• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Обручев В. / Плутония

Плутония [20/20]

Скачать полное произведение

    И вот целый ряд наблюдений на разных сейсмических станциях Земли и в особенности моей обсерватории на Мунку-Сардыке, где я установил новые, чрезвычайно точные и чувствительные инструменты на дне глубокой шахты, у подножия горного хребта, обнаружили факты, не согласные с гипотезой Цеприца. Оказалось, что земное ядро должно состоять не из сильно уплотненных давлением газов, а, наоборот, из разреженных, немного разве плотнее нашего воздуха, занимающих около трех четвертей диаметра. Иными словами, это газообразное ядро должно иметь примерно восемь тысяч километров в диаметре, так что на долю жидких и твердых слоев остается не более двух тысяч четырехсот километров толщины с каждой стороны. А среди газообразного ядра приходилось допустить существование твердого или почти твердого тела, то есть внутренней планеты диаметром не более пятисот километров.
     - Как вы могли определить диаметр этого невидимого тела? - поинтересовался Боровой.
     - Очень просто. Это тело попадалось на пути ударов только тех землетрясений, которые случались прямо на антиподах моей обсерватории, именно в Тихом океане к востоку от Новой Зеландии; если же землетрясение случалось в самой Новой Зеландии или в Патагонии, то на прямом пути его распространения твердого тела не оказывалось. Целый ряд наблюдений позволил определить максимальные размеры этого тела, конечно, с приблизительной только точностью.
     Итак, эти наблюдения показали, что внутри Земли имеется большое пространство, занятое газами, мало отличающимися по плотности от воздуха, а среди них в центре находится внутренняя планета диаметром не более пятисот километров. В общем, эти наблюдения лучше согласовывались с гипотезами более старых ученых, а не Цеприца. Но в таком случае возникает сомнение в правильности всех подсчетов распределения тяжелых веществ в земной коре. Средняя плотность Земли, как известно, составляет пять и пять десятых, а плотность горных пород в поверхностном слое коры только два и пять десятых - три и пять десятых и даже меньше, если принять во внимание большие массы воды океанов. Поэтому ученые считают, что по направлению к центру должны залегать вещества все более высокой плотности, достигающей в центре ядра десяти-пятнадцати. Но если внутри Земли большое пространство занято газами с плотностью воздуха, среди которых помещается маленькая планета, то приходится принять совершенно иное распределение плотностей в земной коре, окружающей внутреннюю пустоту с газами. Я принимаю, что легкая поверхностная часть коры имеет около семидесяти семи километров толщины, тяжелая внутренняя часть с большим содержанием тяжелых металлов имеет две тысячи триста километров и внутренняя полость газов - четыре тысячи километров (включая и планету); в сумме это равно шести тысячам тремстам семидесяти семи километрам - радиусу Земли. Если принять среднюю плотность тяжелой части коры в семь и восемь десятых то плотность Земли в целом и будет пять и пять десятых соответственно определениям геофизиков...
     На доске, имевшейся в кают-компании, Труханов выполнил перед слушателями все вычисления объема и веса составных слоев Земли, чтобы доказать распределение масс, предполагаемое им. Приняв в таком измененном виде гипотезу Цеприца, Труханов рассмотрел вопрос, как образовалось отверстие, сообщающее земную поверхность с внутренней полостью, по которому должны были вылететь сгущенные и горячие газы из полости. Отметив частое падение на Землю из космического пространства каких-то небесных тел, называемых метеоритами, Труханов высказал предположение, что когда-то на Землю упал огромный метеорит, который пробил кору толщиной в две тысячи триста семьдесят семь километров и остался внутри, превратившись в планету Плутон. В доказательство возможности такого падения он указал на огромную впадину, называемую метеоритным кратером, известную в штате Аризона Северной Америки и представляющую выбоину, сделанную когда-то огромным метеоритом, судя по найденным во впадине его обломкам. Но этому метеориту не удалось пробить кору, он отскочил и, вероятно, упал в Тихий океан, тогда как Плутон пробил кору и остался внутри.
