• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Верн Ж. / Дети капитана Гранта

Дети капитана Гранта [3/39]

Скачать полное произведение

    Час спустя "Дункан" проплыл мимо скал Думбартона, еще через два часа был в заливе Клайд. В шесть часов утра яхта обогнула мыс Малл-оф-Кинтайр и вышла из Северного пролива в открытый океан. 6. ПАССАЖИР КАЮТЫ НОМЕР ШЕСТЬ
     В первый день плавания море было бурным, к вечеру подул свежий ветер. "Дункан" сильно качало. Поэтому женщины не появлялись на палубе. Они лежали в каютах, что было весьма благоразумно.
     На следующий день ветер круто изменил направление. Капитан Джон Манглс приказал поставить фок, контр-бизань и малый марсель, и "Дункан" стал устойчивее - меньше чувствовалась боковая и килевая качка. Леди Элен и Мери Грант могли с самого утра подняться на палубу, где уже находились Гленарван, майор и капитан.
     Восход солнца был великолепен. Дневное светило, похожее на позолоченный диск, поднималось из океана, словно из колоссальной гальванической ванны. "Дункан" скользил в потоках лучезарного света, и казалось, то не ветер, а солнечные лучи надувают его паруса.
     Пассажиры яхты благоговейно созерцали появление дневного светила.
     - Что за дивное зрелище! - проговорила Элен. - Восход солнца предвещает прекрасный день. Только бы ветер не переменился, остался попутным!
     - Трудно желать более благоприятного ветра, дорогая Элен, - отозвался Гленарван, - и нам не приходится сетовать на такое начало нашего путешествия.
     - А скажите, дорогой Эдуард, как долог наш путь?
     - На это вам ответит только капитан Джон, - сказал Гленарван. - Как мы идем, Джон? Довольны ли вы своим судном?
     - Очень доволен, сэр. Это отличное судно - моряку приятно чувствовать его под ногами. И машина и корпус как нельзя лучше подходят друг к другу. Вот почему яхта, как вы сами видите, оставляет за собой такой ровный след и так легко уходит от волны. Мы идем со скоростью семнадцать морских миль в час; если скорость не снизится, то дней через десять пересечем экватор и менее чем через пять недель обогнем мыс Горн.
     - Вы слышите. Мери? Меньше чем через пять недель! - обратилась к молодой девушке леди Элен.
     - Да, сударыня, - ответила Мери. - Я слышала, и мое сердце сильно забилось при словах капитана.
     - Как вы переносите плавание, мисс Мери? - спросил Гленарван.
     - Неплохо, сэр. А вскоре надеюсь совсем освоиться с морем.
     - А наш юный Роберт?
     - О, Роберт!.. - вмешался Джон Манглс. - Если его нет сейчас в машинном отделении, то, значит, он взобрался на мачту. Этот мальчуган не знает, что такое морская болезнь... Да вот полюбуйтесь сами. Видите, где он?
     Все взоры устремились туда, куда указывал капитан, - на фок-мачту: там футах в ста от палубы, на снастях брам-стеньги, висел Роберт. Мери невольно вздрогнула.
     - О, успокойтесь, мисс! - сказал Джон Манглс. - Я вам ручаюсь за него. Обещаю, что в недалеком будущем я представлю капитану Гранту лихого молодца, ибо нисколько не сомневаюсь, что мы разыщем этого достойного капитана.
     - О, пусть вас услышит небо! - ответила девушка.
     - Милая мисс Мери, - вновь заговорил Гленарван, - все предвещает нам удачу. Взгляните на этих славных молодцов, взявшихся за это прекрасное дело. С ними мы не только добьемся успеха, но легко достигнем его. Я обещал леди Элен увеселительную прогулку и верю, что сдержу слово.
     - Эдуард, вы лучший из людей! - воскликнула Элен Гленарван.
     - Отнюдь нет, но у меня лучшая команда на лучшем судне. Разве вы не восхищаетесь нашим "Дунканом", мисс Мери?
     - Конечно, сэр, - ответила девушка, - не только как пассажирка, но и как настоящий знаток.
