Есть что добавить?
Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru! |
|
 / Краткие содержания / Гончаров И.А. / Обломов / Вариант 1
Обломов [3/3]
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
После болезни Ильи Ильича прошел год. В мире многое изменилось, жизнь в доме вдовы Пшеницыной тоже “не останавливалась... но менялась с такой медленной постепенностью, с какой происходят геологические видоизменения нашей планеты”. Поверенный Затертый отправился в деревню, прислал вырученные за хлеб деньги, оброка собрать не смог, о чем и сообщил в письме. Илья Ильич был доволен и тем, что получил, потому что можно было обойтись без поездки в деревню. Затертый писал также, что оставил старосте приказ с началом весны валить лес и построить сарай для кирпича, так что Обломов может весной приехать и начать строительство дома. К тому времени предполагается собрать оброк, да еще заложить деревню, так что деньги на расходы будут. Дорогу до большого села и мосты так и не построили, впрочем, как писал Затертый, мужики охотнее предпочитают переваливаться через гору и через овраг, чем работать над устройством новой дороги и мостов.
Обломов после болезни долго был мрачен, потом “место живого горя заступило немое равнодушие”. Но он ждал опять весны и мечтал о поездке в деревню. И вот настало лето. Обломов не сдвинулся с места. В доме Агафьи Матвеевны царит культ еды. “Обломов, видя участие хозяйки в его делах, предложил однажды ей... взять все заботы о его продовольствии на себя... Все пошло на большую ногу; закупка сахару, чаю, провизии, соленье огурцов, моченье яблок и вишен, варенье — все приняло обширные размеры... Чай и кофе носила Обломову сама хозяйка, а не Захар”. Агафья Матвеевна неусыпно заботится об Илье Ильиче. “Если Обломов поедет в театр или засидится у Ивана Герасимовича и долго не едет, ей не спится, она ворочается с бока на бок, крестится, вздыхает, закрывает глаза — нет сна, да и только!” А когда Обломов заболел, “она никого не впускала к нему в комнату, устлала ее войлоками и коврами, завесила окна” и сердилась на своих детей, если вдруг зашумят. Зимой Обломов, будучи в мрачном расположении духа, не заговаривал с ней, она даже похудела, стала задумчива, а потом Обломов ожил, Агафья Матвеевна опять пополнела и повеселела. Она полюбила Обломова.
“Агафья Матвеевна мало прежде видала таких людей, как Обломов... Илья Ильич ходит не так, как ходил ее покойный муж, коллежский секретарь Пшеницын... не трясется от страха, что опоздает в должность... Лицо у него не грубое, не красноватое, а белое, нежное; руки... не трясутся, не красные, а белые, небольшие... говорит так, как не говорит ее братец и Тарантьев, как не говорил муж; многого она даже не понимает, но чувствует, что это умно, прекрасно, необыкновенно... Он барин, он сияет, блещет!” Обломов тоже неравнодушен к Агафье Матвеевне. “Он каждый день все более и более дружился с хозяйкой: о любви и в ум ему не приходило, то есть о той любви, которую он недавно перенес, как какую-нибудь оспу, корь или горячку, и содрогался, когда вспоминал о ней. Никаких понуканий, никаких требований не предъявляет Агафья Матвеевна. И у него не рождается никаких самолюбивых желаний, позывов, стремлений на подвиги, мучительных терзаний о том, что уходит время, что гибнут его силы, что ничего не сделал он, ни зла, ни добра, что празден и не живет, а прозябает”.
Обломов празднует вместе со всеми домочадцами и сослуживцами Ивана Матвеевича Иванов день, назавтра у нему отдельно приходят гости — Тарантьев и безмолвный, безответный Алексеев, как вдруг появляется Штольц. Он “приехал на две недели, по делам, и отправлялся в деревню, потом в Киев и еще бог знает куда”. “Стало быть, "никогда"?” — спрашивает Штольц, оставшись вдвоем с Обломовым. “Что "никогда"?” — спросил Обломов, будто не понимая. “Ты уже забыл: "Теперь или никогда!"” Обломов пытается оправдываться, лепечет, что он не такой теперь, что он закончил почти план, выписывает два журнала... Но Штольц уже все понял. Он все знает об истории Ольги и Обломова. Он сообщает, что она в Швейцарии, весела и счастлива, к осени с теткой поедет к себе в деревню. “Зачем ты забился в эту глушь? — спрашивает Штольц Обломова. — ...Здесь та же Обломовка, толькогаже”. Он зовет Илью Ильича с собой в деревню. Обломов начинает жаловаться на нездоровье. Штольц предупреждает его, что если он не переменит образ жизни, то погибнет. Он уже не надеется оживить Обломова.
