• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Дюма А. / Королева Марго

Королева Марго [21/39]

Скачать полное произведение

    - Когда я скажу вам все, Франсуа, вы увидите, каковы мои намерения: я пришел, чтобы сделать вам признание, совершенно откровенное и очень неосторожное, после которого вы можете погубить меня одним словом.
     - Что такое? - начиная тревожиться, спросил Франсуа.
     - Я долго колебался, - продолжал Генрих, - прежде нежели сказать вам, что привело меня сюда, особенно после того как вы сегодня не захотели меня слушать.
     - Ей-Богу, я не понимаю, что вы хотите сказать, Генрих, - бледнея, отвечал герцог.
     - Мне слишком дороги ваши интересы, брат мой, и я не могу не сообщить вам, что гугеноты предприняли кое-какие шаги.
     - Шаги? - переспросил герцог Алансонский. - Что же это за шаги?
     - Один из гугенотов, а именно господин де Муи де Сен-Фаль, сын храброго де Муи, убитого Морвелем, - да вы его знаете...
     - Знаю.
     - Так вот он, рискуя жизнью, явился сюда нарочно с целью доказать мне, что я в плену.
     - Ах, вот как! И что же вы ему ответили?
     - Брат мой, вам известно, что я нежно люблю Карла, который спас мне жизнь, и что королева-мать заменила мне мою родную мать. Вот почему я отказался от всех его предложений.
     - А что он вам предлагал?
     - Гугеноты хотят восстановить наваррский престол, а так как по наследству престол принадлежит мне, они его мне и предложили.
     - Так! Значит, де Муи вместо согласия получил отказ?
     - По всей форме.., и даже в письменном виде. Но с тех пор... - продолжал Генрих.
     - Вы раскаялись, брат мой? - перебил его герцог Алансонский.
     - Нет, я только заметил, что де Муи, недовольный мною, устремил свои взоры на кого-то другого.
     - Куда же? - спросил встревоженный Франсуа.
     - Не знаю. Быть может, на принца Конде.
     - Да, это похоже на правду, - ответил герцог.
     - Впрочем, - заметил Генрих, - я имею возможность совершенно точно узнать, кого он прочит в вожди. Франсуа побледнел как мертвец.
     - Но, - продолжал Генрих, - гугеноты не единодушны, и де Муи, при всей его храбрости и честности, все же представляет только часть партии. Другая же часть, пренебрегать которой нельзя, не утратила надежды возвести на трон Генриха Наваррского, который сперва заколебался, но потом мог и передумать.
     - Вы так полагаете?
     - Я каждый день получаю тому доказательства. Вы заметили, из кого состоял отряд, что присоединился к нам на охоте?
     - Да, из обращенных дворян-гугенотов.
     - Вы узнали их вождя, который подал мне знак?
     - Да, это был виконт де Тюренн.
     - Вы поняли, чего они от меня хотели?
     - Да, они предлагали вам бежать.
     - Как видите, - сказал Генрих взволнованному Франсуа, - существует другая партия, которая хочет отнюдь не того, чего хочет де Муи.
     - Другая партия?
     - Да, и, повторяю, очень сильная. Таким образом, чтобы успех был обеспечен, надо объединить эти две партии - Тюренна и де Муи. Заговор ширится, войска размещены и ждут только сигнала. И это-то крайне напряженное положение требует, чтобы я немедленно нашел выход, и у меня созрели два решения, но я никак не могу остановиться ни на одном из них. Эти два решения я и хочу вынести на ваш дружеский суд.
     - Скажите лучше - на братский.
     - Да, на братский, - подтвердил Генрих.
     - Говорите, я слушаю.
     - Прежде всего, дорогой Франсуа, я должен описать вам мое душевное состояние. Никаких желаний, никакого честолюбия, никаких способностей у меня нет - я простой деревенский дворянин, бедный, чувствительный и робкий; деятельность заговорщика, - представляется мне, - обильна такими неприятностями, которые не вознаграждаются даже твердой надеждой на корону.
