• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  

/ Полные произведения / Дюма А. / Виконт де Бражелон или десять лет спустя

Виконт де Бражелон или десять лет спустя [106/123]

Скачать полное произведение

    Таково было положение в доме герцога, и Атос, с присущей ему проницательностью, определил это с первого взгляда.
     Адмирал Франции был в несколько рассеянном настроении, так как только что вышел из-за стола после ужина на пятьдесят человек, во время которого обильно и долго пили за успех экспедиции; после десерта остатки пиршества были отданы слугам, а пустые блюда - желающим взять их себе. Герцог был опьянен и своим разорением, и своей популярностью. О я пил свое старое, выдержанное вино за здоровье вина, которое у него будет.
     Увидев Атоса с Раулем, он громко воскликнул:
     - Вот мне и привели моего адъютанта! Входите, граф, входите, виконт!
     Атос искал прохода между грудами белья и посуды.
     - Шагайте прямо! - посоветовал герцог.
     И предложил Атосу полный стакан вина.
     Атос выпил; Рауль едва пригубил.
     - Вот вам первое поручение, - сказал герцог Раулю. - Я рассчитываю да вас. Вы поедете впереди меня до Антиба.
     - Слушаю, монсеньер.
     - Держите приказ. Знакомо ль вам море?
     - Да, монсеньер, я путешествовал с принцем.
     - Великолепно. Все эти плашкоуты и транспортные суда будут дожидаться моего прибытия, чтобы служить мне эскортом и перевезти припасы разного рода. Необходимо, чтобы войска через две недели, а то и раньше могли бы начать погрузку.
     - Все будет исполнено, монсеньер.
     - Этот приказ дает вам право посещать и обыскивать прибрежные острова; если сочтете необходимым, проведите там рекрутский набор и забирайте все, что может пригодиться в походе.
     - Будет исполнено, герцог.
     - А так как вы - человек деятельный и будете много работать, вам понадобятся крупные суммы.
     - Надеюсь, что нет, монсеньер.
     - А я уверен, что да. Мой управляющий заготовил чеки по тысяче ливров каждый; по этим чекам можно будет получать деньги в любом городе юга Франции. Вам дадут сто таких чеков. Прощайте, виконт.
     Атос перебил герцога:
     - Берегите деньги, монсеньер; для войны с арабами потребуется столько же золота, сколько свинца.
     - Я хочу попытаться вести ее, употребляя только свинец; и потом, вам известны мои мысли об этом походе: много шума, много огня, и я исчезну, если так будет нужно, в дыму.
     Произнеся эти слова, герцог де Бофор хотел было снопа расхохотаться, но понял, что в присутствии Атоса и Рауля это было бы неуместно.
     - Ах, - сказал он, прикрывая любезностью эгоизм, свойственный его положению и его возрасту, - вы оба принадлежите к разряду людей, с которыми не следует встречаться после обеда; вы оба холодны, сухи и сдержанны, тогда как я - огонь, пыл и хмель. Нет, дьявол меня возьми! Я буду встречаться с вами, виконт, лишь натощак, а с вами, граф, если вы будете продолжать в том же духе, я и вовсе не буду встречаться.
     Он говорил это, пожимая руку Атосу, который, улыбаясь, ответил ему:
     - Монсеньер, не роскошествуйте, потому что у вас сейчас много денег. Предсказываю, что через месяц, стоя перед своим сундуком, вы будете сдержанным, сухим и холодным, и тогда вас удивит, что Рауль, находясь рядом с вами, весел, полон жизни и щедр, потому что, располагая новенькими экю, он предоставит их в ваше распоряжение.
     - Да услышит вас бог! - вскричал, придя в восторг, герцог. - Вы остаетесь со мной, граф! Решено.
     - Нот, я еду с Раулем; поручение, которое вы на него возложили, - трудное и хлопотливое. Выполнить его одному виконту было бы почти невозможно. Сами того не замечая, вы дали ему, монсеньер, чрезвычайно высокий пост, и к тому же во флоте.
     - Это правда! Но разве такие, как он, не добиваются всего, чего только ни захотят?