     - Когда же случилась эта катастрофа? - спросили слушатели.
     - Не позднее юрского периода, судя по тому, что в самой отдаленной части внутренней полости, достигнутой экспедицией, найдены представители юрской фауны и флоры, которые переселились в эту полость с поверхности Земли после образования отверстия, выхода через него газов и охлаждения внутренней полости. А позже таким же путем постепенно переселялись туда фауна и флора мелового, третичного и четвертичного периодов, последовательно оттесняя в глубь полости пришельцев предшествующего времени*.
     _______________
     * Читатели, интересующиеся более полным изложением доклада
     Труханова, могут найти его на с. 347-369 издания <Плутонии>,
     напечатанного в 1941 году Издательством детской литературы в Москве.
     Пока Земля Нансена скована льдами, внутренняя полость гарантирована от проникновения в нее представителей современной флоры и фауны с земной поверхности. И только человек двадцатого века в вашем лице отважно преодолел эту преграду и проник в таинственную страну, где чудесно сохранились благодаря постоянному климату и жизненным условиям представители флоры и фауны, давно исчезнувшие на Земле. Вы открыли этот палеонтологический музей, о существовании которого я не мог и думать.
     - Вы прекрасно обрисовали заселение внутренней поверхности, - заметил Каштанов, - хотя палеонтологи, может быть, найдут и спорные пункты в ваших предположениях. Но я хотел еще спросить: куда же исчезли обломки земной коры, получившиеся при образовании пробоины?
     - Я полагаю, что более мелкие были выброшены обратно вырвавшимися из недр газами, а более крупные могли частью сплавиться вместе с метеоритом в светящееся тело Плутона, частью могли упасть на внутреннюю поверхность и образовать там холмы и целые плоскогорья. Может быть, те большие холмы из оливиновой породы, богатой железом, которые вы открыли на берегах реки Макшеева в ее среднем течении, представляют такие обломки; может быть, и все плато черной пустыни на южном берегу моря Ящеров состоит из подобного огромного обломка, - все это требует дальнейшего изучения.
     - А вулканы, потухшие и действующие, которые мы нашли на этом плато, - как объясните вы их существование?
     - Мне кажется, это нетрудно. Согласно гипотезе Цеприца, поверх слоев или поясов, состоявших из газов, располагался слой огненно-жидкий. После образования пробоины, когда газы устремились в нее и давление внутри Земли начало резко ослабевать, часть этого слоя должна была превратиться в пары и газы а остальная представляла кипящее огненное море. Пары и газы постепенно вышли через отверстие, температура и давление во внутренней полости все более понижались, и лавовое море начало покрываться твердой корой. Сначала последняя была тонка и слаба, часто разрывалась под напором газов и паров, продолжавших еще выделяться из расплавленной массы. Но постепенно она окрепла, прорывы случались все реже и реже, - как на поверхности Земли в первый период ее жизни. Вулканы показывают только, что на некоторой глубине под этой корой сохранились еще бассейны с огненно-жидкой лавой, которая и производит извержения, как на земной поверхности, с той разницей, что продукты представляют сплошь очень тяжелые переполненные железом породы, каких мы на Земле не знаем.
     - Но ведь если внутренняя поверхность представляла сначала огненное море, как вы сказали, - заметил Макшеев, - то обломки коры, упавшие в него должны были утонуть в нем или расплавиться.
     - Это необязательно, - вступился Каштанов. - Мелкие обломки, конечно, расплавились, но крупные благодаря своим размерам - ведь они могли достигать нескольких километров в диаметре - подверглись расплавлению только отчасти. Что же касается их погружения в глубь огненного моря, то это зависело от их удельного веса. Если они были легче расплавленной массы - а это вполне допустимо для части обломков, - то они плавали на ее поверхности, подобно льдинам на море, и, подобно льдинам, по краям и снизу таяли.
