Есть что добавить?
Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru! |
|
 / Полные произведения / Коэльо П. / Дневник мага
Дневник мага [4/6]
— Эй, дядя, отдай ка мой мяч, — сказал мальчик.
Я вгляделся в маленькую фигурку, стоявшую примерно в двух метрах от меня. Что то в этом мальчишке показалось мне знакомым. То же самое я испытал, когда увидел цыгана.
Паренек несколько раз попросил меня вернуть мяч, но поскольку я не отвечал, он наклонился к земле и поднял камень.
— Отдавай по хорошему, а то как засвечу в лоб! — крикнул он.
Петрус и другой мальчик безмолвно следили за происходящим. Угроза мальчишки меня рассердила.
— Вот только попробуй! — ответил я. — Если попадешь, я тебе такое устрою!
Мне показалось, что Петрус в этот момент вздохнул с облегчением. Что то в глубине моего сознания подсказывало мне, что я уже переживал нечто подобное раньше.
Мальчик испугался моих слов. Он отшвырнул камень и попробовал другой подход.
— Здесь в Пуэнте де ла Рейна есть ковчежец, принадлежавший одному богатому пилигриму. Я вижу по раковинам и рюкзакам, что вы тоже паломники. Вернете мяч — я вам отдам ковчежец. Он закопан в песке на берегу.
— Мяч мне нужней, — ответил я не слишком уверенно.
По правде сказать, я предпочел бы получить ковчежец. И паренек, мне показалось, не врал. Но, вероятно, Петрусу мяч был для чего то нужен, так что я не хотел его разочаровывать. Ведь он был мой проводник.
— Дяденька, да зачем вам мяч? — заныл мальчишка, чуть не плача. — Вы большой, много путешествовали, объездили весь мир. Я же ничего не видал, кроме здешней речки, а из игрушек у меня только мяч. Пожалуйста, верните мне его!
Слова мальчика меня тронули. Но эта странно знакомая обстановка и чувство, будто я уже все это то ли читал, то ли переживал, заставили меня вновь ответить отказом.
— Нет, мне нужен этот мяч. Я дам тебе денег, купишь себе другой, даже получше, а этот — мой.
Когда я произнес эти слова, время на миг будто замерло. Хотя Петрус не стоял рядом и не давил пальцем мне на шею, но все вокруг внезапно изменилось — буквально за долю секунды мы перенеслись в наводящую ужас бескрайнюю выжженную пустыню. Там не было ни Петруса, ни младшего мальчика — лишь тот мальчишка, что перед этим говорил со мной. Теперь он выглядел старше, черты лица его казались мягче, выражение более приветливым. Но глаза лукаво поблескивали, и это меня почему то испугало.
Видение длилось не более секунды. Затем я вновь оказался в Пуэнте де ла Рейна — в том месте, где все Пути Сантьяго, ведущие из разных концов Европы, сливаются воедино. Напротив меня стоял мальчишка, он просил вернуть ему мяч, и у него был трогательно грустный вид.
Петрус приблизился ко мне и, забрав у меня мяч, передал его мальчишке.
— Ну и где ковчежец? — спросил он у него.
— Какой еще ковчежец? — изумился тот, хватая за руку младшего товарища, и они тут же бросились от нас прочь и спрыгнули в воду.
Мы взобрались с берега на дорогу и перешли мост. Я начал было расспрашивать Петруса о том, что произошло, и рассказывать, как я оказался в пустыне, но он резко переменил тему разговора, объяснив, что об этом мы поговорим позже, когда удалимся от этого места.
Полчаса спустя мы добрались до того участка Пути, где сохранились остатки римской мостовой. Были тут и руины древнего моста — на них мы и устроились позавтракать, еды нам в дорогу дали монахи — ржаной хлеб, йогурт и козий сыр.
— Зачем тебе понадобился этот мяч? — обратился ко мне Петрус.
Я объяснил, что мне то как раз он не был нужен — а действовал я так потому, что сам Петрус повел себя очень странно и мне показалось, что мяч представляет для него что то важное.
— Это и вправду оказалось важно. Это позволило победить твоего личного демона.