     - Монсеньер, вы ни в ком не найдете столько старания и ума, столько истинной храбрости, как в Рауле; но если ваша посадка на суда не удастся, пеняйте на себя самого.
     - Вот теперь он бранит меня!
     - Монсеньер, чтобы снабдить провиантом флот, чтобы собрать флотилию, чтобы укомплектовать экипажи рекрутами, даже адмиралу был бы необходим целый год. А Рауль - кавалерист, капитан, и на все про все вы даете ему две недели!
     - Я убежден, что он справится.
     - Надеюсь, но я помогу ему.
     - Я рассчитывал на вас, дорогой граф; больше того, полагаю, что, доехав с ним до Тулона, вы и дальше не отпустите его одного.
     - О! - воскликнул Атос и покачал головой.
     - Терпение! Терпение!
     - Монсеньер, разрешите откланяться. Нам пора!
     - Идите, и да поможет вам мое счастье!
     - Прощайте, монсеньер; да поможет и вам ваше счастье!
     - Чудесное начало для экспедиции за море! - заметил Атос своему сыну. - Ни провианта, ни резервов, ни грузовой флотилии - что можно с этим поделать?
     - Если все едут туда за тем же, за чем я еду, - пробормотал Рауль, - то в провианте недостатка не будет.
     - Сударь, - строго сказал Атос, - не будьте несправедливы и безумны в своем эгоизме или, если хотите, страдании. Если вы едете на войну с намерением быть убитым, вы ни в ком не нуждаетесь, чтобы выполнить это намерение, и мне незачем было рекомендовать вас герцогу де Бофору. Но, сделавшись приближенным главнокомандующего, приняв ответственный пост в рядах армии, вы больше не вправе располагать собой. Отныне вы не принадлежите себе; вы принадлежите этим бедным солдатам, которые, подобно вам, имеют душу и тело, которые будут тосковать по родной стороне и страдать от всех горестей и печалей, одолевающих род человеческий. Знайте, Рауль, что офицер - лицо не менее полезное, чем священник, и что в любви к своему ближнему он должен превосходить священника.
     - Граф, я всегда знал об этом и поступал в соответствии с этим, я поступал бы так же и впредь... но...
     - Вы забываете о том, что принадлежите стране, гордящейся своей военною славой. Если хотите умереть, умирайте, но не без славы и пользы для Франции. Ну, Рауль, не огорчайтесь моими словами; я люблю вас и хотел бы видеть вас совершенным во всех отношениях.
     - Мне приятно слушать ваши упреки, - тихо ответил молодой человек, - они врачуют меня и служат доказательством, что кто-то еще любит меня.
     - А теперь едем, Рауль; погода так божественно хороша, небо так чисто, небо, которое мы будем видеть над своей головой, которое в Джиджелли будет еще чище, чем здесь, и которое будет вам напоминать в чужих краях обо мне, как оно напоминает мне здесь о боге.
     Договорившись об этом основном пункте и обменявшись мнениями о сумасбродствах, творимых герцогом, отец и сын пришли к выводу, что экспедиция за море не послужит на пользу Франции, ибо затевается она достаточно непродуманно и без подобающей подготовки. И, определив политику этого рода словом "тщеславие", отец и сын отправились в путь, увлекаемые в большей мере своими желаниями, чем необходимостью, возлагаемой предначертаниями судьбы.
     Заклание жертвы свершилось.
    XII. СЕРЕБРЯНОЕ БЛЮДО
     Путешествие было очень приятным. Атос и Рауль пересекли Францию, делая по пятнадцать лье в день, а порою и больше - это бывало тогда, когда горе Рауля особенно обострялось. Чтобы прибыть в Тулон, им понадобилось пятнадцать дней. Уже в Антибе они потеряли след даАртаньяна.
     Все говорило о том, что капитан мушкетеров по каким-то причинам пожелал ехать дальше инкогнито; по крайней мере, Атос, собирая сведения о даАртаньяне, узнал, что всадник, которого он описывал, при выезде из Авиньона сменил верховых лошадей на карету и что окна в этой карете были тщательно занавешены.