     - Вот как?
     - Будучи ребенком, я постоянно играла на кораблях отца. Он хотел воспитать из меня моряка. Если понадобится, я и теперь могу взять рифы или поставить парус.
     - Что вы говорите, мисс! - воскликнул Джон Манглс.
     - Если так, - сказал Гленарван, - то вы в лице капитана Джона, несомненно, будете иметь большого друга, ибо профессию моряка он ставит выше любой иной, даже для женщины. Не правда ли, Джон?
     - Совершенно верно, сэр, - ответил молодой капитан, - но я должен признаться, что, по-моему, мисс Грант более пристало находиться в рубке, чем ставить брамсель. Но все же моему самолюбию моряка льстят ее слова.
     - А особенно когда она восхищается "Дунканом"... - добавил Гленарван.
     - ...который того вполне заслуживает, - ответил Джон Манглс.
     - Право, вы так гордитесь вашей яхтой, - сказала леди Элен, - что мне захотелось осмотреть ее сверху донизу и заодно поглядеть, как устроились наши славные матросы в кубрике.
     - Очень удобно, - ответил Джон Манглс, - не хуже, чем дома.
     - А они действительно дома, дорогая Элен, - сказал Гленарван. - Эта яхта - уголок нашей старой Шотландии, это кусок графства Думбартон, плывущий по волнам океана; таким образом, мы не покинули нашей родины: "Дункан" - это замок Малькольм-Касл, а океан - озеро Ломонд.
     - Ну тогда, дорогой Эдуард, покажите нам ваш замок, - шутливо промолвила Элен.
     - К вашим услугам! - ответил Гленарван. - Но позвольте предупредить Олбинета.
     Стюард "Дункана" Олбинет был превосходный метрдотель, достойный быть по своему внушительному виду метрдотелем во Франции, так усердно и умно он исполнял свои обязанности. Олбинет немедленно явился.
     - Олбинет, мы хотим прогуляться перед завтраком, - сказал Гленарван таким тоном, словно дело шло о прогулке в окрестностях замка. - Надеюсь, что к нашему возвращению завтрак будет сервирован.
     Олбинет важно поклонился.
     - Вы пойдете с нами, майор? - спросила Мак-Наббса Элен.
     - Если прикажете, - ответил он.
     - О, майор наслаждается своей сигарой, - вмешался Гленарван, - не мешайте ему. Знаете, мисс Мери, он страстный курильщик, он даже спит с сигарой во рту.
     Майор кивнул головой и остался, остальные спустились в кубрик.
     Оставшись один на палубе, Мак-Наббс, по обыкновению, вступил сам с собой в беседу, окутавшись густыми облаками дыма, и, не двигаясь, глядел на пенистый след за кормой яхты. После нескольких минут безмолвного созерцания он повернулся и вдруг увидел рядом с собой какого-то человека. Если бы вообще что-нибудь могло удивить майора, то именно подобная встреча, ибо этот пассажир был ему совершенно незнаком.
     Это был высокий, сухощавый человек лет сорока. Он походил на длинный гвоздь с широкой шляпкой. Голова у него была круглая, крепкая, лоб высокий, нос длинный, рот большой и выдающийся вперед подбородок. Глаза скрывались за огромными круглыми очками и имели какое-то неопределенное выражение, присущее обычно никталопам [никталопия - особенное свойство глаз видеть в темноте предметы лучше, чем при ярком свете]. Лицо у него было умное и веселое. В нем не было отталкивающего выражения, присущего чопорным людям, которые из принципа никогда не смеются, скрывая свое ничтожество под личиной серьезности. Отнюдь нет. Непринужденность, милая бесцеремонность незнакомца - все говорило о том, что он склонен видеть в людях и вещах лишь хорошее. Хоть он еще не вымолвил ни слова, но видно было, что он говорун и очень рассеянный человек, вроде тех людей, которые смотрят и не замечают, слушают и не слышат. На нем была дорожная фуражка, бархатные коричневые панталоны, той же материи куртка с бесчисленными карманами, которые были туго набиты всевозможными записными книжками, блокнотами, бумажниками, одним словом, множеством ненужных обременительных предметов; обут он был в грубые желтые ботинки и кожаные гетры. Через плечо у него болталась на ремне подзорная труба.