     - Нет, брат мой, - отвечал Франсуа, - вы заблуждаетесь: печально положение принца, все благосостояние которого ограничено межевым камнем на отцовском поле и которому все почести воздает только его слуга! Я не верю вам!
     - И, однако, я говорю правду, брат мой, - настаивал Генрих, - и если бы я поверил, что у меня есть настоящий друг, я отказался бы в его пользу от власти, которую хочет мне предложить заинтересованная во мне партия; но, - прибавил он со вздохом, - такого друга у меня нет.
     - Так ли? Право же, вы ошибаетесь.
     - Да нет же! - сказал Генрих. - Кроме вас, брат мой, я не знаю никого, кто был бы ко мне привязан, и, чтобы в чудовищных междоусобицах не возникла мертворожденная попытка выдвинуть на свет Божий кого-нибудь.., недостойного.., я предпочитаю предупредить моего брата-короля о том, что происходит. Я никого не назову, не скажу, где и когда, но я предотвращу катастрофу.
     - Великий Боже! - воскликнул герцог Алансонский, не в силах сдержать свой ужас. - Что вы говорите!.. Как! Вы, единственная надежда партии после смерти адмирала! Вы, гугенот, правда обращенный, но плохо обращенный, - по крайней мере, так о вас думают, - вы занесете нож над своими собратьями! Генрих, Генрих! Неужели вы не понимаете, что вы устроите вторую Варфоломеевскую ночь всем гугенотам королевства? Неужели вы не знаете, что Екатерина только и ждет случая, чтобы истребить всех, кто уцелел?
     Дрожащий герцог с красными и белыми пятнами на лице стиснул руку Генриха, умоляя его отказаться от этого решения, которое губило его самого.
     - Вот оно что! - с самым невинным видом сказал Генрих. - Так вы думаете, Франсуа, что это повлечет за собой столько несчастий? А мне кажется, что, заручившись словом короля, я спасу этих неблагоразумных людей.
     - Слово короля Карла Девятого? Генрих! Да разве он не дал слово адмиралу? Разве он не дал его Телиньи? Да не дал ли он слово и вам самому? Говорю вам, Генрих: поступив так, вы погубите всех - не только гугенотов, но и всех, кто был с ними в косвенных или прямых сношениях.
     Генрих с минуту как будто размышлял.
     - Если бы я был при этом дворе принцем, играющим какую-то роль, - заговорил он, - я поступил бы иначе. Например, будь я на вашем месте, Франсуа, то есть будь я членом французской королевской фамилии и возможным наследником престола...
     Франсуа иронически покачал головой.
     - Как же поступили бы вы на моем месте? - спросил он.
     - На вашем месте, брат мой, я стал бы во главе движения, чтобы направлять его, - ответил Генрих. - Тогда мое имя, мое положение ручались бы моей совести за жизнь мятежников, и я извлек бы пользу, во-первых, для себя, а во-вторых, быть может, и для короля, из предприятия, которое в противном случае может причинить Франции великое зло.
     Герцог Алансонский слушал все это с такой радостью, что лицо его совершенно разгладилось.
     - И вы уверены, - спросил он, - что такой образ действий осуществим и что он избавит нас от бедствий, которые вы предвидите?
     - Да, уверен, - ответил Генрих. - Гугеноты вас любят: ваша внешняя скромность, ваше высокое и в то же время необычное положение, наконец благосклонность, с какой вы всегда относились к приверженцам протестантской веры, побудят их служить вам.
     - Но ведь в протестантской партии раскол, - сказал герцог Алансонский. - Будут ли за меня те, кто нынче за вас?
     - Берусь уговорить их, благодаря двум обстоятельствам.
     - Каким же?
     - Первое - это доверие протестантских вождей ко мне; второе - их страх за свою участь, так как ваше высочество, зная их имена...
     - Но кто же назовет мне их имена?
     - Да я же!
     - Вы назовете?
     - Послушайте, Франсуа, я уже сказал вам, что из всех обитателей двора я люблю только вас, - продолжал Генрих, - это, конечно, оттого, что вас преследуют так же, как и меня; да и моя жена любит вас больше всех на свете...
     Франсуа покраснел от удовольствия.