Моего личного демона? Ничего более странного я не слышал за все наше путешествие! За те шесть дней, что мы бродим туда сюда по Пиренеям, я успел встретиться с колдуном священником, который ничего не наколдовал, и чуть не до живого мяса ободрать большой палец, который я терзаю каждый раз, как меня посещает приступ ипохондрии, чувство вины или комплекс неполноценности. Хотя в этом Петрус безусловно оказался прав — я стал значительно реже плохо думать о себе. Но о том, что существует какой то там личный демон, мне никогда до сей поры слышать не доводилось, и переварить эту новость было нелегко.
— Сегодня, перед тем мостом, я с необыкновенной отчетливостью почувствовал, будто кто то находится рядом и пытается о чем то нас предупредить. Причем предупреждение относилось в большей степени к тебе, а не ко мне. Ведь это тебе очень скоро предстоит Правый Бой.
Пока ты не знаком со своим личным демоном, он обычно предстает в обличье кого либо из близких тебе людей. Потому я осмотрелся, увидел двух играющих мальчишек и подумал — может быть, ему удастся через них тебя предупредить. Но это было просто предчувствие. А убедился я, что мы действительно имеем дело с твоим личным демоном, тогда только, когда ты отказался вернуть мяч.
Я еще раз повторил Петрусу, что не отдал мяч лишь потому, что думал, будто он нужен как раз ему.
— Мне? Я тебе и слова не сказал!
Я испытал легкую дурноту. Возможно, от еды, на которую я с жадностью набросился после часа ходьбы натощак. И еще меня не покидало чувство, что того мальчика я где то видел.
— Твой личный демон испробовал все три классических метода: угрозы, посулы и попытки давить на жалость. Кстати, поздравляю — ты отлично держался!
Тут я вспомнил, как Петрус спросил мальчика о ковчежце. В тот момент, когда он спрашивал, я решил, что ответ мальчишки может значить только одно — что он попросту меня надул. Но, возможно, там и в самом деле имеется какая нибудь реликвия — ведь демоны никогда не дают ложных обещаний.
— Когда мальчик не мог вспомнить о мощах, твой личный демон уже исчез, — сказал Петрус.
И тут же добавил:
— Самое время позвать его обратно. Он тебе пригодится.
Мы сидели на развалинах древнего моста. Петрус аккуратно собрал остатки еды в бумажный пакет, которым снабдили нас монахи. На небольших полях, что были разбросаны вокруг, уже появились идущие за плугом пахари, однако они были от нас далеко и я не мог бы расслышать, о чем они говорят. Пятна вспаханной земли образовывали причудливый узор на фоне волнистых холмов. У наших ног почти беззвучно струился ручей, сильно обмелевший из за засухи.
— Прежде чем Христос вышел в мир, Он удалился в пустыню и имел там разговор со Своим личным демоном, — продолжил Петрус. — Он узнал от него то, что было необходимо узнать о людях, но не позволил демону навязать свои правила игры — именно поэтому Он его и одолел.
Один поэт как то сказал, что человек — не остров . Для того чтобы вести Правый Бой, мы нуждаемся в поддержке. Нам нужны друзья. Если же рядом их не оказывается, приходится превращать одиночество в наше главное оружие. И тогда то, что нас окружает, способно помочь нам продвинуться к главной цели. Что угодно вокруг может стать проявлением нашей решимости победить в Правом Бою. Без этого, без понимания, что нуждаемся во всем и во всех, мы превратимся просто в заносчивых фанфаронов. И в конце концов заносчивость нас и погубит, ибо чрезмерно самоуверенный воин может не заметить ловушек, расставленных на поле битвы.
Разговоры Петруса о воинах и битве вновь напомнили мне Карлоса Кастанеду и его дона Хуана. Я поймал себя на том, что думаю: «Интересно, а давал ли старый шаман уроки своему ученику с утра пораньше, еще до того, как тот переварил свой завтрак?»
