• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Линдгрен А. / Сказки

Сказки [3/5]

Скачать полное произведение

    Чуточку поколебавшись, Лена сказала:
     - Вообще-то - это подарок ко дню рождения. Но тут уж, видно, ничего не поделаешь. Возьми.
     Маленькая эльфа прижала платочек к лицу.
     - Неужели это правда? - воскликнула она. - Теперь и я смогу танцевать!
     - Платье сперва надо сшить! - сказала Лена. Она не раз слышала, как трудно в спешке найти хорошую портниху.
     - Смотри, как это делается! - Эльфа повертела платочек, помахала им в воздухе и - Лена так и не поняла, как это произошло, - уже стояла в сверкающем платье с широкой колышущейся юбкой, отделанной шитьем и кружевами.
     Эльфа весело танцевала на столике и смеялась от счастья.
     - Муй! Где ты? Где ты, Myй? - послышалось из сада.
     - Это меня зовут, - сказала эльфа. - Мне пора. Но я никогда не забуду, что ты для меня сделала.
     - Это же от всего сердца, - ответила Лена, точь-в-точь как мама. -
    Надеюсь, тебя ожидает много радостей!
     - Конечно, - в таком-то платье!
     Эльфа совсем было собралась выпорхнуть из окна, как вдруг остановилась.
     - А тебе не хочется поглядеть на наш бал? Ты могла бы взобраться на яблоню и оттуда все-все увидеть.
     - Ты думаешь, это возможно?
     Муй кивнула головой.
     - Только поскорее! Поскорее!
     Лена накинула на себя голубое шерстяное одеяло и вылезла из окна: яблоня росла перед самым окном, а на ней была ветка, на которой можно было сидеть. Лена там часто пряталась, когда мама звала ее вытирать посуду.
     Завернувшись в одеяло, Лена удобно устроилась на ветке и стала смотреть вниз.
     Никогда еще не доводилось ей бывать в саду в такое позднее время.
     Сад дивно благоухал, был озарен каким-то сумеречным светом и жил
    томительным ожиданием.
     И тут издалека донесся бой барабана.
     В саду послышался тихий шорох: эльфы столпились у самых ворот и
    взволнованно глядели на дорогу.
     Бой барабана раздался ближе. Ворота отворились, и эльфы присели в
    реверансе, потому что в ворота входили король эльфов и вся его королевская свита.
     До чего же был красив король эльфов!
     Но вот послышались нежные звуки танцевальной музыки, и тут Лена увидела Муй - она стояла, скромно опустив глаза, в таком красивом платье, какого ни у кого не было!
     Король тотчас подошел к ней и склонился в низком поклоне.
     Вскоре весь сад наполнился танцующими парами. Словно легкое прозрачное облако парили они в воздухе, но всех красивее танцевали король эльфов и Муй. У нее был такой счастливый вид!
     Лена не помнила, сколько просидела она на дереве.
     Но тут - снова бой барабанов. Бал закончился. Все-все - король, его свита, Муй - исчезли словно по мановению волшебной палочки.
     Лена вернулась в комнату.
     А что это там белеет на подоконнике?
     Это - Муй.
     - Спасибо тебе, - прошептала она. - Спасибо. Я так счастлива!
     - Он женится на тебе?
     - Это не имеет значения, - сказала она. - Если даже я стану королевой, все равно прекраснее нынешней ночи в моей жизни не будет ничего!
     И она посмотрела на Лену счастливыми сияющими глазами.
     - Всем этим я обязана тебе, - тихонько вымолвила она и тут же исчезла.
     - Не мне, - улыбнулась Лена, - а моему носовому платочку. - А потом задумалась: как объяснить маме, что платочек исчез, мама будет сердиться.
     "Ну и "Ну и пусть, - решила Лена, - скажу, что пожертвовала его на
    благотворительные цели".
     Файл из библиотеки OCR Альдебаран: http://aldebaran.com.ru/
     Астрид ЛИНДГРЕН: ЭЛЬФА И НОСОВОЙ ПЛАТОЧЕК
    Астрид ЛИНДГРЕН
     ВЕС‚ЛАЯ КУКУШКА
     - Нет, больше мне не выдержать, - совершенно, неожиданно сказала мама Гуннара и Гуниллы перед Новым годом.