     Рауль был в отчаянии, что они не встретились с д'Артапьяном. Его нежному сердцу хотелось проститься с ним, оно жаждало утешений, исходящих от этого твердого, как сталь, человека.
     Атос знал на основании давнего опыта, что даАртаньян замыкается в себе и становится непроницаемым, когда занят чем-то серьезным, будь то его личное дело или королевская служба.
     К тому же он опасался, что слишком настойчивыми расспросами о даАртаньяне он, быть может, оскорбит своего друга или принесет ему вред. Случилось, однако, что уже после того, как Рауль занялся вербовкой рекрутов и собиранием шаланд и плашкоутов для отправки в Тулон, один из рыбаков сказал графу, что его лодка была в починке, пострадав во время поездки, предпринятой им с одним дворянином, торопившимся поскорее уехать.
     Атос, полагая, что этот человек лжет, дабы освободиться от тяжелой повинности и заработать побольше на рыбной ловле, когда его товарищи отправятся в назначенное им место, стал настаивать на подробностях.
     Рыбак рассказал ему, что приблизительно неделю назад, поздней ночью, к нему пришел незнакомый ему человек, чтобы нанять его лодку для поездки на остров Сент-Онорат. Сговорились о плате. Этот дворянин приехал с большим ящиком вроде кареты, снятой с колес, который он хотел погрузить на лодку, несмотря на трудности всякого рода в связи с малыми размерами лодки и непомерной величиной груза. Рыбак решил отказаться от сговора и, так как дворянин был очень настойчив, пустил в ход угрозы, которые, однако, повели лишь к тому, что дворянин исполосовал его спину своей тростью. Осыпая его проклятиями, рыбак отправился за защитой к старшине рыбаков в Антибе, но дворянин достал из кармана бумагу, при виде которой старшина отвесил ему поклон до земли и велел рыбаку оказывать дворянину полное повиновение, выбранив рыбака за упрямство. После этого они отплыли вместе с грузом.
     - Но все это нисколько не объясняет, при каких обстоятельствах ваша лодка разбилась.
     - Сейчас расскажу и об этом. Я шел на Сент-Онорат, как было приказано дворянином, но вдруг он переменил решение, уверяя, что я не смогу пройти мимо аббатства с юга. Правда, против четырехугольной Башни Бенедиктинцев, на юг от нее, есть Отмель Монахов.
     - Риф? - спросил Атос.
     - Над поверхностью воды и под водой; это и впрямь опасный проход, но я проходил им добрую тысячу раз. Так вот, дворянин начал требовать, чтобы я высадил его на острове Сент-Маргерит.
     - Что же дальше?
     - Дальше, сударь? Моряк я, черт возьми, или сухопутная крыса? - вскричал рыбак, выговаривая слова на провансальский лад. - Знаю ли я свое дело или не знаю? Я заупрямился и хотел настоять на своем. Тогда дворянин вцепился мне в горло и, не повышая голоса, заявил, что немедленно задушит меня. Мой помощник и я взялись за топоры. Нам полагалось еще рассчитаться с ним за оскорбление, которое он нанес нам минувшею ночью. Но дворянин с такой быстротой принялся размахивать шпагой, что мы не могли подступиться к нему. Я собнрплся метнуть свой топор ему в голову (ведь я был прав - не правда ли, сударь? Моряк на своем судне - хозяин, так же как горожанин у себя в доме), так вот, я собирался, чтоб защитить себя, разрубить моего дворянина на две половины, как вдруг, - хотите верьте, сударь, хотите не верьте, - как вдруг, не знаю, как это случилось, открывается этот ящик-карета, наружу выходит какое-то привидение в черном шлеме, с черной маской, что-то и впрямь ужасное, и грозит нам кулаком.
     - Кто ж это был?
     - Это был дьявол, сударь! Ибо дворянин, увидев его, радостно закричал: "Тысяча благодарностей, монсеньер!"
     - Странно! - пробормотал граф, посмотрев на Рауля.
     - Что же вы сделали? - спросил рыбака виконт.