Тем временем Петрус продолжал:
— За пределами мира физического, на силы которого мы опираемся, рядом с нами пребывают две основные духовные силы: ангел и демон. Ангел есть проявление Божьей благодати, он всегда защищает нас, и тебе не надо его призывать. Лик ангела виден в любой момент, если только ты взираешь на мир с любовью. Ты можешь увидеть его в излучине реки, в фигурах крестьян на полях, в облаках, плывущих по голубому небу. И этот старинный мост, что построен руками неизвестных римских легионеров, тоже хранит на себе отпечаток ангельского лика. Наши предки называли его Ангелом хранителем.
Демон — тоже ангел, но ангел независимый, ангел мятежный. Я предпочитаю называть его Вестником, поскольку он осуществляет связь между тобой и внешним миром. В древности его воплощением считался Меркурий, или Гермес, вестник богов. Сфера его деятельности — материальный, вещественный мир. Его присутствие можно заметить, например, в золотом убранстве церкви, поскольку золото добывается из земли, а демон есть порождение подземного царства. Он присутствует в любой работе и в наших отношениях с деньгами. Если отпустить его на свободу, то он обычно исчезает. Если же изгнать его, мы потеряем все хорошее, чему он может обучить, поскольку демон многознающ и прекрасно разбирается и в этом мире, и в существах, его населяющих. Но стоит лишь подпасть под обаяние его могущества, как он овладеет нами и не даст нам вести Правый Бой.
Так что единственный способ иметь дело с Вестником — это принимать его как друга, прислушиваться к его советам и просить о помощи, если это необходимо, но не позволять ему диктовать правила игры. Ты так и поступил с этим мальчиком. Нельзя допускать, чтобы Вестник навязывал нам свои правила: для этого необходимо, во первых, понять, чего хочешь, и во вторых, знать его по имени и в лицо.
— Как же это я узнаю? — осведомился я.
И тогда Петрус обучил меня РИТУАЛУ ВЕСТНИКА.
— Выполнять его лучше вечером или ночью. Сегодня, во время вашей первой встречи, он откроет тебе свое имя. Храни его в тайне, не сообщай никому, даже мне. Тот, кто знает имя твоего Вестника, обретает власть над тобой.
Петрус встал, и мы пустились в путь. Вскоре мы добрались до поля, где трудились местные крестьяне. Поздоровавшись с ними, мы пошли дальше.
— Для наглядности можно сказать, что ангел — это твои доспехи, а вестник — твой меч. Доспехи защищают тебя в любых обстоятельствах, тогда как меч можно потерять в разгар битвы, им можно ненароком убить друга, а кроме того, он может обратиться и против своего хозяина. Меч годится для чего угодно, разве что… не стоит на него садиться, — и Петрус расхохотался.
Мы остановились в городке пообедать. Молодой официант, который нас обслуживал, пребывал в скверном расположении духа. Он не отвечал на вопросы, как попало расставлял тарелки, а в довершение всего умудрился пролить кофе Петрусу прямо на шорты. И тут мой проводник совершенно преобразился — он пришел в ярость, немедленно потребовал к себе хозяина заведения, громко возмущаясь небрежностью, неумелостью и невоспитанностью официанта. Ему пришлось пройти в мужской туалет и снять шорты, хозяин отстирал пятно и повесил штаны сушиться.
Покуда мы ожидали, когда жаркое послеполуденное солнце — было два часа — приведет шорты Петруса в порядок, у меня было время обдумать наш утренний разговор. Приходилось признать, что большая часть того, что сказал Петрус о мальчишке, которого мы встретили на берегу, имело смысл. Тем паче что у меня было видение — пустыня и чье то лицо. Но вот история о Вестнике показалась мне несколько примитивной. Для мало мальски грамотного человека, живущего в конце XX века, все эти понятия ада, греха и дьявола давно уже стали пустым звуком. В Традиции, учению которой я следовал значительно дольше, чем по Пути Сантьяго, Вестник, называемый без обиняков и околичностей просто дьяволом, — это дух, который управляет силами земли и всегда действует на пользу человеку. Его часто используют в магических обрядах, но никогда не обращаются к нему как к другу или советчику в обыденной жизни. Петрус же пытался меня убедить, что я мог бы использовать дружбу с Вестником, чтобы преуспеть по службе да и вообще — в мире. Сама идея этого показалась мне откровенно мирской, и мало того — по детски наивной.