     - Да, и мне тоже, - подтвердил папа.
     Гуннар и Гунилла, лежавшие в детской, все слышали. Они-то хорошо понимали, что именно не могут больше выдержать мама с папой. Ведь Гуннар и Гунилла были больны уже целых четыре недели. Нельзя сказать, что так уж опасно больны. Но все-таки им пришлось лежать в постели и чуть что - звать маму. Четыре недели - это много дней, и много-много часов, и много-много-много минут. И почти каждую минуту Гуннар с Гуниллой звали маму и просили то попить, то сказку почитать, то простыни перестелить, потому что они насыпали туда сухарных крошек. Гуннару и Гунилле казалось, что дни тянутся ужасно медленно; если приставать к маме было уже вовсе не с чем, они во все горло кричали:
     - Мама, который час?
     Им надо было только услышать, скоро ли раздастся уютный и бодрящий удар часов, возвещавших, к примеру, время, когда им принесут сок или булочки или когда вернется домой из банка папа.
     Но теперь и папа сказал, что он больше не выдержит, даже он!
     - Я думаю, - решил он, - купить детям собственные часы. И завтра же. Тогда, по крайней мере, они не будут больше спрашивать, который час.
     Следующий день оказался полным ожидания для Гуннара и Гуниллы. Им было еще труднее обычного спокойно лежать в постели.
     - Интересно, какие нам купят часы? - размышлял Гуннар.
     - Может, будильник, - спросила Гунилла, - или красивые часы из
    Далекарлии?
     Но когда папа наконец-то пришел домой и развернул пакет, который принес с собой, то в нем не было ни будильника, ни далекарлийских часов. Там были часы с кукушкой. Папа повесил их на стену в детской, и не успел он это сделать, как стрелки показали уже шесть часов. И тут - нет, такого вам видеть не доводилось - в часах отворилось окошечко, и оттуда выскочила маленькая деревянная кукушка. Она послушно пропела шесть раз, чтобы все знали: сейчас шесть часов, ни больше и ни меньше. После этого она снова исчезла, и окошечко за ней захлопнулось. Папа объяснил детям, какой механизм у этих часов и почему деревянная кукушка может выскакивать из окошечка и петь. И рассказал, что такие вот часы с кукушкой делают в Швейцарии.
     "Удивительный подарок", - подумали Гуннар с Гуниллой.
     До чего же интересно лежать в ожидании, что часы пробьют и семь, и восемь, и десять часов! Да, честно говоря, брат с сестрой не заснули даже в десять, хотя мама уже давным-давно заходила в детскую пожелать им спокойной ночи и погасила свет. Правда, по-настоящему темно в детской никогда не бывало, потому что ребятам посчастливилось - как раз под самым их окном стоял уличный фонарь. "Жутко повезло", - подумали Гуннар с Гуниллой. Когда стрелки часов показали десять, выскочила кукушка и пропела десять раз, точно и аккуратно, как всегда.
     - Как ты думаешь, откуда она знает, сколько раз ей надо прокуковать? - поинтересовалась Гунилла.
     - Эх ты! Ясное дело отчего. Папа же говорил, это механизм работает, - сказал Гуннар.
     Но тут случилось самое настоящее чудо. Окошечко часов снова распахнулось, и оттуда выскочила маленькая деревянная кукушка.
     - Все только болтают: механизм да механизм, - недовольно пробурчала кукушка. - Есть на свете такое, что называется - способности к математике. И они у меня есть. Это означает, что я умею считать. Да, да, умею!
     Гуннар и Гунилла сидели в своих кроватках точно аршин проглотили и только смотрели во все глаза. Они думали, что, может, им все это только снится.
     - Она... она умеет говорить, - прошептал наконец Гуннар.
     - Ясное дело, я умею говорить, - сказала кукушка. - Неужто ты думаешь, что я умею только куковать?
     - Нет, - смущенно ответил Гуннар, - но...
     - Я очень дельная и вежливая, - продолжала маленькая деревянная кукушка.
     Она слетела вниз и уселась на край кровати Гуннара.
     - Где только на свете я не побывала! - сказала она. - Чего только не видела! Как подумаю, у самой иной раз голова кружится.