     - Вы и сами понимаете, сударь, что даже с двумя дворянами мы, двое простых людей, не могли бы справиться, а уж против дьявола - и говорить нечего! Мы с товарищем, не сговариваясь, одновременно прыгнули в море; мы были в семистах - восьмистах футах от берега.
     - И тогда?
     - Тогда, сударь, лодка пошла по ветру на юго-запад, и ее прибило к пескам Сент-Маргерит.
     - О... а те путешественники?
     - Ну, об этом не беспокойтесь. Вот вам еще одно доказательство, что один из них дьявол и что он покровительствовал своему спутнику: когда мы подплыли к лодке, вместо того чтобы увидеть двух мертвецов или калек - а лодка здорово ударилась о прибрежные камни, - мы не нашли в ней ничего, даже этой бесколесной кареты.
     - Странно, странно! - повторил граф. - Ну а с тех пор что же вы делаете?
     - Я пожаловался губернатору Сент-Маргерит, но он натянул мне нос и сказал, что, если я буду плести перед ним подобные небылицы, он оплатит мои убытки плетьми.
     - Губернатор?
     - Да, сударь. А между тем моя лодка совершенно разбита; ее нос остался на мысе Сент-Маргерит, и за ее починку плотник требует с меня сто двадцать ливров.
     - Хорошо, - ответил Рауль, - вы освобождаетесь от службы. Идите.
     - Поедем на Сент-Маргерит, хотите? - спросил Атос де Бражелона.
     - Да, граф; здесь кое-что подлежит выяснению. Мне кажется, что едва ли этот человек был до конца правдивым в своем рассказе.
     - Я тоже так думаю. Эта история о дворянине в маске и исчезнувшей бесследно карете производит на меня впечатление попытки скрыть насилие, учиненное, быть может, в открытом море этим негодяем над своим пассажиром в отместку за настойчивость, с какою тот добивался получения его лодки в свое распоряжение.
     - И у меня зародилось такое же подозрение, и я думаю, что в карете были скорее ценности, чем человек.
     - Мы это выясним. Этот дворянин, несомненно, походит на даАртаньяна; я узнаю его образ действий. Увы! Мы уже больше не те молодые и непобедимые люди, какими были когда-то. Кто знает, не удалось ли топору или пике этого жалкого лодочника свершить то, чего не могли сделать в течение сорока лет ни искуснейшие в Европе шпаги, ни пули, ни ядра.
     В тот же день они отправились на остров Сент-Маргерит на небольшом суденышке, который вызвали из Тулона.
     Когда они подъезжали к берегам острова, им показалось, что перед ними обетованная земля. Остров был полон цветов и плодов; его возделываемую часть занимал губернаторский сад. Апельсиновые, гранатовые и фиговые деревья гнулись под тяжестью золотых и фиолетовосиних плодов. Вокруг сада, в невозделанной части острова, красные куропатки бегали в кустах можжевельника и терновника целыми стаями, и при каждом шаге Рауля или Атоса перепуганный насмерть кролик выскакивал из зарослей вереска и несся к своей норе.
     Этот блаженный остров был необитаем. Плоский, имеющий лишь одну бухту, в которую входили все прибывавшие сюда лодки и барки, он служил для контрабандистов временным убежищем и складом. Они делились своими доходами с губернатором и взяли на себя обязательство не обворовывать сада и не истреблять дичи. Благодаря столь счастливому компромиссу губернатор довольствовался гарнизоном из восьми человек, охранявшим крепость, в которой ржавело двенадцать пушек. Таким образом, этот губернатор был скорее удачливым фермером, собиравшим в свои погреба виноград, фиги, масло и апельсины и раскладывавшим сушить лимоны и померанцы на солнце в крепостных казематах.
     Над крепостью, опоясанной довольно глубоким рвом, который, в сущности, один только и охранял ее, возвышались, словно три головы, три невысокие башни, соединенные между собою поросшими мхом террасами.
