Есть что добавить?
Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru! |
|
 / Полные произведения / Пелевин В.О. / Священная книга оборотня
Священная книга оборотня [9/18]
- Может, ты не будешь ее надевать, когда мы с тобой общаемся? Ты что, Майкл
Джексон?
- Это из-за запаха, - сказал он. - Здесь специальный состав, который не пропускает
запах.
- А чем здесь пахнет? - удивилась я.
Мы сидели у раскрытой двери на крышу (он избегал выходить из своего зеркального
скворечника, опасаясь то ли снайперов, то ли съемки, то ли карающей молнии с неба). Запахов, если не считать еле заметного бензинового чада с улицы, я не ощущала.
- Здесь пахнет всем на свете, - сказал он, наморщившись.
- То есть? - удивилась я.
Он посмотрел на мою белую кофточку и глубоко вдохнул через нос.
- Вот эта кофта, - сказал он. - До тебя ее носила женщина средних лет, которая
пользовалась самодельным одеколоном из египетского лотосового экстракта...
Я понюхала свою кофточку. Она ничем не пахла.
- Серьезно? - спросила я. - Я ее купила в "секонд-хэнд", вышивка понравилась.
Он еще раз потянул в себя воздух.
- Кроме того, она разводила экстракт поддельной водкой. Сивухи много.
- Что ты говоришь такое? - растерялась я. - Хочется снять эту кофту и выкинуть... А
что ты еще чувствуешь?
Он повернулся к раздвинутой двери.
- Ужасно пахнет бензином. От него просто голова раскалывается. Еще пахнет
асфальтом, резиной, табачным дымом... Еще туалетом, человеческим потом, пивом, выпечкой,
кофе, поп-корном, пылью, краской, лаком для ногтей, пончиками, газетной бумагой... Я могу долго перечислять.
- А разве эти запахи не смешиваются? Он отрицательно покачал головой.
- Скорей они обволакивают друг друга и вложены один в другой. Как письмо в конверте, которое лежит в кармане пальто, которое висит в шкафу, и так далее. Самое ужасное, узнаешь много такого, о чем совершенно не хотелось знать. Например, тебе дают бумагу на подпись, а ты чувствуешь, что вчера на ней лежал бутерброд с несвежей колбасой. Мало того, вдобавок еще и пот от руки, которая подала тебе эту бумагу, пахнет так, что ясно - в бумаге неправда... И так далее.
- А почему это с тобой?
- Обычное волчье обоняние. У меня оно часто сохраняется в человеческой фазе. Тяжело. Правда, спасает от многих вредных привычек.
- Например?
- Например, я не могу гашиш курить. А особенно кокаин нюхать.
- Почему?
- Потому что я по первой же дорожке могу сказать, сколько часов курьер вез его в жопе, пока добирался из Коломбо в Баку. Да чего там, я даже знаю, кто и сколько раз его в эту...
- Не надо, - перебила я, - не продолжай. Я уже поняла.
- И главное, не знаешь, когда навалится. Это непредсказуемо, как мигрень.
- Бедный, - вздохнула я. - Какое наказание.
- Ну не совсем наказание, - сказал он. - Кое-что мне очень даже нравится. Например,
мне нравится, как пахнешь ты.
Я смутилась. Телу лисы действительно свойствен еле заметный ароматный запах, но люди обыкновенно принимают его за духи.
- А чем я пахну?
- Даже не знаю... Горами, лунным светом. Весной. Цветами. Обманом. Но это не
коварный обман, скорее насмешка. Мне ужасно нравится, как ты пахнешь. Я, кажется, мог всю жизнь вдыхать этот запах и все время находить в нем что-то новое.
- Вот и славно, - сказала я. - Мне было очень неловко, когда ты заговорил про мою
кофту. Больше я никогда ничего не буду покупать в "секонд-хэнд".
- Ничего страшного, - сказал он. - Но я буду признателен, если ты ее снимешь.
- Такой сильный запах?
- Нет. Совсем слабый. Просто без кофты ты мне больше нравишься.