     Гуннар и Гунилла еще больше вытаращили глаза.
     - А разве ты не приделана к часам? - очень вежливо спросила под конец Гунилла.
     - Конечно нет, - наставительно сказала кукушка. Это только люди так думают.
     И тут как раз явилась мама узнать, почему такой шум в детской. Кукушка проворно исчезла, с треском захлопнув за собой окошечко. И появилась снова, когда мама уже давным-давно ушла.
     - А почему ты не покажешь маме, что ты живая? - спросила Гунилла.
     - Это - тайна, - ответила кукушка. - Тайна, которую можно знать только детям. Взрослые люди ни в коем случае не должны в это верить. Они-то думают, что все кукушки в таких часах - деревянные. Ха-ха-ха, сами они деревяшки, вот они кто, не будь я Веселая кукушка.
     "Веселая кукушка" - это прозвище ей очень подходит", - подумали Гуннар с Гуниллой. Они все больше и больше радовались своим новым часам.
     Летая взад-вперед но комнате, Веселая кукушка оживленно болтала с детьми.
     - Поклянитесь, что никогда никому не скажете, что я живая, - потребовала она. - Если только вы это сделаете, я никогда в жизни не скажу вам больше ни слова, а только буду петь, который час. Кстати, - продолжала она, - лучше, если вы сейчас же ляжете в постель. А иначе я боюсь проспать. Так тяжело просыпаться, когда нужно выскакивать из окошечка в три часа ночи. Собственно говоря, мне нужен был бы будильник.
     И Веселая кукушка исчезла в своем окошечке.
     На следующее утро Гуннару с Гуниллой, как обычно, принесли завтрак в постель. Пока они завтракали и пили чай, мама сидела рядом. Веселая кукушка выскочила из окошечка и пропела восемь раз. Но она, конечно, не сказала ни слова. Она только подмигивала одним глазком детям. Гуннар и Гунилла восхищенно переглянулись. Нет, им это не приснилось. Кукушка и вправду живая. Просто чудо, на удивление живая!
     Мама Гуннара и Гуниллы все больше и больше удивлялась по мере того, как день приближался к вечеру. В детской никто не кричал и не требовал воды или сказок. Порой оттуда доносились таинственные восторженные смешки. Время от времени мама заходила в детскую посмотреть, что там происходит. Но тогда дети чинно сидели в своих кроватках. Только щечки их необычно розовели, и казалось, они втихомолку посмеиваются. А почему, мама никак взять в толк не могла и обескураженно возвращалась на кухню. Откуда ей было знать, что кукушка как раз начала показательные полеты перед Гуннаром и Гуниллой. Громко распевая, она низко летала над их кроватями и кувыркалась в воздухе. Гуннар и Гунилла просто визжали от восторга.
     Потом Веселая кукушка сидела на подоконнике и рассказывала детям обо всем, что видела за окном. На улице красиво падал снег, торопливо проходили дети, нагруженные пакетами, - ведь скоро Новый год.
     Гуннар и Гунилла вздохнули.
     - А мы не можем купить в этом году новогодние подарки, - печально сказал Гуннар.
     - Да, потому что нам нельзя вставать до самого праздничного вечера, - сказала Гунилла.
     - Ну, это я улажу, - обещала Веселая кукушка. - Отворите мне только окно, и я мигом слетаю за подарками.
     - Но у нас нет денег, - сказал Гуннар.
     - Есть, только совсем немножко, - сказала Гунилла.
     - Это дело я тоже улажу, - снова обещала Весе лая кукушка. - Я могу снести золотое яичко. Сегодня ночью я снесла уже три штуки. Они лежат наверху, в часах. - И - раз! - она взлетела вверх, забралась в часы и снова вылетела оттуда с прелестнейшим крошечным золотым яичком в клювике. Она вложила его в руку Гуниллы, и девочка подумала, что ничего красивее ей в жизни видеть не доводилось.
     - Пожалу - Пожалуйста, оставь его себе, - сказала кукушка. - Я потом снесу еще. Ну а теперь отвори окно, и я слетаю к домовым за новогодними подарками.
     - В Стокгольме никаких домовых нет, - засомневалась Гунилла.
