Войти... Регистрация
Поиск Расширенный поиск



Есть что добавить?

Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!

/ Полные произведения / Дюма А. / Королева Марго

Королева Марго [9/39]

  Скачать полное произведение

    - Вот что, Маргарита, я забыл сказать вам одну вещь: завтра в этот самый час король Наваррский будет мертв.
     Маргарита вскрикнула; мысль о том, что она является орудием убийства, вызывала у нее непреодолимый ужас.
     - И вы не воспрепятствуете этому убийству? - спросила она. - Вы не спасете своего лучшего друга и самого верного союзника?
     - Со вчерашнего дня мой союзник не король Наваррский.
     - А кто же?
     - Герцог де Гиз. Разгром гугенотов сделал де Гиза королем католиков.
     - Сын Генриха Второго признает своим королем какого-то лотарингского герцога!
     - Вы, Маргарита, не в духе и ничего не в состоянии понять.
     - Должна признаться, что я тщетно пытаюсь проникнуть в ваши мысли.
     - Вы, дорогая сестра, по своему происхождению не ниже принцессы де Порсиан, а герцог де Гиз так же смертей, как и король Наваррский. А теперь, Маргарита, представьте себе три вполне возможных обстоятельства: первое - что герцог Анжуйский избран польским королем; второе - что вы любите меня так, как я люблю вас; а третье... Третье - что я французский король, а вы.., вы.., королева католиков.
     Маргарита закрыла лицо руками, пораженная дальновидностью этого юноши, которого никто при дворе не решился бы назвать умным.
     - Значит, вы ревнуете меня к королю Наваррскому, а не к герцогу де Гизу? - спросила Маргарита после минутного молчания.
     - Что было, то было! - глухим голосом ответил герцог Алансонский. - А если у меня и была причина ревновать вас к Гизу, то я и ревновал.
     - Осуществлению этого превосходного плана мешает только одно.
     - Что именно?
     - Я больше не люблю герцога де Гиза.
     - Кого же вы теперь любите?
     - Никого.
     Герцог Алансонский, перестав понимать Маргариту, изумленно взглянул на нее, тяжело вздохнул и вышел из комнаты, сжимая холодной рукой лоб, который, казалось, вот-вот треснет.
     Оставшись одна, Маргарита задумалась. Ее положение представлялось ей ясно и определенно. Король лишь не воспрепятствовал Варфоломеевской ночи, а осуществили ее королева Екатерина и герцог де Гиз. Герцог де Гиз и герцог Алансонский теперь объединятся, чтобы извлечь из этого события как можно больше выгод. Смерть короля Наваррского явилась бы прямым следствием этого великого разгрома. Как только умрет король Наваррский, его королевство захватят. И тогда она, Маргарита, останется вдовой - без трона, без власти, а в дальнейшем ее ждет монастырь, где она даже не сможет грустить и скорбеть, оплакивая смерть своего мужа, который никогда им не был.
     Тут течение ее мыслей было прервано: королева Екатерина прислала к ней спросить, не желает ли она совершить вместе со всем двором паломничество к боярышнику, расцветшему на Кладбище невинно убиенных.
     Первым побуждением Маргариты было отказаться от участия в этой кавалькаде. Но, подумав, что на прогулке, может быть, представится случай узнать что-нибудь новое о судьбе короля Наваррского, Маргарита решила ехать. Она велела сказать, что если ей подадут оседланную лошадь, она охотно будет сопровождать их величества.
     Через пять минут явился паж и доложил, что если ей угодно ехать, то она может спускаться, так как кортеж сейчас трогается в путь.
     Король, королева-мать, Таванн и католические вожди уже сидели на лошадях. Маргарита быстрым взглядом окинула всю эту группу человек в двадцать: короля Наваррского здесь не было.
     Зато здесь была г-жа де Сов, и Маргарита, обменявшись с ней взглядом, поняла, что возлюбленная ее мужа хочет что-то сказать ей.
     Кавалькада тронулась в путь и по улице Астрюс выехала на улицу Сент-Оноре. При появлении короля, королевы Екатерины и католических вождей собрался народ и все нарастающей волной повалил за кортежем с криками:
     - Да здравствует король! Да здравствует месса! Смерть гугенотам!