“Уж с надеждами на будущее покончено, — говорит он, — если Ольга, этот ангел, не унес тебя на своих крыльях из твоего болота, — так я ничего не сделаю. Но избрать себе маленький круг деятельности, устроить деревушку... строить, садить — все это ты должен и можешь сделать. Я от тебя не отстану. Теперь уже слушаюсь не одного своего желания, а воли Ольги: она хочет... чтоб ты не умирал совсем, не погребался заживо, и я обещал ей откапывать тебя из могилы”. Обломов начинает хвастаться, как, не сходя с места, он отлично устроил свои дела. Штольц всплескивает руками: “Ты ограблен кругом!” Он везет Обломова “почти насильно” к себе, пишет доверенность на свое имя, заставляет Обломова подписать ее и объявляет ему, что берет Обломовку в аренду до тех пор, пока Обломов сам приедет в деревню и привыкнет к хозяйству. “Ты будешь получать втрое больше”, — говорит Штольц. “Ах, жизнь! — вздыхает Обломов. — Трогает, нет покоя! Лег бы и заснул... навсегда...” Андрей обещает солгать Ольге, что Обломов живет памятью о ней.
На следующий день Тарантьев и Иван Матвеевич встречаются, чтобы обсудить свое положение; они очень недовольны вмешательством Штольца в дела Обломова, боятся, как бы он не прознал о том, что на самом деле оброк был собран и пошел в их карман. Вся надежда на Затертого, который “не первый раз запускает лапу в помещичьи деньги, умеет концы прятать”. И тут Ивану Матвеевичу приходит в голову счастливая мысль: Обломов трусоват, никаких порядков не знает, так можно его пошантажировать связью с Агафьей Матвеевной, сказать, будто подглядели за ним и свидетели есть, и заставить подписать долговую расписку на десять тысяч рублей на имя вдовы Пшеницыной, так что оба заговорщика окажутся как бы в стороне. А если получится, то можно годика через два повторить...
За несколько месяцев до описываемых событий Штольц случайно встречает Ольгу с теткой в Париже. Он поражен происшедшей с ней переменой: она бледна, нет детской усмешки на губах, нет наивности, беспечности. Ильинские живут полгода в Париже, и Штольц, постоянно бывая у них, наблюдает за тем, как быстро развивается Ольга. “Каждый день он открывал и изучал все новые черты и факты, и все не видел дна, только с удивлением и тревогой следил, как ее ум требует ежедневно насущного хлеба, как душа
ее не умолкает, все просит опыта и жизни”. И еще там, в Париже, Штольц решает, что “отныне без Ольги ему жить нельзя”. Но любит ли она его? “Если любит, отчего же она так осторожна, так скрытна? Если не любит, отчего так предупредительна, покорна”
“Он не знал... что она любила однажды...”, и на этот раз старается владеть собой. Штольц не выдерживает душевного напряжения — он идет к Ольге, чтобы спросить, любит ли она его. Между тем Ольга сама пытается разобраться в своих чувствах к Штольцу. Неужели через семь-восемь месяцев после первой любви может быть вторая? Ведь все говорят, что “женщина истинно любит только однажды”. Она отбрасывает саму мысль о любви к своему старому другу. Но “каждый проведенный не с ним день, не поверенная ему и не разделенная с ним мысль — все это теряло для нее свой цвет и значение”. “Она... с ужасом открыла, что ей не только стыдно прошлого своего романа, но и героя... Тут жгло ее и раскаяние в неблагодарности за глубокую преданность ее прежнего друга”.