     - Сдается, вы не очень-то знаете о том, что есть в Стокгольме, а чего там нет, - сказала Веселая кукушка. - Беда в том, что ваши глаза не видят, а уши не слышат. Иначе вы бы сами увидели, как эльфы танцуют в Хумлегордене весенними вечерами, и слышали, как домовые работают в своей мастерской в Старом городе перед самым-самым Новым годом.
     - О! - воскликнули Гуннар с Гуниллой. И поспешно открыли окно, чтобы Веселая кукушка смогла слетать и купить новогодние подарки в мастерской у домовых.
     Целый день летала она взад-вперед с золотыми яичками и пакетами. Это было и вправду нелегко: ведь кукушке приходилось еще следить за временем и вовремя петь.
     "Какие чудесные подарки она приносит!" - думали Гуннар с Гуниллой. Брошку с браслетом для мамы, бумажник и перочинный ножик для папы, а сколько прелестных игрушек для кузин с улицы Оденгатан. О, до чего ж интересно было открывать пакеты! А как приятно с Веселой кукушкой! Единственное, что беспокоило Гуннара с Гуниллой, как объяснить маме с папой в новогодний вечер, откуда взялись эти подарки. Но брат с сестрой сговорились, что сделают таинственный вид и скажут: это страшная тайна. Пусть думают что хотят!
     Незадолго до восьми часов вечера пришла мама пожелать детям, которые весь день были такими послушными, спокойной ночи. Веселая кукушка была в тот момент как раз в очень игривом настроении и, прежде чем влететь в окошечко часов и захлопнуть его за собой, она прошептала детям:
     - А теперь мы немножко подшутим над вашей мамой.
     Когда мама подоткнула одеяло детям на ночь и сказала: "А теперь спать. Уже восемь часов!" - в тот же самый миг окошечко часов открылось и оттуда выглянула маленькая деревянная кукушка. А потом она запела. Она пела, пела и пела. И не восемь раз, она прокуковала целых двадцать шесть раз. Мама сидела совершенно ошеломленная.
     - Что это значит? - спросила она. - Должно быть, механизм у часов немного испортился.
     - Ага, - сказали Гуннар с Гуниллой. - Наверно.
     И, забравшись под одеяло, громко расхохотались.
     Файл из библиотеки OCR Альдебаран: http://aldebaran.com.ru/
     Астрид ЛИНДГРЕН: ВЕС‚ЛАЯ КУКУШКА
    Астрид ЛИНДГРЕН
     В СТРАНЕ МЕЖДУ СВЕТОМ И ТЬМОЙ
     У меня болит нога. Она болит уже целый год. И уже ровно год я лежу в постели. Наверно, поэтому моя мама такая печальная. Конечно, вс„ из-за моей ноги. Однажды я даже слышал, как мама говорила папе:
     - Знаешь, по-моему, Й„ран уже никогда больше не сможет ходить.
     Ясное дело, она не думала, что я услышу эти слова. И вот я целыми днями лежу в кровати, читаю, рисую либо что-нибудь строю с помощью моего конструктора. А когда начинает смеркаться, мама приходит и говорит:
     - Зажжем лампу, или тебе хочется, как всегда, посумерничать?
     Я отвечаю, что хочу, как всегда, посумерничать. Мама снова выходит на кухню. Вот тут-то и стучит в окошко господин Лильонкваст. Живет он в стране Сумерек, в стране между Светом и Тьмой. Еще она называется - страна, Которой Нет. Каждый вечер сопровождаю я господина Лильонкваста в страну между Светом и Тьмой.
     Никогда не забуду, как он взял меня с собой туда в первый раз. Тем более, что это произошло в тот самый день, когда мама сказала папе, что я никогда больше не смогу ходить. Вот как все это случилось.
     Смеркалось. В углах сгустился мрак. Зажигать лампу мне не хотелось: ведь я только-только слышал, о чем мама сказала папе. Я лежал и думал: неужто я и вправду никогда больше не смогу ходить? Еще я думал про удочку, которую мне подарили на день рождения и которой, быть может, мне никогда не придется удить рыбу. И пожалуй, я даже чуточку всплакнул. Вдруг кто-то постучал в окно. Мы живем на четвертом этаже в доме на улице Карлбергсвеген. Потому-то я и удивился. Вот так штука! Кто бы это мог забраться на высокий четвертый этаж и постучать в окно? Ну, конечно же, это был господин Лильонкваст, он и никто иной. Он прошел прямо через окно, хотя оно было закрыто. Это был очень маленький человечек в клетчатом костюмчике с высоким черным цилиндром на голове. Он снял цилиндр и поклонился. Я тоже поклонился, насколько это возможно, когда лежишь в кровати.