Но я поклялся мадам Дебриль полностью подчиняться проводнику. И вновь мне пришлось вгонять ноготь в воспаленный и кровоточащий палец.
Ритуал «Вестник»
1. Сядь и полностью расслабься. Позволь сознанию рассеяться, не сдерживайся, пусть мысли твои блуждают свободно. Спустя некоторое время начинай повторять про себя: «Я расслабился, я погрузился в глубочайший сон».
2. Когда ты почувствуешь, что в уме не осталось посторонних мыслей, вообрази справа от себя поток огня. Ярко представь себе сверкающие языки пламени. Затем спокойно скажи: «Приказываю моему подсознанию проявить себя. Приказываю ему открыться и раскрыть свои магические тайны». Потом чуть чуть подожди, сосредоточиваясь только на огне. Если появится какой либо образ, он будет проявлением твоего подсознания. Попытайся его сохранить.
3. Постоянно поддерживая горящий огонь справа от себя, начинай представлять такой же поток огня и слева. Когда это пламя тоже станет ярким, спокойно и размеренно произнеси следующие слова: «Да пребудет со мной при вызове Вестника сила Агнца, что проявлена во всякой вещи и всяком существе! Явись передо мной (имя Вестника)!»
4. Поговори с Вестником, который должен появиться между двух потоков огня. Обсуди с ним свои проблемы, попроси совета и отдай необходимые приказы.
5. Когда ваш разговор закончится, отпусти Вестника со словами: «Благодарение Агнцу за чудо, что мне удалось совершить! Да вернется мой (имя Вестника), когда бы я его ни призвал, и, где бы он ни был, да поможет в моих делах!»
Примечание:
При первом вызове (или при первых вызовах — это зависит от умения человека, который совершает ритуал), когда сосредоточиваешься, — не произноси имени Вестника. Просто говори «он». Если ритуал выполнен правильно, то Вестник должен сразу же телепатически сообщить свое имя. Если сеанс прошел неудачно, продолжай попытки до тех пор, пока не узнаешь его имени, и только тогда начинай с ним беседу. Чем чаще проводится ритуал, тем сильнее чувствуется присутствие Вестника и тем быстрее он действует.
— Мне не следовало так на него набрасываться, — заметил Петрус, едва мы покинули то кафе. — Ведь он пролил кофе вовсе не на меня лично, а на тот мир, который ему ненавистен. Мир этот огромен, и в нем существует множество такого, о чем он не имеет никакого представления. А его участие в делах этого мира ограничивается тем, что он встает ни свет ни заря, тащится в кафе, обслуживает случайных посетителей, а ночью мастурбирует и мечтает о женщинах, которые всегда останутся для него недоступны.
Наступило время, когда мы обычно останавливались на отдых и начинали нашу сиесту, однако Петрус решил сегодня идти дальше. Он сказал, что это ему в наказание за несдержанность. И хотя я не сделал ничего плохого, но тоже должен был плестись за ним под жгучими лучами солнца. По пути я думал о Правом Бое и о том, что прямо сейчас миллионы душ, рассеянных по всей земле, делают вещи, которые им совсем не по нраву. Пусть из за Упражнения Жестокости мой палец кровоточил, оно мне помогло. Я понял, каким образом сам себя предаю, вовлекаясь в дела, которые меня не интересуют, и испытывая чувства, которые мне не нужны. Тут мне ужасно захотелось, чтобы Петрус оказался прав и в другом: Вестник действительно существует и я смогу с ним поговорить о практических делах и попросить помощи в обыденных проблемах. И потому с нетерпением ждал, когда же настанет вечер.
Тем временем Петрус не переставая рассуждал об официанте. В конце концов он сумел убедить себя, что действовал правильно, а доводы свои подкрепил подходящим к случаю евангельским эпизодом:
— Христос простил прелюбодею, но проклял смоковницу, которая не желала принести ему хоть самый малый плод. Вот и я не собираюсь без конца разыгрывать из себя добрячка.
