• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Абэ К. / Тайное свидание

Тайное свидание [1/11]

Скачать полное произведение

    Кобо Абэ. Тайное свидание
     В книгу включены роман "Тайное свидание" и драматические сцены одного из крупнейших японских писателей Кобо Абэ, посвященные, как и все творчество Абэ, столкновению человека с буржуазным обществом. В романе и сценах показаны одиночество, неустроенность, униженность человека в мире зла и насилия. Писатель утверждает, что зло преодолимо, если люди найдут в себе силы воспротивиться ему.
     Кобо Абе (родился в 1924 году) - выдающийся японский писатель, лауреат одной из самых престижных литературных премий Японии - премии Акутагава.
     Основная тема его произведений - столкновение человека с враждебным ему буржуазным обществом.
     Вслед за Гоголем, которого Абэ называет своим учителем, он широко пользуется в своем творчестве вымыслом, гротеском, иронией.
     Советский читатель хорошо знаком с его произведениями. На русский язык переведены романы Кобо Абэ "Женщина в песках", "Чужое лицо", "Сожженная карта", "Человек-ящик", а также ряд его повестей, рассказов, пьес.
     "Тайное свидание" - последний по времени роман Абэ, в котором сатира на современное общество достигает особой остроты.
     К советским читателям
     Зрелость, духовное здоровье, даже могущество народа определяются уровнем его культуры. Не может быть слабым народ, который любит литературу, который создает неумирающие произведения искусства. Экономика и все связанное с ней находятся в подчиненном положении к культуре. Сегодня, говоря о будущем развитии страны, нужно обращать внимание не столько на количество выпускаемых автомобилей, сколько на количество и, главное, качество культурных ценностей, создаваемых народом, в том числе и ценностей литературных. В этом отношении, я думаю, Советский Союз обогнал многие, даже самые экономически мощные страны мира.
     В мае 1978 года руководимый мною театральный коллектив был на гастролях в Соединенных Штатах. Гастроли прошли с большим успехом, и я убедился, что наши принципы верны. Их можно свести к двум положениям: задача искусства - ставить вопросы, а не давать готовые ответы на все случаи жизни; театр отличается от литературы тем, что театральный диалог, слово есть также вид действия, движения. Слова, не подкрепленные движением, это проза, и таким словам нечего делать на сцене. Театр - особая форма существования слова, оплодотворенного движением. Я был бы счастлив показать наши спектакли советскому зрителю.
     Быть одновременно прозаиком, драматургом, постановщиком, автором радиои телевизионных пьес и фильмов - не просто. Но мне кажется, что это позволяет глубже проникнуть в синтетическую природу искусства. Мои романы, и последние в том числе, в чем-то сродни драматическим произведениям, ибо задача писателя, на мой взгляд, - воздействовать на чувства, вызвать душевный отклик, а уж потом взволновать и разум. Именно такие произведения, и прозаические и драматические, я стараюсь создавать. Думаю, не является исключением и "Тайное свидание", предлагаемое вниманию читателей.
     Быть напечатанным в России - большая честь для любого писателя. Публикация моего романа в Советском Союзе - событие для меня очень радостное. Во-первых, потому, что я давний поклонник русской литературы. Еще в школьные годы я был очарован творчеством двух гигантов русской литературы - Гоголя и Достоевского. Я прочел почти все написанное ими, и не один раз, и причисляю себя к их ученикам. Особенно большое влияние оказал на меня Гоголь. Переплетение вымысла и реальности, благодаря чему реальность предстает предельно ярко и впечатляюще, появилось в моих произведениях благодаря Гоголю, научившему меня этому. Чтобы быть до конца честным, скажу, что этому же учил меня и англичанин Льюис Кэрролл.
     Во-вторых, по моему глубокому убеждению, ни один писатель, творчество которого представляет определенный интерес, не может не выйти за рамки своей страны. Таким образом, факт, что мои произведения переводятся в Советском Союзе, как, впрочем, и в ряде других стран мира, знаменателен для меня, так как свидетельствует, что мое творчество привлекает внимание не только японского читателя. Я не настолько самоуверен, чтобы преувеличивать свое место в японской, а тем более в мировой литературе, но тем не менее каждый раз, когда мои произведения преодолевают границы Японии, я испытываю волнение и гордость.