     - Меня зовут Лильонкваст - Букет Лилий, - представился человечек в
    цилиндре. - Я расхаживаю по наружным, жестяным, подоконникам и смотрю, не найдутся ли здесь в городе дети, которые захотят побывать в стране между Светом и Тьмой. Может, ты хочешь?
     - Я не могу нигде побывать, - ответил я, - ведь у меня болит нога.
     Господин Лильонкваст подошел ко мне, взял меня за руку и сказал:
     - Это не имеет ни малейшего значения. Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
     И мы вышли из комнаты прямо через окно, даже не отворив его. Очутившись на подоконнике, мы огляделись по сторонам. Весь Стокгольм тонул в сумерках, мягких, совершенно голубых сумерках. На улицах не было ни души.
     - А теперь полетим! - предложил господин Лильонкваст.
     И мы полетели. До самой башни церкви Святой Клары.
     - Я только перекинусь словечком с петушком флюгерным, на колокольне, - сказал господин Лильонкваст.
     Но петушка флюгерного не оказалось.
     - В сумерки он отправляется на прогулку, - объяснил господин Лильонкваст. - Он облетает на своих крыльях весь квартал вокруг церкви Святой Клары, чтобы посмотреть, не найдется ли там каких-нибудь детей, которым очень нужно попасть в страну между Светом и Тьмой. Летим дальше.
     Мы приземлились в Крунубергском парке, где на деревьях росли красные и желтые карамельки.
     - Ешь! - стал угощать меня господин Лильонкваст.
     Я так и сделал. Никогда в жизни не ел я таких вкусных карамелек.
     - Может, тебе хочется поводить трамвай? - спросил господин Лильонкваст.
     - Я не умею, - ответил я. - Да я никогда и не пытался.
     - Это не имеет ни малейшего значения, - повторил господин Лильонкваст. - Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
     Мы полетели вниз на улицу Санкт-Эриксгатан и влезли на четвереньках в вагон с передней площадки. В трамвае людей не было, вернее, я думаю, там не было обыкновенных людей.
     Зато там сидело много-премного удивительных старичков и старушек.
     - Они все из народца страны Сумерек, - сказал господин Лильонкваст.
     В трамвае сидело и несколько детей. Я узнал девочку, которая училась классом младше меня в моей школе в те времена, когда я еще мог ходить. У нее, помнится, всегда было такое доброе лицо. Да и сейчас оно таким и осталось.
     - Она уже давно бывает у нас, в стране между Светом и Тьмой, - объяснил господин Лильонкваст.
     Я повел трамвай. Это оказалось совсем легко. Трамвай грохотал на рельсах так, что в ушах стоял шум. Мы нигде не останавливались, потому что никому не надо было выходить. Все просто катались, потому что это было весело. И никто не собирался выходить на какой-нибудь определенной остановке. Мы переехали мост Вестербрун, и тут трамвай спрыгнул с рельсов и нырнул в воду.
     - Ой, что будет! - воскликнул я.
     - Это не имеет ни малейшего значения, - сказал господин Лильонкваст. - Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
     По воде трамвай ехал, может, еще лучше, чем по суше. И до того весело было вести его! Мы причалили чуть ниже моста Норрбрун, и здесь трамвай снова прыгнул на берег. Людей по-прежнему не было видно. И такими чудными казались пустые улицы и эти удивительные голубые сумерки!
     Господин Лильонкваст и я вышли из трамвая у королевского дворца. Кто потом вел этот трамвай, я не знаю.
     - Поднимемся наверх и поздороваемся с королем, - предложил господин Лильонкваст.
     - Ладно, - согласился я.
     Я думал, что речь идет об обычном короле, но это было не так. Мы прошли через ворота замка и поднялись по лестнице в большой зал. Там, на двух золотых тронах, сидели король с королевой. На короле была золотая корона, на королеве - серебряная. А глаза их... Нет, никто не в силах описать их глаза. Когда король с королевой посмотрели на меня, мне показалось, будто огненно-ледяные мурашки забегали по моей спине.