     - Доверьтесь мне, брат мой, - продолжал Генрих, - возьмите это дело в свои руки и царствуйте в Наварре. И если вы предоставите мне место за вашим столом и хороший лес для охоты, я почту себя счастливым.
     - Царствовать в Наварре! - сказал герцог. - Но если...
     - ..если герцог Анжуйский будет провозглашен польским королем, да? Я заканчиваю вашу мысль.
     Франсуа не без ужаса посмотрел на Генриха.
     - Слушайте, Франсуа! - продолжал Генрих. - Раз уж от вас ничего ускользнуть не может, я скажу, что я об этом думаю: предположим, герцог Анжуйский становится королем Польским, а в это время наш брат Карл, Боже сохрани, умирает; но ведь от По до Парижа двести миль, а от Варшавы до Парижа - четыреста; следовательно, вы будете здесь и наследуете французский престол, когда король Польский только узнает, что престол свободен. И тогда, Франсуа, если вы будете мною довольны, вы вернете мне Наваррское королевство, которое будет лишь зубцом в вашей короне; при этом условии я его приму. Худшее, что с вами может случиться, - это те, что вы можете остаться королем Наваррским и сделаться родоначальником новой династии, продолжая жить по-семейному со мной и моей семьей, тогда как здесь вы - несчастный, преследуемый принц, несчастный третий сын, раб двух старших братьев, которого какой-нибудь каприз может отправить в Бастилию.
     - Да, да, - ответил Франсуа, - я это чувствую, чувствую так же хорошо, как плохо понимаю, почему вы сами отказываетесь от плана, который предлагаете мне. Неужели у вас ничего не бьется вот здесь?
     И герцог Алансонский положил руку на сердце зятя.
     - Бывают бремена неудобоносимые для иных, - с улыбкой ответил Генрих, - а это я не стану и пытаться поднять. Я так боюсь самого усилия, что у меня пропадает всякое желание завладеть бременем.
     - Итак, Генрих, вы действительно отказываетесь?
     - Я сказал это де Муи и повторяю вам.
     - Но в делах такого рода, дорогой брат, нужны не слова, а доказательства, - заметил герцог Алансонский.
     Генрих вздохнул свободно, как борец, почувствовавший, что спина противника начинает подаваться.
     - Я докажу это сегодня же вечером, - ответил он. В девять часов и список вождей, и план их действий будут у вас. Акт о моем отречении я уже отдал де Муи.
     Франсуа взял руку Генриха и с чувством пожал ее обеими руками.
     В эту минуту к герцогу Алансонскому вошла Екатерина, и, как обычно, без доклада.
     - Вместе! И впрямь - два любящих брата! - с улыбкой промолвила она.
     - Разумеется, сударыня! - с величайшим хладнокровием ответил Генрих, в то время как герцог Алансонский побледнел от страха.
     С этими словами Генрих отошел на несколько шагов, чтобы дать Екатерине возможность свободно поговорить с сыном.
     Королева-мать вынула из сумочки необычайную драгоценность.
     - Эта пряжка сделана во Флоренции, - сказала она, - я вам дарю ее, чтобы вы пристегивали ею шпагу к поясу. И добавила шепотом:
     - Если сегодня вечером вы услышите шум в комнате вашего зятя Генриха, не выходите. Франсуа сжал руку матери.
     - Вы позволите показать ему прекрасный подарок, который вы мне сделали? - спросил он.
     - Вы можете сделать еще лучше: подарите ее ему от вашего и от моего имени - я заказала для него такую же.
     - Слышите, Генрих? - сказал Франсуа. - Моя добрая матушка принесла мне эту драгоценную вещичку и делает ее еще драгоценнее, позволяя подарить вам.
     Генрих пришел в восторг от красоты этой пряжки и рассыпался в благодарностях. Когда его излияния кончились, Екатерина сказала:
     - Сын мой, я неважно себя чувствую; пойду лягу в постель; ваш брат Карл очень устал после охоты и последует моему примеру. Поэтому сегодня вечером семейного ужина не будет, каждому из нас принесут ужин в его комнату... Ах да! Генрих! Я и забыла похвалить вас за ваше мужество и ловкость: вы спасли жизнь вашему королю, вашему брату! Вы будете вознаграждены.