     В своем романе я хотел показать, во что может превратиться мир, если в нем правит ненависть, если человеческие отношения деформированы. Людям необходимо другое. Самое главное сейчас для человечества - мир, спокойная созидательная жизнь. Те усилия, которые предпринимаются в этой области, достойны всяческой поддержки.
     Хотелось бы надеяться, что и эта моя встреча с советскими читателями будет взаимно приятной и не последней.
     Кобо Абэ
     Тайное свидание
     Роман
     В любви к слабому всегда
     кроется стремление к убийству...
     Тетрадь I
     Пол - мужской
     Имя - -
     Кодовый номер - М-73Ф
     Возраст - 32 года
     Рост - 176 см
     Вес - 59 кг
     На вид худой, но мускулистый. Страдает небольшой близорукостью и носит контактные линзы. Чуть вьющиеся волосы. В левом углу рта едва заметный шрам (должно быть, следствие драки в школьные годы). Характер скорее мягкий. В день выкуривает не более десяти сигарет. Проявил большие способности в катании на роликовой доске. В юности позировал обнаженным для фотожурнала. В настоящее время служит в фирме спортивных товаров "Плеяды". Заведует отделом реализации обуви для прыжков (спортивные туфли на эластичной пружинящей подошве из вспененного пластика). Хобби - конструирование движущихся моделей. В шестом классе был удостоен бронзовой медали на конкурсе школьников-изобретателей, организованном одной газетной компанией.
     Следующие ниже донесения - результат расследования, касающегося указанного мужчины. Оно велось неофициально, и поэтому донесения составлены не по форме.
     Перед рассветом, точнее - в четыре часа десять минут я, согласно договоренности, пошел в бывший армейский тир накормить жеребца, и там совершенно неожиданно мне была поручена эта работа. Поскольку вначале я сам настоятельно просил тщательнейшим образом провести расследование, это поручение не было мне неприятно. Расследование, о котором я просил, заключалось в выяснении местонахождения моей жены. К сожалению, выяснить на месте, кто был с женой - мужчина или женщина, - не удалось. И теперь я подумал: наконец-то моя просьба удовлетворена. Обычно к расследованию привлекают лиц, обладающих определенной компетенцией, и в конце концов я пришел к выводу: во всяком случае, доверие жеребца мне пока обеспечено.
     В то утро жеребец был в прекрасном настроении. Он раз восемь пронесся туда и обратно по утрамбованной земле бывшего тира длиной в двести сорок восемь метров. И упал всего лишь три раза - совсем неплохо.
     - В общем, внутренне я вполне созрел, чтобы бегать на задних ногах, - сказал он, тяжело дыша, вытер лицо висевшим на шее полотенцем, залпом осушил принесенный ему пакет молока и с торжествующим видом начал приплясывать на задних ногах. - Все дело в привычке, я мог бы стоять и на одних передних. Но это неудобно. Хочешь бегать как настоящая лошадь, изволь отталкиваться только задними ногами, а передними лишь перебирай, чтобы не заносило в сторону.
     Мы находились в том конце длинного, тоннелем протянувшегося с востока на запад тира, где раньше были мишени. В стенах, под самым потолком, как в железнодорожном вагоне, тянулись одно за другим наглухо закрытые слуховые окна, но свет через них не проникал - на улице было еще темно. Торцовая стена, обращенная к востоку, заложена мешками с песком, а перед ними - глубокий ров, отсюда, когда тир функционировал, выставляли мишени. Справа и слева от рва установлены огромные прожекторы для подсвета мишеней - другого освещения в тире не было. Поэтому западный торец, где находился огневой рубеж, - темная дыра. Приплясывающий жеребец отбрасывал на белую сухую землю двойную тень и казался мотыльком, трепещущим в блестящей паутине.
     Он, видно, и в самом деле мнит себя жеребцом, поэтому спорить я с ним не стал, но на настоящего жеребца он мало похож. Слишком непропорционален: короткое туловище, отвислый зад, ноги полусогнуты, точно сидит на корточках. Даже игрушечное седло и то сползло бы с его спины. При самом благожелательном отношении его можно принять за рахитичного верблюжонка или за четырехногого страуса.