     Господин Лильонкваст глубоко поклонился и сказал:
     - О, король страны между Светом и Тьмой! О, королева страны, Которой Нет! Дозвольте мне представить Вам Й„рана Петтерсона с улицы Карлбергсвеген!
     Король заговорил со мной. Казалось, что заговорил огромный водопад: но я ничего не помню из того, что он сказал. Вокруг короля и королевы вереницей толпились придворные дамы и кавалеры. Внезапно они запели. Такой песни никто никогда в городе Стокгольме не слыхал. И когда я слушал эту песню, казалось, будто огненно-ледяные мурашки еще сильнее забегали по моей спине.
     Кивнув головой, король произнес:
     - Вот так поют в стране между Светом и Тьмой. Так поют в стране, Которой Нет.
     Через час мы с господином Лильонквастом снова стояли внизу на мосту Норрбрун.
     - Теперь ты представлен ко двору, - объяснил Лильонкваст, а немного погодя добавил: - Теперь мы поедем в Скансен. Тебе хочется поводить автобус?
     - Не знаю, сумею ли, - ответил я. Ведь я думал, что это труднее, чем водить трамвай.
     - Это не имеет ни малейшего значения, - повторил господин Лильонкваст. - Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
     Миг - и перед нами уже стоит красный автобус. Я влезаю туда, сажусь за руль и нажимаю педаль. Оказывается, я просто замечательно умею водить автобус. Я еду быстрее, чем ездил когда-либо кто-либо другой, и я нажимаю на гудок так, что кажется, будто мчится машина "скорой помощи".
     Когда въезжаешь в ворота Скансена, то немного в сторону по левую руку, на холме, возвышается усадьба Эльврусгорден. Это удивительно уютная старинная усадьба, где со всех сторон тянутся дома под одной крышей, а перед ними раскинуты приветливые зеленые лужайки. В стародавние времена эта усадьба находилась в провинции Хэрьедален.
     Когда мы с господином Лильонквастом приехали в Эльврусгорден, там, на крыльце, ведущем в сени, сидела девочка. Мы подошли и поздоровались.
     - Зд - Здравствуй, Кристина, - сказал господин Лильонкваст.
     На Кристине было какое-то чудное платье.
     - Почему на ней такое платье? - спросил я.
     - Такие платья носили в Хэрьедален в стародавние времена, когда Кристина еще жила в усадьбе Эльврусгорден, - ответил господин Лильонкваст.
     - В стародавние времена? - переспросил я. - Разве теперь она здесь не живет?
     - Только в сумерки, - ответил господин Лильонкваст. - Она тоже из народца страны Сумерек.
     Музей деревянного зодчества под открытым небом в Стокгольме.
     В усадьбе слышались звуки музыки, и Кристина пригласила нас войти. Там было трое музыкантов, которые играли на скрипках, и множество людей, которые плясали. В открытом очаге горел огонь.
     - Что это за люди? - спросил я.
     - Они все жили в Эльврусгорден в стародавние времена, - сказал господин Лильонкваст. - А теперь они встречаются и веселятся здесь в сумерки.
     Кристина плясала со мной. Подумать только! Как хорошо! Я умею плясать! Это я-то, с моей больной ногой!
     После танцев мы съели гору всяких разных лакомств, которые стояли на столе. Хлеб, сыр из сыворотки, оленье жаркое и чего-чего только не было! Все казалось необыкновенно вкусным, потому что я был голодный.
     Но мне очень хотелось получше осмотреть Скансен, и мы с господином
    Лильонквастом пошли дальше. Как раз перед самой усадьбой бродил лось.
     - Что случилось? - спросил я. - Он вырвался на волю?
     - В стране между Светом и Тьмой все лоси свободны, - сказал господин Лильонкваст. - Ни один лось не живет взаперти в стране, Которой Нет.
     - И это не имеет ни малейшего значения, - добавил лось.
     Я ни капельки не удивился, что он умеет говорить.
