Войти... Регистрация
Поиск Расширенный поиск



Есть что добавить?

Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!

/ Полные произведения / Пелевин В.О. / Священная книга оборотня

Священная книга оборотня [14/18]

  Скачать полное произведение

    Мне снился фантастический сад, залитый солнцем и полный птичьего щебета. Вдали
    виднелась полоса белого песка и море. Передо мной была отвесная скала, а в ней пещера,
    закрытая каменной плитой, Мне следовало сдвинуть эту плиту, но она была тяжелой, и я никак не могла этого сделать. Собравшись с силами, я уперлась ногами в землю, напрягла все мышцы и толкнула ее. Плита отвалилась в сторону, и открылась черная дыра входа. Оттуда потянуло сыростью и застарелым смрадом. А затем из темноты навстречу солнечному дню пошли курочки - одна, другая, третья... Я сбилась со счета, так много их оказалось. Они все шли и шли к свету и счастью, и ничто теперь не могло им помешать - они поняли, где выход. Я увидела среди них ту, свою - коричневую с белым пятном, и помахала ей лапой (во сне вместо рук у меня были лапы, как во время супрафизического сдвига). Она даже не посмотрела на меня, просто пробежала мимо. Но мне совсем не было обидно.
     Какой удивительный сон, подумала я и открыла глаза.
     На стене дрожало пятнышко солнечного света. Это было мое виртуальное место под
    солнцем, доставшееся мне безо всякой борьбы - его давало маленькое зеркальце, которое
    отбрасывало на стену падавший сверху луч. Я подумала об Александре и вспомнила о нашей
    любви. Она была так же несомненна, как этот подрагивающий желтый зайчик на стене. Сегодня между нами должно было произойти что-то немыслимое, что-то по-настоящему чудесное. Еще не обдумав, что я ему скажу, я потянулась за телефоном.
     - Алло, - сказал он.
     - Здравствуй. Я хочу тебя видеть.
     - Приезжай, - сказал он. - Но у нас мало времени. Вечером я вылетаю на север. Есть
    всего часа три.
     - Мне хватит, - сказала я.
     Такси везло меня медленно, светофоры не переключались целую вечность, и на каждом
    перекрестке мне казалось, что еще несколько секунд ожидания, и мое сердце выскочит из
    груди.
     Когда я вышла из лифта, он снял с лица повязку и втянул носом воздух.
     - Я, наверно, никогда не привыкну к тому, как ты пахнешь. Вроде бы я это помню. И все равно каждый раз оказывается, что в моей памяти хранится совсем другое. Надо будет выдрать у тебя несколько волосков из хвоста.
     - Зачем? - спросила я.
     - Ну... Буду носить их в медальоне на груди, - сказал он. - Иногда доставать и
    нюхать. Как средневековый рыцарь.
     Я улыбнулась - его представления о средневековых рыцарях были явно почерпнуты из
    анекдотов. Возможно, что именно поэтому они были довольно похожи на правду. Конечно,
    рыцари носили в медальонах волосы не из хвоста - кто ж им даст, - но в целом картина была достоверной.
     Я заметила возле дивана незнакомый предмет - торшер в виде огромной рюмки от
    мартини. Это был утыканный лампочками конус, поднятый на высокой тонкой ножке.
     - Какая красотища. Откуда это?
     - Подарок оленеводов, - сказал он.
     - Оленеводов? - удивилась я.
     - Точнее, руководства оленеводов. Смешные пацаны из Нью-Йорка. Хороший, да? Как
    глаз стрекозы.
     Мне до такой степени захотелось броситься на него и сжать в объятиях, что я еле
    удержалась на месте. Я боялась - стоит мне сделать к нему еще шаг, и между нами ударит
    сноп искр. Видимо, он тоже что-то почувствовал.
     - Ты сегодня какая-то странная. Случайно ничего не глотала? Или не нюхала?
     - Боишься? - спросила я, глядя на него исподлобья.
     - Ха, - сказал он. - Видал я вещи пострашнее.
     Я медленно пошла вокруг него. Он ухмыльнулся и двинулся в противоположную сторону
    по той же окружности, не отводя от меня взгляда - словно мы были парой фехтовальщиков из
    "Ани-матрицы", которую он так любил смотреть, зацепившись за меня своим лохматым серым
    крюком (вот, кстати, где было настоящее подключение - не то что на экране). Потом мы
    одновременно остановились. Я шагнула к нему, положила руки на его погоны, притянула к себе и первый раз за время нашей связи поцеловала его в губы - так, как делают люди.
     Раньше я никогда так не целовалась. Я имею в виду физически, с помощью рта. Это было странное ощущение - мокрое, теплое, с легким стуком зубов о зубы. Я вложила в свой первый поцелуй всю свою любовь. А в следующую секунду с ним началась трансформация.