Подумав, я сняла кофту через голову.
- Сегодня ты без лифчиков, - засмеялся он.
- Да, - сказала я. - Я читала, когда девушка идет к своему молодому человеку, с
которым у нее что-то должно произойти... Ну, если она готова к тому, что это произойдет... То она его не надевает. Своего рода этикет.
- Где ты такое читала? - спросил он.
- В "Cosmopolitan". Слушай, я давно хотела спросить. Ничего, что у меня маленькая
грудь?
- Мне очень даже нравится, - сказал он. - Хочется долго-долго ее целовать.
Мне показалось, что он говорит с усилием, словно у него сводит челюсти зевотой. Так
обычно бывало перед самой трансформацией. Несмотря на его обнадеживающее заявление
насчет "долго-долго целовать", до этого доходило редко. Впрочем, его горячий волчий язык... Но не буду переходить границы приличий, читатель ведь и сам все понимает.
Не успел он снять с меня трусики, как все и случилось: сексуальное возбуждение
включило таинственный механизм его метаморфозы. Прошло меньше минуты, и передо мной
стоял жуткий и прекрасный зверь, в котором особенно поражал воображение инструмент
любви. Мне каждый раз не верилось, что мой мешочек-симулякр действительно способен
поглотить этот молот ведьм.
Превращаясь в волка, Александр терял способность разговаривать. Но он понимал все,
что слышал, - хотя, конечно, у меня не было гарантии, что его волчье понимание
тождественно человеческому. Остававшихся у него коммуникативных способностей не хватало
на передачу сложных движений души, но он мог ответить утвердительно или отрицательно.
"Да" означал глухой короткий рык:
- Р-р-р!
А "нет" он передавал звуком, похожим на нечто среднее между воем и зевком:
- У-у-у!
Меня немного смешило это "у-у-у" - примерно так же скулит в жару собака, запертая
хозяевами на балконе. Но я не стала говорить ему о своем наблюдении.
Его руки делались похожи не на волчьи лапы, а скорее на фантастические конечности
кинематографического марсианина. Я не могла поверить, что эти клешни способны на нежное
прикосновение, хотя знала это по опыту.
Поэтому, когда он положил их на кожу моего живота, мне, как всегда, стало не по себе.
- Чего ты хочешь, серенький? - спросила я. - Мне лечь на бок?
- У-У-У!
- На животик?
- У-у-у!
- Встать на коленки?
- Р-р-р!
- Хорошо, только осторожно. Ладно?
- Р-р-рррррр-р!
Я была не до конца уверена, что это последнее "ррр" означало "да", а не просто "ррр", но тем не менее сделала то, что он просил. И тут же пожалела; он взял меня лапой за хвост.
- Эй, - сказала я, - отпусти, волчище!
- У-у-у!
- Правда, отпусти, - повторила я жалобно.
- У-у-у!
И тут произошло то, чего я боялась больше всего, - он потянул меня за хвост. Не сильно, но достаточно ощутимо для того, чтобы мне вдруг вспомнился сикх из "Националя". А когда он дернул меня за хвост чуть резче, мне стало так стыдно за свою роль в судьбе этого человека, что я всхлипнула.
Александр не дергал меня за хвост специально. Он просто держал его, причем довольно
нежно. Но удары его бедер толкали мое тело вперед, и результат был таким же, как если бы он пытался выдрать хвост у меня из спины. Я напрягла все мышцы, но моих сил не хватало. С каждым рывком мою душу заливали волны непереносимого стыда. Но самым ужасным было то, что стыд не просто жег мое сердце, а смешивался в одно целое с удовольствием, которое я получала от происходящего.
Это было нечто невообразимое - поистине по ту сторону добра и зла. Только теперь я
поняла, в каких роковых безднах блуждал Де Сад, всегда казавшийся мне смешным и
напыщенным. Нет, он вовсе не был нелеп - просто он не мог найти верных слов, чтобы
передать природу своего кошмара. И я знала, почему - таких слов в человеческом языке не
было.
