• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Верн Ж. / Плавучий остров

Плавучий остров [5/10]

Скачать полное произведение

    - Черт побери, у всех этих прохожих очень миллионерский вид, и похоже на то, что пониже спины у них имеется маленький гребной винт, как у их острова.
    Между тем голод мучит наших путников все сильней. Завтракали они давно, и желудок предъявляет свои обычные требования. Надо как можно скорее добраться до "Эксцельсиор Отеля". Завтра они предпримут все необходимые шаги для того, чтобы возвратиться в Сан Диего на одном из пароходов Компании, и притом им возместят убытки по всей справедливости - за счет Калистуса Мэнбара.
    Но вот, продолжая путь вдоль Первой авеню, Фрасколен останавливается перед роскошным зданием, на фронтоне которого выделяется золотыми буквами надпись "Казино". Направо от великолепной арки, возвышающейся над главным, входом, сквозь зеркальные, разрисованные арабесками окна ресторана виднеются многочисленные столики, занятые обедающими, вокруг которых суетятся официанты.
    - Здесь едят! - говорит вторая скрипка и окидывает вопросительным взглядом своих проголодавшихся товарищей.
    На что следует лаконический ответ Пэншина:
    - Войдем.
    Гуськом входят они в ресторан. Их появление не привлекает к себе особого внимания - ресторан часто посещается иностранцами. Через пять минут четверо проголодавшихся друзей с увлечением набрасываются на первые блюда отличного обеда, меню которого выработал Пэншина, а он то в гастрономии знает толк. К счастью, кошелек квартета основательно набит деньгами, а если даже музыканты опустошат его здесь, то сборы с концертов в Сан Диего снова его наполнят.
    Кухня превосходная, куда лучше, чем в отелях Нью Йорка и Сан Франциско: блюда приготовлены на электрических плитах - электричество с одинаковым удобством применяется и для слабого и для сильного огня. После супа из консервированных устриц, фрикасе из маисовых зерен, свежего сельдерея, традиционных пирожков с ревенем следуют необычайной свежести рыба, исключительной нежности ромштекс, дичь - вероятно, из лесов и степей Калифорнии - и овощи, взращенные на острове методами интенсивной культивации. Для питья поданы не вода со льдом, по американскому обычаю, а различные сорта пива и вин, которые попали в погреба Миллиард Сити из виноделен Бургундии, Бордо и Рейна, и уж наверное - за хорошую цену.
    Обед подбодрил наших парижан, и это отражается на их настроении. Пожалуй, они склонны теперь не так мрачно смотреть на приключение, выпавшее им на долю. Всем известно, что музыканты умеют пить. То, что вполне естественно для тех оркестрантов, кто, напрягая дыхание, извлекает волны звуков из духовых инструментов, менее извинительно для играющих на струнных. Но это неважно! Ивернес, Пэншина, даже Фрасколен, находясь здесь, в городе миллиардеров, начинают видеть жизнь в розовом и даже в золотом свете. Один лишь Себастьен Цорн, поспевая за товарищами, все же не может угасить свой гнев виноградными соками Франции.
    Короче говоря, квартет уже достаточно навеселе, когда наступает время потребовать счет. Метрдотель в черном фраке передает его казначею Фрасколену.
    Вторая скрипка бросает взгляд на итоговую сумму, встает, снова садится, опять приподнимается, протирает глаза, глядит в потолок.
    - Да что это тебя так пробрало?.. - спрашивает Ивернес.
    - Дрожь меня пробирает с головы до пяток! - отвечает Фрасколен.
    - Дорого?..
    - Больше, чем дорого… Двести франков…
    - Со всех четырех?
    - Нет… с каждого.
    Да, да, это так, - сто шестьдесят, долларов, ни больше ни меньше, причем рыба стоит двадцать долларов, ромштексы - двадцать пять, медок и бургонское - по тридцать долларов за бутылку, и соответственно - все прочее.
    - Тьфу ты черт!.. - восклицает "Его высочество".
    - Грабители!.. - вторит ему Себастьен Цорн.
    Этих замечаний, которыми они обмениваются по французски, великолепный метрдотель не понимает. Однако он все же догадывается, что происходит. Но, хотя на губах его показывается легкая улыбка, усмехается он не презрительно, а удивленно. Ему представляется вполне естественным, что обед на четырех человек стоит сто шестьдесят долларов. Таковы здешние цены.
