• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Островский А.Н. / За чем пойдешь, то и найдешь (Женитьба Бальзаминова)

За чем пойдешь, то и найдешь (Женитьба Бальзаминова) [3/3]

Скачать полное произведение

    Бальзаминова. Все-таки лучше, пристойнее. (Уходит.)
     ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
    Бальзаминов и Чебаков.
     Чебаков. Послушайте, ваше превосходительство, нам надо будет отправиться.
     Бальзаминов. Куда же-с?
     Чебаков. Всё туда же, Нас там ждут.
     Бальзаминов. Зачем же это они нас ждут-с? Ведь я вам письмо принес; а завтра можно опять-с.
     Чебаков. Вот в письме-то и написано, чтоб мы приходили сегодня.
     Бальзаминов. И я-с?
     Чебаков. И вы.
     Бальзаминов. Что же мы там делать будем-с?
     Чебаков. Вам хочется знать? Ну уж этого я вам не скажу. Вот пойдемте, так сами увидите.
     Бальзаминов. А я-то что ж буду делать-с? Ведь уж я теперь в любви объяснился; уж после этого что мне делать, я не знаю-с.
     Чебаков. Я вас научу.
     Бальзаминов. Вот вы давеча говорили -- увезти, а я вас, Лукьяи Лукьяныч, и забыл спросить: куда же это их увозят-с?
     Чебаков. Куда хотите.
     Бальзаминов. А на чем же я увезу-с?
     Чебаков. Послушайте, я вас этому всему научу, только пойдемте.
     Бальзаминов. Я сейчас-с. (Берет фуражку.)
    Входит Бальзаминова.
     ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
    Те же и Бальзаминова.
     Бальзаминова. Куда же это ты, Миша?
     Бальзаминов. К Пеженовым-с.
     Бальзаминова. Разве уж ты решился?
     Бальзаминов. Нет, маменька, как можно решиться! Да вот Лукьян Лукьяныч говорит, что надо идти.
     Чебаков. Послушайте, разумеется, надо.
     Бальзаминов. Вот видите, маменька! А решиться я не решился-с. Потому, извольте рассудить, маменька, дело-то какое выходит: ежели я решусь жениться на одной-с, ведь я другую должен упустить. На которой ни решись -- все другую должен упустить. А ведь это какая жалость-то! Отказаться от невесты с таким состоянием! Да еще самому отказаться-то.
     Чебаков. Послушайте, вы скоро?
     Бальзаминов. Сейчас-с.
     Бальзаминова. Так зачем же ты идешь?
     Бальзаминов. Ну уж, маменька, что будет то будет, а мне от своего счастья бегать нельзя. Все сделано отлично, так чтоб теперь не испортить. Прощайте.
    Уходят.
    
     ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
    Бальзаминова и потом Матрена.
     Бальзаминова. Такие мудреные дела делаются, что и не разберешь ничего! Теперь одно только и нужно: хорошую ворожею найти. Так нужно, так нужно, что, кажется, готова последнее отдать, только бы поговорить с ней. Что без ворожеи сделаешь? И будешь ходить как впотьмах. Почем мы знаем с Мишей, которую теперь невесту выбрать? Почем мы знаем, где Мишу счастье ожидает в будущем? С одной может быть счастье, а с другой -- несчастье; опять же и дом: иной счастлив, а другой нет; в одном всё ко двору, а в другом ничего не держится. А какой -- нам неизвестно. Как же это так наобум решиться! Солидные-то люди, которые себе добра-то желают, за всякой малостью ездят к Ивану Яковличу, в сумасшедший дом, спрашиваться; а мы такое важное дело да без совета сделаем! Уж что не порядок, так не порядок. Нет ли тут поблизости хоть какой-нибудь дешевенькой? Она хоть и не так явственно скажет, как дорогая ворожея, а все-таки что-нибудь понять можно будет. Матрена!
    Входит Матрена.
     Нет ли у нас тут где недалеко ворожеи какой-нибудь?
     Матрена. Какой ворожеи?
     Бальзаминова. Гадалки какой-нибудь.
     Матрена. Вам про что спрашивать-то?
     Бальзаминова. Об жизни, об счастье, обо всем.