- Прекрати, - прошептала я сквозь слезы.
- У-у-у!
Но в душе я не знала, чего я хочу - чтобы он прекратил или чтобы продолжил.
- Перестань, - повторила я, задыхаясь, - пожалуйста!
- У-у-у!
- Ты хочешь меня убить?
- Р-р-р!
Я больше не могла сдерживаться и зарыдала. Но это были слезы наслаждения,
чудовищного, стыдного - и слишком захватывающего, чтобы от него можно было отказаться
добровольно. Вскоре я потеряла представление о происходящем - возможно, и сознание тоже.
Следующим, что я помню, был склонившийся надо мной Александр, уже в человеческой
ипостаси. Он выглядел растерянным.
- Я сделал тебе больно? Я кивнула.
- Извини...
- Обещай мне одну вещь, - прошептала я. - Обещай, что ты больше никогда не
будешь дергать меня за хвост. Никогда, слышишь?
- Слово офицера, - сказал он и положил ладонь на орденскую планку. - Тебе было
плохо?
- Мне было стыдно, - прошептала я. - Ты знаешь, я в жизни сделала много такого, о
чем мне не хочется вспоминать. Я причинила много зла людям...
Его лицо вдруг стало серьезным.
- Не надо, - сказал он. - Прошу тебя, не надо. Не сейчас.
*
Мы, лисы, увлекаемся охотой на английских аристократов и кур. На английских
аристократов мы охотимся потому, что английские аристократы охотятся на нас, и это своего рода дело чести. А на кур мы охотимся для души. У каждой разновидности охоты есть свои горячие сторонницы, которые готовы до хрипоты защищать свой выбор. С моей точки зрения, охота на кур имеет несколько серьезных преимуществ:
1) охота на английских аристократов - источник дурной кармы, приобретаемой
убийством даже самого бесполезного человека. От кур же карма не особо тяжелая.
2) для охоты на аристократов надо выезжать в Европу (хотя некоторые считают, что
лучшее место для этого - трансатлантический лайнер). На кур можно охотиться где угодно.
3) при охоте на английских аристократов с лисами не бывает физических изменений. А
при охоте на кур с нами происходит нечто отдаленно похожее на трансформацию
волка-оборотня - мы на время уподобляемся своим диким сородичам.
Я уже много лет не охочусь на английских аристократов и совершенно об этом не жалею. А вот куриной охотой увлекаюсь до сих пор.
Трудно объяснить постороннему, что такое куриная охота. Когда, сбрасывая одежду и
обувь, яростно отталкиваешься тремя лапами от земли, а четвертой прижимаешь курочку к
груди, ее сердечко бьется в унисон с твоим, и размытые от скорости зигзаги пути свободно
пролетают сквозь пустое сознание. В такую минуту ясно видишь, что и ты, и курочка, и даже крикливые преследователи - на самом деле части одного непостижимого целого, которое надевает маски и играет в прятки само с собой... Хочется верить, что и курочка постигает то же самое. А если нет, то придет жизнь, когда она обязательно, обязательно поймет!
Вот основные принципы куриной охоты:
1) приближаться к курятнику надо в облике роскошной светской мальвины - в вечернем
платье, на высоких каблуках-шпильках. Одежда должна максимально стеснять движения и
ассоциироваться с гламурными журналами.
2) следует привлечь к себе внимание хозяев курятника - они обязательно должны видеть, как изысканная гостья крадет курицу.
3) убегать от взбешенных преследователей надо не слишком быстро, но и не слишком
медленно - главная задача охоты в том, чтобы как можно дольше поддерживать в них
уверенность, что они в состоянии нагнать воровку.
4) когда у преследователей не остается сил для дальнейшей погони (а также в тех случаях, когда с ними случается шок от происходящей на их глазах трансформации), следует особым щелчком хвоста стереть у них память о случившемся и отпустить курочку на свободу.