     Атос и Рауль некоторое время шли вдоль забора, окружавшего сад, в тщетной надежде встретить кого-нибудь, кто бы ввел их к губернатору. В конце концов они нашли вход, через который проникли в сад. Это был самый жаркий час дня. В это время все прячется в траве или под камнями. Небо расстилает повсюду огненную завесу, как бы затем, чтобы заглушить всякий шум, чтобы укутать в нее все сущее на земле. Куропатки спят в зарослях дрока, муха в тени листа, волна под куполом неба.
     Все было объято мертвою тишиной. Вдруг на террасе между первой и второй башней Атос заметил солдата, который нес на голове нечто похожее на корзину с провизией. Этот человек через мгновение показался уже без корзины и исчез в топи сторожевой будки.
     Атос понял, что он относил кому-то обед и, исполнив свою обязанность, возвратился к себе и сейчас сам примется за еду. Внезапно Атос услышал, что кто-то зовет ею; подняв голову, он увидел между решетками высокого окна что-то белое, словно то была машущая рука, затем что-то блестящее, словно то было оружие, на которое попали солнечные лучи.
     Прежде чем он отдал себе отчет в, том, что видит, ослепительная полоса, мелькнувшая в воздухе и сопровождаемая свистом быстро падающего предмета, отвлекла его внимание от башни на землю.
     Второй, на этот раз глухой звук раздался во рву, и Рауль, побежав на звук, поднял серебряное блюдо, откатившееся в сторону и слегка засыпанное сухим песком. Рука, швырнувшая блюдо, сделала знак обоим дворянам и тотчас же исчезла.
     Рауль подошел к Атосу, и они оба принялись рассматривать запылившееся при падении блюдо. На нем кончиком ножа была выцарапана надпись, гласившая следующее:
     "Я брат французского короля, сегодня узник, завтра умалишенный. Дворяне Франции и христиане, молитесь господу и душе и разуму потомка ваших властителей".
     Атос выронил блюдо из рук. Рауль задумался, ломая голову над смыслом этих ужасных слов.
     В этот момент с башни послышался крик. Рауль, быстрый как молния, наклонил голову и заставил отца сделать то же. В расщелине стены блеснул ствол мушкета. Белый дымок, словно развевающийся султан, выскочил из дула мушкета, и в камень на расстоянии шести дюймов от обоих дворян ударилась пуля. Показался второй мушкет, который стал медленно опускаться.
     - Черт возьми, - воскликнул Атос, - здесь занимаются тем, что злодейски убивают людей, так, что ли? Спускайтесь, трусы!
     - Спускайтесь! - крикнул вслед за ним разъяренный Рауль, показывая кулак.
     Второй из тех, что были видны на стене, тот, который собирался стрелять, ответил на эти крики восклицанием, выражающим изумление, и так как его товарищ хотел вторично разрядить свой мушкет, он толкнул его, и тог выстрелил в воздух.
     Атос и Рауль, увидев, что люди, стрелявшие в них, ушли со стены, подумали, что те направились к ним, и стали спокойно ждать их приближения.
     Не прошло и пяти минут, как бой барабана созвал восьмерых солдат гарнизона, показавшихся с мушкетами в руках на той стороне рва. Во главе этих солдат стоял офицер, который стрелял в них первым, - его узнал виконт де Бражелон. Этот человек приказал солдатам зарядить ружья.
     - Нас расстреляют! - вскричал Рауль. - За шпагу, по крайней мере, и на ту сторону рва! Каждый из нас убьет хотя бы по одному из этих бездельников, после того как они выстрелят и их мушкеты окажутся без пуль.
     И, претворяя свои слова в действие, Рауль вместе с Атосом уже устремился вперед, как вдруг у них за спипой раздался хорошо знакомый им голос:
     - Атос! Рауль!
     - ДаАртаньян! - разом отозвались они.
     - К ноге, черт вас возьми! - приказал солдатам капитан мушкетеров. - Я был убежден в правоте своих слов!
     Солдаты опустили мушкеты. - Что это значит? - спросил Атос. - В нас стреляют без всякого предупреждения.
     - Это я собирался убить вас, - отвечал даАртаньян, - и если губернатор промазал, то я, дорогие друзья, будьте уверены, никогда не промахнулся бы. Какое счастье, что у меня привычка подолгу целиться! Мне показалось, что я узнаю вас! Ах, друзья мои, какое счастье!