     Сначала все выглядело в точности как обычно - хвост выдвинулся (даже скорее
    вывалился) из позвоночника, изогнулся, и между ним и головой Александра натянулась
    невидимая энергетическая нить. Обычно после этого он за несколько мгновений становился
    волком. Но сейчас что-то разладилось. Он судорожно дернулся и упал на спину, будто его
    хвост вдруг стал таким тяжелым, что повалил его. Потом он быстро и страшно задрыгал руками и ногами (так бывает с людьми, получившими черепную травму) и за несколько секунд превратился в черную, совершенно уличную, даже какую-то бес-призорно-помоечную -
     собаку.
     Да, собаку. Она была размером с овчарку, но явно относилась к дворнягам. Ее
    неблагородные пропорции выдавали смесь множества разных кровей, а глаза были умными,
    ясно-злыми и почти человечьими, как у бродячих псов, ночующих у дверей метро вместе с
    бомжами. И еще эта собака была иссиня-черного, даже фиолетово-черного цвета, точь-в-точь
    как борода Аслана Удоева.
     То ли из-за цвета, то ли из-за острых напряженных ушей, словно ловивших далекий звук, в этом псе чудилась чертовщина: приходили мысли о воронье над виселицей, о чем-то демоническом... Я понимаю - когда существо вроде меня говорит: "приходили мысли о чем-то демоническом", это звучит странно, но что же делать, если так оно и было. Но самым жутким был то ли примерещившийся, то ли действительно донесшийся сразу со всех сторон стон ужаса - как будто застонала сама земля.
     Я так перепугалась, что завизжала. Он отскочил от меня, повернулся к зеркалу, увидел, дернулся и заскулил. Только тут я пришла в себя. К этому моменту я уже понимала - с ним случилось что-то страшное, какая-то катастрофа, и я была тому виной. Катастрофу вызвал мой поцелуй, та электрическая цепь любви, которую я замкнула, впившись своими губами в его рот.
     Я присела рядом и обняла его за шею. Но он вырвался, а когда я попыталась его удержать, укусил меня за руку. Не так чтобы очень сильно, но в двух местах показалась кровь. Я ойкнула и отскочила. Он бросился к двери в другую комнату, ударил в нее лапами и исчез за ней.
     Весь следующий час он не выходил. Я понимала, что он хочет остаться наедине с собой, и не нарушала его одиночества. Мне было страшно - я боялась, что вот-вот услышу выстрел (один раз он уже обещал застрелиться по совершенно пустяковому поводу). Но вместо выстрела я услышала музыку. Он поставил "I Follow the Sun". Послушав песню один раз, он завел ее снова. Потом еще раз. Потом еще. Видимо, его душе нужен был кислород.
     Я так и осталась сидеть на ковре перед диваном. Как только я немного успокоилась, мне в голову стали приходить объяснения того, что произошло. Первым делом я вспомнила покойного лорда Крикета с его лекцией про змеиную силу, опускающуюся по хвосту. Естественно, услышав слово "сверхоборотень", я сочла все его построения бредом, гирляндой зловонных пузырей в болоте профанического эзотеризма. Но один аспект случившегося придал словам лорда некоторый вес.
     Перед превращением Александр упал на пол. Так, будто его дернули за хвост. Или как
    будто хвост стал невероятно тяжелым. В любом случае, произошло что-то необычное,
    заставшее его врасплох - и это было связано с его органом внушения. А лорд Крикет говорил, что переход от волка к тому, что он назвал "сверхоборотнем", происходит, когда кундалини спускается к самому концу хвоста. Кроме того...
     Это было самое неприятное. Кроме того, он говорил про необходимую для этого
    "инвольтацию тьмы", духовное воздействие "старшей демонической сущности..."
     Little me?
     Трудно было в это поверить. С другой стороны, в словах покойного лорда вполне мог
    содержаться случайный осколок истины, подобранный этим Алистером Кроули. Мало ли в
    мире происходит тайных собраний и мистических ритуалов - не все же, в конце концов,
    полное шарлатанство. Несомненным было одно - я сыграла в случившемся роковую роль.
    Видимо, я стала катализатором какой-то неясной алхимической реакции. Как говорил Харуки
    Мураками, исходящая от женщины сила невелика, но может всколыхнуть сердце мужчины...
     Самым страшным было понимание необратимости случившегося - такие вещи
    оборотень видит безошибочно. Я чувствовала, что Александр никогда не станет таким как