Последнее дополнение я ввела сама. Только не спрашивайте меня, что курочка сделает с этой свободой. Не сворачивать же ей, в самом деле, шею. Конечно, бывает иной раз, что курочка уснет во время погони. Но разве лучше для ее эволюции было бы завершить эту жизнь в мещанском супе?
Некоторые из нас распространяют ту же логику на английских аристократов, но я с этим не согласна - теоретически любой английский аристократ может в этой жизни стать Буддой, и нельзя лишать его такого шанса ради пустой забавы.
Охота на аристократов - на девяносто процентов нудное социальное упражнение, мало
отличающееся от официального чаепития. Но иногда самые отмороженные из моих сестер, с
которыми я не желаю иметь ничего общего, собираются в стаю и устраивают облавы, во время
которых с жизнью прощается сразу много английских аристократов. Тогда происходящее
делается довольно живописным, а сопутствующую галлюцинацию может переживать
одновременно много тысяч человек - о чем дает представление история "Титаника" или так
называемая битва при Ватерлоо. Но самые шокирующие подробности остаются скрыты от
публики.
Я догадываюсь, что трудно поверить в возможность таких устрашающих массовых
обманов, но дело здесь вот в чем: когда одну и ту же галлюцинацию одновременно наводит
несколько лис, ее сила увеличивается пропорционально кубу их количества. То есть одно и то же внушение, одновременно производимое тремя лисами, будет по силе почти в тридцать раз сильнее наваждения, которое создаст любая из них в одиночестве. Это достигается с помощью тайных методик и практик - сначала лисы учатся вместе представлять себе предмет, который они перед этим видели, потом предмет, которого они не видели, потом заставляют других воспринимать предметы, которых не существует, и так далее. Сложная техника, и обучение ей занимает несколько столетий. Но если владеющих ею лис соберется десять или двадцать... Понятно, на что они способны.
Кто-то может спросить, почему в таком случае лисы до сих пор не правят этим миром.
Причин две:
1) лисы не так глупы, чтобы брать на себя эту ношу.
2) лисы очень эгоистичны и не в состоянии на долгий срок договориться друг с другом о чем-нибудь, кроме совместной охоты на английских аристократов.
Сейчас у людей много новых средств слежения и контроля, поэтому лисы избегают
вмешиваться в человеческую историю и решают проблему проще.
На севере Англии есть несколько частных замков, где аристократов от лучших
производителей разводят и воспитывают специально для лисьей охоты - выход небольшой, но
качество превосходное. Похожие питомники есть в Аргентине и Парагвае, но условия там
жуткие, и английские аристократы, которых там массово выводят на основе искусственного
осеменения (с клонированием пока ничего не вышло), годятся только для вертолетного сафари: они говорят как гаучо, ведрами пьют текилу, с трех раз не могут нарисовать свое генеалогическое дерево и перед смертью просят завести им песню "Un Hombre", посвященную Че Геваре. Видимо, хоть на несколько минут тянет ощутить себя портфельным инвестором.
Есть другая школа охоты, по которой англий-аристократ отбирается индивидуально, и
лиса несколько лет гонит его по последнему маршруту - становится его любовницей женой и
находится с ним рядом вплоть до момента истины, который в этом случае довольно жуток.
Однажды, во время грозы или в какой-нибудь другой драматический миг, лиса открывает ему
всю правду и обнажает свой хвост - но не для того, чтобы внушить очередную дозу семейного счастья, а чтобы поразить насмерть... Такова самая сложная форма охоты, которая требует виртуозного социального мастерства. Здесь никто не сравнится с сестренкой И Хули, которая уже много веков живет в Англии и достигла в этом спорте подлинного совершенства.
Главное преимущество охоты на кур заключается в происходящей с нами
супрафизической трансформации. Курочка нужна как живой катализатор, который помогает
совершить ее - за тысячи лет культурной жизни лисы почти утратили это умение, и нам, как
Дашу, требуется проводник в нижние миры. Трансформация случается не всегда, и в любом
случае ненадолго, но ощущения от нее такие сильные, что воспоминаниями питаешься много
дней.