     - Я уже вознагражден! - с поклоном ответил Генрих.
     - Сознанием исполненного долга? - подхватила Екатерина. - Это слишком малая награда; будьте уверены, что мы с Карлом не останемся в долгу и что-нибудь придумаем...
     - От вас и от моего дорогого брата Карла все будет принято, как благо, сударыня. Генрих поклонился и вышел. "Эге, братец Франсуа! - выйдя от герцога Алансонского, думал Генрих. - Теперь я уверен, что уеду не один и что заговор, имевший доселе только тело, получит и голову. Но будем осторожны! Екатерина сделала мне подарок, Екатерина обещала мне награду: тут скрыта какая-то дьявольская штука! Сегодня же вечером я посоветуюсь с Маргаритой". Глава 4 БЛАГОДАРНОСТЬ КОРОЛЯ КАРЛА IX
     Морвель провел часть дня в Оружейной палате короля, но когда Екатерина увидела, что приближается время возвращения с охоты, она приказала отвести к себе в молельню его и его подручных.
     Как только Карл IX вернулся, кормилица сказала ему, что какой-то человек провел часть дня у него, и сначала Карл страшно разгневался, что кто-то позволил себе впустить в его покои постороннего. Но затем он попросил кормилицу описать наружность этого человека, и, когда она сказала, что это тот самый человек, которого как-то вечером она привела к нему по его же распоряжению, король сообразил, что это Морвель, и, вспомнив о приказе, который вырвала у него мать сегодня утром, он понял все.
     - Вот тебе раз! В тот самый день, когда он спас мне жизнь! - проворчал Карл. - Время выбрано неудачно.
     Подумав об этом, он сделал было несколько шагов, намереваясь спуститься к матери, но его остановила мысль:
     "Черт подери! Если я заговорю с ней об этом, спорам конца не будет! Лучше будем действовать каждый со своей стороны".
     - Кормилица! - сказал он. - Запри все двери и скажи королеве Елизавете <Карл IX был женат на Елизавете Австрийской, дочери императора Максимилиана. (Прим, автора).>, что я неважно себя чувствую после падения и буду спать у себя.
     Кормилица пошла исполнять приказание, а Карл, так как было еще рано для осуществления его замысла, сел писать стихи.
     За этим занятием время бежало для короля быстро. И когда начало бить девять часов вечера, он думал, что еще только семь. Карл принялся считать удары; с последним ударом он встал.
     - Черт возьми! Пора! - сказал он.
     Взяв плащ и шляпу, он вышел в потайную дверь, которая, по его приказу, была пробита в деревянной обшивке стены и о существовании которой не имела понятия даже Екатерина.
     Карл IX направился прямо в покои Генриха. Генрих же от герцога Алансонского зашел к себе только переодеться и тотчас вышел.
     "Наверно, он пошел ужинать к Марго, - подумал король. - Насколько я могу судить, они теперь в прекрасных отношениях".
     И Карл направился к покоям Маргариты.
     Маргарита привела к себе герцогиню Неверскую, Коконнаса и Ла Моля и вместе с ними закусывала сладкими пирожками и вареньем.
     Карл IX постучался во входную дверь; ее открыла Жийона, но при виде короля она так испугалась, что едва нашла в себе силы сделать реверанс и, вместо того чтобы бегом предупредить свою госпожу о приходе августейшего гостя, впустила Карла, не дав королеве другого знака, кроме крика.
     Король прошел переднюю и, услыхав взрывы смеха, доносившиеся из столовой, направился туда.
     "Бедняга Анрио! - подумал он. - Он веселится, не чуя над собой беды".
     - Это я, - сказал он, приподняв портьеру и высунув свое смеющееся лицо.
     Маргарита отчаянно вскрикнула: это смеющееся лицо произвело на нее такое же впечатление, какое произвела бы голова Медузы. Сидя напротив двери, она сразу же узнала Карла.
     Двое мужчин сидели спиной к королю.
     - Его величество! - с ужасом воскликнула Маргарита и встала с места.