Готово дело! Как, однако, складно у него все выходит. Библия в очередной раз пришла к нему на помощь.
Когда мы добрались до Эстельи, было почти девять вечера. Я принял душ, и мы спустились поесть.
Автор первого путеводителя по этой дороге, Эмерик Пико, описывал Эстелью как «плодородное место, где выпекают хороший хлеб, угощают отличным вином, мясом и рыбой. Вода в реке Эга чистая и прозрачная».
Насчет речной воды не знаю, но что касается ресторанного меню, то Пико оказался прав, хоть и минуло восемь столетий. Нам предложили тушеную баранью ногу, артишоки и вино «Риоха» очень удачного года. Мы долго просидели за столом, болтая обо всем на свете и с удовольствием потягивая винцо. Но вот наконец Петрус сказал, что пришло время мне отправляться на первый контакт с моим Вестником.
Мы немного покружили по городу, выбирая подходящее место. Кое где узкие переулочки спускались прямо к реке — совсем как в Венеции, — и я решил устроиться поближе к берегу. Петрус, зная, что во время церемонии я должен быть один, держался поодаль.
Долгое время я сидел и просто смотрел на реку. Звук струящейся воды постепенно уводил меня все дальше из этого мира, погружая в состояние глубокого покоя. Закрыв глаза, я представил справа от себя первый столб огня. Сначала мне было трудно, но в конце концов все получилось.
Я произнес слова, предписанные ритуалом, и огонь возник слева. Освещенное пространство между двумя потоками огня было совершенно пустым. Я продолжал смотреть туда, пытаясь ни о чем не думать, чтобы дать возможность появиться Вестнику. Но вместо него передо мной вдруг начали возникать всяческие странные видения — вход в пирамиду, облаченная в золото женщина, какие то чернокожие, пляшущие вокруг огня. Образы чередовались очень быстро, и я просто позволил им течь свободно. Передо мной промелькнули отрезки Пути, которые мы преодолели с Петрусом, — тропинки, закусочные, лесные заросли, — и потом вдруг, безо всякого перехода, между потоками огня появилась выжженная пустыня, которую я видел утром. Там, глядя прямо на меня, стоял человек с располагающим лицом. Однако в глазах у него плясали искры лукавства.
Он рассмеялся, и я улыбнулся в ответ, не выходя из транса. Он показал мне закрытый мешок, потом открыл его и заглянул в него, но так, что я не мог увидеть, что внутри. Затем у меня в уме возникло имя «Астрейн» .
Мысленно представив себе это слово, я сделал так, что его изображение заплясало между потоками огня; Вестник кивнул в ответ, подтверждая, что я правильно его понял — теперь мне открылось его имя.
Настало время завершать упражнение. Я произнес положенные по ритуалу слова и загасил огонь — сначала слева, а потом справа. Потом открыл глаза — передо мной текла река Эга.
— Это оказалось гораздо проще, чем я думал, — сказал я Петрусу после того, как подробно описал все, что происходило во время ритуала.
— Это был твой первый контакт — ты должен был познакомиться с ним и подружиться. Настоящую пользу беседы с Вестником принесут только в том случае, если ты будешь вызывать его каждый день и подробно обсуждать свои проблемы. И еще тебе нужно научиться отличать настоящую помощь от обмана. При встречах с ним держи свой меч наготове.
— Но у меня все еще нет меча, — возразил я.
— Тем лучше — он не сможет причинить тебе большого вреда. Но все равно — не давай ему спуску.
После ритуала я расстался с Петрусом и вернулся в гостиницу. Уже лежа в кровати, я припомнил бедного официанта, что обслуживал нас за обедом, и подумал, что мог бы вернуться обратно и обучить парня ритуалу Вестника, объяснив, что человек все может изменить в своей жизни, если только очень захочет. Однако с какой стати мне вдруг пришло в голову спасать весь мир? Ведь я пока едва ли в силах спасти самого себя!
Любовь
— Говорить с Вестником — не значит задавать вопросы о мире духов, — объяснял мне Петрус на следующий день. — Вестник выполняет одну только роль: он помогает в материальном мире. И помочь он может лишь в том случае, если ты сам точно знаешь, чего хочешь.