    прежде. И я не просто строила предположения, я знала это хвостом. Как будто я уронила
    драгоценную вазу, которая разлетелась на тысячи осколков - и теперь ее было уже не склеить.
     Собравшись с духом, я подошла к двери, за которой он исчез, и открыла ее.
     Я никогда не входила сюда раньше. За дверью оказалась совсем маленькая комнатка,
    подобие гардеробной, в которой были столик, кресло и полукругом огибающий стены шкаф. На
    столе лежал маленький цифровой магнитофон. Он в очередной раз играл песню Shocking Blue,
    обещая преследовать солнце до самого конца времен.
     Александр был неузнаваем. Он успел переодеться - теперь на нем была не форма
    генерала, а темно-серый пиджак и черная водолазка. Я никогда раньше не видела его в таком наряде. Но самое главное, что-то неуловимое произошло с его ли цом - глаза словно стали ближе друг к другу и выцвели. И еще изменилось их выражение - в них появилось отчаяние, уравновешенное яростью: думаю, только я смогла бы разложить на эти составные части его внешне спокойный взгляд. Это был и он, и не он. Мне стало страшно.
     - Саша, - позвала я его тихо. Он поднял на меня глаза.
     - Помнишь сказку про Аленький цветочек?
     - Помню, - сказала я.
     - Я только сейчас понял, в чем ее смысл.
     - В чем?
     - Любовь не преображает. Она просто срывает маски. Я думал, что я принц. А
    оказалось... Вот она, моя душа.
     Я почувствовала, как на моих глазах выступают слезы.
     - Не смей так говорить, - прошептала я. - Это неправда. Ты ничего не понял. Душа
    здесь совершенно ни при чем. Это... Это как...
     - Как вылупиться из яйца, - сказал он грустно. - Назад не влупишься.
     Он поразительно точно выразил мои ощущения. Значит, перемена действительно была
    необратима. Я не знала, что сказать. Мне хотелось провалиться сквозь пол, потом сквозь землю, и так до бесконечности... Но он не считал меня виноватой. Наоборот, он ясно дал понять, что видит причину случившегося в себе. Какое все-таки благородное сердце, подумала я.
     Он встал.
     - Сейчас я лечу на север, - сказал он и нежно провел пальцами по моей щеке. - Будь
    что будет. Увидимся через три дня.
     Он появился через два.
     Я не Ждала его в то утро, и инстинкт ничего мне не подсказал. Стук в дверь был
    странным, слабым. Если бы пришла милиция, пожарная инспекция, санэпидстанция, районный
    архитектор или еще какие-нибудь носители национальной идеи, звук был бы не такой: я знаю, как стучат, когда приходят за деньгами. Я решила, что это старушка-уборщица, которая убирает трибуны. Она иногда просила у меня кипятку. Я два раза дарила ей электрочайник, но она все равно приходила - наверно, от одиночества.
     Александр стоял за дверью - мертвенно-бледный, с синими кругами под глазами и
    длинной царапиной на левой щеке. На нем был мятый летний плащ. От него пахло алкоголем
    - не перегаром, а, словно из водочной бутылки, свежим спиртом. Такого я за ним раньше не
    замечала.
     - Как ты меня нашел? - спросила я.
     Вопрос глупее трудно было придумать. Он даже не стал отвечать.
     - Нет времени. Ты можешь меня спрятать?
     - Конечно, - сказала я. - Заходи.
     - Это место не подходит. Про него наши знают. Еще что-нибудь есть?
     - Ну есть. Заходи, обсудим.
     Он отрицательно покачал головой.
     - Идем прямо сейчас. Через пять минут будет поздно.
     Я поняла, что дело серьезное.
     - Хорошо, - сказала я. - Мы сюда вернемся?
     - Вряд ли.
     - Тогда я возьму сумку. И велосипед. Зайдешь?
     - Я подожду здесь.
     Через несколько минут мы уже шли по лесной тропинке прочь от конно-спортивного
    комплекса. Я вела за руль велосипед; на моем плече висела тяжеленная сумка, но Александр не делал ни малейшей попытки помочь мне. Это было не очень на него похоже - но я чувствовала, что он еле идет.
     - Долго еще? - спросил он.
     - С полчаса, если не спеша.
     - А что за место?
     - Увидишь.
     - Надежное?
     - Надежней не бывает.
     Я вела его в свое личное бомбоубежище.
     Часто бывает, что приготовления, сделанные на случай войны, оказываются востребованы другой эпохой и по другому поводу. В восьмидесятые годы многие ожидали, что холодная война кончится горячей - на близость такого поворота событий указывало как минимум два предзнаменования:
    