     Суетливость незнакомца представляла резкий контраст с невозмутимым спокойствием майора. Он вертелся вокруг Мак-Наббса, рассматривал его со всех сторон, кидал на него вопросительные взгляды, а тот, казалось, нисколько не интересовался ни тем, откуда взялся этот господин, ни тем, куда он направляется, ни тем, почему он оказался на борту "Дункана".
     Когда загадочный незнакомец увидел, что все его попытки разбиваются о равнодушие майора, он схватил свою подзорную трубу - раздвинутая в длину, она имела четыре фута - и, расставив ноги, неподвижный, похожий на дорожный столб, направил ее на линию горизонта, а минут через пять опустил ее и оперся на нее, словно на трость; но вдруг труба сложилась, колена ее скользнули одно в другое, и новый пассажир, потерявший точку опоры, чуть не растянулся у грот-мачты.
     Всякий другой на месте майора непременно улыбнулся бы, но он и бровью не повел. Незнакомец решил действовать иначе.
     - Стюард! - крикнул он с иностранным акцентом и прислушался.
     Никто не появлялся.
     - Стюард! - повторил он громче.
     Мистер Олбинет проходил как раз в камбуз, находившийся под шканцами. Он был очень удивлен, когда услышал, что его столь бесцеремонно окликает какой-то долговязый незнакомец.
     "Откуда он взялся? - спросил себя Олбинет. - Друг мистера Гленарвана? Нет, это невозможно!"
     Он поднялся на ют и подошел к незнакомцу.
     - Вы стюард этого судна? - спросил тот.
     - Да сэр, но я не имею чести...
     - Я пассажир каюты номер шесть, - не дал договорить ему незнакомец.
     - Каюты номер шесть? - повторил Олбинет.
     - Ну да. А как ваше имя?
     - Олбинет.
     - Хорошо, друг мой Олбинет, - сказал незнакомец из каюты номер шесть, - позаботьтесь о завтраке, да поживее. Вот уже тридцать шесть часов, как я не ел. Собственно говоря, я проспал тридцать шесть часов, что вполне простительно человеку, без единой остановки примчавшемуся из Парижа в Глазго. Скажите, пожалуйста, в котором часу здесь завтракают?
     - В девять, - машинально ответил Олбинет.
     Незнакомец пожелал взглянуть на свои часы, это заняло немало времени, ибо он обнаружил часы лишь в девятом кармане.
     - Хорошо. Но сейчас нет еще и восьми! Ну вот что, Олбинет, дайте-ка мне пока что бисквиты и стакан шерри, а то я упаду от истощения.
     Олбинет слушал, ничего не понимая, а незнакомец продолжал болтать, перескакивая с поразительной быстротой с предмета на предмет.
     - Ну, а где же капитан? Он еще не встал? А его помощник? Тот что, тоже спит? - трещал незнакомец. - К счастью, погода хорошая, ветер попутный, судно идет само собой.
     Как раз в эту минуту на трапе показался Джон Манглс.
     - Вот капитан, - объявил Олбинет.
     - Ах, я очень рад! - воскликнул незнакомец. - Очень рад познакомиться с вами, капитан Бертон!
     Если кто и был изумлен, то, несомненно, это был Джон Манглс, и не только потому, что его назвали капитаном Бертоном, но и потому, что он увидел незнакомца на борту своего судна.
     А тот продолжал рассыпаться в любезностях.
     - Позвольте пожать вам руку, - сказал он. - Если я не сделал этого третьего дня вечером, то лишь потому, что не следует никого беспокоить в момент отплытия. Но сегодня, капитан, я счастлив познакомиться с вами.
     Джон Манглс широко открыл глаза и с удивлением смотрел то на Олбинета, то на незнакомца.
     - Теперь мы познакомились с вами, дорогой капитан, - продолжал незнакомец, - теперь мы с вами друзья. Давайте поболтаем. Скажите, довольны ли вы своей "Шотландией"?