Мы остановились в городке, чтобы чего нибудь выпить. Петрус заказал пиво, а я попросил минеральной воды. Сидя за столом, я машинально водил пальцем по запотевшей поверхности стакана, чертя какие то абстрактные фигуры. Мне было как то не по себе.
— Так ты говоришь, что Вестник проявился через мальчика, потому что ему нужно было о чем то предупредить меня?
— Да, и очень срочно, — подтвердил он.
Мы еще поговорили с ним о Вестниках, об ангелах и демонах. Мне было трудно принять столь практический подход к мистическим ритуалам Традиции. Петрус настойчиво твердил, что человек всегда должен требовать вознаграждения. Тогда я напомнил ему слова Иисуса о том, что богатому попасть в Царствие Небесное не легче, чем верблюду — пройти через игольное ушко.
— Но Иисус считал, что человек, который сумел приумножить таланты своего хозяина, заслужил награду. И люди верили Христу не только потому, что Он был красноречив и убедителен, — Ему требовалось еще и творить чудеса, и награждать Своих последователей…
— Попрошу в моем заведении не порочить Господа, — вдруг вмешался хозяин бара, прислушивавшийся к нашей беседе.
— Никто и не порочит, — ответил Петрус. — Порочить Христа — значит совершать грехи с Его именем на устах. Вспомните, что когда то произошло на этой площади.
Хозяин на мгновение задумался. Потом быстро произнес:
— Я тут совершенно ни при чем! Я был тогда совсем маленьким.
— Виноваты, конечно, всегда другие, — пробормотал Петрус себе под нос.
Хозяин ушел на кухню, а я спросил Петруса, что он имел в виду.
— Пятьдесят лет назад, в нашем культурном XX веке, на площади в этом городке заживо сожгли цыгана. Его обвинили в колдовстве и в глумлении над святыми дарами. На фоне всех других зверств, что творились тогда, в пору гражданской войны, случай этот быстро позабылся. О нем сейчас уже никто и не помнит. За исключением местных жителей.
— А ты как об этом узнал?
— Я уже проходил Путем Сантьяго.
Мы сидели в пустом баре и пили, солнце жарило вовсю, было время сиесты. Несколько минут спустя вновь появился хозяин, но не один, а в сопровождении приходского священника.
— Вы кто такие? — сурово спросил падре.
Петрус показал ему раковины, вышитые на наших мешках. На протяжении двенадцати столетий по Пути мимо этого бара шли пилигримы, и обычай требовал оказывать им гостеприимство в любых обстоятельствах. Священник сбавил тон.
— Как могло случиться, что странники, следующие по Пути Сантьяго, позволили себе хулить Иисуса? — спросил он, будто зачитывая вопрос из катехизиса.
— Никто из нас не хулил Иисуса. Мы хулили преступления, совершенные якобы во имя Иисуса. Одним из них была расправа над цыганом, которого сожгли на этой площади.
Хозяин, разглядев знак раковины на рюкзаке Петруса, тоже заговорил с нами более почтительно.
— А ведь проклятие, что наложил цыган, так и не снято, — промолвил он под неодобрительным взглядом священника.
Петрус заинтересовался. Священник стал говорить что то о неразумных прихожанах, рассказывающих нелепые басни, которых церковь не признает. Но хозяин продолжал:
— Перед смертью цыган сказал, что самый юный из жителей нашего городка унаследует его бесов, которые вселятся в него. А когда этот младенец вырастет, состарится и умрет, бесы перейдут в тело другого младенца. И так — до бесконечности.
— Почва у нас такая же, как во всех других городках в округе, — сердито проговорил священник. — И от засухи мы страдаем, как и все. А когда в других местах хороший урожай, то у нас тоже полны закрома. У нас не случается ничего такого, чего не было бы в любом другом местечке вокруг. Так что вся эта история — полный вздор!
— Не случается, потому что мы отгородились от проклятия, — возразил хозяин бара.
— О! Тогда позвольте нам на него взглянуть! — сказал Петрус.