    - Не скандальте! - говорит Пэншина. - На нас смотрит Франция! Надо платить…
    - И любым способом - в путь на Сан Диего, - отвечает Фрасколен. - Послезавтра у нас не останется денег и на один сандвич.
    С этими словами он достает бумажник, вынимает из него порядочное количество бумажных долларов, которые, к счастью, имеют хождение в Миллиард Сити, и уже собирается передать их метрдотелю, как вдруг раздается голос:
    - С этих господ ничего не причитается!
    Это голос Калистуса Мэнбара.
    Янки только что вошел в зал ресторана, сияя улыбкой и словно изливая на все окружающее свое обычное чудесное настроение.
    - Он! - восклицает Себастьен Цорн, едва сдерживая желание схватить Калистуса Мэнбара за горло и сжать так крепко, как он сжимает гриф своей виолончели, играя forte.
    - Успокойтесь, дорогой Цорн, - говорит американец. - Соблаговолите пройти вместе со своими товарищами в гостиную, где нам приготовили кофе. Там мы можем спокойно поговорить, а после нашего разговора…
    - Я вас задушу! - перебивает его Себастьен Цорн.
    - Нет… вы мне будете руки целовать…
    - Только этого не хватало! - восклицает виолончелист, от ярости меняясь в лице.
    Мгновение спустя гости Калистуса Мэнбара уже сидят раскинувшись на мягких диванах, а сам янки располагается в кресле качалке.
    И вот в каких выражениях он представляет гостям свою особу:
    - Калистус Мэнбар, из Нью Йорка, пятидесяти лет, правнучатый племянник знаменитого Барнума, в настоящий момент - директор управления по делам искусств на Стандарт Айленде, в чьем ведении находится живопись, скульптура, музыка и все вообще развлечения в Миллиард Сити. А теперь, когда вы знаете меня…
    - А может быть, вы, кроме того, - спрашивает Себастьен Цорн, - еще и полицейский агент, которому поручается заманивать людей в ловушки и задерживать их против воли?..
    - Не торопитесь судить меня, гневная виолончель, - отвечает директор, - дайте договорить.
    - Хорошо, - серьезно отвечает ему Фрасколен, - мы вас слушаем.
    - Господа, - продолжает Калистус Мэнбар с самым любезным видом, - в нашем сегодняшнем разговоре я предпочел бы коснуться только вопроса о музыке, о том, как в настоящее время обстоит с нею дело на нашем плавучем острове. Миллиард Сити пока еще не имеет театров, но пожелай мы только, и они возникнут, как по мановению волшебной палочки. До последнего времени наши сограждане удовлетворяли свои музыкальные вкусы, обращаясь ко всевозможным усовершенствованным аппаратам, благодаря которым они знакомились с любыми шедеврами музыкального и драматического искусства. Произведения старинных и современных композиторов, выступления виднейших оперных и драматических артистов - все это мы имеем возможность слушать, когда нам вздумается, пользуясь фонографом.
    - Шарманка этот ваш фонограф! - презрительно восклицает Ивернес.
    - Не такая уж шарманка, как вы думаете, господин солист, - отвечает директор. - У нас имеются аппараты, которые много раз нескромно подслушивали вас, когда вы выступали в Бостоне или в Филадельфии. И если вы пожелаете, то сможете сами себе аплодировать… В те времена изобретение знаменитого Эдисона достигло высокой степени совершенства. Фонограф теперь уже вовсе не та музыкальная шкатулка, на которую он был так похож вначале. Благодаря изумительному изобретателю эфемерное дарование драматических артистов, музыкантов исполнителей или певцов может сохраняться для грядущих поколений так же верно, как произведения скульпторов и живописцев. И все таки фонограф - всего лишь эхо, хотя бы и точное, своего рода фотокопия, воспроизводящая все оттенки, все изысканные переливы пения или игры во всей их незапятнанной чистоте.
    Калистус Мэнбар говорит с таким жаром, что на его собеседников все это производит определенное впечатление. Он говорит о Сен Сансе, Рейере, Амбруазе Тома, Гуно, Массне, Верди, о неувядающих шедеврах Берлиоза, Мейербера, Галеви, Россини, Бетховена, Гайдна, Моцарта, как человек, который знает их досконально, который их любит и посвятил их распространению среди публики всю свою уже довольно долгую жизнь импресарио; слушать его интересно. Кстати сказать, он, по видимому, не затронут вагнеровской эпидемией, к тому времени, впрочем, уже ослабевшей.