     - Я не настаиваю на своей мысли, - заявил Труханов, - это было первое предположение, которое пришло мне в голову при вашем вопросе. Все это требует дальнейшего исследования. Мы знаем теперь только узкую полоску Плутонии вдоль реки Макшеева и по берегам моря Ящеров. А что представляет эта огромная страна в обе стороны от реки? Далеко ли уходит черная пустыня на юг? Что лежит за этой пустыней? Нет ли там опять оазисов жизни?..
     - Мне кажется, что нет, - заметил Папочкин, - и вот почему. Влагу, без которой жизни быть не может, приносят ветры, дующие с севера, из отверстия. Эта влага - продукт главным образом земной поверхности. Как мы убедились, дожди не распространяются дальше южного берега моря Ящеров. Ветры оставляют всю свою влагу на этом сравнительно небольшом расстоянии от отверстия, а за морем, на всем остальном пространстве внутренней поверхности, залегает безводная и бесплодная пустыня застывшей лавы. Я думаю даже, что первоначально юрская жизнь распространялась на очень близкое расстояние от отверстия, и только постепенно, по мере того как количество влаги в виде речек и озер увеличилось благодаря постоянному притоку ее через отверстие, эта жизнь продвигалась все дальше и дальше на юг. Может быть, и море Ящеров образовалось сравнительно недавно, и потому вода его не так солона, как вода океана.
     - Ну, с этим нельзя согласиться, - сказал Каштанов. - Если бы это море образовалось недавно, в нем не могли бы жить представители юрской фауны, подобно рыбам, ихтиозаврам и плезиозаврам. Ни рыбы, ни ихтиозавры не могли переселиться с земной поверхности внутрь посуху, подобно муравьям, или по воздуху, подобно птеродактилям. Из этого следует, что в пробоину все-таки проникло море, хотя бы на непродолжительное время, - и узким проливом.
     - Но позвольте! - воскликнул Папочкин. - Как могло море проникнуть вслед за метеоритом внутрь? Оно встретило бы раскаленные газы и огненную поверхность, и все завры и рыбы дали бы только колоссальную уху, но не потомство.
     Все рассмеялись, но Каштанов возразил:
     - Вы делаете слишком поспешные выводы из моих слов, Семен Семенович. Я же не говорил, что море проникло вслед за метеоритом. Последний упал, как предполагает Николай Иннокентьевич, в триасовый период, а фауна моря юрская. Следовательно, мы имеем достаточный промежуток времени для выхода газов и охлаждения внутренней полости. Может быть, в другой части Плутонии море Ящеров тянется значительно дальше на север, указывая тот путь, по которому морская фауна переселилась когда-то внутрь.
     - Вот видите, сколько вопросов, крайне интересных и важных, возникает тотчас же, как мы начинаем рассуждать о природе Плутонии! - сказал Труханов. - И каждый из нас может наметить их целый ряд по своей специальности. А в итоге - необходимо снарядить вторую экспедицию для дальнейшего исследования Плутонии. Не так ли? ЭПИЛОГ
     Наступил и прошел май, но не принес еще долгожданной весны. Хотя солнце уже не сходило с горизонта, только немного спускаясь на севере и поднимаясь на юге, но грело оно слабо, и снег таял только на южной стороне корпуса судна и на крутых береговых утесах. Кроме того, солнечные дни часто сменялись пасмурными; поднимался ветер, крутился снег, нередко разыгрывалась настоящая пурга, и, казалось, возвращалась зима. Этот свежий снег постоянно задерживал таяние старого, уже осевшего и готового превратиться в воду при первых же достаточно теплых днях. Они случились только в первой половине июня и принесли наконец долгожданную весну.
     С утесов стекали бесчисленные ручейки, на маленьких оголившихся площадках появились крошечные цветы, распускавшиеся на глазах; в лужицах, согретых солнцем, копошились какие-то водяные насекомые, неизвестно откуда явившиеся. Но море, крепко скованное льдами, еще дремало. Впрочем, в тихие дни с верхушки мачты можно было различить далеко на юге темную полосу воды.
