• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Островский Н.А. / Рожденные бурей

Рожденные бурей [12/12]

Скачать полное произведение

    Людвига, боясь, что Стефания скажет еще что-нибудь бестактное, поставила тарелку с ветчиной к себе на колени.
     - Мы будем ужинать, - улыбнулась она. Раймонд шагнул к двери. Стефания удержала его.
     - Скажите, чем вы подтвердите правдивость ваших слов?
     Раймонд вынул из кармана письма Могельницкого.
     - Я вам верю, - протестовала Людвига, когда он подал ей письма.
     Но Стефания взяла и жадно прочла оба письма.
     - Матка боска ченстоховска! Хоть бы эта ночь скорей прошла! - воскликнула она и передала письма Людвиге.
     - Вы графу сразу поставили условие об обмене на ваших товарищей? - спросила та.
     - Да, я сам писал это письмо.
     - А можно узнать, что вы ответили ему на первое его предложение?
     - Почему же? Сказали, что на деньги не меняем, нам ведь нужно спасти товарищей... - Раймонд вышел, оставив дверь полуоткрытой.
     - Есть! Настроил! - крикнул Птаха и взял первый аккорд.
     Минуту спустя пальцы заметались по грифу, и мандолина запела в его руках.
     - Бери, Олеся, сыграем наши любимые, - сказал Птаха, обрывая свое музыкальное вступление.
     Олеся взяла в руки гитару, легонько тронула пальцами басы, и ей вспомнилась маленькая водокачка у реки и вечера, которые они проводили втроем. "Как он там сейчас, батько милый? Если бы он знал о завтрашней встрече..."
     - Я жду, Олеся.
     Полилась грустная песня. Она то замирала далеко за степными курганами, то, чудилось, ветер приносил ее издалека. В лирическую мелодию вдруг бурно ворвались радостные звуки.
     Торжественным маршем вступала на землю весна, и у околиц вечерами теплыми запевали молодые голоса:
     Ой, там, ой, там, за Дунаем,
     Та за тихим Ду-на-а-ем...
     Песню сменила полька, задорная, кокетливая. Андрий забыл все. Он играл с такой страстью, что красота его игры дошла даже до Стефании.
     - А ведь прекрасно играет... - заметила она.
     Людвига любовалась мастерским исполнением. Музыка разбудила дремавшую боль.
     - Раймонд, для кого я играю? - возмутился Андрий.
     Леон подлетел к Сарре.
     - Задумчивая женщина!.. Дорогой товарищ!.. За счет завтрашнего разрешите станцевать.
     Сарра отмахнулась от него.
     Андрий опять тронул струны, и зазвучал вальс. Леон ласково взял Сарру за руку.
     - Но станцевать же можно? Зачем грустить?.. Или со мной не хотите?
     Гитара Олеси вступила прекрасным созвучием басов.
     Сарра встала.
     Леон осторожно обнял ее за талию, сильной рукой повернул вокруг себя.
     Когда пляшут двое молодых и красивых - хорошо.
     Раймонд, улыбаясь, следил за их легкими, изящными движениями.
     "Лихо пляшет чертов чех", - позавидовал Птаха.
     Франциска стояла у двери, наблюдая за танцующими. Она встретилась с глазами Раймонда, и оба невольно улыбнулись, как когда-то, при первой встрече.
     Раймонд колебался минуту. "Но ведь Сарра танцует..." И он решительно отстегнул пояс, положил саблю и маузер на стол и, смущенно краснея, подошел к Франциске. Она, не раздумывая, положила руку на его плечо, и в горнице закружилась новая пара.
     - Ты слышишь, Людвига, они ведь танцуют! И Франциска тоже. - В открытую дверь Стефании была видна вся горница. - Оказывается, играет не он, он пляшет с Франциской, этот парень, что приходил сюда.
     Олеся давно уже бросила гитару и валенки и отплясывала в мягких чувячках. Один Птаха должен был играть, чтобы не нарушить общее веселье. Наконец ему надоело.
     - Что ж это, я один должон играть? Это несправедливо, - сказал он.
     - Что же делать, Андрюша, ведь мы не умеем! - крикнул ему Леон.