     В кафе у "Высокого Чердака", где мы с мамой и папой иногда по
    воскресеньям, когда у меня еще не болела нога, пили кофе, вошли
    вразвалочку два забавных маленьких медвежонка. Они уселись за стол и
    громко закричали, что хотят лимонаду. И тут в воздухе промчалась огромная бутылка лимонада и плюхнулась прямо перед носом медвежат. И они по очереди стали пить из бутылки. А потом один из медвежат взял да и плеснул изрядную порцию лимонада на голову другого. Но хотя пострадавший весь промок насквозь, он только смеялся и говорил:
     - Это не имеет ни малейшего значения. Абсолютно ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
     Мы с господином Лильонквастом долго бродили вокруг и глазели на всех животных и зверей, которые разгуливали где им вздумается. Людей по-прежнему не было видно, я имею в виду обыкновенных людей.
     Под конец господин Лильонкваст спросил, не хочу ли я посмотреть, как он живет.
     - Конечно хочу, спасибо, - ответил я.
     - Тогда полетим на Мыс Блодкудден.
     Так мы и сделали.
     Там, на мысу, в отдалении от других домов стоял маленький-премаленький, выкрашенный в желтый цвет домик, окруженный изгородью из сирени. С дороги домик был совсем не виден. Узкая дорожка спускалась от веранды вниз к озеру. Там на берегу был причал, а у причала стояла лодка. Весь дом, и лодка, и все вокруг были, ясное дело, гораздо меньше обычных домов и лодок. Потому что сам господин Лильонкваст был ведь такой маленький человечек. И только теперь я впервые заметил, что я и сам был такой же маленький.
     - Какой уютный маленький домик, - сказал я, - как он называется?
     - Этот домик называется Вилла Лильонру - Отдых Лилий, - ответил господин Лильонкваст.
     В саду так чудесно благоухала сирень, светило солнце, и волны плескались о берег, а на причале лежала удочка. Да, солнце светило, не правда ли, чудно?! Я выглянул из-за сиреневой изгороди и увидел, что за нею по-прежнему были все те же голубые сумерки.
     - Солнце всегда светит над Виллой Лильонру, - объяснил господин
    Лильонкваст. - Там вечно цветет сирень. Окуни постоянно клюют у причала. Хочешь приходить сюда - удить рыбу?
     - О да, очень хочу, - ответил я.
     - В следующий раз поудишь, - обещал господин Лильонкваст. - Сумерки подходят к концу. Нам пора лететь к тебе домой на улицу Карлбергсвеген.
     Так мы и сделали. Мы пролетели над дубами парка Юргорден, над сверкающими водами залива Юргордсбруннсвикен и высоко над городом, где во всех домах уже начали зажигаться свечи. Я никогда не знал, что на свете может быть что-либо более прекрасное, чем этот город, лежавший внизу.
     Там, под улицей Карлбергсвеген, строят туннель. Папа иногда подносил меня к окну, чтобы я увидел большие грейферные ковши, которые черпают камни и гравий из глубочайших недр земли.
     - Хочешь зачерпнуть немного гравия ковшом? - спросил господин Лильонкваст, когда мы вернулись домой на улицу Карлбергсвеген.
     - Мне кажется, я не справлюсь с этой машиной, - сказал я.
     - Это не имеет ни малейшего значения. Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
     И я, разумеется, смог справиться с подъемным краном. Это было так легко. Я черпал гравий, один большой ковш за другим, и нагружал его на грузовик, стоявший рядом. До чего ж было весело! Но внезапно я увидел несколько чудных маленьких, красноглазых старичков, выглядывавших из пещеры, расположенной глубоко-глубоко внизу, где должна была проходить линия метро.
     - Это - Подземные Жители, - объяснил господин Лильонкваст. - Они тоже из народца страны Сумерек. У них внизу большие просторные залы, сверкающие золотом и бриллиантами. В следующий раз мы сходим туда.
     - Подумать только, а что, если линия метро ворвется прямо в их залы, - сказал я.
     - Не имеет ни малейшего значения, - повторил господин Лильонкваст. - Не имеет ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой. Подземные жители могут передвигать свои залы в любую сторону, когда это нужно.
     Затем мы пролетели прямо через закрытые окна наше квартиры, и я плюхнулся в свою кровать.
     - Встретимся завтра в сумерки, - пообещал господин Лильонкваст.