     - В этом году весна здесь запоздала! - заметил как-то капитан собравшимся на палубе путешественникам, которым из-за воды, покрывавшей лед, теперь приходилось большую часть Дня проводить на судне.
     - Да, в прошлом году мы в это время уже подплывали к берегу этой земли.
     - Потому что сильные ветры разволновали море и разбили лед. А теперь вот уже десять дней, как тихо или дует слегка южный ветер.
     - Не придется ли зимовать второй раз, если море не вскроется? - заинтересовался Папочкин, которому становилось скучно.
     - Ну нет! В июле, самое позднее в августе, море очистится, даже если ветров не будет.
     - В июле или августе! - воскликнули Громеко и Макшеев. - Половину лета просидим еще здесь?
     - Да, в полярных плаваниях с этим нужно считаться. В плохие годы только один или полтора месяца остается для навигации; в хорошие - два-три месяца.
     Терпение населения <Полярной звезды> действительно подверглось долгому испытанию. Июнь простоял тихий, но во второй половине пасмурный и холодный. По ночам подмерзало, иногда шел снег, и в такие дни казалось, что лето уже кончилось.
     Наконец в начале июля налетевшая с востока буря хотя и засыпала все снегом, но разломала лед, и судно, давно уже обколотое, готовое к плаванию, простилось салютом с печальной Землей Нансена и направилось на юг. Однако погода все еще стояла пасмурная и сырая, часто шел дождь или снег; иногда туманы заставляли стоять целые часы.
     Только в начале августа <Полярная звезда> вырвалась из плена и полным ходом пошла по Берингову проливу. Все вздохнули свободно. Оставалось две-три недели плавания до Владивостока.
     В середине августа плыли на широте устья реки Камчатки; берега полуострова, конусы вулканов и дымящаяся Ключевская сопка хорошо виднелись вдали. День выпал на редкость тихий и ясный, и бурное Берингово море расстилалось, словно зеркало, до горизонта. Благодаря прозрачности осеннего воздуха на юго-востоке чуть виднелись вершины острова Беринга, ближайшего из группы Командорских. С этой стороны полным ходом шло большое судно, как будто направлявшееся в Нижне-Камчатск.
     - Вероятно, русский крейсер, который дежурит в этих водах, - сказал Макшеев на вопрос собравшихся на палубе товарищей, находившихся в самом радужном настроении по случаю спокойного моря и успешного плавания.
     - Кого же тут караулить? - поинтересовался Каштанов.
     - Хищников - американцев и японцев. Командорские острова известны как лучшее, если не единственное в мире, лежбище ценного морского котика, количество которого вследствие беспощадного истребления стало быстро уменьшаться. Поэтому наше правительство допускает бой котика только в определенное время года и с разными ограничениями относительно самок и молодняка. Но жадные промышленники стараются обойти запрещение. Поэтому острова часто посещаются судами военного флота, имеющими право останавливать подозрительные суда, плавающие в этих водах.
     - Пожалуй что и нас осмотрят! - воскликнул Труханов. - Крейсер держит курс прямо на нас.
     Действительно, крейсер, крупное трехмачтовое судно, шел полным ходом наперерез <Полярной звезде>. На нем уже можно было различить блестящие дула орудий, группу людей на капитанском мостике. И вдруг из одного из орудий вырвался клуб дыма, прокатился гром выстрела, и одновременно на мачте взвился сигнал: <Остановитесь или буду стрелять>.
     <Полярная звезда> послушно застопорила машину. По морским правилам, капитан, как только заметил крейсер, отдал приказ поднять русский флаг. Но крейсер не последовал этому примеру.
     Пассажиры столпились у борта, рассматривая быстро приближавшееся красивое судно.
     - Что такое? Это не русский крейсер, он называется <Фердинанд>, и название написано латинскими буквами! - воскликнул капитан, наблюдавший в подзорную трубу.