     Кричавшие потрясали еще дымящимися аркебузами и окровавленными шпагами, которые свидетельствовали о доле участия каждого из них в только что свершившихся страшных событиях.
     Когда процессия поравнялась с улицей Прувель, она встретила людей, тащивших обезглавленный труп. Это был труп адмирала. Его волокли на Монфокон, чтобы повесить там за ноги.
     К Кладбищу невинно убиенных кавалькада подъехала в ворота со стороны улицы Шап, ныне улицы Дешаржер. Кладбищенское духовенство, предупрежденное о приезде короля и королевы-матери, ждало у ворот, чтобы приветствовать их величества хвалебными речами.
     Госпожа де Сов, воспользовавшись тем, что Екатерина слушает обращенную к ней речь, подошла к королеве Наваррской и попросила позволения поцеловать ей руку. Когда Маргарита протянула руку, г-жа де Сов наклонилась и, целуя руку, всунула королеве в рукав бумажку, свернутую трубочкой.
     Г-жа де Сов, казалось бы, проделала это очень быстро и совершенно незаметно, и, однако, это не ускользнуло от Екатерины, которая обернулась в то самое мгновение, когда ее придворная дама целовала руку королеве Наваррской.
     Обе женщины заметили этот молниеносный, пронизывающий взгляд, но не смутились. Г-жа де Сов отошла от Маргариты и заняла свое место около Екатерины.
     Ответив на обращенную к ней речь, Екатерина с улыбкой поманила к себе пальцем королеву Наваррскую.
     Маргарита подошла.
     - Вот оно что, дочь моя! Оказывается, вы в большой дружбе с госпожой де Сов? - по-итальянски спросила королева-мать.
     Маргарита усмехнулась с самым горестным выражением, какое только могла придать своему прекрасному лицу.
     - Да, матушка, - отвечала она, - гадюка подползла и укусила меня в руку.
     - Так, так! - с улыбкой заметила Екатерина. - Сдается мне, что ты ревнуешь.
     - Вы ошибаетесь, - возразила Маргарита, - я не ревную короля Наваррского, потому что король Наваррский меня не любит. Я умею отличать друзей от врагов. Я люблю тех, кто меня любит, и ненавижу тех, кто меня ненавидит. Иначе я не была бы вашей дочерью, матушка!
     Екатерина улыбнулась, давая понять Маргарите, что если у нее и были какие-то подозрения, то они рассеялись.
     К тому же в эту минуту внимание августейших особ привлекли к себе новые паломники. В сопровождении дворян-католиков, еще возбужденных резней, подъехал герцог де Гиз. Они окружали обитые дорогой тканью крытые носилки, остановившиеся перед королем.
     - Герцогиня Неверская! - воскликнул Карл IX. Вот так так! Идите сюда, красавица и рьяная католичка, примите наши поздравления! Мне рассказали, кузина, что вы охотились за гугенотами из окна и одного убили камнем, - это правда?
     Герцогиня Неверская сильно покраснела.
     - Нет, государь, - тихо ответила она, преклоняя колени перед королем, - мне посчастливилось приютить у себя одного раненого католика.
     - Отлично, отлично, кузина! Служить мне можно двумя способами: или истреблять моих врагов, или помогать моим друзьям. Каждый делает, что может, и я уверен, что если бы вы могли, вы сделали бы больше.
     В это время народ, видя доброе согласие между Карлом IX и лотарингским домом, кричал во все горло:
     - Да здравствует король! Да здравствует герцог де Гиз! Да здравствует месса!
     - Анриетта, вы с нами в Лувр? - спросила королева-мать красавицу герцогиню.
     Маргарита подтолкнула свою подругу локтем; герцогиня поняла ее и ответила:
     - Если вы, ваше величество, не прикажете мне ехать в Лувр, то я туда не поеду: у нас с ее величеством королевой Наваррской есть дело в городе.
     - Что же вы собираетесь там делать? - спросила Екатерина.
     - Мы хотим посмотреть очень редкие и очень любопытные греческие книги, которые нашли у одного старого протестантского пастора и перенесли в башню Сен-Жак-Де-ла-Бушри, - ответила Маргарита.