     Матрена. Таких нет здесь.
     Бальзаминова. А какие же есть?
     Матрена. Вот тут есть одна: об пропаже гадает. Коли что пропадет у кого, так сказывает. Да и то по именам не называет, а больше всё обиняком. Спросят у нее: "Кто, мол, украл ?" А она поворожит, да и скажет: "Думай, говорит, на черного или на рябого". Больше от нее и слов нет. Да и то, говорят, от старости, что ли, все врет больше.
     Бальзаминова. Ну, мне такой не надо.
     Матрена. А другой негде взять.
     Бальзаминова. Вот какая у нас сторона! Уж самого необходимого, и то не скоро найдешь! На картах кто не гадает ли, не слыхала ль ты?
     Матрена. Есть тут одна, гадает, да ее теперича увезли.
     Бальзаминова. Куда увезли?
     Матрена. Гадать увезли, далеко, верст за шестьдесят, говорят. Барыня какая-то нарочно за ней лошадей присылала. Лакей сказывал, который приезжал-то, что барыня эта расстроилась с барином.
     Бальзаминова. С мужем?
     Матрена. Нет, оно выходит, что не с мужем, а так у ней, посторонний. Так повезли гадать, когда помирятся. А больше тут никаких нет.
     Бальзаминова. Ты не знаешь, а то, чай, как не быть. Такая ты незанимательная женщина: ни к чему у тебя любопытства нет.
     Матрена. А на что мне? Мне ворожить не об чем: гор золотых я ниоткуда не ожидаю. И без ворожбы как-нибудь век-то проживу.
     Бальзаминова. Загадаю сама, как умею. (Достает карты и гадает.) Вот что, Матрена: теперь, гляди, сваха зайдет, так поставь-ка закусочки какой-нибудь в шкап.
    Матрена приносит закуску и уходит. Входит Бальзаминов.
     ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
    Бальзаминова и Бальзаминов.
     Бальзаминова. Что ты так скоро?
     Бальзаминов (садится). Кончено, маменька! Таким дураком меня поставили, что легче бы, кажется, сквозь землю провалиться.
     Бальзаминова. Да каким же это манером? Расскажи ты мне.
     Бальзаминов. Очень просто. Приходим мы с Лукьян Лукьянычем к ихнему саду, гляжу -- уж и коляска тут стоит. Только Лукьян Лукьяныч и говорит мне: "Ну, господин Бальзаминов, теперь наше дело к концу подходит". Так у меня мурашки по сердцу и пошли! "Давайте, говорит, теперь за работу, забор разбирать". Так я, маменька, старался, даже вспотел! Вот мы три доски сняли, а те уж тут дожидаются. Вот он старшую, Анфису, берет за руку: "Садитесь, говорит, в коляску". Потом, маменька, начинают все целоваться: то сестры промежду себя поцелуются, то он и ту поцелует, и другую. Что мне тут делать, маменька, сами посудите? Как будто мне и неловко, и точно как завидно, и словно что за сердце сосет... уж я не знаю, как вам сказать. Я сейчас в ревность.
     Бальзаминова. Ты это нарочно?
     Бальзаминов. Само собой, что нарочно. Надо же себя поддержать против них. Я, маменька, хотел показать Раисе-то, что я в нее влюблен. Я и говорю Лукьян Лукьянычу: "Какое вы имеете право целовать Раису Панфиловну?" Они как захохочут все. Я, маменька, не обращаю на это внимания и говорю Раисе Панфиловне: "Когда же, говорю, мы с вами бежать будем?" А она, маменька, вообразите, говорит мне: "С чего вы это выдумали?" А сама целуется с сестрой и плачет. Потом Лукьян Лукьяныч сели в коляску с Анфисой и уехали. А Раиса, маменька, прямехонько мне так и отпечатала: "Подите вы от меня прочь, вы мне надоели до смерти", -- да, подобравши свой кринолин, бегом домой. Что ж мне делать? Я и воротился.
     Бальзаминова. Это оттого, Миша, что ты все от меня скрываешь, никогда со мной не посоветуешься. Расскажи ты мне, как у вас это дело было с самого начала.