Приходит Штольц. Он объясняется Ольге в любви. Она поначалу говорит ему “нет”, но удерживает его, когда он хочет уйти. Наконец Ольга решается рассказать ему о том, что любила Обломова. Она казнит себя за то, что сделала его несчастным. Штольц удивлен. “Боже мой, если б я знал, что дело идет об Обломове, — говорит он, — мучился ли бы я так!” Штольц читает вслух письмо Обломова, которое Ольга дает ему: “Ваше настоящее люблю не есть настоящая любовь, а будущая. Это только бессознательная1 : потребность любить... Вы ошиблись; перед вами не тот, кого вы ждали, о!, ком мечтали”. Ольга вздыхает с облегчением. “Ах, какое счастье... выздоравливать”, •— говорит она. Штольц делает Ольге предложение. Она просит немного подождать. Они сообщают о помолвке Ольгиной тетке. Щтольц счастлив. “Все теперь заслонилось в его глазах счастьем: контора, тележка отца, замшевые перчатки, замасленные счеты — вся деловая жизнь. В его памяти воскресла только благоухающая комната его матери, варьяции Герца... — и все это покрывал какой-то нежный голос Ольги: он в уме слышал ее пение...”
Прошло еще около полутора лет после последней встречи Обломова со Штольцем. Илья Ильич обрюзг, халат на нем истерся, весь в заплатах. Одеяло на постели тоже “истасканное”, занавески на окнах давно полиняли. Агафья Матвеевна тоже изменилась не в лучшую сторону, похудела, ходит в старом ситцевом платье. Вот уже второй год доходы с Обломовки, исправно присылаемые Штольцем, идут Тарантьеву и Ивану Матвеевичу по фальшивому заемному письму, которое Обломов подписал на целых четыре года, а Агафья Матвеевна подписала такое же письмо на имя братца, “не подозревая, что такое и зачем она подписывает”. Иван Матвеевич решил выкачать из кармана Обломова весь его придуманный долг не за четыре, а за два года, так что Обломов попал в затруднительное положение. Агафье Матвеевне тоже тяжело — братец ее съехал на отдельную квартиру, а, кроме дома, огорода и цыплят, у нее ничего нет. Она жалеет Обломова и закладывает свой жемчуг, полученный в приданое, потом фермуар, серебро, салоп... “Из недели в неделю тянулась она из сил, мучилась, перебивалась, продала шаль, послала продать парадное платье и осталась в ситцевом ежедневном наряде...”
Неожиданно приезжает Штольц. Обломов пугается и просит хозяйку сказать, что его нет дома. Штольц заявляет, что приедет через два часа, к обеду. Агафья Матвеевна в отчаянии — где взять деньги на деликатесы, которых требует Обломов. Вернувшийся Штольц поражен плохим видом Обломова, бедной обстановкой, в которой он живет. Он сообщает о своей женитьбе на Ольге. Обломов искренне радуется этому. Штольц растроган. Он рассказывает другу об Обломовке, где все хорошо, мост построен, дом возведен под крышу. Обломов случайно проговаривается о долговой расписке. Штольц заставляет его все ему рассказать. Он приступает с расспросами к Агафье Матвеевне, не она ли забирает у Обломова деньги, но та ничего не понимает. Наоборот, выясняется, что она сама жертвует последним ради Ильи Ильича. Щтольц заинтригован: “в закладе жемчуга, серебра он вполовину смутно прочел тайну жертв и только не мог решить, приносились ли они с чистою преданностью...”. Он не знает, печалиться ли ему или радоваться за Илью.
“На другой день Агафья Матвеевна дала Штольцу свидетельство, что она никакой денежной претензии на Обломова не имеет. С этим свидетельством Штольц внезапно явился пред братцем”. Это “громовой удар” для Ивана Матвеевича. В присутствии, где он служит, его вызывает к себе генерал. Вечером Иван Матвеевич рассказывает Тарантьеву, что генерал спросил его: “Правда ли, что вы, с каким-то негодяем, напоили помещика Обломова пьяным и заставили подписать заемное письмо на имя вашей сестры?” Впрочем, следствия не будет... “немец” вступился, не хочет срамить Обломова. Генерал велел подать в отставку.
Штольц хочет увезти Обломова с этой квартиры, но Илья Ильич умоляет оставить его тут хотя бы на месяц. Перед отъездом Штольц предостерегает друга: “Смотри, Илья, не упади в яму. Простая баба; грязный быт, удушливая сфера тупоумия, грубость...” Обломов обещает переехать в свою деревню. Как только Штольц уехал, вечером появляется Тарантьев. Он набрасывается с руганью на Обломова, но тот за время общения с Ильинскими успел уже отвыкнуть от его грубости и наглости и не хочет их терпеть. Дело кончается тем, что Обломов дает пощечину Тарантьеву й гонит его вон.