    Когда он останавливается, чтобы передохнуть, Пэншина, воспользовавшись минутой молчания, говорит:
    - Все это очень хорошо, но ваш Миллиард Сити, как я вижу, потребляет музыку только в коробках, - этакие музыкальные консервы, которые засылаются сюда, как коробки с сардинками или с паштетами.
    - Простите, господин альт…
    - Охотно прощаю вас, но все же продолжаю настаивать на том, что ваши фонографы несут в себе только прошлое и никогда ни одного артиста не услышать гражданам Миллиард Сити в тот момент, когда он исполняет свой номер.
    - Еще раз простите меня…
    - Наш друг Пэншина, - вмешался Фрасколен, - простит вас, мистер Мэнбар, столько раз, сколько вы пожелаете, - у него карман набит прощениями. Но замечание его справедливо. Если бы еще вы имели возможность устанавливать какую то связь с театрами Америки или Европы…
    - А вы думаете, что это невозможно, дорогой мой Фрасколен? - восклицает директор, останавливая свою качалку.
    - То есть как?
    - Ведь это только вопрос денег, а наш город достаточно богат, чтобы удовлетворять все свои фантазии, все свои прихоти в области музыкального искусства! И он этого добился…
    - Каким же образом?
    - При помощи театрофонов, которые устанавливаются в концертном зале здешнего казино. Разве Компания не располагает значительным количеством подводных кабелей, проложенных под поверхностью Тихого океана, один конец которых закреплен в бухте Магдалены, а другой плавает в океане, поддерживаемый мощным буем? Ну так вот, когда наши сограждане хотят послушать кого либо из певцов Нового или Старого Света, нашим агентам в бухте Магдалены дают об этом знать по телефону, и они устанавливают связь либо с Америкой, либо с Европой. Провода или кабели соединяются с тем или иным театром, с тем или иным концертным залом, и наши меломаны, сидя в зале казино, реально присутствуют при выступлениях, происходящих так далеко от них, и аплодируют…
    - Но там не слышат их рукоплесканий!.. - восклицает Ивернес.
    - Прошу прощения, дорогой господин Ивернес, их можно слышать по обратному проводу.
    И вот Калистус Мэнбар без оглядки пускается в отвлеченные рассуждения о музыке, которую рассматривает не просто как область искусства, но как способ лечения болезней. Применяя систему Дж.Гарфорда из Вестминстерского аббатства, миллиардцы могли наблюдать необыкновенные результаты такого использования музыкального искусства. Эта система прекрасно сохраняет здоровье. Музыка оказывает стимулирующее воздействие на нервные центры, вследствие чего гармонически организованные звуковые волны содействуют расширению кровеносных сосудов, влияют на кровообращение, по желанию усиливая или ослабляя его. Биение сердца и работа дыхательных органов ускоряются в зависимости от тональности и силы звуков, и музыка помогает питанию тканей организма. Поэтому в Миллиард Сити функционируют специальные точки распределения музыкальной энергии, передающие звуковые волны по телефону в жилые дома.
    Квартет внимает, разинув рты. Никогда еще не приходилось музыкантам слышать, чтобы искусство обсуждалось с медицинской точки зрения, и, вероятно, такой подход даже вызывает у них некоторое недовольство. Тем не менее разыгравшееся воображение Ивернеса уже готово увлечься этими теориями, восходящими, впрочем, еще ко временам царя Саула, в полном соответствии с теми предписаниями и рецептами, которым следовал в оные времена знаменитый арфист Давид note 8.
    - Да!.. Да!.. - восклицает Ивернес, выслушав последнюю тираду директора управления искусств. - Это совершенно естественно. Нужно только выбирать согласно диагнозу! Для малокровных - Вагнера и Берлиоза…
    - А для чрезмерно сангвинических - Мендельсона и Моцарта, которые вполне заменят бром! - отвечает Калистус Мэнбар.
    Тогда вмешивается Себастьен Цорн и вносит свою грубо практическую ноту в этот возвышенный разговор.