     В то время как трое сотрапезников испытывали такое чувство, будто их головы вот-вот упадут с плеч, Коконнас не терял головы. Он тоже вскочил с места, но так неуклюже, что опрокинул стол, а вместе с ним попадали на пол бокалы, посуда и свечи.
     На минуту воцарилась полная темнота и мертвая тишина.
     - Удирай! - сказал Коконнас Ла Молю. - Смелей! Смелей!
     Ла Моль не заставил просить себя дважды: он бросился к стене и стал ощупывать ее руками, стремясь попасть в опочивальню и спрятаться в столь хорошо знакомом ему кабинете.
     Но едва он переступил порог опочивальни, как столкнулся с каким-то мужчиной, который только что вошел туда потайным ходом.
     - Что все это значит? - в темноте заговорил Карл, и в голосе его послышались грозные ноты. - Разве я враг пирушек, что при виде меня происходит такая кутерьма? Эй, Анрио! Анрио! Где ты? Отвечай!
     - Мы спасены! - прошептала Маргарита, схватив чью-то руку и приняв ее за руку Ла Моля. - Король думает, что мой муж в числе гостей.
     - Я и оставлю его в этом заблуждении, не тревожьтесь, - сказал Генрих, отвечая в тон королеве.
     - Великий Боже! - воскликнула Маргарита, выпуская руку, оказавшуюся рукой короля Наваррского.
     - Тише! - сказал Генрих.
     - Тысяча чертей! Что вы там шепчетесь? - крикнул Карл. - Генрих, отвечайте, где вы?
     - Я здесь, государь, - раздался голос короля Наваррского.
     - Черт возьми! - прошептал Коконнас, державший в углу герцогиню Неверскую. - Час от часу не легче!
     - Теперь мы погибли окончательно, - ответила Анриетта.
     Коконнас, чья смелость граничила с безрассудством, решив, что рано или поздно, а свечи зажечь придется, и чем раньше, тем лучше, выпустил руку герцогини Неверской, нашел среди осколков подсвечник, подошел к жаровне, раздул уголек и зажег свечу.
     Комната осветилась.
     Карл IX окинул ее вопрошающим взглядом.
     Генрих стоял рядом с женой, герцогиня Неверская была в углу одна, а Коконнас, стоя посреди комнаты с подсвечником в руке, освещал всю сцену.
     - Извините нас, брат мой, - сказала Маргарита, - мы вас не ждали.
     - Вот почему, ваше величество, как вы изволили видеть, вы нас так и напугали! - заметила Анриетта.
     - Я, вставая, опрокинул стол. Значит, перепугался не на шутку, - догадавшись обо всем, произнес Генрих.
     Коконнас бросил на короля Наваррского взгляд, казалось, говоривший: "Прекрасно! Вот это муж так муж - все понимает с полуслова".
     - Ну и кутерьма! - сказал Карл IX. - Анрио, твой ужин на полу. Пойдем со мной - ты закончишь ужин в другом месте; сегодня я кучу с тобой.
     - Как, государь? - сказал Генрих. - Ваше величество оказывает мне такую честь?
     - Да, мое величество оказывает тебе честь увести тебя из Лувра. Марго, одолжи его мне; завтра утром я тебе его верну.
     - Ах, что вы, брат мой! - молвила Маргарита. - Вы не нуждаетесь в позволении - здесь вы хозяин.
     - Государь! Я пойду к себе взять другой плащ и сейчас же вернусь, - сказал Генрих.
     - Не надо, Анрио; тот, что на тебе, вполне хорош.
     - Но, государь... - попытался возразить Беарнец.
     - Говорят тебе, не ходи, тысяча чертей! Ты что, не понимаешь, что тебе говорят? Идем со мной!
     - Да, да, идите! - внезапно вмешалась Маргарита и сжала мужу руку: по особенному выражению глаз Карла она поняла, что происходит нечто весьма серьезное.
     - Я готов, государь, - сказал Генрих.
     Карл перевел взгляд на Коконнаса, который, продолжая выполнять обязанности осветителя, зажигал другие свечи.
     - Кто этот дворянин? - спросил он Генриха, не сводя глаз с пьемонтца. - Часом, не господин де Ла Моль?