     И как одет - на нем голубая с бордовой каймой майка, темно-синие трусы и белые спортивные туфли, а вокруг пояса, чтобы спрятать голое тело между майкой и трусами, повязан кусок хлопчатобумажной ткани. В общем, вид малопривлекательный.
     - Вдумайтесь, ведь фактически то же самое происходит и с автомашиной. Если заранее не проверить тормоза задних, ведущих колес, на крутом склоне могут произойти серьезные неприятности. Ничего, вот надену на днях ваши туфли для прыжков и уж тогда набегаюсь в свое удовольствие.
     Жеребец коротко рассмеялся, мне было не до смеха. Вместо меня ему ответило прокатившееся по тиру эхо. Видимо, предполагалось, что конструкция потолка - чередование арок и параллелепипедов - будет способствовать поглощению звука, но она оказалась малоэффективной. А может быть, такая конструкция позволяла обойтись без несущих опор?
     Проглотив, почти не жуя, бутерброд с ветчиной и латуком, жеребец, потягивая несладкий кофе, который я принес в термосе, заявил, что хочет еще немного потренироваться. Наверно, он так старается, готовясь к юбилею клиники, который должен состояться через четыре дня. Чтобы выйти победителем, он, кажется, намерен пока не обнаруживать себя, но в оставшиеся дни вряд ли кто-нибудь заглянет в тир, так что на этот счет можно быть совершенно спокойным.
     Расследование, о котором я говорил, было поручено мне незадолго до того, как мы расстались. Мне вручили тетрадь и три кассеты. Тетрадь большого формата, бумага плотная - та самая тетрадь, в которой я теперь пишу. Как мне объяснили, на оборотной стороне кассеты обозначены шифр для связи "М-73Ф" и порядковый номер, в ней хранилась звукозапись слежки, сделанной с помощью подслушивающей аппаратуры, за объектом моего расследования.
     Вся эта история представлялась мне весьма подозрительной. Хотя жеребец, видимо, располагал какими-то сведениями, касающимися моей жены, однако делал вид, что ничего не знает. Это было отвратительно, но, подумал я, возможно, он теперь будет действовать иначе, и у меня отлегло от сердца. Как-никак с момента исчезновения жены прошло уже три дня. Убеждать себя, будто беспокоиться нечего, просто немыслимо. Я взял все, что он дал мне, и вернулся домой. И сразу же поставил кассету. Прослушивание заняло чуть больше двух часов. Потом еще около часа я сидел в задумчивости.
     Мои надежды не оправдались. Во всей записи я не услышал голоса, даже отдаленно напоминающего голос жены. Да и не только ее, там вообще никакого женского голоса не было. Подслушивающая аппаратура и сыщики выискивали, выслеживали, разоблачали только мужчину. Цоканье языком, покашливание, фальшивое пение, лай, униженная мольба, деланный смех, отрыжка, сморкание, робкие оправдания... все это - раздробленный на мелкие осколки и выставленный на всеобщее обозрение мужчина. Причем мужчина этот не кто иной, как я, мечущийся в поисках пропавшей жены.
     Растерянность отступала, и волной накатывалась злоба. Все, что мне говорил жеребец, оказалось сущей ерундой. Выходило даже, будто он меня дурачит. А вдруг он хотел сказать: прежде чем искать жену, найди самого себя? Но я не собираюсь заниматься таким безнадежным делом, я просто ищу жену. Искать же самого себя - все равно что карманнику украсть собственный бумажник или сыщику надеть на себя наручники. Нет уж, благодарю покорно.
     К тому же было предусмотрено обеспечение правдивости моих донесений. Например, чтобы я не искажал факты в выгодном для себя свете, по первому требованию я должен добровольно подвергаться проверке на детекторе лжи. Именно такое условие было выдвинуто. Далее меня обязали избегать собственных имен. Самого себя следовало именовать в третьем лице. Так, мне было велено себя называть "он", а его - "жеребец" и иметь дело только с ним. В общем, создавалось впечатление, будто мне забили рот кляпом. Чего он опасается?