Нечто похожее бывает с нами и от сильного испуга, но это процесс неконтролируемый. А искусство куриной охоты заключается как раз в контроле над страхом. Надо подпустить преследователей достаточно близко для того, чтобы включились механизмы внутренней алхимии, которые на несколько секунд сделают тебя хищным зверем, свободным от добра и зла. Естественно, чтобы не освободиться от добра и зла окончательно, нужно поддерживать дистанцию безопасной. Все вместе - почти как серфинг, только расплата за потерю равновесия здесь куда серьезней. Но и положительные эмоции намного сильнее - ничто так не освежает душу, как риск и погоня.
Иногда бывает, за мной увяжутся собаки, но сразу отстают, только понимают, кто я.
Собаки поддаются внушению так же легко, как и люди. Кроме того, у них есть особая система оповещения, нечто вроде интернета, основанного на запахах, так что новости в их среде расходятся быстро. Когда одного мужественного ротвейлера, который решил со мной поиграть, изнасиловали два брата-кавказца (я имею в виду овчарок), собаки в Битцевском лесу стали обходить меня стороной. Они умные звери и в состоянии проследить причинно-следственную связь между тем, что некий ротвейлер с рычанием бросается за изящной рыжей спортсменкой, и тем, что все кобели, которые выше этого ротвейлера на две головы, начинают принимать его за ласковую большеглазую суку в разгар течки.
Я решила взять Александра на охоту вовсе не из желания похвастаться. Трансформация
лисы во время куриной охоты не заходит так далеко, как происходящее с волком, поэтому
хвалиться было нечем. Но если супрафизический сдвиг произойдет со мной на глазах у
Александра, думала я, это будет лучшим способом сказать ему: "мы с тобой одной крови".
Возможно, это растопит остатки недоверия между нами и сделает нас ближе - таков был мой
смутный расчет.
Место для охоты я приглядела давно. Одна из дорожек, петлявших сквозь Битцевский лес, выходила к стоящему на опушке деревянному дому, в котором жил лесник (не уверена, что это правильный термин, но этот человек точно имел к парку какое-то служебное отношение). Рядом с домом был курятник - большая редкость в современной Москве. Я приметила его во время велосипедной прогулки по лесу и теперь решила воспользоваться своей находкой. Но сначала следовало еще раз все проверить и наметить пути отступления. Посвятив велоразведке целый день, я установила следующее:
1) куры в курятнике были, люди в доме - тоже; таким образом, присутствовали оба
необходимых для охоты ингредиента.
2) убегать следовало по дороге, которая вела в лес.
3) надо было успеть оторваться от погони до того, как дорожка вынырнет из леса с другой стороны - на опушке всегда было много прогуливающихся, в основном молодых мамаш с колясками.
Кроме того, я обнаружила, как подъехать почти к самому курятнику на машине - хоть
домик лесника казался затерянным в лесу, город начинался всего в трехстах метрах: лес
обрывался шеренгой бетонных шестиэтажек. Я записала адрес самого близкого к курятнику
дома. Теперь все было готово к охоте.
Велоразведка дала еще один результат. Возвращаясь домой, я поехала по незнакомой
дорожке и обнаружила удивительное место, куда не попадала раньше. Это был обширный
пустырь, даже скорее поле, скатывающееся одним краем к речушке и окруженное лесом. Поле
пересекали тропинки, а на ведущем к реке склоне был велосипедный трамплин - крутая
земляная насыпь, укатанная множеством шин. Я не решилась прыгнуть, а только медленно
въехала на него, представляя себе, каково это - разогнаться и взмыть в воздух. Но
уверенности, что я смогу приземлиться, у меня не было.