     "Кто это ему наговорил про Ла Моля?" - подумала Маргарита.
     - Нет, государь, - ответил Генрих. - Господина де Ла Моля здесь нет, и очень жаль, что его нет, а то я имел бы честь представить его вашему величеству вместе с его другом - господином де Коконнасом; они оба неразлучны, и оба служат у герцога Алансонского.
     - Так, так! У великого стрелка! - сказал Карл. - Ну, ну!
     Он нахмурил брови.
     - А этот Ла Моль не гугенот? - продолжал он.
     - Обращенный, государь, - ответил Генрих, - я за него отвечаю, как за самого себя.
     - Если вы отвечаете за кого-нибудь, Анрио, то после того, что вы сегодня сделали, я уже не имею права сомневаться. Но все равно мне хотелось бы посмотреть на этого самого господина де Ла Моля. Ну, не беда, посмотрю когда-нибудь в другой раз.
     Еще раз обшарив комнату своими большими глазами, Карл поцеловал Маргариту и, взяв под руку короля Наваррского, увел его с собой.
     У дверей Лувра Генрих хотел остановиться и что-то сказать какому-то человеку.
     - Идем, идем! Не задерживайся, Анрио! - сказал Карл. - Раз я говорю, что воздух Лувра сегодня вечером для тебя вреден, так верь мне, черт возьми!
     "Что за черт! - подумал Генрих. - А как же де Муи? Что с ним будет? Ведь он останется совсем один у меня в комнате! Только бы воздух Лувра, вредный для меня, не оказался еще вреднее для него!".
     - Да, вот что! - сказал король, когда они с Генрихом прошли подъемный мост. - Ты, значит, не против, что дворяне герцога Алансонского ухаживают за твоей женой?
     - Как так, государь?
     - А разве этот господин Коконнас не делает глазки Марго?
     - Кто вам сказал?
     - Да уж говорили! - ответил король.
     - Это просто шутка, государь: господин де Коконнас делает глазки, это верно, но только герцогине Неверской.
     - Вот как!
     - Ручаюсь.
     Карл расхохотался.
     - Ну, хорошо, - сказал он, - пусть теперь герцог де Гиз попробует сплетничать: я утру ему нос, рассказав о похождениях его невестки. Впрочем, - спохватился Карл, - я не помню, о ком он говорил, - о господине де Коконнасе или о господине де Ла Моле.
     - Ни о том, ни о другом, государь, - сказал Генрих. - За чувства моей жены я ручаюсь.
     - Отлично, Анрио! Отлично! - сказал король. - Люблю тебя, когда ты такой. Клянусь честью, ты славный малый! Я думаю, что без тебя мне будет трудно обойтись.
     Сказавши это, он свистнул особенным образом, и четверо дворян, ждавших на углу улицы Бове, тотчас подошли к королю, после чего они все вместе исчезли в закоулках города.
     Пробило десять часов.
     Когда король и Генрих ушли, Маргарит, просила:
     - Так как же? Сядем опять за стол?
     - Ну нет, - ответила герцогиня Неверская, - я натерпелась такого страха! Да здравствует домик в переулке Клош-Персе! Туда не войдешь без предварительной осады, там наши молодцы имеют право пустить в ход шпаги... Господин де Коконнас! Что вы ищете в шкафах и под диванами?
     - Ищу моего Друга Ла Моля, - отвечал пьемонтец.
     - Поищите лучше около моей опочивальни, - сказала Маргарита, - там есть такой кабинет...
     - Хорошо, иду, иду, - ответил Коконнас и вошел в опочивальню.
     - Ну, что там у вас? - послышался голос из темноты.
     - Э, черт побери! У нас уже десерт.
     - А король Наваррский?
     - Он ничего не видит. Это - превосходный муж, и я желаю такого же моей жене. Только вот боюсь, что такой будет у нее разве что во втором браке.
     - А король Карл?
     - Ну, король - дело другое; он увел мужа.
     - Правда?
     - Да поверь мне. Кроме того, он сделал мне честь, посмотрел на меня косо, когда узнал, что я на службе у герцога Алансонского, и совсем уж свирепо, когда узнал, что я твой друг.