     - Какое же право он имеет останавливать русское судно в русских водах? - удивился Каштанов.
     - Какой национальности этот <Фердинанд>? Германский, вероятно?
     - Сейчас узнаем! - ответил капитан, просматривавший карманный морской календарь.
     - Нашел! <Фердинанд> - крейсер австро-венгерского военного флота, построен в тысяча девятьсот девятом году, столько-то тонн водоизмещения, десять орудий такого-то калибра и т. д., двести пятьдесят человек команды, скорость хода и т. д.
     В это время крейсер совсем приблизился, замедлил ход и остановился в кабельтове от <Полярной звезды>, с него тотчас же спустили шлюпку, и можно было видеть, как человек двадцать матросов, вооруженных ружьями, и два офицера сошли по трапу. Шлюпка направилась к <Полярной звезде>, пассажиры которой, капитан и вся команда столпились у борта в полном недоумении. Но для приема непрошеных гостей пришлось волей-неволей спустить трап.
     На палубу поднялись оба офицера и десять матросов.
     - Это русский судно? - спросил старший из гостей, поднося правую руку к козырьку фуражки.
     - Русское. Яхта <Полярная звезда>, частная собственность, - ответил Труханов.
     - Ви сам капитан?
     - Нет, я владелец судна.
     - Торговий судно или китобой?
     - Ни то, ни другое. <Полярная звезда> везет научную экспедицию из плавания по Ледовитому океану. Но я хотел бы знать, на каком основании вы останавливаете русское судно в русских водах и подвергаете нас допросу?
     - На основании военно-морской прав и военной положений.
     - Что такое? Какое военное положение? В чем дело? - посыпались вопросы встревоженных донельзя пассажиров.
     Офицер улыбнулся:
     - Ви ничего не знайте? Ви давно плавайт на Ледовитый океан?
     - С весны прошлого года.
     - Diese Russen sind wie vom Himmel gefallen! (Эти русские словно с неба свалились!), - обратился австриец к своему товарищу, который, видимо, плохо понимал по-русски, а теперь тоже улыбнулся и ответил:
     - Sie wissen gar nichts von Kriege! (Они ничего не знают о войне!)
     Затем старший продолжал:
     - Так я вам объявляйт, что Австро-Венгерская империя и Германская империя уже целый год ведут война с Россией, и ми, крейсер императорски флот <Фердинанд>, будем взять ваш судно как военный приз. Понимайт?
     - Но моя яхта не военное судно, а научное, мирное. Частные суда не конфискуются.
     - Мирный судно? А это что такое? - Австриец указал на маленькую пушку на носу, служившую для салютов и сигналов. - Это орудий!
     Труханов только улыбнулся.
     - Всякий мирный судно, - продолжал австриец, - можно вооружайт, привозить десант, военный груз, военный почта. Мирный судно нужно забирайт, нишего не поделайт!
     - Нельзя ли мне переговорить с командиром крейсера?
     - А ви немецкий язык говорить, понимайт?
     - Нет, но говорю по-французски и по-английски.
     - Карашо! Пойдем крейсер.
     Офицер сказал что-то вполголоса своему товарищу и затем спустился с Трухановым в шлюпку, понесшуюся к крейсеру. Второй офицер и вооруженные матросы остались на <Полярной звезде>.
     Каштанов, хорошо говоривший по-немецки, вступил в беседу с офицером, который охотно отвечал на вопросы и ознакомил пассажиров с главными событиями, приведшими в июле 1914 года к европейской войне. И незаметно прошло время до возвращения Труханова. Последний прибыл с двумя офицерами и еще несколькими невооруженными матросами.
     - Нам предстоит высадка на берег Камчатки, - заявил он. - Пойдем в каюты укладываться, пока <Полярную звезду> поведут под конвоем к берегу. Ее конфискуют безусловно со всем грузом.