     Итак, я начинаю свои записи. Я не могу сказать, что делаю это против воли, лишь выполняя поручение. Да и жеребец, как мне показалось, сегодня утром был подчеркнуто искренним, стараясь, чтобы я не заметил его хитростей и уверток. Тренировался он изо всех сил, и на лице его, когда он поручал мне провести расследование, было написано сострадание. И еще одного нельзя упускать из виду: именно тогда он впервые употребил слово "инцидент". Тем самым - пусть косвенно - признав, что я нахожусь в чрезвычайно трудном положении. Это поразительное саморасследование можно, пожалуй, рассматривать как подготовку к детальному иску. Что же до пожелания жеребца, чтобы я писал о себе в третьем лице, то, возможно, оно вызвано стремлением придать особую достоверность этому иску и привлечь внимание всех, кому в нашем обществе надлежит ведать подобными вопросами (ведь существуют же люди, занимающиеся борьбой с преступностью и наблюдающие за поддержанием порядка). Когда я испытываю стыд, то способен на самые безрассудные действия, недоброжелательные выпады, самые необдуманные поступки.
     Если удастся, я бы хотел, как было предписано, подготовить к завтрашнему утру нечто напоминающее донесение. Попытаюсь с помощью известных мне одному фактов восстановить фрагменты, записанные на магнитную ленту, и со всей возможной добросовестностью рассказать о лабиринте, куда я был загнан под именем "он". Впрочем, мне было бы и неловко выступать от первого лица - меня не покидает мысль, что, говоря от третьего лица, не так уж трудно найти выход из тупика, в котором я оказался.
     Словом, если эти предварительные заметки не понадобятся, можно будет их вычеркнуть - я возражать не стану. Оставляю все на усмотрение жеребца.
     Однажды летним утром неожиданно - без всякого вызова - примчалась машина "скорой помощи" и увезла его жену.
     Случившееся было как гром среди ясного неба. Муж и жена спокойно спали, когда их разбудила сирена, и оказались в полной растерянности. Жена никогда ни на что не жаловалась. И тем не менее два санитара с носилками, хмурые и неразговорчивые, - наверно, не выспались? - считая естественным, что болезни всегда неожиданность, не обратили на все наши возражения ни малейшего внимания. На санитарах были белые каски с кокардами, белые крахмальные халаты и даже противогазы через плечо. В карточке, которую они показали, были точно указаны не только фамилия и имя жены, но даже год, месяц и день рождения - противиться было бессмысленно.
     При таких обстоятельствах оставалось одно: позволить событиям идти своим чередом. Жена тоже смирилась и, должно быть, стесняясь своего измятого ночного кимоно - его давно уже следовало сменить, - легла, поджав ноги, на узкие носилки, и санитары тотчас накрыли ее белой простыней и понесли прочь - муж и жена не успели сказать друг другу ни слова.
     Распространяя запах бриллиантина и креозота, носилки, поскрипывая, спускались по лестнице. Вспомнив, что жена все же успела надеть трусы, он немного успокоился. "Скорая помощь", сверкая красной мигалкой и завывая сиреной, умчалась. Мужчина, приоткрыв дверь, провожал ее взглядом - часы показывали четыре часа три минуты.
     (Приведенный ниже разговор записан на обратной стороне первой кассеты. Показатель счетчика - 729. Время - 13 часов 20 минут в день инцидента. Место - кабинет заместителя директора клиники, в которую доставлена жена мужчины. Голос заместителя директора звучит размеренно и негромко, изредка в нем проскальзывают саркастические нотки. Мой собственный голос, поскольку я взволнован, тоже не лишен выразительности и звучит вполне сносно. Хотя следовало бы, конечно, избавиться от привычки проглатывать концы слов. И еще - режет ухо непрестанное тиканье часов, стоящих рядом с микрофоном.)
     Заместитель директора. И все же я никак не пойму, почему вы не приняли никаких мер сразу, на месте?
     Мужчина. Я почему-то первым делом включил чайник, наверно, в голове у меня все перемешалось.
     Заместитель директора. Вам нужно было сесть вместе с женой в машину "скорой помощи".
     Мужчина. Когда я позвонил по сто девятнадцатому*, мне сказали то же самое.
     ______________
     * Номер телефона экстренных вызовов - "скорой помощи", пожарной команды и т.д. (Здесь и далее - примечания переводчика.)