     - О какой "Шотландии" вы говорите? - спросил, наконец, Джон Манглс.
     - О пароходе "Шотландия", на котором мы находимся. Прекрасное судно. Мне расхвалили его за внешние качества и за высокие моральные, достоинства его командира, славного капитана Бертона! Вы не родственник великого африканского путешественника Бертона? Отважный человек! Если он ваш родственник, примите мои горячие поздравления!
     - Сэр, я не только не родственник путешественника Бертона, но я даже и не капитан Бертон, - ответил Джон Манглс.
     - А-а... - протянул незнакомец. - Значит, я говорю с помощником капитана Бертона, мистером Берднессом?
     - Мистер Берднесс? - переспросил Джон Манглс, начиная уже подозревать истину, но не понимая, кто перед ним: сумасшедший или чудак. Только что молодой капитан хотел окончательно выяснить это, как на палубе появились лорд Гленарван, его жена и мисс Грант.
     Увидев их, незнакомец воскликнул:
     - А, пассажиры! Пассажиры! Чудесно! Надеюсь, мистер Берднесс, вы представите меня...
     И, не ожидая ответа Джона Манглса, поспешил к ним навстречу.
     - Миссис... - сказал он мисс Грант. - Мисс... - сказал он Элен. - Сэр... - прибавил он, обращаясь к лорду Гленарвану.
     - Лорд Гленарван, - пояснил Джон Манглс.
     - Сэр, - продолжал незнакомец, - я прошу извинить меня за то, что представляюсь вам сам, но в море приходится несколько уклоняться от светского этикета. Надеюсь, мы быстро познакомимся и в обществе дам путешествие на пароходе "Шотландия" покажется нам столь же коротким, сколь и приятным.
     Ни леди Элен, ни мисс Грант не нашлись, что ответить. Они не могли понять, каким образом этот посторонний человек мог очутиться на палубе "Дункана".
     - Сэр, - обратился к нему Гленарван, - с кем имею честь говорить?
     - Жак-Элиасен-Франсуа-Мари Паганель, секретарь Парижского географического общества, член-корреспондент географических обществ Берлина, Бомбея, Дармштадта, Лейпцига, Лондона, Петербурга, Вены, Нью-Йорка, почетный член Королевского географического и этнографического института восточной Индии, короче говоря, я человек, который, проработав над географией двадцать лет в качестве кабинетного ученого, решил, наконец, заняться ею практически, и теперь направляюсь в Индию, чтобы объединить труды великих путешественников. 7. ОТКУДА ПРИБЫЛ И КУДА НАПРАВЛЯЛСЯ ЖАК ПАГАНЕЛЬ
     Очевидно, секретарь Географического общества был приятным человеком, так как все это было сказано чрезвычайно любезно. Впрочем, Гленарван прекрасно знал теперь, с кем имеет дело: ему хорошо было известно имя и заслуги уважаемого Жака Паганеля. Его труды по географии, его доклады о новейших открытиях, печатаемые в бюллетенях Общества, его переписка чуть ли не со всем миром - все это делало Паганеля одним из виднейших ученых Франции. Поэтому Гленарван сердечно протянул руку своему нежданному гостю.
     - Теперь, когда мы представились друг другу, - сказал он, - позвольте мне, господин Паганель, задать вам один вопрос?
     - Хоть двадцать, сэр, - ответил Жак Паганель, - беседа с вами всегда будет для меня удовольствием.
     - Вы прибыли на борт этого судна третьего дня вечером?
     - Да, сэр, третьего дня, в восемь часов вечера. Сойдя с поезда, я сел в кэб, из кэба направился прямо на "Шотландию", где я из Парижа заказал себе каюту номер шесть. Ночь была темная. Я никого не заметил на палубе. А так как я был очень утомлен после тридцати часов путешествия и знал, что лучшее средство от морской болезни немедленно по прибытии на судно улечься на койку и не вставать первые дни плавания, то я тотчас же лег и, смею вас уверить, самым добросовестным образом проспал тридцать шесть часов!