     В каюте без присутствия австрийцев, которые остались распоряжаться на палубе, Труханов рассказал следующее:
     - Командир крейсера объявил мне то же, что я этот офицер. Сначала он, посовещавшись со своими помощниками, хотел нас увезти в качестве пленных. Я ведь прекрасно говорю и понимаю по-немецки, - пояснил Труханов, - но нарочно скрыл это, чтобы узнать, о чем они будут говорить между собой по поводу своих намерений. И вот я узнал, что у них мало провианта и они рассчитывают поживиться нашими запасами. Поэтому лишние рты в виде пленных им не нужны. Хотя один из помощников настаивал, что они должны увезти, по крайней мере, всех, кто моложе сорока пяти лет, как военнообязанных, то есть всех, кроме меня, но командир успокоил его тем, что, пока мы доберемся с Камчатки до Москвы, война, наверно, будет кончена разгромом России и Франции.
     - Итак, - продолжал Труханов, - они решили высадить всех, но позволяют взять с собой только необходимую одежду, немного припасов и принадлежащие каждому деньги, но не экспедиционную кассу. Она а все прочее подлежит конфискации.
     - Как, и все коллекции, все результаты экспедиции?! - воскликнул Папочкин с негодованием.
     - Да, все безусловно! Дневники мы, конечно, попрячем по карманам, но фотографии, черепа, шкуры, гербарии и так далее придется оставить. Они обещают, что все это в целости и сохранности будет доставлено в Вену и выдано нам по окончании войны.
     - Если по дороге туда их не пустит ко дну французская или русская подводная лодка или мина! - возмущенно заметил Боровой.
     - Это вполне возможно! - продолжал Труханов. - Тем более, что в войну вмешалась Англия...
     - Словом, экспедиция ограблена дочиста, как тогда, когда нас обчистили муравьи, - грустно усмехнулся Макшеев.
     - Есть некоторая возможность вернуть наше имущество, - сказал Труханов. - Из их намеков я догадался, что у них где-то поблизости есть база, скорее всего на Командорских островах, откуда шел к нам крейсер. Они отведут туда <Полярную звезду>. По прибытии во Владивосток мы сообщим это нашим военным судам и базу накроют.
     - Ну, когда-то мы доберемся туда!
     - Во всяком случае, это единственная надежда. А теперь давайте укладываться.
     Все разошлись по каютам. <Полярная звезда> шла уже полным ходом к Камчатке под конвоем крейсера, держа курс на Усть-Камчатск, первое жилое место к северу от Петропавловска на берегу моря. Вскоре приунывшие пассажиры собрались со своими чемоданами и узлами на палубе, где австрийцы подвергли багаж легкому осмотру, но не рылись в нем и не лазали в карманы. Поэтому Макшеев избег опасности лишиться своего золота, которое он пересыпал в широкий кожаный пояс золотоискателей, представляющий длинный и узкий мешочек. Навьючив на себя целый пуд, инженер сделался очень неповоротливым. Но колбаса, начиненная золотом, которой он опоясался, была скрыта под кухлянкой, и австрийцы не обратили внимания на неуклюжесть ее носителя. Коллекция и все экспедиционное имущество, давно упакованные в ящики для перевозки по железной дороге, были сданы австрийцам по описи. О том, где в действительности побывала экспедиция, им, конечно, не сообщили.
     - Мы побывали на Чукотке, зимовали на острове Врангеля, - заявил Труханов офицеру, принимавшему имущество, который закивал головой и сказал:
     - Мой отец был в полярной экспедиция, Земля Франц-Иосиф, австрийский корвет <Тегеттгоф>... Ви, конечно, читаль?
     - О да! - улыбнулся Труханов.
     Под вечер оба судна остановились у длинной косы в устье реки Камчатки, за которой находится небольшой рыбачий поселок. Быстро сгрузили пассажиров и их багаж на три шлюпки и свезли на берег. Иголкин и капитан немедленно отправились в поселок добывать средства передвижения. Остальные стояли на берегу и с грустью смотрели, как подняли на борт шлюпки и как оба судна повернулись и полным ходом ушли в море. Уже в сумерки, прежде чем пришли люди с лошадью, суда скрылись в вечерней мгле.