     Заместитель директора. Разумеется.
     Мужчина. Неужели моя растерянность не кажется вам вполне естественной?
     Заместитель директора. Случись такое со мной, я бы не растерялся. "Скорая помощь", мне кажется, как средство маскировки ничуть не хуже катафалка. Превосходный реквизит для преступления. В передвижном тайнике - полураздетая женщина и трое здоровенных мужчин в масках. Случись все это в кино, следующая сцена была бы ужасной. Так вы говорите, на вашей супруге было лишь тонкое ночное кимоно - о да, оно хорошо продувается, но зато легко и распахивается.
     Мужчина. Не говорите таких страшных вещей.
     Заместитель директора. Я шучу. Просто я реалист и не могу принимать всерьез вымышленные, нелепые истории.
     Мужчина. Но ведь вы должны знать, прибыла ли машина "скорой помощи" в клинику.
     Заместитель директора. По данным регистратуры - прибыла.
     Мужчина. Может быть, охранник вообще все это выдумал?
     Заместитель директора. Пока, без доказательств, утверждать ничего не могу.
     Мужчина. В таком случае я убежден: моя жена находится в клинике. Полураздетой уйти отсюда она не могла. Да и в такую рань был открыт лишь служебный вход, который бдительно сторожит охранник.
     Заместитель директора. Если я узнаю что-нибудь, немедленно сообщу вам. И все же подумайте сами: взрослый самостоятельный человек средь бела дня заблудился в клинике. Не уверен, что полиция поверит подобным россказням и заинтересуется этим делом.
     Мужчина. А может быть, ее по ошибке насильно поместили в клинику?
     Заместитель директора. Это могло произойти лишь в том случае, если ваша супруга отказалась подвергнуться осмотру.
     Мужчина. Поместить сюда кого-нибудь не так-то просто; человек, не имеющий отношения к клинике, едва ли смог бы это сделать.
     Заместитель директора. Пока достоверно известно одно: кто-то вызвал "скорую помощь".
     Мужчина. Что же все это значит?
     Заместитель директора. Если придерживаться фактов - произошло страшное несчастье. Что же касается моей компетенции - я сделаю для вас все от меня зависящее. Но мне прежде всего необходимы факты. Возможно, их сообщит охранник; поскольку ведется проверка его показаний - подождем результатов. А пока, в первую очередь, необходимо доказать вашу собственную невиновность.
     Мужчина. Ну, это уж слишком.
     Заместитель директора. Я лишь рассматриваю возможные варианты.
     Мужчина. Я - жертва.
     Заместитель директора. Другими словами, всю вину вы возлагаете на клинику?
     Мужчина. Не знаю, что и думать.
     Заместитель директора. А что, если для начала посоветоваться с управлением охраны? Нужно самим удостовериться во всем на месте - иначе не избежать ошибок. Ведь и время, и место точно установлены, следовательно, чтобы вернуться назад, к моменту происшествия, нужно расспросить людей из приемного покоя амбулаторного отделения. Может, удастся без особого труда найти двух-трех свидетелей.
     (После этого заместитель директора клиники, который спешил на заседание Совета, ушел, а я - "мужчина" - был представлен его секретаршей главному охраннику. Обо всем происшедшем я составлю позднее подробное донесение, пока привожу запись показаний охранника, бывшего свидетелем госпитализации жены. Лицевая сторона той же кассеты. Показатель счетчика - 206. Впоследствии достоверность сказанного подтверждена на детекторе лжи.)
     - Если бы сэнсэй*, заместитель директора клиники сразу подробно расспросил меня, я рассказал бы обо всем без утайки. И наверно, было б еще не поздно все уладить - в общем, я весьма сожалею.
     ______________
     * Сэнсэй - почтительное обращение к преподавателям, врачам и т.д.