     Теперь слушатели Жака Паганеля поняли, каким образом он оказался на борту яхты. Французский путешественник перепутал суда и сел на "Дункан" в то время, когда экипаж судна присутствовал на богослужении в Сен-Мунго. Все объяснялось очень просто. Но что скажет ученый-географ, узнав название и маршрут судна, на котором он оказался?
     - Итак, господин Паганель, вы избрали Калькутту исходным пунктом ваших сухопутных путешествий? - спросил Гленарван.
     - Да, сэр. Всю свою жизнь я лелеял мечту увидеть Индию! И эта заветная мечта наконец осуществится! Я попаду на родину слонов и...
     - Значит, господин Паганель, вы были бы огорчены, попав не в Индию, а в какую-нибудь иную страну?
     - Я был бы очень огорчен, сэр, у меня есть рекомендательные письма к лорду Соммерсету, генерал-губернатору Индии, и поручение Географического общества, которое необходимо выполнить.
     - А! Вам дано поручение?
     - Да, мне поручено осуществить полезное и важное путешествие, план которого разработал мой ученый друг и коллега, господин Вивьен де Сен-Мартен. Согласно этому плану мне надлежит направиться по следам братьев Шлагинвайт, полковника Воу, Вебба, Ходжона, миссионеров Хука и Габэ, Муркрофта, Жюля Реми и ряда других знаменитых путешественников. Я хочу добиться того, что, к несчастью, не удалось осуществить в тысяча восемьсот сорок шестом году миссионеру Крику, одним словом, я хочу обследовать течение реки Яру-Дзангбо-Чу, которая, огибая с севера Гималайские горы, на протяжении тысячи пятисот километров орошает Тибет, хочу выяснить в конце концов, не впадает ли эта река на северо-востоке Ассама в Брамапутру. Путешественнику, который разрешит эту важнейшую географическую задачу, несомненно, обеспечена золотая медаль.
     Паганель был великолепен. Он говорил с неподражаемым воодушевлением, он парил на быстрых крыльях фантазии, и остановить его было так же трудно, как перегородить плотиной течение Рейна у Шарузских порогов.
     - Господин Жак Паганель, - сказал Гленарван, когда знаменитый ученый на минуту умолк. - Несомненно, это прекрасное путешествие, и наука будет вам за него очень признательна. Но я не хочу держать вас в заблуждении, и на некоторое время вам все же придется отказаться от удовольствия побывать в Индии.
     - Отказаться? Почему?
     - Да потому, что вы плывете в сторону, противоположную Индийскому полуострову.
     - Как! Капитан Бертон...
     - Я не капитан Бертон, - отозвался Джон Манглс.
     - Но "Шотландия"...
     - Это судно не "Шотландия"!
     Изумление Паганеля не поддавалось описанию. Он посмотрел поочередно то на лорда Гленарвана, сохранявшего полную серьезность, то на леди Элен и Мери Грант, лица которых выражали огорчение и сочувствие, то на улыбавшегося Джона Манглса, на невозмутимого майора. Затем, пожав плечами, он опустил очки со лба на переносицу и воскликнул:
     - Что за шутка!
     Но в этот момент глаза его остановились на штурвале, он прочел надпись: "ДУНКАН. ГЛАЗГО".
     - "Дункан!" "Дункан"! - крикнул Паганель в отчаянии, а затем, стремглав сбежав с лестницы, устремился в свою каюту.
     Как только незадачливый ученый исчез, никто на яхте, кроме майора, не в силах был удержаться от смеха; хохотали и матросы. Ехать в противоположном направлении по железной дороге, вместо поезда, идущего в Эдинбург, сесть на поезд в Думбартон, еще куда ни шло, но перепутать суда и плыть в Чили, когда стремишься в Индию, - это уж верх рассеянности!
     - Впрочем, такой случай с Жаком Паганелем меня не удивляет, - заметил лорд Гленарван. - Он славится подобными злоключениями. Однажды он опубликовал прекрасную карту Америки, куда умудрился вклинить Японию. Но это не мешает ему все же быть выдающимся ученым и одним из лучших географов Франции.