     1) на прилавках магазинов появилась тушенка из сталинских стратегических запасов,
    сделанных на случай третьей мировой (эти консервы легко было узнать по отсутствию
    маркировки на банке, особому желтоватому отливу металла, густому слою вазелина и
    совершенно безвкусному, даже почти бесцветному содержимому).
     2) американского президента звали Ronald Wilson Reagan. Каждое слово его имени
    содержало шесть букв, давая апокалипсическое число зверя - "666", о чем часто писал с
    тревогой журнал "Коммунист". Вдобавок фамилия "Reagan" произносилась точно так же, как
    "ray gun", лучевая пушка - последнее я заметила сама.
    
     Как стало ясно через несколько лет, все эти знамения предвещали не войну, а закат СССР: upper rat обосрался, чем и выполнил первую часть своей великой геополитической миссии. Но в ту пору война казалась вполне вероятной, и я подумывала, что я буду делать, когда она начнется.
     Эти мысли привели меня к простому решению. Уже тогда я жила рядом с Битцевским
    парком и часто находила в его изрезанных оврагами глубинах таинственные бетонные трубы,
    колодцы и коммуникации. Эти подземные недостройки относились к разным советским эпохам,
    что было видно по сортам бетона. Одни были элементами дренажной системы, другие имели
    какое-то отношение к подземным теплотрассам и кабелям, третьи вообще не поддавались
    идентификации, но напоминали что-то военное.
     Большая их часть была на виду. Но одна такая нора оказалась подходящей. Она
    располагалась в непролазных зарослях, слишком далеко от жилья, чтобы там собиралась
    пьющая молодежь или парочки. Туда не вели лесные тропинки, и случайному прохожему было
    трудно оказаться в этом месте во время прогулки. Выглядело оно так: в узком овраге из
    земляной стены выходила бетонная труба диаметром примерно в метр. В нескольких шагах
    напротив ее края начинался противоположный склон оврага, поэтому заметить трубу сверху
    было сложно. Под землей она разветвлялась на две небольшие комнатки. В одной из них на
    стене оказалась распределительная коробка и даже патрон под лампочку, висящий на вбитом в бетон костыле - видимо, здесь проходил подземный электрический кабель.
     Когда я обнаружила это место, внутри не было следов жизни, только остатки
    строительного мусора и резиновый сапог с рваным голенищем. Постепенно я натаскала туда
    консервов, банок с медом, вьетнамских бамбуковых циновок и одеял. Но вместо войны
    началась перестройка, и необходимость в бомбоубежище отпала. Время от времени я все же
    инспектировала это место, которое называла про себя "бункером".
     Все запасы, конечно, сгнили, но сама точка осталась незасвеченной: за все
    демократическое время туда только раз попробовал вселиться бомж (который, видимо, приполз в делириуме по дну оврага, а затем забрался в трубу). Мне пришлось провести жесткий сеанс внушения - боюсь, что бедняга забыл не только об этом овраге, но и о многом другом. После этого я вывесила на входе защитный талисман, чего обычно избегаю, поскольку расплатой за магию, меняющую естественный ход вещей, рано или поздно становится смерть. Но здесь вмешательство было минимальным.