     Прежде всего - как больная, которой вы интересуетесь, была доставлена в клинику. Когда из центральной станции "скорой помощи" поступило распоряжение госпитализировать больную, примерно через полчаса, а точнее - в четыре часа шестнадцать минут прибыла машина "скорой помощи", больная и санитары о чем-то громко спорили. По словам старшего санитара, больная, которая вела себя смирно, пока машина не остановилась у ворот клиники, вдруг начала шуметь, а там и вовсе отказалась выходить из машины: я, говорит, не больная, я совершенно здорова. Подойдя к ним, я стал убеждать больную, что несведущий человек сам себе поставить диагноз не может, пусть ее по крайней мере осмотрит дежурный врач, но она меня и слушать не хотела, и в конце концов пришлось отказаться от вызова дежурного врача и медсестры. Но тут заартачились санитары: они, мол, не могут торчать здесь до бесконечности, им пора уезжать. Я им в ответ: а мне что прикажете делать; тогда они сказали: в клинику-де везти здорового человека они бы не имели права; возразить мне было нечего, к тому же старший санитар Оно - мой приятель, вот и пришлось подписать направление и принять больную. Если вспомнить, как часто в последнее время больные отказываются от госпитализации и приходится оставлять их в клинике против воли, то думаю, я поступил правильно.
     С дежурной медсестрой есть селекторная связь, но я сообщил, что отключаю селектор, и получил согласие.
     Больная - маленькая, симпатичная (сначала он сказал - такие любому мужчине по вкусу, но потом поправился) женщина, круглолицая, светлокожая, большеглазая, - хотя и была одета легко, немного вспотела. На ней было лишь легкое кимоно (из хлопчатобумажной или синтетической ткани с черными тюльпанами на розовом фоне), подпоясанное шнурком из черных и зеленых ниток, и хлопчатобумажные трусики (оранжевые бикини), никаких вещей у нее не было. Из направления я узнал, что ей тридцать один год, но имя и место жительства, поскольку она отвечать отказалась, установить не удалось.
     Когда мы с больной остались вдвоем, она вдруг так застеснялась, даже шея у нее покраснела. Я говорю об этом, поскольку, мне кажется, такая деталь поможет установить личность больной. Потом она попросила у меня разрешения связаться по телефону с мужем; я вежливо объяснил ей, что звонить в город можно только по телефону-автомату из приемного отделения, и она стала просить у меня в долг десятииеновую монету, говоря, что за ней скоро придет муж и она отдаст мне сто или даже тысячу иен. К сожалению, у меня была только бумажка в тысячу иен, и я при всем желании не мог исполнить ее просьбу. Я пошутил: пусть, мол, поищет под скамейками в приемном отделении - может, туда случайно закатилась пара монеток, а она приняла мои слова всерьез и пошла к двери; я сразу пожалел о своей глупой шутке, стал всячески ее удерживать, я вам дам, творю, что-нибудь надеть на ноги, сидите лучше здесь и спокойно ждите, рано или поздно муж придет за вами; но она и слушать не хотела, вырвалась и убежала. Находясь при исполнении служебных обязанностей, я не имел права оставить пост - не пошел за ней, чтобы помочь ей избежать неприятностей.
     Больная так и не вернулась, я решил, что она в самом деле нашла нужную ей монету, и снова раскрыл недочитанный еженедельник; и еще я подумал: раз селектор был отключен, дежурный врач, не зная, в чем дело, направился сюда и по дороге встретил больную. Поговаривали, будто у него бывали связи с женщинами, и я, помнится, облегченно вздохнул. Вы, наверно, спросите, почему я облегченно вздохнул, но этого я и сам не пойму. Потом я, правда, узнал, что дежурный врач тогда ни на минуту не отлучался из кабинета, и устыдился своих подозрений. О дальнейшей судьбе больной мне абсолютно ничего не известно. С полной уверенностью могу лишь сказать одно - после нее служебным входом, где я дежурю, не воспользовался никто.
     Я перечитал вышеизложенное и подтверждаю: все произошло так, как здесь написано, что и удостоверяю подписью.
     Вернемся в комнату мужчины. Именно в это время начала стучать алюминиевая крышка вскипевшего чайника. Он решил успокоиться, выпив чашечку кофе. Но фильтровальную бумагу - сколько ни искал ее - найти не смог. Его снова обдало холодом безысходности. Будто "скорая помощь" увезла не только жену, но и все те мелочи, из которых складывалась его повседневная жизнь. Стоя, он выпил кипятку. На лбу выступил пот, но колючие ледышки в желудке так и не растаяли.