     - Но что же мы будем делать с этим беднягой? - спросила леди Элен. - Не можем же мы везти его в Патагонику!
     - А почему бы и нет? - спокойно сказал Мак-Наббс. - Мы не ответственны за его рассеянность. Предположите, что он сел бы не на тот поезд. Ведь не переменили бы из-за него маршрут?
     - Но он сошел бы на ближайшей станции, - возразила леди Элен.
     - Ну что ж, это он может сделать и теперь, если пожелает. Сойдет на первой же стоянке, - заметил Гленарван.
     В это время Паганель, удостоверившись, что багаж его находится на "Дункане", удрученный и пристыженный, снова поднялся на палубу. Он продолжал твердить злополучное слово: "Дункан!", "Дункан!", не находя иных слов в своем лексиконе. Он ходил взад и вперед, осматривая оснастку яхты, вопрошая взглядом безмолвный горизонт открытого моря. Наконец он подошел к лорду Гленарвану.
     - А куда идет "Дункан"? - спросил он.
     - В Америку, господин Паганель.
     - А точнее?
     - В Консепсьон.
     - В Чили! В Чили! - воскликнул злополучный ученый. - А моя экспедиция в Индию! Что скажет господин Катрфак, президент Центральной комиссии? А господин Авозак! А господин Кортамбер! А господин Вивьен де Сен-Мартен! Как я снова появлюсь на заседании Географического общества!
     - Не отчаивайтесь, господин Паганель, - стал успокаивать его Гленарван, - все устроится, вы потеряете только сравнительно небольшой промежуток времени, а река Яру-Дзангбо-Чу никуда не утечет из Тибетских гор. Скоро мы остановимся у острова Мадейра, и там вы сядете на судно, возвращающееся в Европу.
     - Благодарю вас, сэр. Видно, придется примириться с этим. Но подумайте, какое удивительное приключение! Только со мной могло случиться нечто подобное. А моя каюта на "Шотландии"!..
     - Ну о "Шотландии" вам лучше пока забыть.
     - Но мне кажется, - снова начал Паганель, еще раз оглядывая судно, - "Дункан", видимо, увеселительная яхта?
     - Да, сэр, - отозвался Джон Манглс, - и принадлежит она его сиятельству лорду Гленарвану...
     - ...который просит вас широко воспользоваться его гостеприимством, - докончил Гленарван.
     - Бесконечно благодарен вам, сэр, - ответил Паганель. - Право, я глубоко тронут вашей любезностью. Но позвольте мне внести следующее предложение: Индия - чудесная страна, неисчерпаемый источник всевозможных волшебных сюрпризов, неожиданностей для путешественников, несомненно, дамы не бывали в этой стране... И стоит рулевому только повернуть руль, как "Дункан" так же свободно поплывет в Калькутту, как и в Консепсьон, а поскольку вы совершаете путешествие...
     Но Гленарван отрицательно покачал головой, и Паганель умолк.
     - Господин Паганель, - сказала леди Элен, - если бы дело шло об увеселительном путешествии, то я, не задумываясь, ответила бы вам: "Едемте в Индию", и лорд Гленарван не стал бы возражать. Но "Дункан" плывет в Патагонию, чтобы привезти оттуда на родину людей, потерпевших там крушение, и не может отказаться от такой гуманной цели.
     Через несколько минут французский путешественник был уже в курсе дела. С волнением выслушал он историю о чудесной находке, историю капитана Гранта и о великодушном предложении Элен.
     - Сударыня, - сказал он, - позвольте мне выразить безграничное восхищение вашим поступком. Пусть яхта продолжает свой путь! Я чувствовал бы угрызения совести, если бы задержал ее хоть на день!
     - Не хотите ли вы присоединиться к нашей экспедиции? - спросила леди Элен.
     - Это невозможно, сударыня, я обязан выполнить возложенное на меня поручение и сойду на первой же стоянке.
     - То есть на острове Мадейра, - заметил Джон Манглс.
     - Пусть на острове Мадейра. Оттуда всего сто восемьдесят лье до Лиссабона, и я подожду какого-нибудь попутного судна.