     Бальзаминов. Порядок, маменька, обыкновенный. Узнал я, что в доме есть богатые невесты, и начал ходить мимо. Они смотрят да улыбаются, а я из себя влюбленного представляю. Только один раз мы встречаемся с Лукьян Лукьянычем (я еще его не знал тогда), он и говорит: "За кем вы здесь волочитесь?" Я говорю: "Я за старшей". А и сказал-то так, наобум. "Влюбитесь, говорит, в младшую, лучше будет". Что ж, маменька, разве мне не все равно?
     Бальзаминова. Разумеется!
     Бальзаминов. Я и влюбился в младшую. "Я, говорит, вам помогать буду, потом мы их вместе увезем". Я на него понадеялся, а вот что вышло! Вот, маменька, какое мое счастье-то!
     Бальзаминова. Как же ты, Миша, не подумал, куда ты увезешь невесту и на чем? Ведь для этого деньги нужны.
     Бальзаминов. Я, маменька, на Лукьян Лукьяныча надеялся.
     Бальзаминова. Очень ему нужно путаться в чужие дела! Всякий сам о себе хлопочет.
     Бальзаминов. А впрочем, маменька, коли правду сказать, я точно в тумане был; мне все казалось, что коли она меня полюбит и согласится бежать со мной, вдруг сама собой явится коляска; я ее привезу в дом к нам...
     Бальзаминова. На эту квартиру-то?
     Бальзаминов. Вы не поверите, маменька, как, бывало, начну думать, что увожу ее, так мне и представляется, что у нас дом свой, каменный, на Тверской.
     Бальзаминова. Жаль мне тебя, Миша! Совсем еще ты дитя глупое.
     Бальзаминов. Уж очень мне, маменька, разбогатеть-то хочется.
     Бальзаминова. Ничего-то ты в жизни не сделаешь!
     Бальзаминов. Отчего же, маменька?
     Бальзаминова. Оттого что не умеешь ты ни за какое дело взяться. Все у тебя выходит не так, как у людей.
     Бальзаминов. Нет, маменька, не оттого, что уменья нет, а оттого, что счастья нет мне ни в чем. Будь счастье, так все бы было, и коляска, и деньги. И с другой невестой то же будет: вот посмотрите. Придет сваха, да такую весточку скажет, что на ногах не устоишь.
    Красавина входит.
     Да вот она! Вот она!
    Бальзаминов и Бальэаминова встают.
    
     ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
    Те же и Красавина.
     Бальзаминова. Чем, матушка, обрадуете? Мы тут без вас завяли совсем.
     Бальзаминов (Красавиной). Погоди, не говори! я зажмурюсь, все легче будет.
     Красавина. Ох, далеко я ехала, насилу доехала. (Садится.)
     Бальзаминова. Откуда ж это, матушка?
     Красавина. Отсюда не видать.
     Бальзаминов. Погодите, маменька, погодите!
     Красавина. Ехала селами, городами, темными лесами, частыми кустами, быстрыми реками, крутыми берегами; горлышко пересохло, язык призамялся.
     Бальзаминов. Хлопочите, маменька ! Хлопочите скорей!
    Бальзаминова достает из шкафа водку и закуску и ставит на стол.
     Вот, пей, да и говори уж что-нибудь одно.
     Бальзаминова (наливает рюмку). Кушайте на здоровье!
     Красавина. Выпью, куда торопиться-то.
     Бальзаминов. Ну, ну, поскорее! А то я умру сейчас, уж у меня под сердце начинает подступать.
     Красавина. Ишь ты какой скорый! Куда нам торопиться-то! Над нами не каплет.
     Бальзаминов. Что ж она не говорит! Маменька, что она не говорит? Батюшки, умираю! Чувствую, что умираю! (Садится.)
     Красавина. Не умрешь! А и умрешь, так и опять встанешь. (Берет рюмку.) Ну, честь имею поздравить! (Пьет.)
     Бальзаминова. С чем, матушка, с чем?
     Красавина. Как с чем! А вот стрелец-то твой подстрелил лебедь белую.
     Бальзаминова. Неужли, матушка, вправду? Слышишь, Миша?
     Бальзаминов. Говорите что хотите, я умер,
     Красавина. Много он маху давал, а теперь попал -- под самое под правое крылышко.