     - Вы бы лучше посмотрели, как с моста Мельников бросают в Сену последних гугенотов, - сказал Карл IX. - Настоящие французы должны быть там.
     - Мы туда и отправимся, раз это угодно вашему величеству, - сказала герцогиня Неверская.
     Екатерина бросила на молодых женщин недоверчивый взгляд. Насторожившаяся Маргарита перехватила его и с озабоченным видом стала тревожно оглядываться по сторонам. Ее тревога - искренняя или притворная - не ускользнула от внимания Екатерины.
     - Кого вы ищете? - спросила она.
     - Ищу.., но нигде не вижу... - отвечала Маргарита.
     - Кого вы ищете? Кого не видите?
     - Да эту Сов, - ответила Маргарита. - Может быть, она уже вернулась в Лувр?
     - Я говорила, что ты ревнуешь! - сказала Екатерина на ухо дочери. - О bestia! Ну что ж, Анриетта, - пожав плечами, продолжала она, - забирайте к себе королеву Наваррскую.
     Маргарита, продолжая делать вид, что ищет кого-то глазами, нагнулась к уху подруги и сказала:
     - Увези меня скорее, мне надо сказать тебе нечто крайне важное.
     Герцогиня Неверская сделала реверанс королю и королеве-матери и, склонившись перед королевой Наваррской, сказала:
     - Ваше величество, вы соблаговолите сесть в мои носилки?
     - Охотно сяду, но с условием, что потом вы доставите меня в Лувр.
     - Мои носилки, мои слуги и я сама в распоряжении вашего величества, - ответила герцогиня.
     Королева Маргарита села в носилки и пригласила жестом свою подругу; герцогиня Неверская повиновалась и, приняв почтительную позу, уселась против нее на передней скамейке.
     Екатерина и ее придворные вернулись в Лувр прежней дорогой. Но на обратном пути королева-мать все время говорила что-то на ухо королю, несколько раз указывая ему на г-жу де Сов. И каждый раз король смеялся своим особым смехом, звучавшим более зловеще, чем его угрозы.
     Как только крытые носилки двинулись в путь и Маргарита перестала опасаться пронизывающих взглядов и расспросов Екатерины, она быстро вытащила из рукава записку г-жи де Сов и прочла следующее:
     "Я получила распоряжение передать королю Наваррскому два ключа: один от комнаты, где он заключен, другой - от моей. Мне приказано задержать его у себя до шести часов утра.
     Пусть ваше величество все обдумает, пусть ваше величество решит, пусть ваше величество не считается с моей жизнью".
     - Несомненно одно, - прошептала Маргарита, - эту несчастную женщину собираются сделать орудием гибели нас всех. Но мы еще посмотрим, удастся ли сделать монахиней королеву Марго, как называет меня брат Карл!
     - От кого это письмо? - спросила герцогиня Неверская, указывая на записку, которую Маргарита прочла и теперь перечитывала с величайшим вниманием.
     - Ах, Анриетта! Мне надо многое сказать тебе, - ответила Маргарита, разрывая записку на мельчайшие клочки. Глава 2 ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР
     - Прежде всего, куда мы направляемся? - спросила Маргарита. - Надеюсь, не к мосту Мельников? Со вчерашнего дня я досыта насмотрелась на убийства, милая Анриетта!
     - Я позволю себе доставить вас, ваше величество...
     - Во-первых и в главных, мое величество просит тебя забыть "ваше величество"... Так куда ты меня доставишь?
     - Во дворец Гизов, если у вас нет других намерений.
     - Нет, нет, Анриетта! Отправимся к тебе. А там нет герцога де Гиза и твоего мужа?
     - О нет! - воскликнула герцогиня с такой радостью, что изумрудные глаза ее засверкали. - Нет ни деверя, ни мужа, никого! Я свободна, как ветер, как птица, как облака... Свободна, вы слышите, королева? Понимаете ли вы, сколько счастья в этом слове: свободна? Я хожу, куда хочу, распоряжаюсь, как хочу! Ах, бедняжка королева! Вы не свободны! От этого-то вы и вздыхаете...
     - Ходишь, куда хочешь, распоряжаешься, как хочешь! Разве это все? И в этом вся твоя свобода? Уж очень ты веселая, у тебя есть что-то, кроме свободы!