Недалеко от трамплина обнаружилась странная скульптурная композиция. В землю были
врыты несколько серых бревен разной длины. Их обструганные верхушки изображали лица
воинов. Бревна воины стояли вплотную друг к другу, а вокруг них размещались грубые
прочные лавки. По периметру стояло четверо ориентированных по сторонам света П-образных
ворот, таких же серых, мощных и растрескавшихся. Все вместе напоминало бревенчатый
Стоунхендж, уже пострадавший в битве с вечностью: бревна были изуродованы кострами,
которые разводила прямо на них местная шпана. Но, несмотря на черные пропалины и
множество пустых бутылок из-под пива, в этом объекте была красота и даже какое-то зыбкое
величие.
Я села на одно из бревен, уставилась на красный круг солнца (такие закаты бывают в
Москве только в мае) и ушла в мысли о прошлом. Мне вспомнился человек, которого я
встретила больше тысячи лет назад - его звали Желтый Господин, по названию Желтой Горы,
на которой стоял его монастырь. Я провела в беседе с ним всего одну ночь, а запомнила этот разговор навсегда - стоило закрыть глаза, и я видела лицо Желтого Господина так отчетливо, словно он был рядом. А ведь сколько было людей, с которыми я сталкивалась многие годы изо дня в день - и от которых в моей памяти не осталось даже тени... Сестричка И тоже знала Желтого Господина, подумала я. Интересно, помнит она его? Надо будет спросить.
В этот момент зазвонил мобильный.
- Алло, - сказала я.
- Здравствуй, рыжая.
Я не поверила своим ушам.
- Сестричка И? Просто чудеса. Я только что о тебе думала...
- То-то у меня хвост чешется, - засмеялась она. - Я уже в Москве.
- Где ты остановилась?
- В гостинице "Националь". Что ты делаешь завтра в час дня?
*
Я боялась проблем при входе в "Националь", но никто из секьюрити не обратил на меня
внимания. Возможно, дело было в том, что меня ожидала похожая на шарфюрера СС
девушка-администратор с табличкой "valued guest of Lady Cricket-Taylor", которая проводила меня к одному из люксов. Не хватало только почетного караула с оркестром.
И Хули встретила меня, сидя на полосатом диване в гостиной номера. Меня мучило
подозрение, что я уже встречалась в этом помещении с каким-то клиентом, не то бизнесменом из Южной Кореи, не то оружейным арабом. Но дело могло быть просто в полосатом диване, такие здесь во многих номерах. Увидев меня, сестричка встала навстречу, и мы нежно обнялись. В ее руках появился прозрачный пластиковый пакет.
- Это тебе, - сказала она. - Недорого, но изящно.
В пакете была майка с британским флагом и русско-английской надписью:
КОКНИ
COCKNEY
- Это в Лондоне продают, - сказала она. - На всех языках. Но на русском получается
особенно мило.
И она тихо захихикала. Я не могла удержаться и засмеялась тоже.
И Хули выглядела в точности так же, как в двадцать девятом году, когда она приезжала в Россию по линии модного тогда Коминтерна. Только сейчас ее стрижка казалась чуть короче. Одета она была, как всегда, неподражаемо.
Последнюю тысячу лет стиль И Хули не менялся - это был предельный радикализм,
замаскированный под утилитарную минималистичность. Я завидовала ее смелому вкусу - она
всегда опережала моду на полшага. Мода циклична, и за долгие столетия сестренка И
наловчилась кататься на волнах этих циклов с мастерством профессионала по серфингу -
каким-то чудом она постоянно находилась в точке, угадать координаты которой пытаются все
дизайнеры одежды.
Вот и сейчас на ней была умопомрачительная жилетка, похожая на огромный патронташ
со множеством разноцветных накладных карманов, расшитых арабской вязью и оранжевыми
словами "Ка-Воот!". Это была вариация на тему пояса шахида - каким его сшил бы японский
дизайнер-либертен. Вместе с тем вещь была очень удобной - сумка обладателю такой жилетки
была ни к чему.
- Не слишком ли смело для Лондона? - спросила я. - Никто не возмущается?
- Что ты! У англичан все силы духа уходят на лицемерие. На нетерпимость не остается.
- Неужели все так мрачно? Она махнула рукой.