     Бальзаминова. В последнее-то время, знаете ли, много с нами таких несчастных оборотов было, так уж мы стали очень сумнительны.
     Красавина. Да что тут сумлеваться-то! Хоть завтра же свадьба! Так он ей понравился, что говорит: "Сейчас подавай его сюда!" Ну сейчас, говорю, нехорошо, а завтра я тебе его предоставлю. "А чтоб он не сумлевался, так вот снеси ему, говорит, часы золотые!" Вот они! Отличные, после мужа остались. Ну, что, ожил теперь?
     Бальзаминов (вскакивает). Ожил! Ожил! Давай их сюда! (Берет часы.) Что ж это, маменька, я вас спрашиваю?
     Бальзаминова. Это тебе за долгое твое терпенье счастье выходит.
     Красавина. А ты помнишь наш уговор? Ты на радостях-то не забудь!
     Бальзаминов. Ты просила две?
     Красавина. Две.
     Бальзаминов. Ну, так вот ты знай же, какой я человек! Маменька, смотрите, какой я человек! Я тебе еще пятьдесят рублей прибавлю.
     Красавина. Ишь ты, расщедрился! Ну, да уж нечего с тобой делать, и то деньги.
     Бальзаминов. Маменька, уж вы теперь смотрите за мной, как бы со мной чего не сделалось. Батюшки мои! Батюшки мои! (Прыгает от радости.) Я теперь точно новый человек стал. Маменька, я теперь не Бальзаминов, а кто-нибудь другой!
     Красавина. Давай пляску сочиним на радости!
     Бальзаминов. Давай! А вы, маменька, говорили, что я сделать ничего не умею! А ты говорила, что я дурак!
     Красавина. Я, брат, и теперь от своих слов не отступлюсь.
     Бальзаминова. А ты, Миша, не обижайся! Пословица-то говорит, что "дуракам счастье". Ну, вот нам счастье и вышло. За умом не гонись, лишь бы счастье было. С деньгами-то мы и без ума проживем.
     Бальзаминов. Еще бы! На что мне теперь ум? A давеча, маменька, обидно было, как денег-то нет, да и ума-то нет, говорят, А теперь пускай говорят, что дурак: мне все одно.
     Красавина. А то вот еще есть пословица. Ты долго за невестами ходил?
     Бальзаминов. Долго.
     Красавина. А пословица-то говорит: "За чем пойдешь, то и найдешь".
     Бальзаминова. И то, матушка, правда.
     Бальзаминов (Красавиной). Ну, давай плясать! Становись!
    Сваха становится в позу.
     КОММЕНТАРИИ
    
     Впервые пьеса была опубликована в журнале "Время", 1861. N 9.
     Комедия "За чем пойдешь, то и найдешь" была, видимо, закончена Островским в первой половине августа 1861 года. Она является последней частью трилогии о Бальзаминове.
     Отсылая новое свое произведение в Петербург Ф. М. Достоевскому для напечатания в журнале "Время", драматург писал: "Милостивый государь, Федор Михайлович. Посылаю Вам пьеску, которую обещал для Вашего журнала. Нездоровье помешало моей работе, и я кончил ее позже, чем желал бы. Когда прочтете эту вещь, сообщите мне в нескольких строках Ваше мнение о ней, которым я очень дорожу. Вы судите об изящных произведениях на основании вкуса: по-моему, это единственная мерка в искусстве. Вы меня крайне обяжете, если выскажете свое мнение совершенно искренно и бесцеремонно" (т. XIV, стр. 89--90).
     Достоевский ответил драматургу 24 августа 1861 года: "Вашего несравненного "Бальзаминова" я имел удовольствие получить третьего дня... Что сказать Вам о Ваших "сценах"? Вы требуете моего мнения совершенно искреннего и бесцеремонного. Одно могу отвечать: прелесть. Уголок Москвы, на который Вы взглянули, передан так типично, что будто сам сидел и разговаривал с Белотеловой. Вообще, эта Белотелова, девица, сваха, маменька и, наконец, сам герой, -- это до того живо и действительно, до того целая картина, что теперь, кажется, у меня она вовек не потускнеет в уме... из всех Ваших свах Красавина должна занять первое место. Я ее видал тысячу раз, я с ней был знаком, она ходила к нам в дом, когда я жил в Москве лет десяти от роду; я ее помню" ("Ф. М. Достоевский, Письма", ГИЗ, 1928, стр. 306).