     И исчез. В ту же самую минуту вошла мама и зажгла лампу.
     Так было в самый первый раз, когда я встретил господина Лильонкваста. Но он прилетает каждый день и берет меня с собой в страну между Светом и Тьмой. О, какая это диковинная страна! И до чего прекрасно там бывать! И там не имеет ни малейшего значения, если у тебя больная нога. Ведь в стране между Светом и Тьмой можно летать!
     Файл из библиотеки OCR Альдебаран: http://aldebaran.com.ru/
     Астрид ЛИНДГРЕН: В СТРАНЕ МЕЖДУ СВЕТОМ И ТЬМОЙ
    Астрид ЛИНДГРЕН
     КРОШКА НИЛЬС КАРЛСОН
     Бертиль смотрел в окно. Начинало смеркаться, на улице было холодно, туманно и неуютно.
     Бертиль ждал папу и маму. Он ждал их с таким нетерпением, что было просто удивительно, почему они до сих пор не показались от одного его ожидания вон у того уличного фонаря. Обычно возле этого фонаря Бертиль и замечал их раньше всего. Мама приходила немного раньше папы, но она не могла вернуться до того, как кончается работа на фабрике.
     Папа и мама каждый день уходили на фабрику, а Бертиль целый день сидел дома один. Мама оставляла ему еду, чтобы он мог перекусить, когда проголодается. Потом, когда мама возвращалась, они садились обедать.
     Было ужасно скучно расхаживать целые дни по квартире одному, когда не с кем словом перемолвиться. Конечно, Бертиль мог бы выйти во двор поиграть, но теперь, осенью, погода стояла скверная и на улице никого из ребят не было видно.
     Ох, как медленно тянулось время! Игрушки ему уже давным-давно надоели. Да их и было не так много. Книги, те, что были в доме, он просмотрел от корки до корки. Читать шестилетний Бертиль еще не умел.
     В комнате было холодно. Папа топил печь по утрам, но к обеду почти все тепло уходило. Бертиль замерз. В углах комнаты сгустился мрак, но он и не думал зажигать свет. Было так ужасно грустно, что он решил лечь в кровать и немножко подумать о том, почему на свете все так грустно.
     Ему не всегда приходилось сидеть одному. Раньше у него была сестра, и звали ее Мэрта. Но однажды Мэрта вернулась из школы больной. Она проболела целую неделю, а потом умерла. И когда Бертиль подумал о том, что теперь он один, без сестры, слезы покатились у него по щекам.
     И как раз в этот миг он услыхал...
     Он услыхал мелкие, семенящие шажки под кроватью. "Неужто у нас водятся привидения?" - подумал Бертиль и свесился через край кровати, чтобы посмотреть.
     И тут он увидел, что под кроватью кто-то стоит... Да-да. Это был
    обыкновенный мальчик, только совсем маленький, ну прямо крошечный - не больше мизинца.
     - Привет! - сказал малыш.
     - Привет! - смущенно ответил Бертиль.
     - Привет! Привет! - снова сказал малыш, и оба немного помолчали.
     - Ты кто такой? - спросил наконец Бертиль. - И что ты делаешь под моей кроватью?
     - Меня зовут Крошка Нильс Карлсон, - ответил малыш. - Я живу здесь. Ну, конечно, не прямо под твоей кроватью, а чуть пониже. Вход ко мне вон в том углу!
     И он указал на крысиную норку под кроватью Бертиля.
     - Давно ты здесь живешь? - удивленно спросил Бертиль.
     - Нет, всего лишь несколько дней, - ответил малыш. - До этого я жил в лесу Лильянскуген под корнями дерева. Но ты ведь знаешь, к осени надоедает жить в кемпинге и хочется назад, в город. Мне здорово повезло, что удалось снять комнатку у крысы, которая переехала к своей сестре в Седертелье. Сам знаешь, как трудно найти маленькую квартирку.
     Да, Бертиль об этом не раз слышал.
     - Понятно, я снял комнату без всякой мебели, - объяснил Крошка и, немного помолчав, добавил: - Это лучше всего. Тем более, если есть своя собственная...
     - А она у тебя есть? - спросил Бертиль.

/ Полные произведения / Линдгрен А. / Сказки