- Лицемерие по-английски "hypocrisy". Я бы ввела новый термин - "hippopocrisy", от
"гиппопотам". Чтоб обозначить масштабы проблемы.
Я терпеть не могу, когда дурно отзываются о целых нациях. По-моему, так поступают или неудачники, или те, у кого нечиста совесть. Неудачницей сестричку И никак не назовешь. Но вот насчет совести...
- А почему бы тебе первой не перестать лицемерить? - спросила я.
- Тогда это будет цинизм. Еще неизвестно, что хуже. В общем, в чулане темно и сыро.
- В каком чулане?
- Я про английскую душу. Она напоминает мне чулан. Или как это правильно
перевести... closet. Лучшие из англичан всю жизнь стремятся оттуда выйти, но удается это, как правило, только в момент смерти.
- Откуда ты знаешь?
- Как откуда? Вижу изнутри. Я ведь сама англичанка. Ну, конечно, не до конца -
примерно как ты русская. Ведь можно сказать, что ты русская?
- Пожалуй, - согласилась я и тихонько вздохнула.
- А на что похожа русская душа? Я задумалась.
- На кабину грузовика. В которую тебя посадил шофер-дальнобойщик, чтобы ты ему
сделала минет. А потом он помер, ты осталась в кабине одна, а вокруг только бескрайняя степь, небо и дорога. А ты совсем не умеешь водить.
- А шофер еще в кабине, или...? Я пожала плечами.
- Это у кого как.
- Да, - сказала И Хули. - Выходит, то же самое.
- Что то же самое? - не поняла я.
- У нас пословица есть. "Everybody has his skeleton in the closet" . Это лорд Байрон сказал. Когда понял, что задушил в себе гомосексуалиста.
- Бедняга.
- Бедняга? - И Хули подняла брови. - Ничего ты не понимаешь. Он этого
гомосексуалиста в себе всю жизнь истязал и мучил, а задушил только перед самой смертью,
когда понял, что сам скоро коньки отбросит. А все его стихи и поэмы, оказывается, на самом деле написал этот гомосексуалист. Два американских ученых доказали, сама читала. Вот какие в Англии люди! Лучше уж ваш мрачняк в кабине.
- Почему мрачняк? По-моему, в этом много красоты.
- В чем? В скелете рядом?
- Нет, - ответила я. - В русской душе. Представь, ты совсем не умеешь водить, а
вокруг степь и небо. Я люблю Россию.
- А что именно ты в ней любишь? Некоторое время я обдумывала этот вопрос. Потом не
очень уверенно ответила:
- Русский язык.
- Ты правильно делаешь, - сказала И Хули, - что внушаешь себе это чувство. Иначе
тебе было бы невыносимо тут жить. Как мне в Англии.
Она по-кошачьи потянулась, поглядела вдаль, и в ее глазах мелькнуло что-то
лениво-мечтательное. Мне вдруг померещилась хищная острозубая пасть на месте ее лица, как бывает на двадцать пятом кинокадре. Я захотела сказать ей какую-нибудь легкую колкость.
- По-моему, это ты внушаешь себе, что живешь среди лицемеров и извергов.
- Я? Зачем бы я стала это делать? - спросила она.
- Говорят, никто не может совершить убийства, не приписав своей жертве какого-нибудь дурного качества. Иначе совесть замучает. А когда убийства следуют одно за другим, эти качества удобно распространить на всю target group. He так пугает воздаяние.
По лицу И Хули пробежала тень.
- Это мораль? - спросила она. - Даже некоторые люди понимают, что в реальности
нет ни добра, ни зла. А мы с тобой лисы. После смерти нет ни воздаяния за зло, ни награды за добродетель, а только общее для всех возвращение к великому пределу у Желтого Источника, Остальное придумали для того, чтобы держать народ в подчинении и страхе. О чем ты говоришь?
Я поняла, как глупо себя веду - злю сестру, с которой хочу посоветоваться. Кто я такая, чтобы в чем-то ее упрекать? Разве я хоть на йоту лучше? Если я действительно считаю себя лучше, значит, я еще хуже. Надо было свести все к шутке.