     - Ну, еще немножко, Андрюша, скорее ночь пройдет!
     Тогда Андрий встал и, к общему удивлению, отправился в соседнюю комнату.
     - Прошу прощения, - сказал он. - Я слыхал, что все образованные на этой штуковине играют, - указал он пальцем на пианино, - так что прошу, сделайте одолжение, ежели можете на этом струменте, - полечку нам, а то все пляшут, а я один должон играть, - обратился он к Людвиге.
     Его простодушие, прямота и детское желание плясать покорили Людвигу. Улыбаясь, она подошла к пианино и, вспомнив первый попавшийся мотив - "Итальянскую польку" Рахманинова, прикоснулась пальцами к клавишам. Птаха неожиданно для самого себя повернулся к Стефании:
     - Прошу прощения, не в обиду, а для веселого вечера и за завтрашнее утро... Так что прошу вас сплясать со мной.
     Сероглазый, сверкая ослепительной белизной прекрасных зубов, он стоял перед ней, этот парень с волнистым чубом. Стефания решила, что будет выгоднее для ее замыслов согласиться...
     Андрий видел, что Олеся рассердилась. Сарра тоже. Но это не остановило его...
     Лишь глубокой ночью в охотничьем домике стало тихо. Все заснули.
     Спала Людвига, и во сне ей казалось, что так и должно быть: именно в этом домике, в такой необычайной обстановке, она и должна была встретиться с этими людьми. Как хорошо, что она не ошиблась: эти люди, которых она защищала, которым симпатизировала, были действительно прекрасные люди.
     Крепко спали заложники и их сторожа.
     На широкой скамье уснули в обнимку Сарра и Олеся, которых Андрий заботливо укрыл полушубком.
     Сам Андрий спал на полу, подложив руку под голову, Леон - на столе, Раймонд - на другой лавке.
     Партизанам на дворе надоело ходить вокруг усадьбы порознь: они сошлись все трое в конюшне. Здесь было тепло. Двое из них забрались в сани, а "Рупь двадцать" послали караулить. Тому захотелось пить, он вошел в дом, выпил из бочки, стоявшей в коридоре, добрую кварту воды и тут же присел погреться у печки, да и заснул. Партизаны в санях, надеясь на него, тоже незаметно уснули.
     Ночью Стефания поднялась, надела шубу, меховую шапочку и вышла в соседнюю комнату. Обычно в этих путешествиях в конец двора их сопровождал кто-либо из девушек, сейчас же все спали. Стефания тихо открыла дверь в коридор - там, разметав руки, сладко спал у печки партизан, его винтовка стояла тут же, прислоненная к стенке.
     Несколько минут Стефания стояла в коридоре, затем тихо приоткрыла дверь. На дворе никого. С замирающим сердцем Стефания вышла во двор, постояла немного и затем быстро пошла к воротам. "Если остановят, скажу, что мне нужно", - думала она, чувствуя, как колотится ее сердце.
     Но ее никто не останавливал. Вот эта просека идет в Гнилые Воды, она не раз заезжала сюда со Станиславом попить квасу во время охотничьих прогулок мужа.
     Чем дальше она удалялась от усадьбы, тем быстрее шла и, наконец, побежала, спотыкаясь в неудобных для ходьбы ботах. Но все еще не верила, что свободна. Уже километрах в двух от домика она почувствовала усталость. Бежать больше не могла. В сердце кололо. Она сбросила боты и, оставив их на снегу, пошла в одних высоких ботинках.
     Наконец она услыхала лай собак, а когда подошла к околице, была остановлена криком на польском языке:
     - Стой! Кто идет?
     Из-за плетня выскочили два вооруженных человека. Это были легионеры из эскадрона Зарембы.
     - Пусть вельможная пани не волнуется. Мой сержант довезет вас до города. Тут ведь близко. Дорога безопасная, мы только что оттуда. Ну, трогай, - махнул рукой Заремба сержанту.
     Тот подобрал вожжи. Лошади тронулись. Стефания с беспокойством оглянулась. Эскадрон Зарембы на рысях выходил из деревни к лесу. Светало.