Проходит несколько лет. Штольц ни разу не приезжал в Петербург, один раз заглянул в имение Ольги и в Обломовку. Он пишет еще одно письмо Обломову, уговаривает ехать в деревню и взять управление в свои руки. Сам же Штольц селится с Ольгой в Крыму, на морском берегу. Они превращают своей небольшой дом в настоящий музей искусств. Они счастливы. “Шли годы, а они не уставали жить. Настала и тишина, улеглись и порывы; кривизны жизни стали понятны, выносились терпеливо и бодро, а жизнь все не умолкала у них. ...Не было дремоты и уныния у них; без скуки и без апатии проводили они дни; не было вялого взгляда, слова; разговор не кончался у них, бывал часто жарок. ...И молчание их было — иногда задумчивое счастье, о котором одном мечтал, бывало, Обломов, или мыслительная работа в одиночку...” Ольга активно участвует в делах мужа. “"Как я счастлив!" — говорил Штольц про себя... "Как я счастлива!" — твердила и Ольга тихо, любуясь своей жизнью...” Но порой ее мучает вопрос: “А что дальше?” Штольц содрогается от мысли, что ведь их пути — его и Ольги — могли разойтись, что Ольга была на волос от гибели со своей бо-
вью к Обломову. “"Бедный Илья!" — сказал однажды Андрей вслух, вспомнив прошлое. Ольга... глубоко задумалась”. Она требует от мужа, чтобы он не бросал своего друга, просит, чтобы, когда они будут в Петербурге, он взял ее с собой к Обломову.
Обломов живет все там же, на Выборгской стороне. Дом сияет чистотой, дышит изобилием, какого не было и прежде. “Илья Ильич жил как будто в золотой рамке жизни, в которой... только менялись обычные фазисы дня и ночи и времен года; других перемен... не бывало. Вглядываясь, вдумываясь в свой быт и все более и более обживаясь в нем, он, наконец, решил, что ему некуда больше идти, нечего искать, что идеал его жизни осуществился, хотя без поэзии... И здесь, как в Обломовке, ему удавалось дешево отделываться от жизни, выторговать у ней... себе невозмутимый покой”. Лишь иногда он “плачет холодными слезами по светлом, навсегда угаснувшем идеале жизни... Илья Ильич кушал аппетитно и много, как в Обломовке, ходил и работал лениво и мало, тоже как в Обломовке. Он... пил вино, смородиновую водку... и подолгу спал после обеда”.
С ним случается апоплексический удар, но ему удается поправиться благодаря заботам Агафьи Матвеевны.
Приезжает Штольц. Узнав, что Ольга приехала вместе с мужем и ждет у ворот, Обломов умоляет не впускать ее в дом. Андрей говорит, что они с Ольгой решили — Обломов должен жить с ними. Илья Ильич отказывается, просит Андрея оставить его навсегда. Оказывается, Агафья Матвеевна — его жена, у них уже есть ребенок, он назвал его Андреем. Штольц выходит к Ольге. Та порывается войти в дом.к Обломову, муж ее не пускает. “Да что такое там происходит?” — спрашивает Ольга. “Обломовщина!” — мрачно отвечает Андрей.
Прошло пять лет. В доме вдовы Пшеницыной произошли большие перемены. Тут опять появляется иногда Тарантьев. Захара не видать. В доме всем заправляет супруга братца Агафьи Матвеевны. Илья Ильич Обломов умер три года назад. Его сына взяли на воспитание Ольга и Штольц. Для Агафьи Матвеевны с утратой любимого мужа все умерло, кроме маленького Андрюши. Она отказывается от дохода с имения Обломова, просит Штольца беречь деньги для Андрюши.
Однажды, гуляя по улице с приятелем-литератором, Штольц видит Захара, просящего милостыню. Он расспрашивает старика о житье, тот рассказывает, что Тарантьев выжил его из дома Агафьи Матвеевны, а он не нашел постоянного места, да и не получается у него, вот и вынужден побираться. Литератор спрашивает у Штольца, что это за Илья Ильич, которого упоминал нищий, и тот рассказывает ему историю Обломова.
[ 1 ]
[ 2 ]
[ 3 ]
/ Краткие содержания / Гончаров И.А. / Обломов / Вариант 1
|
Смотрите также по
произведению "Обломов":
|
Регистрация
Дизайн сайта — aminis