- Какие мы серьезные, - сказала я игриво. - Вот к чему ведет многолетнее
сожительство с бесхвостой обезьяной. Ты даже рассуждать стала совсем как они.
И Хули несколько секунд недоверчиво глядела на меня, хмуря пушистые брови. Ей это
очень шло. Потом она улыбнулась.
- Значит, решила надо мной посмеяться? Теперь не поворачивайся ко мне задом...
У лис эта фраза основана на несколько иных референциях, чем у людей, но общее
значение примерно то же. Я и не собиралась поворачиваться к ней задом, тем более что она
действительно могла дернуть за хвост - в пятнадцатом веке такое уже произошло, я до сих пор помню. Но эта фраза неожиданно напомнила мне о последнем свидании с Александром. Я покраснела. Это не укрылось от сестрички И.
- Ого, - сказала она, - ты все так же краснеешь, как тысячу лет назад. Даже завидно. Как тебе удается? Для этого, наверно, надо быть девственницей?
Самое интересное, что я краснею только в компании других оборотней. А при общении с
людьми такого не бывает. Очень жаль - можно было бы сильно поднять тариф.
- А я уже не девственница, - сказала я и покраснела еще сильнее.
- Неужели? - От изумления И Хули откинулась на спинку дивана. - Давай-ка
рассказывай!
Мне уже давно не терпелось поделиться своей историей - и следующие полчаса ушли у
меня на то, чтобы выложить переполнявшее мою душу.
Пока я рассказывала подробности своего головокружительного affair, И Хули хмурилась, улыбалась, кивала, а иногда даже поднимала вверх палец, словно чтобы сказать: "Ага! А сколько раз я тебе говорила!" Когда я закончила, она сказала:
- Ну вот. Значит, и с тобой это все-таки случилось. Тысячей лет раньше, тысячей лет
позже... Какая разница? Поздравляю.
Я взяла со столика салфетку, свернула в бумажный шарик и бросила в нее. Она ловко
увернулась.
- Все-таки великая вещь жизненный опыт, - сказала она. - Разве мыслимо было такое
в дни нашей юности? Ты его так профессионально спровоцировала, что даже непонятно, кто
кого изнасиловал.
- Что? - от изумления у меня открылся рот. Она ухмыльнулась.
- Хотя бы перед своими не надо строить оскорбленную невинность.
- О чем ты? Когда я его спровоцировала?
- Когда выскочила голая из ванной и встала перед ним раком.
- Ты считаешь это провокацией?
- Конечно. Зачем ты, спрашивается, развернулась к нему задом?
Я пожала плечами.
- Для надежности.
- А что в этом особенно надежного?
- Хвост ближе к цели, - сказала я не совсем уверенно.
- Ну да. А глядеть надо через плечо. Скажи честно, ты когда-нибудь раньше так делала для надежности?
- Нет.
- А почему вдруг решила начать?
- Мне... Мне просто показалось, что это очень ответственный случай. И я не могу
позволить себе упасть на обе лопатки. В смысле, в грязь лицом.
И Хули расхохоталась.
- Слушай, - сказала она, - неужели ты действительно все проделала в
бессознательном режиме?
Мне определенно не нравилось, куда движется разговор.
- Я знаю, как ты к этому относишься, - продолжала она, - но если ты поговоришь с
хорошим психоаналитиком, ты сразу поймешь свои подлинные мотивы. С аналитиком, кстати,
[ 1 ]
[ 2 ]
[ 3 ]
[ 4 ]
[ 5 ]
[ 6 ]
[ 7 ]
[ 8 ]
[ 9 ]
[ 10 ]
[ 11 ]
[ 12 ]
[ 13 ]
[ 14 ]
[ 15 ]
[ 16 ]
[ 17 ]
[ 18 ]
/ Полные произведения / Пелевин В.О. / Священная книга оборотня
|
|
Регистрация
Дизайн сайта — aminis