     - Так ты думаешь, что ему говорили обо мне?
     - Я не только думаю, я боюсь, что наговорили нечто не слишком для тебя приятное. Но сейчас дело не в этом: я думаю что наши дамы собираются совершить паломничество на улицу Руа-де-Сисиль и что мы будем сопровождать паломниц.
     - Ты и сам прекрасно знаешь, что это невозможно.
     - Как - невозможно?
     - Да ведь мы сегодня дежурим у его королевского высочества.
     - Черт побери! А ведь и верно! Я все забываю, что у нас есть должность и что мы имели честь превратиться из дворян в лакеев.
     Друзья подошли к королеве и герцогине и объявили, что они обязаны присутствовать хотя бы при том, как герцог Алансонский будет ложиться в постель.
     - Хорошо, - сказала герцогиня Неверская, - но мы уходим.
     - можно узнать - куда? - спросил Коконнас.
     - Вы слишком любопытны, - отвечала герцогиня. - Quaere et invenies <Ищи и найдешь (лат). (Евангелие от Матфея, VII, 7).>.
     Молодые люди поклонились и со всех ног побежали наверх, к герцогу Алансонскому.
     Герцог сидел у себя в кабинете и, видимо, ждал их.
     - Ай-ай! Вы очень запоздали, господа, - сказал он.
     - Только что пробило десять, ваше высочество, - отвечал Коконнас.
     Герцог вынул из кармашка часы.
     - Верно, - сказал он. - Но в Лувре все уже легли спать.
     - Да, ваше высочество, и мы к вашим услугам. Прикажете впустить в опочивальню вашего высочества дворян, Дежурных при вашем отходе ко сну?
     - Напротив, пройдите в маленькую залу и отпустите всех.
     Молодые люди исполнили приказание, которое никого не удивило, ибо всем был хорошо известен характер герцога, а затем вернулись к нему.
     - Ваше высочество, - спросил Коконнас, - вы ляжете спать или будете заниматься?
     - Нет, господа, вы свободны до завтра.
     - Вот так так! Похоже, что сегодня весь Лувр ночует не дома, - шепнул Коконнас на ухо Ла Молю. - Ночка будет хоть куда. Давай-ка и мы весело проведем ее!
     Молодые люди, прыгая через четыре ступеньки, взбежали к себе наверх, схватили ночные шпаги и плащи, бросились вслед за своими дамами и нагнали их на углу улицы Кок-Сент-Оноре.
     А герцог Алансонский заперся у себя в спальне и, раскрыв глаза и навострив уши, стал ждать тех непредвиденных событий, на которые намекнула ему королева-мать. Глава 5 БОГ РАСПОЛАГАЕТ
     Как сказал молодым людям герцог Алансонский, в Лувре царила глубокая тишина.
     Маргарита и герцогиня Неверская отправились на улицу Тизон. Коконнас и Ла Моль пустились вдогонку за ними. Король и Генрих бродили по городу. Герцог Алансонский сидел у себя в смутном и тревожном ожидании событий, которые предсказывала королева-мать. Наконец Екатерина улеглась в постель, а г-жа де Сов, сидя у ее изголовья, читала вслух итальянские новеллы, очень смешившие добрую королеву.
     Екатерина давно уже не была в таком прекрасном расположении духа. С большим аппетитом поужинав в обществе своих дам, посоветовавшись с врачом, подсчитав домашние расходы за истекший день, она заказала молебен за успех некоего предприятия, важного, как она сказала, для благополучия ее детей. Это был ее обычай - обычай, впрочем, общефлорентийский - заказывать при известных обстоятельствах молебны и обедни, смысл которых известен был только Богу да ей.
     Она даже успела еще раз принять Рене и выбрать несколько новинок из его душистых пакетиков и богатого ассортимента парфюмерии.
     - Пошлите узнать, - сказала она, - у себя ли моя дочь, королева Наваррская, и, если она дома, пусть ее попросят прийти посидеть со мной.
     Паж, получивший это приказание, вышел и через минуту вернулся в сопровождении Жийоны.