     Когда Александр попросил спрятать его, я сразу поняла, что лучше места не придумать. Но добраться туда оказалось непросто - он шел все медленнее, часто останавливаясь, чтобы перевести дыхание.
     Наконец мы дошли до оврага. Его скрывали разросшиеся кусты орешника и какие-то
    растения семейства зонтичных, название которых я постоянно забывала - они всегда
    вырастали здесь до чудовищных размеров, почти как деревья, и я опасалась, что это из-за
    радиации или химического заражения. Александр кое-как спустился в овраг, согнулся и влез в трубу.
     - Направо, налево?
     - Налево, - сказала я. - Сейчас свет включу.
     - Ого, тут даже свет есть. Ну и малина, - пробормотал он.
     Через минуту я помогла ему снять плащ и уложила на циновки. Только тут я заметила, что его серый пиджак весь пропитан кровью.
     - Там пули, - сказал он. - Две или три. Сможешь вынуть?
     Я успела кинуть в сумку свой "leatherman". Некоторый медицинский опыт у меня имелся
    - правда, последний раз я занималась этим очень давно и вынимала из мужского тела не пули, а наконечники стрел. Но разница была непринципиальной.
     - Хорошо, - сказала я. - Только не визжи.
     За все время процедуры - а она оказалась довольно долгой - он не издал ни звука.
    После одного особенно неловкого поворота моего инструмента его молчание стало таким
    гнетущим, что я испугалась, не умер ли он. Но он протянул руку к бутылке с остатками водки и сделал глоток. Наконец, все было кончено. Здорово искромсав его, я вынула все три серебряных комка - в двух остались впечатавшиеся черные шерстинки, и я поняла, что в него стреляли, когда он был... Я не знала, как называть его новый облик - слово "собака" казалось мне обидным.
     - Готово, - сказала я. - Теперь надо перевязать чем-нибудь стерильным. Ты полежи
    здесь, а я схожу в аптеку. Тебе чего-нибудь купить?
     - Да. Купи цепь и ошейник
     - Что?
     - Да ничего, - сказал он и попытался улыбнуться. - Шучу. Насчет лекарств не
    волнуйся, заживет, как на собаке. Купи несколько бритв и флакон пены. И воды минеральной. У тебя деньги есть?
     - Есть. Не волнуйся.
     - И к себе не ходи. Ни в коем случае. Там наверняка уже ждут.
     - Это я и без тебя понимаю, - сказала я. - Слушай... Вспомнила. У Михалыча такой
    прибор есть, который местоположение определяет. По датчику. Вдруг у меня где-нибудь среди вещей такой датчик остался?
     - Не бойся. Он тебя на понт брал. Нет у нас никаких датчиков. Тебя через уборщицу
    пробили, которая к тебе за кипятком ходит. Она у нас с восемьдесят пятого года работает.
     Век живи, век учись.
     Когда через несколько часов я вернулась с двумя пакетами покупок, он спал. Я села рядом и долго смотрела на его лицо. Оно было спокойным, как у ребенка. А на полу стоял стакан, в котором лежали три окровавленных серебряных бутона. Оборотня убить трудно. Вот Михалыч - сколько ни лупи его по голове, только веселее становится. Шампанское, говорит, в голову ударило... Остряк. Тут, правда, не шампанское, а пули - но все равно моего Сашеньку таким пустяком не возьмешь.
     Как помогает нашему коммьюнити этот миф о том, что оборотня может убить только
    серебряная пуля!
    