     И даАртаньян вытер лоб, так как бежал сюда во всю мочь, и волнение его было непритворно.
     - Как! - удивился граф. - Человек, стрелявший в нас, - губернатор этой крепости?
     - Он самый.
     - Но с какой стати он начал пальбу? В чем мы виноваты перед ним?
     - Черт возьми! Вы подняли тот предмет, который вам швырнул узник.
     - Да, верно.
     - А на этом блюде... узник что-нибудь написал, так ведь?
     - Да.
     - Я так и думал... Ах, боже мой!
     И даАртаньян в смертельном беспокойстве схватил блюдо. Не успел он прочесть надпись, как лицо его стало белым как полотно.
     - О, боже мой! - повторил он. - Молчание! К нам идет губернатор.
     - Но что же в конце концов он сделает с нами? Разве это наша вина? - спросил Рауль.
     - Итак, это правда? - прошептал Атос. - Это правда?
     - Молчание, говорю вам, молчание! Если решат, что вы грамотны, если заподозрят, что вы поняли надпись... Я вас очень люблю, дорогие друзья, я дал бы себя убить за вас... но...
     - Но? - повторили Атос и Рауль.
     - Быть может, я мог бы спасти вас от смерти, но от вечного заключения... никогда! Итак, молчание, молчание!
     Губернатор уже переходил ров по деревянному мостику.
     - В таком случае, - спросил Атос даАртаньяна, - что же вас останавливает?
     - Вы - испанцы, - тихо сказал капитан, - вы не слова не понимаете по-французски. Ну, я был прав, - обратился он к губернатору, - эти господа - испанские офицеры, с которыми я познакомился прошлый год в Ипре... Они не знают по-французски ни слова.
     - А-а, - подозрительно произнес губернатор и, взяв блюдо, попытался разобрать слова.
     ДаАртаньян отнял у него блюдо и затер надпись острием своей шпаги.
     - Что вы делаете? - воскликнул губернатор. - Почему я не могу прочитать выцарапанных здесь слов?
     - Это государственная тайна, - твердо сказал д'Артаньян, - и поскольку вам известен приказ короля, согласно которому проникшему в нее полагается смертная казнь, я, если желаете, дам вам прочесть, что здесь написано, но сразу же после этого велю расстрелять вас на месте.
     Пока даАртаньян полусерьезным-полушутливым тоном произносил это, Атос и Рауль хладнокровно молчали.
     - Немыслимо, - протянул губернатор, - чтобы эти господа ничего не понимали, ни одного слова.
     - Оставьте. Даже если б они понимали разговорную речь, они все равно не в ладу с грамотой. Они не могли бы прочитать того, что написано по-испански. Благородному испанцу - помните хорошенько об этом - полагается быть неграмотным.
     Губернатору пришлось удовлетвориться такими объяснениями, но он был упрям и заметил даАртаньяну:
     - Пригласите этих господ посетить нашу крепость.
     - Очень хорошо, я хотел предложить вам то же, - ответил даАртаньян.
     На самом деле мушкетеру хотелось совсем обратного, к он был бы рад, если б его друзья были уже за сто лье. Но ему нужно было продолжать начатую комедию, и он обратился по-испански к своим друзьям с приглашением, которое они вынуждены были принять. Все направились к крепости, и восемь солдат, потревоженных на короткое время этим неслыханным происшествием, вернулись к привычной праздности.
    XIII. ПЛЕННИК И ТЮРЕМЩИКИ
     Они вошли в замок, и, пока губернатор отдавал коекакие распоряжения, относящиеся к приему гостей, Атос попросил даАртаньяна:
     - Объясните мне вкратце, пока мы одни, что тут у вас происходит.
     - Совершенно простая вещь, - отвечал мушкетер. - Я привез сюда узника, видеть которого, по приказу короля, запрещается кому бы то ни было; вы приехали, он бросил вам какой-то предмет через решетку своего окна; в это время я обедал у губернатора и, заметив, что из окна летит этот предмет, заметил также, как Рауль поднял его. Мне но требуется много времени, чтобы постигнуть суть дела. Я решил, что вы заговорщики и что вы таким образом общаетесь с моим узником. И вот...