     Первым проснулся "Рупь двадцать", спавший в коридоре. Ему стало холодно. Дверь, открытая Стефанией, остудила коридор. Его испуганный крик: "Хлопцы, спасайся - ляхи!" - разбудил всех. Больше "Рупь двадцать" не сказал ничего - Заремба выстрелил ему в голову.
     Раймонд кинулся к оружию.
     В коридор вломились легионеры. Птаха, как кошка, вскочил на ноги. Одним крыжком он достиг угла комнаты, где стоял его карабин. Соскочивший со стола Леон спросонок ничего не понимал.
     В первое мгновение ничего не поняли и девушки. Андрий бросился к двери. Открыв ее, он отпрянул па-зад, снова захлопнув дверь. В коридоре грянуло несколько выстрелов. Щепы летели от простреленной в нескольких местах двери.
     Слепая удача спасла Андрия от смерти.
     Леон, наконец, понял, что произошло. Одним движением он перевернул стол и припер им дверь, а сам бросился к винтовке. Андрий стрелял через дверь из угла комнаты.
     - Назад! - гремел в коридоре Заремба. - Прекратить стрельбу! Здесь графиня, пся ваша мать! Назад!
     Коридор опустел.
     - Мы их и так возьмем. Там трое мальчишек, а в перестрелке можно убить графиню, - объяснил поручик свое отступление солдатам.
     - Если бы не этот лайдак, - яростно ткнул он тело "Рупь двадцать", - мы бы их спящих накрыли.
     - Что случилось, пане поручик? Почему вы отступили? - подъехал Владислав к Зарембе, видя, что солдаты отходят в глубь леса.
     - Их нужно выманить без боя. Успели проснуться, - зло ответил младшему Могельницкому Заремба.
     - Но вы были уже в доме! - вскипел Владислав.
     Оскорбленный этим восклицанием, Заремба не вытерпел:
     - Я-то был в доме, подпоручик, но вас там, кажется, не было. Прошу вас заниматься своим взводом и не делать старшим по чину оскорбительных замечаний. Я знаю, что я делаю.
     Владек в бешенстве повернул коня и отъехал.
     - Закрывай окна скамьями! - командовал Раймонд.
     В горнице забаррикадировались.
     Раймонд вбежал в комнату, где помещались пленницы. Он увидел лишь бледную Людвигу и растерянную Франциску.
     - Ради бога, что случилось? Где Стефания? - бросилась к нему перепуганная Людвига.
     Раймонд быстро окинул комнату.
     - Как где? Она должна быть здесь! - крикнул он.
     - Вот оно что? Сбежала, гадюка! Проспали мы с тобой, Раймонд, и честь и славу! - с тоской сказал сзади него Птаха.
     - Что ж вы будете делать? - Людвига схватила его за руку.
     Птаха вырвал руку.
     - Будем отбиваться до последнего... Ложитесь на пол, я с этого окна стрелять буду! - крикнул он. - Все равно живыми не сдадимся! Пропадать - так недаром!
     Он с яростью двинул тяжелый диван к окну.
     - А почему вы остались? - спросил Раймонд Людвигу.
     - Я ничего не знала о ее побеге... - чуть слышно ответила она.
     - Пане поручик, тут двоих поймали в конюшне, - доложил Зарембе капрал и указал пальцем на партизан.
     Заремба выразительно махнул рукой.
     В домике услыхали короткий залп. Леон и Птаха стояли у окна, за своим прикрытием, готовые выстрелить в любое мгновенье в каждого, кто попадет на мушку.
     - Эй, там, в доме, не стрелять! Пан поручик хочет с вами говорить! - крикнул чей-то зычный голос со двора.
     В доме молчали...
     - Слушайте, вы, которые там засели! Я, поручик Заремба, послан сюда полковником Могельницким... Слышите? - кричал со двора Заремба.
     - Слышим, что ж из этого? - закричал в ответ Пшеничек.
     - Предлагаю вам сдаться.
     В домике молчали. Женщины сидели, как им приказали, на полу. Раймонд, вытянув вперед руку с маузером, следил за дверью.