    - Дело не в этом, - говорит он. - Почему вы нас сюда затащили?
    - Потому что струнные инструменты оказывают наиболее сильное воздействие.
    - Послушайте, милостивый государь! Так это для успокоения ваших неврозов и невротиков вы прервали наше путешествие, не дали нам доехать до Сан Диего, где мы завтра должны были давать концерт?..
    - Да, для этого, дорогие мои друзья!
    - И вы, значит, считаете нас какими то музыкальными лекарями, лирическими фармацевтами?.. - восклицает Пэншина.
    - Нет, господа, - ответил Калистус Мэнбар, вставая с места. - Я всегда видел в вас артистов большого таланта, пользующихся большой известностью. Крики "ура!", которыми встречали Концертный квартет во время его турне по Америке, донеслись и до нас. Так вот, Компания сочла, что наступил момент, когда надо заменить фонографы и театрофоны вполне реальными существами из плоти и крови и дать миллиардцам возможность испытать ни с чем не сравнимое наслаждение - прямо и непосредственно слушать исполнение шедевров музыкального искусства. Компания решила начать с камерной музыки, а в дальнейшем организовать выступления симфонических оркестров. Она подумала о вас, признанных представителях этого искусства. Мне поручено заполучить вас любой ценой, и если нужно будет - даже похитить. Таким образом, вы - первые артисты, получившие доступ на остров, и можете сами представить себе, какой вас ожидает прием!
    На Ивернеса и Пэншина восторженные тирады директора управления искусств производят сильное впечатление. Им даже и в голову не приходит, что все это, быть может, только обман. Что касается Фрасколена, то он, как человек рассудительный, обдумывает, можно ли принять всерьез это приключение. В конце концов на таком необычайном острове все может иметь самое необычайное обличье. Что касается Себастьена Цорна, то он решил не сдаваться.
    - Нет, сударь мой, - восклицает он, - недопустимое это дело, захватывать людей, так вот, без их согласия!.. Мы будем жаловаться…
    - Жаловаться?.. Да вам следовало бы благословлять меня, неблагодарные вы люди! - отвечает директор.
    - И мы добьемся возмещения убытков, милостивый государь!..
    - Возмещение убытков?.. Ведь я же намереваюсь предложить вам во сто раз больше того, на что вы могли бы надеяться…
    - А что же именно? - спрашивает практичный Фрасколен.
    Калистус Мэнбар раскрывает бумажник и вынимает оттуда лист бумаги с гербом плавучего острова. Показав его артистам, он говорит:
    - Поставьте свои подписи под этим документом, и все будет в порядке.
    - Подписать, не читая?.. - отвечает вторая скрипка. - Да где же это видано?
    - И тем не менее вы не раскаетесь в этом! - продолжает Калистус Мэнбар, весь сотрясаясь от приступа смеха. - Но будем действовать по всем правилам. Компания предлагает вам ангажемент, ангажемент на один год, начиная с этого дня, на исполнение произведений камерной музыки, согласно программе ваших американских концертов. Через двенадцать месяцев Стандарт Айленд возвратится в бухту Магдалены, куда вы прибудете как раз вовремя…
    - Чтобы дать наш концерт в Сан Диего, не так ли? - восклицает Себастьен Цорн. - В Сан Диего встретят нас свистками!..
    - Нет, господа, криками "ура!" и "гип гип!". Для любителей музыки - и честь и счастье, когда им удается послушать таких артистов, как вы, даже с опозданием на год!..
    Ну можно ли сердиться на такого человека!
    Фрасколен берет бумагу и внимательно читает.
    - Какую гарантию мы получаем?.. - спрашивает он.
    - Гарантию нашей Компании, скрепленную подписью мистера Сайреса Бикерстафа, нашего губернатора.
    - И гонорар действительно тот, что указан в документе?..
    - Именно, то есть миллион франков…
    - На четверых?.. - восклицает Пэншина.
    - На каждого, - улыбаясь, отвечает Калистус Мэнбар, - и это гораздо меньше того, чего заслуживает ваше бесценное искусство!
    Право, где найти человека любезней Калистуса Мэнбара? Однако Себастьен Цорн протестует. Он ни за какие деньги не намерен принимать предложения. Он хочет ехать в Сан Диего, и Фрасколену не без труда удается успокоить его гнев.