     - Ваше величество, вы обещали сами начать откровенный разговор.
     - Опять "ваше величество"! Послушай, Анриетта, мы поссоримся! Разве ты забыла наш уговор?
     - Нет. "Я ваша покорная служанка на людях и я же твоя безрассудная подруга с глазу на глаз". Не так ли? Не так ли, Маргарита?
     - Вот, вот! - с улыбкой ответила королева.
     - Никаких родовых споров, никакого коварства в любви; все честно, благородно, откровенно; словом, оборонительный и наступательный союз, имеющий единственную цель: искать и ловить некую мимолетность, которая называется счастьем, если оно нам встретится.
     - Прекрасно, дорогая герцогиня! Именно так! И в знак возобновления нашего договора поцелуй меня.
     И две прелестные женщины, одна бледная, охваченная грустью, другая румяная, белокурая и смеющаяся, изящно склонили друг к Другу свои головки и так же крепко соединили свои губки, как и мысли.
     - Так, значит, есть что-то новенькое? - спросила герцогиня, с жадным любопытством глядя на Маргариту.
     - Разве мало нового произошло за последние два дня?
     - Я говорю не о политике, а о любви! Когда нам будет столько лет, сколько королеве Екатерине, твоей матушке, тогда и мы займемся политикой. Но нам, прекрасная моя королева, по двадцати, - так поговорим о другом. Слушай, ты замужем по-настоящему?
     - За кем? - со смехом спросила Маргарита.
     - Ох, ты меня успокоила.
     - А знаешь, Анриетта, то, что успокоило тебя, приводит в ужас меня. Мне придется выйти замуж.
     - Когда же?
     - Завтра.
     - Вот так так! Правда? Бедная подружка! А так ли уж это необходимо?
     - Совершенно необходимо.
     - Черт побери, как говорит один мой знакомый! Это очень грустно.
     - У тебя есть знакомый, который говорит "черт побери"? - со смехом спросила Маргарита.
     - Да - А кто он такой?
     - Ты все расспрашиваешь меня, а ведь рассказывать должна ты. Кончай свой рассказ, и тогда начну я.
     - В двух словах дело обстоит так: король Наваррский влюблен в другую, а мной обладать не желает. Я ни в кого не влюблена, но не хочу принадлежать и ему. А между тем мы должны изменить наши отношения или, по крайней мере, сделать вид, что мы их изменили сегодня ночью.
     - Подумаешь! Измени свое отношение к нему и можешь не сомневаться, что он переменит свое отношение к тебе!
     - Так-то оно так, но беда в том, что мне меньше, чем когда-либо хочется меняться.
     - Надеюсь, только по отношению к мужу?
     - Анриетта, меня мучит совесть.
     - В каком смысле?
     - В смысле религии. Для тебя имеет значение вероисповедание?
     - В политике?
     - Да, конечно.
     - А в любви?
     - Милый друг, в любви мы, женщины, совершеннейшие язычницы и потому допускаем любые секты и поклоняемся нескольким богам.
     - В одном-едином, не так ли?
     - Да, да, - ответила герцогиня с чувственным огоньком в глазах, - в том боге, у которого на глазах повязка, на боку колчан, за спиной крылья и которого зовут Амур, Эрот, Купидон. Черт побери! Да здравствует служение ему!
     - Однако у тебя весьма своеобразный способ служения ему: ты швыряешь камни в головы гугенотов!
     - Будем поступать хорошо, а там пусть себе болтают, что хотят. Ах, Маргарита! Как извращаются и лучшие понятия, и лучшие поступки в устах пошляка!
     - Пошляка?! Но, если память мне не изменяет, тебя расхваливал мой брат Карл?
     - Твой брат Карл, Маргарита, страстный охотник, целыми днями трубит в рог и от этого очень похудел... Я не принимаю похвал даже от него. Кроме того, я же ответила твоему брату Карлу... Разве ты не слышала?
     - Нет, ты говорила слишком тихо.
     - Тем лучше, мне придется больше рассказывать тебе... Ах да! Маргарита! А каков конец твоей исповеди?
     - Дело в том.., в том...
     - В чем?