     - Отлично, господин Паганель, - сказал Гленарван, - все будет сделано согласно вашему желанию. Что же касается меня, я счастлив, что могу на эти несколько дней предложить вам быть моим гостем на этой яхте. Будем надеяться, что вы не слишком соскучитесь в нашем обществе!
     - О сэр, - воскликнул ученый, - хорошо, что я так удачно ошибся. Однако положение человека, намеревающегося плыть в Индию, а плывущего в Америку, нельзя не назвать смешным.
     Как ни печально, но Паганелю пришлось примириться с отсрочкой, предотвратить которую он был не в силах. Он оказался очень милым, веселым, конечно рассеянным человеком и очаровал дам своим неизменно хорошим настроением. К концу первого дня Паганель подружился со всеми. Он попросил, чтобы ему показали знаменитый документ, и долго, внимательно и кропотливо изучал его, вникая во все мелочи. Никакого иного истолкования документа он не допускал. Он отнесся с живым участием к Мери Грант и ее брату и старался внушить им твердую надежду на встречу с отцом. Его непоколебимая уверенность в успехе экспедиции "Дункана" вызвала улыбку на устах молодой девушки. Конечно, не будь у него определенной цели, он, несомненно, отправился бы на поиски капитана Гранта.
     А когда Паганель узнал, что леди Элен - дочь известного путешественника Вильяма Туффнеля, то разразился восторженными восклицаниями. Он знавал ее отца. Какой это был отважный ученый! Сколькими письмами обменялись они, когда Вильям Туффнель был членом-корреспондентом Парижского географического общества! И это он, он, Паганель, вместе с господином Мальт-Брюном предложил Туффнеля в члены общества!.. Какая встреча! Какое удовольствие путешествовать вместе с дочерью Вильяма Туффнеля!
     В заключение географ попросил у леди Элен разрешения поцеловать ее. Поцелуй был разрешен, хотя возможно, что это было немного "неприлично". 8. ОДНИМ ХОРОШИМ ЧЕЛОВЕКОМ БОЛЬШЕ НА "ДУНКАНЕ"
     Между тем яхта, пользуясь попутным течением у берегов Северной Африки, быстро приближалась к экватору. 30 августа показался остров Мадейра. Гленарван, верный обещанию, предложил бросить якорь и высадить ученого на берег.
     - Мой дорогой лорд, - сказал Паганель, - я буду откровенен с вами. Скажите, намеревались вы до встречи со мной сделать остановку у Мадейры?
     - Нет, - ответил Гленарван.
     - Тогда разрешите мне использовать мою злосчастную рассеянность. Остров Мадейра слишком хорошо известен. Он не представляет больше никакого интереса для географа. О нем все уже сказано, все написано; к тому же когда-то знаменитое местное виноделие ныне пришло в полный упадок. Подумайте: на Мадейре больше не осталось виноградников! В тысяча восемьсот тринадцатом году там производилось двадцать тысяч пип [пипа - 50 гектолитров] вина, в тысяча восемьсот сорок пятом году уже две тысячи шестьсот шестьдесят девять пип, а в настоящее время не производится даже пятисот пип. Прискорбное явление! Итак, если вы не возражаете, то ссадите меня у Канарских островов...
     - Сделаем остановку у Канарских островов, - ответил Гленарван, - они тоже лежат на нашем пути.
     - Я это знаю, дорогой лорд. Канарские острова, состоящие из трех групп, представляют большой интерес для обследования, не говоря уже о Тенерифском пике, который мне всегда хотелось увидеть. Это редкий случай. Я воспользуюсь им и в ожидании судна, которое доставит меня в Европу, поднимусь на эту знаменитую гору.
     - Как вам будет угодно, дорогой Паганель, - невольно улыбаясь, ответил Гленарван.
     Он вправе был улыбаться.
     Канарские острова находятся недалеко от Мадейры, всего в двухстах пятидесяти милях, - расстояние ничтожное для такой быстроходной яхты, как "Дункан".
     31 августа в два часа дня Джон Манглс и Паганель прогуливались по палубе. Француз забрасывал собеседника вопросами относительно Чили.