     1) Раны никогда не гноятся, и не нужна дезинфекция - серебро природный антисептик.
     2) нам достается меньше пуль - люди экономят дорогой металл и часто выходят на охоту с одним-единственным патроном, полагая, что любое попадание будет смертельно.
    
     Но в реальной жизни выстрел гораздо чаще оказывается смертельным для охотника. Если
    бы люди пораскинули мозгами, они бы, конечно, догадались, кто распускает эти слухи насчет серебряных пуль. Но люди думают хоть и много, но неправильно, и совсем не о том, о чем надо.
     В пакетах, которые я принесла, были продукты и кое-какая хозяйственная мелочь. Когда я спустилась в овраг и поволокла их по темной бетонной трубе, я вдруг подумала, что ничем, в сущности, не отличаюсь теперь от тысяч замужних русских девочек, на хрупкие плечи которых свалилось ведение домашнего хозяйства. Все случилось так неожиданно и было настолько непохоже на те роли, которые мне приходилось играть в жизни раньше, что я даже не могла понять, нравится мне это или нет.
    
     *
    
     Про оборотней принято думать, что духовные проблемы их не волнуют. Мол, обернулся
    лисой или волком, завыл на луну, порвал кому-нибудь горло, и все великие жизненные вопросы уже решены, и сразу ясно - кто ты, зачем ты в этом мире, откуда сюда пришел и куда идешь... А это совсем не так. Загадки существования мучают нас куда сильнее, чем современного человека рыночного. Но кинематограф все равно изображает нас самодовольными приземленными обжорами, неотличимыми друг от друга ничтожествами, убогими и жестокими потребителями чужой крови.
     Впрочем, я не думаю, что дело в сознательной попытке людей нанести нам оскорбление.
    Скорее это просто следствие их ограниченности! Они лепят нас по своему подобию, потому что им некого больше взять за образец.
     Даже то немногое, что люди про нас знают, обычно донельзя извращено и опошлено.
    Например, про лис-оборотней ходят слухи, будто они живут в человеческих могилах. Слыша
    такое, люди представляют себе кости, зловоние, разложившиеся трупы. И думают - какие,
    должно быть, мерзкие твари эти лисы, если живут в таком месте... Что-то вроде больших
    могильных червей.
     Это, конечно, заблуждение. Дело в том, что древняя могила была сложным сооружением
    из нескольких сухих и просторных комнат, солнечный свет в которые попадал через систему
    бронзовых зеркал (было не очень светло, но для занятий хватало). Такая могила, расположенная вдали от людских жилищ, идеально подходила в качестве дома для существа, равнодушного к мирской суете и склонного к уединенным размышлениям. Сейчас подходящих могил практически не осталось: распаханы плугами, рассечены каналами и дорогами. А в современных загробных коммуналках и самим покойникам тесно.
     Но ностальгия до сих пор гонит меня иногда на Востряковское кладбище - просто
    походить по аллеям, подумать о вечном. Смотришь на кресты и звезды, читаешь фамилии,
    глядишь на лица с выцветших фотографий и думаешь: сколько понял о жизни Койфер... А
    сколько Солонян... А сколько поняла о ней чета Ягупольских... Все поняли, кроме самого
    главного.
     И как их, бедных, жаль - ведь главное было так невыразимо близко.
     До приезда в Россию я несколько сотен лет прожила в ханьской могиле недалеко от места, где стоял когда-то город Лоян. В могилке было две просторных камеры, в которых сохранились красивые халаты и рубахи, гусли-юй и флейта, масса всякой посуды - в общем, все нужное для хозяйства и скромной жизни. А приближаться к могиле люди боялись, поскольку шел слух, что там живет лютая нечисть. Это было, если отбросить излишнюю эмоциональность оценки, сущей правдой.
     В те дни я интенсивно занималась духовными упражнениями и вела общение с
    несколькими учеными людьми из окрестных деревень (китайские студенты со своими книгами