     Достоевский организовал у себя чтение пьесы и об интересных для автора впечатлениях слушателей также сообщал в письме: "...Некоторые из слушателей и из слушательниц вашей комедии уже ввели Белотелову в нарицательное имя. Уже указывают на Белотелову и отыскивают в своей памяти девиц Пеженовых" (там же).
     Неудачно сложилась театральная судьба "Женитьбы Бальзаминова". Островский просил заведующего репертуарной частью петербургских императорских театров П. С. Федорова принять его новую пьесу "так же благосклонно, как и все прежние" (т. XIV, стр. 89). Но истинное отношение к драматургу со стороны этого чиновника-администратора, как и вообще театрального начальства, бывшее и прежде далеко не благосклонным, теперь обнаружилось открыто -- Литературно-театральный комитет, состоявший в большинстве из недоброжелателей Островского, рассмотрев пьесу, постановил: "Не одобряется к представлению". Как тяжело воспринял писатель это оскорбительное постановление, видно из его письма от 26 октября 1861 года, адресованного тому же Федорову: "Давно я слышал, что пьеса моя "За чем пойдешь..." забракована комитетом, но не верил этому, как делу совершенно невероятному. Теперь эти слухи подтвердились. Как могло это случиться? И по моему собственному убеждению, да и по отзыву людей, наиболее заслуживающих доверия, эта пьеса нисколько не хуже других моих пьес, пропущенных комитетом, не говоря уже о множестве переводных и оригинальных произведений других авторов. Моя вещь не пропущена, а бездна вещей, совершенно никуда не годных, пропускается комитетом... Из всего этого при самом беспристрастном взгляде можно вывести только одно заключение, и именно явное недоброжелательство ко мне комитета" (т. XIV, стр. 91).
     Глубоко возмущенный, но лишенный возможности публично обжаловать заключение Литературно-театрального комитета, Островский приходит к мысли о том, что дальнейший его честный писательский труд для сцены невозможен. "Поверьте, -- писал он тому же Федорову, -- что этот поступок комитета оскорбителен не для одного меня в русской литературе, не говоря уже о театре. Так как гласно протестовать против решения комитета я не могу, то у меня остается только одно: отказаться совершенно от сцены и не подвергать своих будущих произведений такому произвольному суду. Я почти неразрывно связан с театром, десять лет я не сходил со сцены, сколько артистов получили известность в моих пьесах... Вы согласитесь, что со всем этим расставаться нелегко, нелегко отказываться от дела, которому исключительно посвятил себя! Но иначе я поступить не могу" (т. XIV, стр. 92). О своем решении оставить театр и не иметь дела с Литературно-театральным комитетом Островский сообщал также Ю. Н. Линской (20 октября 1861 года) и Ф. А. Бурдину (осенью 1862 года).
     На защиту писателя выступила прогрессивная пресса; инцидент получил общественную огласку. Газета "Русский мир" протестовала против предпочтения, которое Литературно-театральный комитет оказывал низкопробным сценическим изделиям Федорова и Дьяченко перед произведениями Островского. С резкой критикой действий комитета выступил также журнал "Гудок", заявивший без обиняков, что "комитет составлен из таких лиц, которым доверять не имеет никакого уважительного основания ни образованная часть нашей публики, ни литературный кружок, ни артисты... Пьесы Островского не всегда одобряются комитетом для сцены; водевили П. С. Федорова гораздо счастливее пьес Островского" ("Гудок", 1862, N 42).