Священник усмехнулся и сказал, что это просто так говорится, а хозяин осенил себя крестным знамением. Но ни один из них не сдвинулся с места.
Петрус оплатил счет и продолжал настаивать на том, чтобы кто нибудь проводил нас к человеку, на которого пало проклятие. Тут священник извинился и сообщил, что его ждут неотложные дела в церкви. Он исчез так быстро, что никто не успел произнести ни слова.
Хозяин испуганно взглянул на Петруса.
— Не бойтесь, — успокоил его мой проводник. — Покажите нам только дом, где гнездится проклятие. А мы попытаемся избавить город от него.
Хозяин вышел вместе с нами на пыльную, залитую сияющим послеполуденным светом улицу. Он проводил нас до окраины городка и указал на дом, что стоял в стороне от других едва ли не на обочине Пути.
— Передаем сюда еду, одежду, все, что нужно, — извиняющимся тоном произнес он. — Но даже наш падре сюда не заходит.
Мы попрощались с ним и направились к дому. Хозяин постоял немного, думая, наверно, что мы пройдем мимо. Но Петрус решительно приблизился к дверям и постучал. Я оглянулся — хозяин бара исчез.
Отворившей нам старухе на вид было лет семьдесят. Рядом с ней вилял хвостом, будто радуясь гостям, огромный черный пес. Хозяйка осведомилась, чего надо, прибавив, что сейчас занята стиркой и стряпней. Она вроде бы и не удивилась нашему приходу. Я предположил, что многие из пилигримов, ничего не знающих о проклятии, должно быть, не раз стучали в эту дверь в поисках крова.
— Мы паломники, идем в Компостелу. Нам нужно немного кипятка, — попросил Петрус. — Я знаю, вы не откажете нам.
Старуха с недовольной миной открыла дверь и впустила нас в дом. Мы прошли в маленькую гостиную, чистую, но бедно обставленную. Тут имелись диван с драной обшивкой, комод, стол с пластиковым покрытием и два стула. На комоде стояло изображение Святого Сердца Иисусова, образы некоторых святых и распятие, сделанное из кусочков зеркала. В комнате было две двери, одна из которых, как я понял, вела в спальню. Хозяйка с Петрусом прошли через другую дверь на кухню.
— У меня есть кипяток, — сказала она. — Я налью вам его во что нибудь, и ступайте своей дорогой.
Я остался наедине с огромным псом. Тот повиливал хвостом, вел себя смирно и был явно доволен жизнью. Тут вернулась старуха, неся какую то старую жестянку с водой, которую она попыталась вручить Петрусу.
— Вот кипяток! Идите с Богом!
Но Петрус не двинулся с места. Он достал из рюкзака пакетик заварки, бросил его в кипяток и сказал, что хотел бы угостить хозяйку чаем в благодарность за гостеприимство.
Старуха с большой неохотой принесла все же две чашки и села за стол вместе с Петрусом. Продолжая разглядывать пса, я прислушался к их беседе.
— Мне сказали в городке, что на этом доме лежит проклятие, — весьма светским тоном начал Петрус.
При этих словах глаза у собаки сверкнули, словно она поняла, о чем речь. Хозяйка тут же поднялась из за стола.
— Это ложь! Старый предрассудок! Пожалуйста, допивайте поскорее свой чай, у меня еще уйма дел по дому.
Пес почувствовал, что настроение хозяйки изменилось. Он замер и навострил уши. Однако Петрус продолжал сидеть как ни в чем не бывало. Медленно поднес ко рту чашку с чаем, но, так и не притронувшись к ней, поставил обратно на стол.
— Очень горячо, — сообщил он. — Пусть немного остынет.
Но старуха не стала опять садиться за стол. Было видно, что она сильно тяготится нашим присутствием и сожалеет, что вообще пустила нас на порог. Заметив, что я не отрываю взгляда от пса, она подозвала его к себе. Тот подчинился, но, подойдя к ней, обернулся и вновь уставился на меня.
— Вот почему твой Вестник вселился вчера в мальчишку. Именно поэтому, — сказал Петрус.