     - В том, что если твой камень, о котором говорил брат мой Карл, имел, так сказать, историческое значение, то уж лучше я на этом и кончу, - со смехом ответила королева.
     - Все ясно! - воскликнула Анриетта. - Твой избранник - гугенот! Тогда, чтобы успокоить твою совесть, я обещаю тебе, что в следующий раз возьму себе в любовники гугенота.
     - Ага! Как видно, на этот раз ты взяла католика?
     - Черт побери! - воскликнула герцогиня.
     - Хорошо, хорошо! Все понятно.
     - А что представляет собой наш гугенот?
     - Это не избранник; этот молодой человек для меня ничто и, вероятно, никогда ничем и не станет.
     - Но это не причина, чтобы не рассказать мне о нем; ведь ты же знаешь, как я любопытна! Так что же он собой представляет?
     - Это несчастный молодой человек, красивый, как Нисос Бенвенуто Челлини; он спрятался у меня, спасаясь от убийц.
     - Ха-ха-ха! А ты сама не поманила его пальчиком?
     - Бедный юноша!.. Не смейся, Анриетта, - в эту минуту он все еще между жизнью и смертью.
     - Он болен?
     - Тяжело ранен.
     - Но раненый гугенот в наше время - большая обуза!.. И что же ты делаешь с этим раненым гугенотом, который для тебя ничто и никогда ничем не будет?
     - Я прячу его у себя в кабинете и хочу спасти.
     - Он красив, он молод, он ранен; ты прячешь его у себя в кабинете, ты хочешь его спасти; что ж, в таком случае твой гугенот будет весьма неблагодарным человеком, если не проявит большой признательности!
     - Он уже ее проявляет; боюсь только.., что больше, чем мне хотелось бы.
     - А этот несчастный молодой человек.., тебя интересует?
     - Только.., только из сострадания.
     - Ох уж это сострадание! Бедняжка королева! Эта-то добродетель и губит нас, женщин!
     - Да, ты понимаешь, ведь с минуты на минуту ко мне могут войти и король, и герцог Алансонский, и моя мать, и, наконец, мой муж!
     - Ты хочешь попросить меня, чтобы я приютила у себя твоего гугенотика, пока он болен, а когда он выздоровеет, вернула его тебе, не так ли?
     - Насмешница! Нет, клянусь тебе, что я не захожу так далеко, - отвечала Маргарита. - Но если бы ты нашла возможность спрятать у себя несчастного юношу, если бы ты могла сохранить ему жизнь, которую я спасла, то, конечно, я была бы тебе искренне благодарна. В доме Гизов ты свободна, за тобой не подсматривают ни муж, ни деверь, а кроме того, за твоей комнатой, куда, к счастью для тебя, никто не имеет права входа, есть кабинет вроде моего. Так дай мне на время этот кабинет для моего гугенота; когда он выздоровеет, ты отворишь клетку, и птичка улетит.
     - Милая королева, есть одно затруднение: клетка занята.
     - Как? Значит, ты тоже спасла кого-нибудь?
     - Об этом-то я и говорила твоему брату Карлу.
     - А-а, понимаю; вот почему ты говорила так тихо, что я не слышала.
     - Послушай, Маргарита, это изумительная история, не менее прекрасная, не менее поэтичная, чем твоя. Когда я оставила тебе шестерых телохранителей, а с шестью остальными отправилась во дворец Гизов, я видела, как поджигали и грабили один дом, отделенный от дома моего деверя только улицей Катр-Фис. Вхожу во дворец и вдруг слышу женские крики и мужскую ругань. Выбегаю на балкон, и прежде всего мне бросается в глаза шпага, своим сверканием, казалось, озарявшая всю сцену. Я залюбовалась этим неистовым клинком: люблю красивое!.. Затем, естественно, стараюсь разглядеть и руку, приводившую в движение клинок, и того, кому принадлежит сама рука. Гляжу туда, откуда доносятся крики и стук шпаг, и вижу мужчину.., героя, этакого Аякса, сына Теламона <Аякс Теламонид - один из греческих героев Троянской войны.>, слышу его голос - голос Стантора <Стантор - один из греческих героев Троянской войны, обладавший голосом огромной силы.>, восторгаюсь, трепещу, вздрагиваю при каждом угрожающем ему ударе, при каждом его выпаде; четверть часа я испытывала такое волнение, какого, поверишь ли, не чувствовала никогда, - я даже не думала, что это вообще возможно. Я стояла молча, затаив дыхание, забыв себя, как вдруг мой герой исчез.