     - Господин Паганель! - вдруг прервал его капитан, указывая на какую-то точку на юге горизонта.
     - Что, дорогой капитан? - отозвался ученый.
     - Поглядите в ту сторону. Вы ничего не видите?
     - Ничего.
     - Вы смотрите не туда. Глядите не на горизонт, а выше, на облака.
     - На облака? Ничего не вижу.
     - Ну а теперь взгляните на конец бушприта.
     - Ничего не вижу.
     - Вы не хотите видеть! Хотя мы находимся в сорока милях от Тенерифского пика, его остроконечная вершина ясно вырисовывается на горизонте.
     Хотел Паганель видеть или он того не хотел, но спустя некоторое время ему, чтобы не прослыть слепцом, пришлось согласиться с Джоном Манглсом.
     - Ну наконец-то вы увидели, - сказал капитан.
     - Да, да, вижу совершенно ясно. Как! Это и есть прославленный Тенерифский пик? - пренебрежительно сказал географ.
     - Он самый.
     - А мне кажется, будто это не очень высокая гора.
     - Однако она возвышается на одиннадцать тысяч футов над уровнем моря.
     - Но Монблан куда выше!
     - Возможно, но когда вам придется взбираться на нее, то она покажется вам очень и очень высокой!
     - Взбираться? Взбираться на Тенерифский пик? К чему это, дорогой капитан, после Гумбольдта и Бонплана? Гениальный Гумбольдт поднялся на эту гору и так подробно описал ее, что тут уж ничего не прибавишь. Он отметил пять зон: зону виноградников, зону лавров, зону сосен, зону альпийских вересков и, наконец, бесплодную зону. Гумбольдт добрался до наивысшей точки Тенерифского пика, где некуда было даже сесть. С вершины горы перед его взором расстилалось пространство, равное четверти всей Испании. Затем он спустился в жерло вулкана до самого дна этого потухшего кратера. Спрашивается: что остается мне делать на этой горе после такого великого человека?
     - Действительно, после него вам новых открытий не сделать, - согласился Джон Манглс. - А жаль, вам будет очень скучно в Тенерифском порту в ожидании прихода судна. Там рассчитывать на какие-либо развлечения нечего.
     - Конечно, рассчитывать придется только на самого себя, - смеясь, ответил Паганель. - Но скажите, дорогой Манглс, разве на островах Зеленого Мыса нет удобных стоянок?
     - Конечно, есть. В Вила-Прая очень легко сесть на пароход, идущий обратно в Европу.
     - А кроме того, имеется еще одно преимущество, - заметил Паганель, - острова Зеленого Мыса расположены вблизи Сенегала, где я встречу соотечественников. Я знаю, эту группу островов считают малоинтересной, пустынной, да и климат там нездоровый. Но для географа все представляет интерес. Уметь видеть - это наука. Есть люди, которые не умеют видеть, - путешествуя, они обогащаются свежими впечатлениями не больше, чем улитки. Но, поверьте мне, я не принадлежу к их числу.
     - Как вам будет угодно, господин Паганель, - ответил Джон Манглс. - Я уверен, что ваше пребывание на островах Зеленого Мыса обогатит географическую науку. Мы все равно должны остановиться там, чтобы запастись углем, и вы нас нисколько не задержите.
     Сказав это, капитан взял курс к западным берегам Канарских островов. Знаменитый Тенерифский пик остался за кормой "Дункана", и, продолжая идти таким же быстрым ходом, яхта пересекла 2 сентября в пять часов утра тропик Рака. Погода изменилась. Воздух сделался тяжелым и влажным, каким всегда бывает в период дождей. Испанцы именуют этот период "временем луж". Время очень тягостное для путешественников, но полезное для жителей африканских островов, страдающих от недостатка лесов, а потому и влаги. Бурное море не позволяло пассажирам находиться на палубе, но беседы в кают-компании не стали менее оживленными.

/ Полные произведения / Верн Ж. / Дети капитана Гранта

Смотрите также по произведению "Дети капитана Гранта":

• Сочинения
• Краткое содержание