     - И вот вы приказали, чтобы нас застрелили.
     - Признаюсь... приказал; но если я и был первым, схватившимся за мушкет, то, к счастью, был последним, кто взял вас на мушку.
     - Если б вы убили меня, даАртаньян, на мою долю выпало бы счастье умереть за королевскую династию Франции. И это большая честь - умереть от вашей руки - руки самого благородного и верного защитника этой династии.
     - Что вы толкуете тут, Атос, о королевской династии? - не очень уверенным тоном сказал даАртаньян. - Неужели вы, граф, человек благоразумный и обладающий огромным жизненным опытом, верите глупостям, написанным сумасшедшим?
     - Верю.
     - С тем большим основанием, дорогой шевалье, - добавил Рауль, - что у вас есть приказ убивать всякого, кто в них поверит.
     - Потому что всякая басня этого рода, если она уж очень бессмысленна, - отвечал мушкетер, - почти наверняка становится в конце концов общераспространенной.
     - Нет, даАртаньян, - совсем тихо проговорил Атос, - нет, потому что король не хочет, чтобы тайна его семьи просочилась в народ и покрыла позором палачей сына Людовика Тринадцатого.
     - Ну что вы, что вы, не произносите этих ребяческих слов, Атос, или я больше не буду считать вас рассудительным человеком. Объясните-ка мне, каким образом сын Людовика Тринадцатого мог бы оказаться на острове Сент-Маргерит?
     - Добавьте: сын, которого вы привезли сюда в маски на утлой рыбачьей лодке. Разве не так?
     ДаАртаньян осекся,
     - В рыбачьей лодке? Откуда вы знаете? - спросил он, мгновение помолчав.
     - Эта лодка доставила вас на Сент-Маргерит с каретой, снятой с колес, и в этой карете находился ваш узник, к которому вы обращались, именуя его монсеньером. О, я акаю!
     ДаАртаньян покусывал ус.
     - Даже если правда, что я привез сюда узника в маске, ничто не доказывает, что этот узник-принц, принц французского королевского дома.
     - Спросите об этом у Арамиса, - холодно ответил Атос.
     - У Арамиса? - воскликнул повергнутый в изумление мушкетер. - Вы видели Арамиса?
     - Да, после его неудачной попытки в Во; я видел бегущего, преследуемого, погибшего Арамиса, и Арамис сказал мне достаточно, чтобы я верил жалобам, которые начертал на серебряном блюде этот несчастный.
     ДаАртаньян удрученно опустил голову.
     - Вот как господь потешается над всем тем, что люди зовут своей мудростью! Хороша тайна, обрывками которой владеет добрая дюжина лиц... Будь проклят случай, столкнувший вас в этом деле со мной, потому что теперь...
     - Разве ваша тайна, - сказал Атос со своей сдержанной мягкостью, - разве ваша тайна перестала быть тайной оттого, что я знаю ее? Разве не скрывал я всю свою жизнь столь же серьезных тайн? Вспомните хорошенько, друг мой.
     - Никогда вы не скрывали в себе более пагубной тайны, - продолжал с грустью капитан мушкетеров. - У меня роковое предчувствие, что все, кто прикоснется к ней, умрут, и умрут плохо.
     - Да свершится воля господня! Но вот ваш губернатор.
     ДаАртаньян и его друзья снова принялись за свою комедию.
     Губернатор, суровый и подозрительный человек, проявлял по отношению к даАртаньяну учтивость, граничившую с подобострастием. Что же касается путешественников, то он удовольствовался лишь тем, что угостил их отменным обедом, во время которого не сводил с них своего пытливого взгляда.
     Атос и Рауль заметили, что он старался смутить их внезапной атакой и поймать врасплох. Но тот и другой неизменно держались настороже. То, что сказал о них даАртаньян, могло казаться правдоподобным, даже если бы губернатор и не считав это правде".