     Революционный демократ В. С. Курочкин опубликовал (под псевдонимом Пр. Знаменский) в журнале "Искра" (1861, N 44) статью, в которой с негодованием писал, что "последние сцены Островского "За чем пойдешь, то и найдешь", напечатанные в журнале "Время" н понравившиеся всей грамотной публике, признаны никуда не годными некоторыми ценителями искусства, аматёрами. Что это за люди, откуда они вышли и куда идут? Ничего этого мы не знаем, но уверены вместе с читателями, что мнения каких-нибудь Митрофанов Ивановичей, Назаров Назаровичей, Павлов Степановичей, Андреев Александровичей, Александров Гавриловичей, Петров Ильичей, Ивановичей, Андреичей и всяких других ничтожно перед общим мнением людей, понимающих искусство". Здесь поименованы реальные лица, члены Литературно-театрального комитета: А. Г. Рогов, А. А. Краевский, П. С. Федоров и др.
     Под давлением общественного мнения Литературно-театральный комитет пересмотрел свое постановление о "Женитьбе Бальзаминова" и 17 ноября 1862 года большинством голосов (шесть против четырех) допустил пьесу к представлению, с оговоркой, что автор, чье имя приобрело известность, будет сам отвечать за свое произведение, комитет же "не признает большого литературного и сценического достоинства в пьесе Островского" и делает для нее исключение ввиду бедности репертуара Александрийского театра
     1 января 1863 года петербургский Александрийский театр впервые показал пьесу "За чем пойдешь, то и найдешь" при следующем распределении ролей: Бальзаминов -- Пав. В. Васильев, Бальзаминова -- Ю. Н. Линская, Красавина -- Воронова, Чебаков -- П. С. Степанов, Белотелова -- Е. Н. Васильева 2-я, Раиса -- А. П. Натарова, Матрена -- Рамазанова.
     В московском Малом театре премьера состоялась 14 января 1863 года. Роли исполняли: Бальзаминов -- А. А. Рассказов, Бальзаминова -- Н. В. Рыкалова, Красавина -- С. П. Акимова, Чебаков -- В. А. Дмитревский, Белотелова -- А. И. Колпакова, Анфиса -- В. В. Бороздина, Раиса -- А. И. Колосова, Матрена -- X. И. Таланова.
     А. А. Рассказова и П. В. Васильева, исполнителей роли Бальзаминова, А. Н. Островский выделял как высокоталантливых артистов. Д. В. Аверкиев вспоминал, что "Павел Васильев в этой роли был само совершенство" ("Дневник писателя", 1886, стр. 252). Из актеров более позднего времени лучшим истолкователем образа Бальзаминова был В. Н. Давыдов.
     О все возраставшем сценическом успехе "Женитьбы Бальзаминова" свидетельствовал тот же Аверкиев: "...Одна из ...комедий, вначале оцененная весьма немногими, даже отвергнутая Театрально-литературным комитетом, как недостойный фарс, а именно "Женитьба Бальзаминова", чем дальше, тем более и более станет возвышаться в общем мнении... Бальзаминов не просто бытовой тип, а характер; несмотря на его видимую пустоту и ничтожность, мы все по временам бываем Бальзаминовым точно так же, как и Хлестаковым... Есть ли более яркое изображение пошлости человеческого себялюбия, не находящего правильной оценки своим достоинствам? И посмотрите, как настойчиво он добивается того, в чем полагает должное воздаяние своим достоинствам, именно богатой невесты. И что ж? ведь в конце концов после многих комических злоключений оно и удается ему" (там же, стр. 252).
     С. В. Васильев, выдающийся артист Малого театра, в интересной статье "Островский и театр" рекомендовал играть все три пьесы о Бальзаминове "в один вечер, в форме трилогии" ("Русское обозрение", 1890, VII, стр. 304).
     "Женитьба Бальзаминова" часто ставится советскими театрами. Она с успехом шла в Новосибирске, Перми, Харькове, Свердловске, Москве, Ленинграде, Петрозаводске, Смоленске, Ельце, Одессе, а также в национальных театрах: удмуртском, чувашском, латвийском. Современных зрителей эта пьеса привлекает не только как сатира, блещущая типичным для Островского ярким и "крупным" комизмом, но и как живописная картина старой купеческой и мещанской Москвы.
     ...в лабет поставят. -- Здесь это выражение употреблено в смысле: поставят в конфузное положение.
     Уменьшительное от "лукавый"; простонародное слово. (Прим. А. Н. Островского.)

/ Полные произведения / Островский А.Н. / За чем пойдешь, то и найдешь (Женитьба Бальзаминова)