     - Я, однако, просила к себе госпожу, а не фрейлину, - заметила королева-мать.
     - Я сочла своим долгом сама сообщить вашему величеству, - отвечала Жийона, - что королева Наваррская вышла из дому вместе со своей подругой, герцогиней Неверской.
     - Ушла из дому об эту пору? - нахмурив брови, переспросила Екатерина. - Куда же она могла пойти?
     - Смотреть алхимические опыты, которые будут ставить во дворце Гизов, в павильоне герцогини Неверской, - ответила Жийона.
     - А когда она вернется? - спросила королева-мать.
     - Опыты продлятся до глубокой ночи, - отвечала Жийона, - так что ее величество, возможно, останется у своей подруги до утра.
     - Счастливица эта королева Наваррская, - тихо произнесла Екатерина, - она королева, а у нее есть друзья; она носит корону, ее называют "ваше величество", а у нее нет подданных, - какая счастливица!
     Эта остроумная шутка вызвала затаенную улыбку у присутствующих.
     - Впрочем, если она ушла из дому... - пробормотала Екатерина. - Ведь вы говорите, что она ушла?
     - С полчаса тому назад.
     - Ну что ж, идите.
     Жийона поклонилась и вышла.
     - Продолжайте читать, Карлотта, - сказала королева.
     Госпожа де Сов продолжила чтение. Минут через десять Екатерина прервала чтицу.
     - Ах да! Пусть удалят охрану из галереи, - приказала она.
     Это был сигнал, которого дожидался Морвель.
     Приказание королевы-матери было исполнено, и г-жа де Сов продолжала читать новеллу.
     Она читала уже с четверть часа, и ничто не прерывало чтения, как вдруг до королевской спальни донесся долгий, протяжный и такой ужасный крик, что у присутствующих волосы встали дыбом.
     Вслед за криком раздался пистолетный выстрел.
     - Что с вами, Карлотта? Почему вы перестали читать? - спросила Екатерина.
     - А разве вы не слышали? - побледнев, сказала молодая женщина.
     - Что? - спросила Екатерина.
     - Крик.
     - И пистолетный выстрел, - добавил командир охраны.
     - Крик, пистолетный выстрел! - повторила Екатерина. - Я ничего не слыхала... А кроме того, и крик, и пистолетный выстрел - разве это такая редкость в Лувре? Читайте, Карлотта, читайте!
     - Да вы прислушайтесь, прислушайтесь, ваше величество! - заговорила г-жа де Сов, в то время как г-н де Нансе стоял, положив руку на эфес шпаги и не осмеливаясь выйти без позволения королевы, - слышите? Топот, ругательства!
     - Не узнать ли, в чем дело? - спросил де Нансе.
     - Нет, сударь, оставайтесь на своем , месте, - сказала Екатерина, приподнимаясь на локте словно для того, чтобы подчеркнуть непреложность приказания. - Кто же будет охранять меня в случае тревоги?.. Да это подрались какие-то пьяные швейцарцы!
     Спокойствие королевы, с одной стороны, и ужас, реявший над всеми остальными, составляли такой бьющий в глаза контраст, что г-жа де Сов, несмотря на всю свою робость, устремила на королеву вопросительный взгляд.
     - Но ведь похоже на то, что там кого-то убивают! - вскричала она.
     - Кого же там убивают, по-вашему?
     - Короля Наваррского! Шум доносится из его покоев.
     - Дура! - тихо сказала королева, губы которой, при всем ее самообладании, начали как-то странно дергаться, и забормотала молитву. - Этой дуре всюду мерещится ее король Наваррский!
     - Боже мой! Боже мой! - произнесла г-жа де Сов, откидываясь на спинку кресла.
     - Все кончено, все кончено! - сказала Екатерина. - Командир! - продолжала она, обращаясь к де Нансе. - Надеюсь, что если это был скандал во дворце, то завтра вы строго накажете виновных. Продолжайте чтение, Карлотта.

/ Полные произведения / Дюма А. / Королева Марго

Смотрите также по произведению "Королева Марго":

• Краткое содержание
• Характеристика героев