     Нашим путешественникам пришлось прожить в Усть-Камчатске целых десять дней ввиду отсутствия средств передвижения. Редкое население по реке Камчатке было усиленно занято рыболовством вследствие начавшегося осеннего хода рыбы, и бросать промысел, дающий людям и собакам пищу на всю зиму, ради перевозки многочисленной компании в батах (долбленых лодках) вверх по реке, никто, конечно, не имел никакого желания. Только Иголкин, торопившийся к жене в Петропавловск, взяв с собой Генерала, отправился этим путем и повез письмо губернатору. В письме Труханов сообщал о конфискации <Полярной звезды>, о вражеской базе на Командорах и просил помощи.
     В конце августа японская рыболовная шхуна зашла в Усть-Камчатск и согласилась доставить за большие деньги всех высаженных в Японию.
     Это путешествие, продолжавшееся три недели, было далеко не из приятных. Одни разместились на палубе, другие в трюме между бочками с рыбой. Питались по-японски - рыбой, рисом и чаем, испытали сильную качку, туманы, дожди и метели. Возле Курильских островов чуть не потерпели крушение на рифах во время бури. В заливе Терпения японцы хотели всех высадить под предлогом, что здесь та же Япония, и лишь потом согласились везти дальше.
     В Вакканай, на северной оконечности Хоккайдо, северного из японских островов, измученные пассажиры сами покинули шхуну, так как дальше, в порт Хакодате можно было ехать по железной дороге.
     Из Хакодате - на южном конце острова и почти на широте Владивостока - сообщение с последним было довольно частое и правильное. После ряда формальностей, вызванных тем, что и Япония присоединилась к воюющим державам на стороне Антанты, почтовый пароход доставил всю компанию во Владивосток.
     Велико было изумление путешественников, когда они, подъезжая к пристани, заметили среди судов на рейде <Полярную звезду>, на палубе которой маячил часовой. Быстро навели справки, и оказалось, что губернатор Камчатки, получив письмо Труханова, но не располагая судами достаточной величины для нападения на австрийский крейсер, радировал во Владивосток. Посланный отсюда быстроходный крейсер нашел на Командорских островах <Полярную звезду>, но австриец успел заблаговременно скрыться.
     Командир порта, сообщивший эти сведения, тут же разочаровал наших путешественников, уже рассчитывавших на возврат своих коллекций. <Полярная звезда> была обобрана австрийцами дочиста - коллекции, снаряжение, припасы, даже обстановка кают и ценные части машины были увезены, так что судно пришлось тащить на буксире. Без ремонта оно не могло уже плавать, и Труханову пришлось согласиться на предложение морского ведомства отдать его на время войны для вестовой службы.
     Удрученные путешественники сели в сибирский экспресс и направились на родину. Обсудив создавшееся положение, они решили, что до окончания войны, на близость которого все еще рассчитывали, и до возвращения коллекций и фотографий об экспедиции в Плутонию нужно молчать. Чем могли они доказать, кроме своих слов, что Плутония с ее чудесами существует и что в нее можно проникнуть? Всякий здравомыслящий человек признал бы их доклад сплошной фантазией, а докладчиков - вралями или помешанными.
     Но война затянулась, за ней последовали революция и другие события... Миновало десять лет, участники экспедиции рассеялись; одни были убиты на фронтах, другие умерли. Коллекции и документы неизвестно где находятся. На их получение Труханов, вернувшийся в свою обсерваторию на Мунку-Сардыке и живущий там отшельником, уже не надеется.
     Случайно в руки автора попал дневник и рисунки одного из умерших участников экспедиции. По этим материалам и составлена настоящая книга.

/ Полные произведения / Обручев В. / Плутония