     - Как же это случилось?
     - Его сшиб камень, который запустила в него какая-то старуха; тогда, подобно Киру <Вероятно, имеется в виду Кир Младший, восставший в 401 г, до н.э. против своего брата, царя Артаксеркса.>, я обрела голос и закричала: "Ко мне! На помощь!" Прибежали мои телохранители, подхватили его, подняли и перенесли в ту комнату, которую ты просишь для своего подопечного.
     - Увы! Я понимаю тебя, Анриетта, и понимаю тем лучше, что твоя история похожа на мою, как две капли воды, - сказала Маргарита.
     - С той только разницей, что я служу моему королю и моей религии и мне вовсе не нужно прятать господина Аннибала де Коконнаса.
     - Его зовут Аннибал де Коконнас? - переспросила Маргарита и расхохоталась.
     - Грозное имя <Намек на имя Ганнибала, знаменитого карфагенского полководца (247/246 - 183 до н.э.).>, не правда ли? - сказала Анриетта. - И тот, кто носит это имя, достоин его. Какой воин, черт побери! И сколько крови пролил!.. Надень маску, милая королева, - вот и наш дом.
     - Зачем же мне маска?
     - Затем, что я хочу показать тебе моего героя.
     - Он красив?
     - Во время битвы он казался мне бесподобным. Правда, то было ночью, в зареве пожара. А утром, при дневном свете, должна признаться, он несколько проигрывает. Тем не менее думаю, что он тебе понравится.
     - Итак, дом Гизов отказывает в убежище моему подопечному; очень жаль, потому что дом Гизов - последнее место, где вздумают разыскивать гугенотов.
     - Вовсе не отказывает: сегодня же вечером я велю перенести его сюда; один будет лежать в правой части комнаты, а другой - в левой.
     - Но если они узнают, что один из них протестант, а другой католик, они съедят друг друга!
     - О, этого можно не опасаться! Коконнас получил такой удар в лицо, что почти ничего не видит, а у твоего гугенота такая рана в грудь, что он почти не может двигаться... Кроме того, прикажи ему не говорить на религиозные темы, и все пойдет как по маслу!
     - Будь по-твоему!
     - Решено! Теперь войдем в дом.
     - Благодарю, - сказала Маргарита, пожимая руку своей приятельницы.
     - Здесь опять будете вашим величеством, - предупредила герцогиня Неверская. - Позвольте мне оказать вам в доме Гизов прием, подобающий королеве Наваррской.
     Выйдя из носилок, герцогиня почти стала на одно колено, чтобы помочь выйти Маргарите, потом, указав рукой на дворцовые двери, охраняемые двумя часовыми с аркебузами, последовала за королевой, которая величественно шествовала впереди герцогини, сохранявшей смиренный вид, пока они были на виду у всех. Войдя к себе в комнату, герцогиня затворила дверь и позвала свою камеристку, очень расторопную сицилианку.
     - Мика, - обратилась к ней герцогиня по-итальянски, - как здоровье графа?
     - Быстро идет на поправку, - отвечала камеристка.
     - А что он делает?
     - Думаю, что сейчас он закусывает.
     - Это хорошо, - сказала Маргарита, - появление аппетита - это добрый знак.
     - Ах, правда, я и забыла, что ты ученица Амбруаза Паре! Ступай, Мика.
     - Ты выгоняешь ее?
     - Да, пусть сторожит нас. Мика вышла.
     - А теперь ты сама войдешь к нему или лучше его пригласить сюда? - спросила герцогиня.
     - Ни то, ни другое; я хочу посмотреть на него невидимкой.
     - Но ведь ты будешь в маске!
     - Да, но потом он сможет узнать меня по волосам, по рукам, по украшениям...
     - Ах, милая королева, до чего ты стала осторожна с тех пор, как вышла замуж! Маргарита улыбнулась.
     - Ну что ж.., есть один способ, - продолжала герцогиня.
     - Какой?
     - Посмотреть на него в замочную скважину.
     - Хорошо, веди меня.