Внезапно я понял, что это не я смотрю на пса. Это он, едва я ступил за порог, гипнотизировал меня, не давая отвести глаз. Это пес глядел на меня и заставлял выполнять свою волю. Я почувствовал какую то сильнейшую истому, меня стало клонить в сон, захотелось прилечь на этом ободранном диване и заснуть, а не тащиться по жаре дальше. Все это было так странно, и я чувствовал, что вот вот попаду в какую то ловушку. А пес смотрел на меня все так же пристально, и чем дольше он смотрел, тем больше мне хотелось спать.
— Ну ка, выпей, — сказал Петрус и протянул мне чашку с чаем, — раз сеньора хочет, чтобы мы не засиживались.
Чуть поколебавшись, я все же сумел взять чашку, и глоток горячего чая немного привел меня в чувство. Я собирался что то сказать, спросить, как зовут эту собаку, но голос мне изменил. Нечто такое, чему Петрус никогда меня не обучал, проснулось и начало властно проявляться во мне. Я вдруг ощутил неудержимое желание говорить. Произносить неведомые слова, смысла которых я сам не понимал. Мне подумалось, что Петрус, должно быть, что то подмешал в чай. Очертания окружающих предметов начали расплываться, и я с трудом понимал, что старуха, обращаясь к Петрусу, настойчиво требует покинуть ее дом. На меня нахлынуло странное, безотчетное ликование, и я решил все таки произнести вслух те незнакомые слова, что приходили ко мне в голову.
И только пса я продолжал различать отчетливо. Едва я произнес несколько слов на непонятном языке, как в ответ донеслось рычание. Он понимал мою речь! В возбуждении я говорил все громче, все быстрее. Пес приподнялся, ощерил клыки. О, теперь он отнюдь не выглядел таким благодушным животным, как вначале, нет, теперь от него веяло какой то зловещей угрозой, готовой обрушиться на меня в любую минуту. Но я знал, что слова, которые я произношу, служат мне защитой, и говорил все громче, чувствуя, что от меня исходит какая то новая, прежде неведомая мне сила и вот она то не позволяет псу броситься на меня.
С этого момента все происходящее стало напоминать замедленную съемку. Я видел надвигавшуюся на меня хозяйку, которая что то истошно кричала и пыталась вытолкать меня за дверь. Видел, как Петрус схватил и удерживал ее. Собака же не обращала на них никакого внимания. Угрожающе ворча и щерясь, пес по прежнему смотрел только на меня. Я попытался понять тот непонятный язык, на котором говорил, но стоило мне остановиться и задуматься об этом, как сила внутри меня убывала, а пес приближался ко мне. Тогда, бросив всякие попытки разобраться в языке, я начал громко выкрикивать непонятные слова, а старуха мне вторила. Пес залаял, но я знал: пока продолжаю говорить, мне ничего не грозит. Раздался чей то раскатистый смех, я не понимал, чудится ли мне он или звучит на самом деле.
Дальше все произошло мгновенно и одновременно — по комнате пронесся резкий порыв ветра, а пес отчаянно взвыл и бросился на меня. Я вскинул руку, загораживая лицо, выкрикнул что то и приготовился к столкновению.
Пес навалился на меня всей своей тяжестью, и я рухнул на диван. Несколько мгновений мы с ним смотрели друг другу прямо в глаза, а потом он вдруг спрыгнул и выскочил вон.
Тут я почему то начал рыдать взахлеб. Мне вспоминались мои родные, жена, друзья. Я испытывал огромное чувство любви и в то же время какого то непонятного счастья, которое возникло сразу после того, как я внезапно понял все об этой псине.
Петрус подхватил меня под руку и повел наружу, старуха подталкивала нас сзади. Ну улице я огляделся: нигде не было и следа собаки. Повиснув на Петрусе, я продолжал плакать все то время, что мы с ним тащились по дороге, залитой ослепительным солнцем.
[ 1 ]
[ 2 ]
[ 3 ]
[ 4 ]
[ 5 ]
[ 6 ]
/ Полные произведения / Коэльо П. / Дневник мага
|
|
Регистрация
Дизайн сайта — aminis