     Когда встали из-за стола, Атос по-испански спросил даАртаньяна:
     - Как зовут губернатора? У него отталкивающее лицо.
     - Де Сен-Мар, - отвечал капитан.
     - Он и будет тюремщиком юного принца?
     - Откуда мне знать об этом? Быть может, и я пробуду на Сент-Маргерит до конца моих дней.
     - Что вы? С чего вы взяли?
     - Друг мой, я нахожусь в положении человека, который среди пустыни нашел сокровище. Он хочет унести его - и не может; хочет оставить на месте - и не решается. Король не вернет меня, опасаясь, что никто не будет сторожить узника столь же усердно, как я, но вместе с тем он жалеет, что я так далеко, понимая, что никто не будет служить ему так же, как я. Впрочем, на все божья воля.
     - Спросите у этих господ, - перебил Сен-Мар, - зачем они приехали на Сент-Маргерит?
     - Они приехали, зная, что на Сент-Онорат есть бенедиктинский монастырь, осмотреть который было бы весьма любопытно, а на Сент-Маргерит - превосходнейшая охота.
     - Она к их услугам, равно как и к вашим, - ответил Сен-Мар.
     ДаАртаньян поблагодарил губернатора.
     - Когда они уезжают?
     - Завтра.
     Сен-Мар отправился проверить посты, оставив д'Артаньяна в обществе мнимых испанцев.
     - Вот, - заговорил мушкетер, - жизнь и сожитель, которые мне очень не по душе. Этот человек находится у меня в подчинении, а он, черт возьми, стесняет меня!.. Знаете что, давайте поохотимся немного на кроликов. Прогулка прекрасная и вовсе не утомительная. В длину остров - всего-навсего полтора лье, в ширину - пол-лье, настоящий парк. Давай-ка развлекаться.
     - Пойдемте, куда хотите, даАртаньян, но не для того, чтобы предаваться забаве, а чтобы свободно поговорить,
     ДаАртаньян подал знак солдату, который сразу же его поаял и, принеся дворянам охотничьи ружья, вернулся в замок.
     - А теперь, - начал мушкетер, - ответьте-ка на вопрос, который задал мне этот мрачный Сен-Мар: чего ради приехали вы на забытые острова?
     - Чтобы проститься с вами.
     - Проститься? Как? Рауль уезжает?
     - Да.
     - Держу пари, что с герцогом де Бофором!
     - Да, с герцогом де Бофором. О, вы, как всегда, угадали, дорогой друг.
     - Привычка.
     Еще в начале этого разговора Рауль с тяжелою головой и стесненным сердцем присел на поросший мхом камень, положив свой мушкет на колени. Он смотрел на море, смотрел на небо и слушал голос своей души. Он не стал догонять охотников. ДаАртаньян заметил его отсутствие и спросил:
     - Он все еще страдает от раны?
     - Да, но он ранен насмерть, - вздохнул Атос.
     - О, вы преувеличиваете, друг мой. Рауль - человек отличной закалки. У всех благородных сердец есть еще одна оболочка, предохраняющая их, словно броня. Если первая кровоточит, вторая задерживает кровотечение.
     - Нет, - ответил Атос, - Рауль умрет с горя.
     - Черт возьми! - мрачно проговорил даАртаньян.
     После минутного молчания он спросил:
     - Почему же вы его отпускаете?
     - Потому, что он хочет этого.
     - А почему вы сами не едете с ним?
     - Потому, что не хочу быть свидетелем его смерти.
     ДаАртаньян пристально посмотрел на друга.
     - Вы знаете, - продолжал граф, опираясь на руку даАртаньяна, - вы знаете, что всю мою жизнь я боялся очень немногого. А теперь меня преследует страх, непрестанный, терзающий, неодолимый. Я боюсь, что придет день, когда я буду держать в объятиях труп моего сына.
     - Полноте! - сказал даАртаньян.

/ Полные произведения / Дюма А. / Виконт де Бражелон или десять лет спустя

Смотрите также по произведению "Виконт де Бражелон или десять лет спустя":

• Краткое содержание