     Где-то пронзительно мяукает кошка. Нет, это сирена мчащейся по переулку "скорой помощи". Может быть, обнаружили ошибку и жену везут обратно? Открыл окно. На ставнях из гофрированной жести сверкает влажная от росы паутина. Вой сирены замолк. Наверно, эта механическая кошка, у которой началась течка, встретилась наконец с новым партнером. В эти часы, когда уже нет прохожих, улицы превращаются в царство возбужденных механических кошек.
     Доносится сладкий запах жареных бобов. Должно быть, в это время на фабрике фотопленки начинают сжигать отходы. Этот дурманящий запах возвращает ощущение реальности. Он закрыл окно. На улице скрипнул тормоз велосипеда. Принесли утренние газеты - разносчик в туфлях на резиновом ходу старался ступать как можно тише. Читать не хотелось, но по привычке взял газету. Бегло просмотрел политические новости на первой странице и стал читать колонку предсказателя судьбы на последней.
     "Откормленный, ухоженный, широколобый,
     высокий, вислоухий, крупноголовый, вислобрюхий,
     толстоногий слон".
     Вдруг точно резануло - жене не во что переодеться. В таком виде и в такси не сядешь. Ей остается одно - позвонить. Монету для автомата она сможет одолжить у кого угодно. Любой, кому она расскажет о случившемся с ней нелепом происшествии, просто посмеется и, конечно, проявит сердечность и понимание.
     Решил ждать телефонного звонка. Успел три раза просмотреть газету, а звонка все не было. Неужели понадобилось столько времени, чтобы достать десятииеновую монету? Фотография закусочной, сгоревшей от взрыва пропана. В нижнем правом углу на той же странице бросилось в глаза объявление о пропавшей собаке.
     Наконец решился. Нужно справиться по сто девятнадцатому.
     Ответили почти сразу же - все-таки телефон экстренного вызова:
     - Сто девятнадцатый слушает.
     Подумал: а не слишком ли тороплю события? И с неприятным чувством опустил трубку на рычаг. Но тотчас зазвонил телефон - мужчина в растерянности попятился в дальний угол комнаты. Видимо, телефон экстренного вызова снабжен приспособлением, автоматически замыкающим линию, и не отключается, пока абонент не снимет трубку. Телефон все трезвонил, нещадно терзая мужчину.
     Пришлось капитулировать. Взял трубку.
     Попытался объяснить, что произошло, но, как и предвидел, это было совсем не просто. Да и что удивительного - как убедить другого в реальности события, когда человек, которого оно непосредственно касается, сам не может найти удовлетворительного объяснения.
     Собеседник на другом конце провода отвечал терпеливо, осторожно подбирая слова. Если речь не идет о неожиданной смерти на улице, обращение к нам члена семьи лица, помещенного в клинику, - случай беспрецедентный. Без вызова выезд машины "скорой помощи" немыслим, и, поскольку он имел место, следует предположить, что к этому причастен кто-то из членов семьи госпитализированной. Таким образом, весьма сомнительно, является ли членом семьи человек, который отрицает вызов, хотя факт госпитализации имеет место. И вообще, на такого рода вопросы отвечать никто не обязан. Направления центра "скорой помощи" являются документом служебного пользования, и вполне достаточно, чтобы о случившемся знал лишь тот, кто имеет к этому прямое отношение.
     Убедить немыслимо, но и возразить нечего. Вытер потную ладонь подолом рубахи и постарался взять себя в руки. Оказывается, служба "скорой помощи" относится к своим обязанностям гораздо серьезнее, чем он предполагал. Нечего суетиться, еще нет и шести утра. До сих пор жена могла общаться лишь с немногочисленными ночными дежурными. Можно вполне себе представить, что ни у кого из них не нашлось мелкой монеты.
     Комнату осветило солнце. Это были всего лишь отражавшиеся от ребер жестяных ставен солнечные лучи, которые рано утром в середине лета на несколько минут проникали в комнату, но все равно это были настоящие солнечные лучи. Тьма делает человека беззащитным. Полно, разумно ли поднимать шум и позорить собственную жену? Побрившись и умывшись, он съел помидор. Проверив содержимое портфеля, удостоверился: каталогов туфель для прыжков у него достаточно.

/ Полные произведения / Абэ К. / Тайное свидание