    обычно жили в сельской местности, экзамены ездили сдавать в город, а потом, отслужив свой срок чиновником, возвращались в семейный дом). Некоторые из них знали, кто я такая, и докучали мне расспросами о древних временах - правильно ли составлены летописи, нет ли ошибок в хронологии, кто организовал дворцовый переворот три века назад и так далее. Приходилось напрягать память и отвечать, потому что в обмен ученые мужи давали мне старинные тексты, с которыми мне иногда надо было свериться.
     Другие, посмелее духом, приходили ко мне в гости поразвратничать среди древних
    гробов. Китайские художники и поэты ценили уединение с лисой, особенно по пьяной лавочке. А утром любили проснуться в траве у замшелого могильного камня, вскочить и, крича от ужаса, бежать к ближайшему храму с распущенными на ветру волосами. Это было очень красиво - смотришь из-за дерева, смеешься в рукав... А через пару дней приходили опять. Какие тогда жили возвышенные, благородные, тонкие люди! Я и денег с них часто не брала.
     Эти идиллические времена пролетели быстро, и от них у меня остались самые хорошие
    воспоминания. Куда бы меня потом ни бросала жизнь, я всегда слегка тосковала по своей
    уютной могилке. Поэтому для меня было радостно переселиться в этот лесной уголок. Мне
    казалось, что вернулись старые дни. Двойная нора, где мы жили, даже планировкой напоминала мое древнее прибежище - правда, комнаты были поменьше, и теперь мои дни проходили не в одиночестве, а с Александром.
     Александр освоился на новом месте быстро. Его раны зажили - оказалось достаточно
    обернуться собакой на ночь. Утром он так и остался ею - отправился на прогулку по оврагу. Я была рада, что он не стесняется этого тела - оно его, похоже, даже развлекало, как новая игрушка. Нравилась ему, видимо, не сама эта форма, а ее устойчивое постоянство: волком он мог быть только короткий промежуток времени, а собакой - сколько угодно.
     Больше того, эта черная собака даже могла кое-как говорить - правда, она выговаривала слова очень смешно, и сначала я хохотала до слез. Но Александр не обижался, и вскоре я привыкла. В первые дни он много бегал по лесу - знакомился с окрестностями. Я опасалась, что из-за своих амбиций он может пометить слишком большой кусок леса, но побоялась оскорбить его самолюбие, сказав ему об этом. Да и постоять за себя в случае чего мы могли. "Мы"... Я никак не могла привыкнуть к этому местоимению.
     Наверно, потому, что наше жилье напоминало о месте, где я столько лет
    совершенствовала свой дух, мне захотелось объяснить Александру главное из понятого мною в жизни. Мне следовало хотя бы попробовать - иначе чего стоила моя любовь? Разве я могла бросить его одного в ледяном гламуре этого развивающегося ада, который начинался сразу за кромкой леса? Мне следовало протянуть ему хвост и руку, потому что, кроме меня, этого не сделал бы никто.
     Я решила открыть ему сокровенную суть. Для этого требовалось, чтобы он усвоил
    несколько новых для себя идей - и по ним, как по ступеням, поднялся к высшему. Но
    разъяснить даже эти начальные истины было трудно.
     Дело в том, что слова, которые выражают истину, всем известны - а если нет, их
    несложно за пять минут найти через Google. Истина же не известна почти никому. Это как
    картинка "magic eye" - хаотическое переплетение цветных линий и пятен, которое может
    превратиться в объемное изображение при правильной фокусировке взгляда. Вроде бы все
    просто, но сфокусировать глаза вместо смотрящего не может даже самый большой его
    доброжелатель. Истина - как раз такая картинка. Она перед глазами у всех, даже у бесхвостых обезьян. Но очень мало кто ее видит. Зато многие думают, что понимают ее. Это, конечно, чушь - в истине, как и в любви, нечего понимать. А принимают за нее обычно какую-нибудь умственную ветошь.