     Герцогиня взяла Маргариту за руку и повела ее к двери, завешенной ковром, затем встала на одно колено и посмотрела в замочную скважину.
     - Отлично, - сказала герцогиня, - он сидит за столом лицом к нам. Подойди.
     Королева Маргарита заняла место своей подруги и посмотрела в замочную скважину. Как и сказала герцогиня, Коконнас сидел за столом, уставленным разными яствами, и, несмотря на свои раны, воздавал им честь.
     - Ах, Боже мой! - отстранившись от двери, воскликнула Маргарита.
     - В чем дело? - удивленно спросила герцогиня.
     - Не может быть! Нет!.. Да! Клянусь душой, это тот самый!
     - Какой "тот самый"?
     - Tсc! - прошептала Маргарита, поднимаясь и хватая за руку герцогиню. - Тот самый, который хотел убить моего гугенота, ворвался вслед за ним ко мне в комнату и на моих глазах ударил его шпагой! Ах, Анриетта. Какое счастье, что сейчас он меня не видел!
     - Значит, ты видела его в бою? Он был прекрасен?
     - Не знаю, - отвечала Маргарита, - я смотрела только на того, кого он преследовал.
     - А как зовут того, кого он преследовал?
     - Ты не назовешь его имени своему католику?
     - Нет, даю слово.
     - Лерак де Ла Моль.
     - А теперь как он выглядит, по-твоему?
     - Господин де Ла Моль?
     - Нет, господин де Коконнас.
     - Как тебе сказать? - ответила Маргарита. - По-моему...
     Она остановилась.
     - Ну, ну, - настаивала герцогиня, - как видно, ты сердишься на него за то, что он ранил твоего гугенота?
     - Мне кажется, - со смехом ответила Маргарита, - что мой гугенот в долгу не остался, и такой шрам, который остался у твоего католика под глазом...
     - Значит, они квиты, и мы можем их помирить! Присылай своего раненого ко мне.
     - Только не теперь, попозже.
     - Когда же?
     - Когда ты переведешь своего католика в другую комнату.
     - В какую комнату?
     Маргарита только взглянула на подругу, та посмотрела на Маргариту и тут же расхохоталась.
     - Ну хорошо! - сказала герцогиня. - Итак - союз! Более тесный, чем когда бы то ни было!
     Искренняя дружба навсегда! - ответила королева.
     - А каков будет наш пароль, наш условный знак, если мы друг другу понадобимся?
     - Тройное имя твоего триединого бога: Eros, Cupido, Amor.
     Подруги расцеловались еще раз, в двадцатый раз пожали друг другу руки и расстались. Глава 3 КЛЮЧИ ОТКРЫВАЮТ НЕ ТОЛЬКО ТЕ ДВЕРИ, ДЛЯ КОТОРЫХ СДЕЛАНЫ
     Возвратясь в Лувр, королева Наваррская застала Жийону в большом волнении. В отсутствие Маргариты приходила г-жа де Сов. Она принесла ключ, который прислала ей королева-мать. Это был ключ от комнаты, где находился в заключении Генрих Наваррский. Было ясно, что королеве-матери зачем-то нужно, чтобы Беарнец провел сегодняшнюю ночь у г-жи де Сов.
     Маргарита взяла ключ и, вертя его в руках, продумала каждое слово из письма г-жи де Сов, взвесила значение каждой буквы и, наконец, как будто разгадала замысел Екатерины.
     Она взяла перо, обмакнула его в чернила и написала:
     "Сегодня вечером не ходите к г-же де Сов, будьте у королевы Наваррской.
     Маргарита".
     Потом она свернула бумажку трубочкой, всунула ее в полую часть ключа и приказала Жийоне, как только стемнеет, подсунуть ключ узнику под дверь.
     Покончив с этим, Маргарита подумала о несчастном раненом, заперла все двери, вошла в кабинет и, к своему великому удивлению, увидела, что Ла Моль уже одет в свое продранное, испачканное кровью платье.
     Заметив ее, он сделал попытку встать, но зашатался, не смог удержаться на ногах и упал на софу, превращенную в кровать.
     - Что это значит, сударь? Почему вы так плохо выполняете предписания вашего врача? - спросила Маргарита. - Я предписала вам покой, а вы, вместо того чтобы слушаться меня, делаете все наоборот!