     - Повторяю. Я предлагаю вам сдаться. В случае, если захваченная вами графиня Могельницкая жива и невредима, - обещаю сохранить вам жизнь. Если не сдадитесь, то перестреляю всех до одного! Даю пять минут на размышление.
     В домике молчали. Раймонд, Птаха и Пшеничек переглянулись. Людвига по их взгляду поняла, что они не сдадутся. На дворе ждали. Смерть ходила где-то близко вокруг дома, пытаясь найти щель, чтобы войти сюда...
     - Эй, там, в доме, сдаетесь?
     - Пошел к черту, гад! Будем биться до последнего! Да здравствует коммуна! - крикнул Андрий.
     Конец первой книги
     Сочи - Москва 1934-1936 гг.
     КНИГА ВТОРАЯ
     ГЛАВА ПЕРВАЯ
     Во дворе, по-видимому, совещались. Затем Заремба крикнул:
     - Последний раз спрашиваю: сдаетесь? Дом окружен целым эскадроном. Никому не уйти живым. Сдавайтесь, пока я не раздумал. Черт с вами, обещаю отпустить на все четыре стороны, только сдавайтесь и выпустите графиню!
     Теперь все в домике переглянулись.
     - Кто им поверит? - глухо проговорил Птаха.
     Тогда с пола поднялась Людвига.
     - Разрешите мне поговорить с этим офицером, и я добьюсь вам свободы! Прошу вас поверить моему честному слову, что я вас не обману! Ведь сопротивление бесполезно. Они вас убьют. Я умоляю вас, пане Раевский! - еще более волнуясь, обратилась она к Раймонду.
     Подавленный Раймонд даже не взглянул на нее.
     - Пани графине можно верить. Она славная женщина, не в пример пани Стефании, - неожиданно поддержала Людвигу Франциска. - Она среди графов самая честная и добрая!
     Птаха несколько мгновений пристально всматривался в Людвигу. Она ответила ему правдивым взглядом.
     - Что же, пущай говорит. Увидим, куда она пойдет, - наконец согласился он.
     Никто не возразил. Безвыходность положения была ясна всем.
     - Говорите, - согласился Раймонд.
     - Пане Заремба, это говорю я - Людвига Могельницкая!
     - Вы живы, вельможная пани? Не тревожьтесь, мы сейчас вас вызволим! - кричал ей Заремба.
     - Я жива и здорова. Вы обещаете, пане поручик, что отпустите всех здесь находящихся на волю? Тогда они сдадутся без боя...
     - Отпущу. Пусть сдаются.
     - Это слово дворянина и офицера? Я за вас поручилась своей честью. Вы меня не опозорите? Скажите прямо!
     - Пусть сдаются, отпущу на все четыре стороны.
     - Я верю вашей чести, пане Заремба, и буду просить находящихся здесь сдаваться.
     Людвига обернулась к Раймонду.
     - Я знаю Зарембу - это честный офицер. Он выполнит свое слово. Сложите оружие, и он отпустит вас на свободу, я верю в это! - умоляюще говорила она.
     - Что ты скажешь, Сарра? - спросил Раймонд, нагибаясь к сидящей на полу девушке.
     - Обманут они нас, Раймонд... Какой позор! Что мы наделали!..
     - Нет, они не посмеют этого сделать. Я буду вас защищать, - уверяла ее Людвига.
     После короткого совещания решено было сдаться. Первым на крыльцо вышел Птаха. Он сразу же наткнулся на труп хромого партизана. И ему впервые стало страшно.
     Дом был окружен солдатами. Около крыльца стоял с револьвером в руке Заремба. Птаха взглянул ему в глаза и понял, что дальше этого двора не уйти. И ему стало жаль себя.
     Последними вышли женщины, среди них Людвига. Парней сразу же стали обыскивать. Несколько солдат бросились в дом забирать оружие.
     - Поздравляю вас, графиня, со счастливым исходом! - взял под козырек Заремба, щелкая шпорами.
     - Добрый день, пане Заремба! - пожала ему руку Людвига.
     - Уберите этих отсюда! - приказал он и повернулся к Людвиге. - Скажите, как эти негодяи с вами обращались?