     Однажды я обратила внимание на крохотный серый мешочек, висевший у Александра на
    груди на такой же серой нитке. Я догадалась, что цвет был подобран в тон волчьей шерсти - чтобы мешочек не был виден, когда он превращался в волка. Но теперь, на черном, он был заметен. Я решила спросить его об этом вечером, когда он будет в благодушном настроении.
     Он имел привычку выкуривать перед сном вонючую кубинскую сигару, Montecristo III
    или Cohiba Siglo IV, я знала названия, потому что бегать за ними приходилось мне. Это было лучшее время для разговора. Если кто не знает, курение приводит к мозговому выбросу допамина - вещества, которое отвечает за ощущение благополучия: курильщик берет это благополучие в долг у своего будущего и превращает его в проблемы со здоровьем. Вечером мы устроились на пороге нашего жилища, и он закурил (дымить внутри я ему не разрешала). Дождавшись, когда сигара сгорит наполовину, я спросила:
     - Слушай, а что у тебя в этом мешочке на груди?
     - Крест, - сказал он.
     - Крест? Ты носишь крест? Он кивнул.
     - А зачем ты его прячешь? Ведь теперь можно.
     - Можно-то можно, - сказал он. - Только он мне грудь прожигает, когда превращаюсь.
     - Больно?
     - Не то чтобы больно. Просто каждый раз паленой шерстью пахнет.
     - Хочешь, я тебя мантрочке одной научу, - сказала я. - Тогда никакой крест тебе
    ничего больше прожигать не будет.
     - Ну вот еще. Стану я твои бесовские мантрочки читать, чтобы крест мне грудь не жег. Ты чего, не понимаешь, какой это грех будет?
     Я поглядела на него с недоверием.
     - Погоди-ка. Ты, может быть, и верующий?
     - А то, - сказал он. - Конечно, верующий.
     - В смысле православного культурного наследия? Или всерьез?
     - Не понимаю такого противопоставления. Это ведь про нас в Священном Писании
    сказано "Веруют и трепещут". Вот и я - верую и трепещу.
     - Но ведь ты оборотень, Саша. Значит, по всем православным понятиям, тебе дорога
    одна - в ад. Зачем, интересно, ты себе такую веру выбрал, по которой тебе в ад идти надо?
     - Веру не выбирают, - сказал он угрюмо. - Как и родину.
     - Но ведь религия нужна, чтобы дать надежду на спасение. На что же ты надеешься?
     - Что Бог простит мне темные дела.
     - И какие же у тебя темные дела?
     - Известно какие. Образ Божий потерял. И ты вот...
     Я чуть не задохнулась от негодования.
     - Значит, ты считаешь меня не самым светлым и чистым, что есть в твоей волчьей
    жизни, а, наоборот, темным делом, которое тебе искупать придется? Это меня? Тебе, волчина позорный?
     Он пожал плечами.
     - Я тебя люблю, ты знаешь. Дело не в тебе лично. Просто живем мы с тобой, того...
     - Что - того?
     Он выпустил клуб дыма.
     - Во грехе...
     Мой гнев моментально угас. Вместо этого мне стало так весело, как давно уже не было.
     - Так, интересно, - сказала я, чувствуя, как по горлу поднимаются пузырьки смеха. -
    Я, значит, твой грех, да?
     - Не ты, - сказал он тихо, - а это... - Что?
     - Хвостоблудие, - сказал он совсем тихо и опустил глаза.
     Я укусила себя за губу. Я знала, что смеяться ни в коем случае нельзя - он делился со мной самым сокровенным. И я не засмеялась. Но усилие было таким, что из-за него на моем хвосте вполне мог появиться новый серебряный волосок. Он, значит, и термин придумал.
     - Только не обижайся, - сказал он. - Я тебе честно все говорю, как чувствую. Хочешь, я врать буду. Только тогда ведь смысла не будет друг с другом говорить.


1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ] [ 15 ] [ 16 ] [ 17 ] [ 18 ]

/ Полные произведения / Пелевин В.О. / Священная книга оборотня


2003-2024 Litra.ru = Сочинения + Краткие содержания + Биографии
Created by Litra.RU Team / Контакты

 Яндекс цитирования
Дизайн сайта — aminis