     - Ваше величество, я не виновата, - сказала Жийона. - Я просила, я умоляла его сиятельство не сходить с ума, а он сказал, что не останется в Лувре.
     - Вы хотите уйти из Лувра?! - спросила Маргарита, глядя с изумлением на молодого человека, потупившего глаза. - Да ведь это немыслимо! Вы не можете ходить, вы бледны, у вас нет сил, у вас дрожат колени. И еще сегодня утром у вас из раны шла кровь!..
     - Ваше величество! Сколь горячо я благодарил вас за то, что вы дали мне убежище вчера, столь же горячо молю вас позволить мне уйти сегодня.
     - Я даже не знаю, как назвать такое безрассудство, - ответила изумленная королева, - это хуже, чем неблагодарность!
     - Ваше величество! - умоляюще складывая руки, воскликнул Ла Моль. - Не обвиняйте меня в неблагодарности! Чувство признательности к вам я сохраню на всю жизнь!
     - Значит, ненадолго! - сказала Маргарита, тронутая искренностью, звучавшей в его словах. - Или ваши раны откроются - и вы умрете от потери крови, или же узнают, что вы гугенот, - и вы не сделаете по улице и ста шагов, как вас убьют!
     - И все-таки я должен уйти из Лувра, - прошептал Ла Моль.
     - Должны?! - повторила Маргарита, глядя на него ясным, глубоким взглядом, и, чуть побледнев, произнесла:
     - Да! Да! Понимаю! Извините, сударь! За стенами Лувра, конечно, есть женщина, которую ваше отсутствие мучительно тревожит. Это справедливо, это естественно, я это понимаю. Почему же вы сразу мне не сказали.., или, вернее, как я сама не подумала об этом?! Долг гостеприимства - оберегать чувства гостя так же, как и лечить его раны, и заботиться о его душе так же, как и о его теле.
     - Вы глубоко заблуждаетесь, - возразил Ла Моль. - Я почти одинок на свете и совсем одинок в Париже - здесь меня никто не знает. В этом городе первый человек, с которым заговорил я, был тот, кто хотел меня убить, а первой женщиной, которая заговорила со мной, были вы, ваше величество.
     - Тогда почему же вы хотите уйти? - в недоумении спросила Маргарита.
     - Потому, что прошлую ночь вы, ваше величество, совсем не спали, и потому, что сегодня ночью... Маргарита покраснела.
     - Жийона, - сказала она, - уже темнеет, я думаю, что пора отнести ключ.
     Жийона улыбнулась и вышла.
     - Но если вы в Париже одиноки, без друзей, что же вы будете делать? - спросила Маргарита.
     - У меня будет много друзей, сударыня. Когда за мной гнались, я вспомнил мою мать - она была католичка; мне чудилось, что она летит передо мной, указывая мне путь к Лувру и держа в руке крест; тогда я дал обет принять вероисповедание моей матери, если Господь сохранит мне жизнь. Господь сделал больше, чем спас мне жизнь: Он послал мне ангела, чтобы я полюбил жизнь.
     - Но вы не можете ходить; вы не пройдете и ста шагов, как упадете в обморок.
     - Сегодня я пробовал ходить по кабинету; правда, хожу я медленно и ходить мне трудно, но мне нужно дойти только до Луврской площади, а там - будь что будет!
     Маргарита, подперев голову рукой, глубоко задумалась.


1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ] [ 15 ] [ 16 ] [ 17 ] [ 18 ] [ 19 ] [ 20 ] [ 21 ] [ 22 ] [ 23 ] [ 24 ] [ 25 ] [ 26 ] [ 27 ] [ 28 ] [ 29 ] [ 30 ] [ 31 ] [ 32 ] [ 33 ] [ 34 ] [ 35 ] [ 36 ] [ 37 ] [ 38 ] [ 39 ]

/ Полные произведения / Дюма А. / Королева Марго


Смотрите также по произведению "Королева Марго":


2003-2024 Litra.ru = Сочинения + Краткие содержания + Биографии
Created by Litra.RU Team / Контакты

 Яндекс цитирования
Дизайн сайта — aminis