     - Очень хорошо. Вы их сейчас отпустите?
     Заремба презрительно усмехнулся.
     - Стоит ли говорить об этой швали! Слава богу, что вы живы! Пан полковник всю ночь не спал. Пойдемте, я вас проведу к саням. Пап Владислав тоже здесь. Мы с ним немножко поссорились, он там... - сказал Заремба и подал Людвиге руку.
     - Пане Заремба, я хочу, чтобы вы их отпустили при мне. Я, конечно, верю вашему слову, но они поверили только мне, и это меня обязывает, - начиная тревожиться, сказала Людвига.
     - О каком слове может идти речь? Вы помогли нам, за это большое спасибо. А с этим быдлом нечего церемониться.
     Как бы иллюстрируя его мысли, один из солдат толкнул Олесю прикладом в спину,
     - Пошла, говорят тебе! - шипел он на девушку, не желавшую уходить.
     Олеся упала. Птаха кинулся к солдату.
     - Не смей бить!
     Сержант Кобыльский страшным ударом приклада в лицо свалил Андрия на землю.
     - Ах, вот ваша честь, убийцы! - крикнула Сарра.
     Один из солдат ударил ее плетью по лицу. Опрокинув стоящего перед ним солдата, Раймонд бросился на защиту. Заремба выстрелил в него, но промахнулся. Град ударов посыпался на Раймонда. Его били прикладами, нагайками...
     Безоружный Леон кинулся в эту гущу спасать товарища.
     Во время этой свалки жандармский сержант Кобыльский и двое солдат схватили поднявшуюся Олесю и потащили ее. Франциска бросилась за ними.
     - Куда вы ее тащите, негодяи! Пани графиня, спасайте же! - кричала Франциска, обезумев.
     Она не отпускала Олесю.
     - Заремба, остановите эту подлость! Я презираю вас! Вы... негодяй! - вскрикнула Людвига.
     Лицо поручика залилось густой краской.
     - Отставить! По местам, пся ваша мать! - заорал он. - Кобыльский, бросьте девчонку, говорю вам!
     Солдаты прекратили избиение и медленно отходили в сторону. Жандармы отпустили Олесю. Кровавые полосы от нагаек на лицах Сарры и Раймонда, кровь на лице неподвижно лежавшего на снегу Птахи и все только что происшедшее казались Людвиге кошмаром. Залитый кровью Птаха шевельнулся. Он пришел в себя. Людвига нагнулась над ним, рыдая. Она помогла ему подняться. Он встал, пошатываясь, взглянул на нее с. дикой ненавистью, и, судорожно кашляя, еле шевеля разбитыми губами, выплюнул на ладонь три окровавленных зуба.
     - Пойдемте, графиня. Вам здесь не место, - сухо сказал Заремба.
     - Я не пойду ни на шаг отсюда, пока вы не отпустите этих людей! - с отвращением отворачиваясь от него, сказала Людвига.
     - Прошу вас, вельможная пани, оставить это место. Вас ожидают сани. А с этими людьми будет поступлено по закону, - еще суше сказал Заремба.
     Людвига резко повернулась к нему. В ее глазах он прочел такое презрение, что ему стало неловко.
     - Заремба, вы - негодяй! Но знайте, знайте: если вы кого-нибудь из них убьете, я покончу с собой! Клянусь вам в этом!
     - Даю вам слово дворянина, графиня, что никого из них, - ответил он, отступая от нее на несколько шагов, - я не расстреляю. Отпустить же их не могу, не имею права.
     Окруженные солдатами, они шли тесной кучкой. Птаха все еще кашлял кровью, оставляя на белом снегу алые пятна. Их больше не били, потому что за их спиной ехали сани, в которых сидела измученная Людвига. Франциска сидела рядом с солдатом, ожесточенная, замкнутая.
     Раймонд крепко прижимал локоть Андрия к своей груди - они шли под руку. Птаха был очень слаб.
     - Проспали мы свою честь, Раймонд! А зубы мне правильно выбили, чтоб знал, с кем плясать!..

/ Полные произведения / Островский Н.А. / Рожденные бурей