    Впрочем, предложение господина директора управления искусств таково, что некоторое недоверие надо признать вполне естественным. Ангажемент на один год, по миллиону франков каждому из артистов, серьезно ли это?.. Вполне серьезно, в чем. Фрасколен может убедиться, когда на его вопрос: "А как выплачивается гонорар?.." - директор отвечает:
    - В четыре срока, и вот вам за первую четверть года.
    Груду банковых билетов, которыми набит его бумажник, Калистус Мэнбар раскладывает на четыре пачки по пятьдесят тысяч долларов, то есть по двести пятьдесят тысяч франков, и передает деньги Фрасколену и его товарищам.
    Вот чисто американский способ делать дела.
    Себастьен Цорн уже заколебался. Но так как у него всегда найдутся причины для недовольства, то он не может удержаться от следующего рассуждения:
    - Впрочем, у вас на острове чудовищные цены! Если за куропатку платишь двадцать пять франков, то пара перчаток стоит, наверно, сто франков, а пара ботинок - пятьсот?
    - О господин Цорн, Компания не считается с такими пустяками, - восклицает Калистус Мэнбар, - она желает, чтобы артисты Концертного квартета всем пользовались бесплатно, пока они находятся в ее владениях!
    На такое щедрое предложение можно дать только один ответ - поставить свои подписи под ангажементом.
    Именно так и поступили Фрасколен, Пэншина и Ивернес. Себастьен Цорн, правда, бормочет, что все это - безумие. Жить на плавучем острове - сплошная нелепость… Посмотрим еще, чем все это кончится… Наконец он решается и подписывает.
    Выполнив эту формальность, Фрасколен, Пэншина и Ивернес если не целуют руку Калистуса Мэнбара, то во всяком случае сердечно пожимают ее. Четыре рукопожатия, каждое стоимостью в миллион!
    Вот каким образом случилось, что Концертный квартет пустился в столь невероятное приключение, и вот при каких обстоятельствах члены его стали насильно приглашенными гостями плавучего острова.
    7. НА ЗАПАД
    Стандарт Айленд не спеша плывет по водам Тихого океана, который вполне оправдывает свое название в это время года. Привыкнув за сутки к такому передвижению и уже не зная никаких тревог, Себастьен Цорн и его друзья даже не замечают, что они находятся в плавании. Как ни мощны эти сотни гребных винтов, словно запряженные десятью миллионами лошадей, однако металлическому корпусу передается только легкий трепет. Основание настолько прочно, что остров не испытывает ни малейшего влияния качки, которой подвержены даже самые мощные броненосцы военного флота. В жилых помещениях столы и лампы не прикреплены к полу, как это делается на судах. Для чего? Парижские, лондонские и нью йоркские здания не прочней стоят на своих фундаментах.
    После нескольких недель стоянки в бухте Магдалены, по почину президента Компании, был собран совет именитых граждан острова для установления его маршрута на этот год. Плавучий остров посетит главные архипелаги восточной части Тихого океана, где воздух поразительно целебный, очень богатый озоном и кислородом, - кислородом конденсированным, насыщенным электричеством, наделенным такими живительными свойствами, каких лишен кислород в обычном своем состоянии. Это своеобразное судно обладает полной свободой передвижения и пользуется ею: ничто не препятствует ему плыть по своей прихоти на запад, на восток, приближаться, по желанию, к американскому берегу или посещать восточные берега Азии. Стандарт Айленд направляется по своей воле, с целью испытать все удовольствия, какие только может ему предоставить полное разнообразия путешествие. И даже если бы он предпочел покинуть пределы Тихого океана и перебраться в Индийский или Атлантический, обогнуть мыс Горн или мыс Доброй Надежды, ему достаточно было бы взять намеченный курс, и, поверьте, ни противные течения, ни бури не помешали бы ему достигнуть цели.
    Но зачем пускаться в плавание по отдаленным морям? Там "жемчужина Тихого океана" не нашла бы того, что может дать ей этот океан с разбросанными по нему ожерельями архипелагов. Здесь места хватит для самых разнообразных маршрутов. Плавучий остров может приставать ко всем архипелагам поочередно. Если он и не наделен инстинктом, присущим животному, шестым чувством - чувством ориентировки, которое ведет животных туда, куда их призывает необходимость, то все же его направляет уверенная рука, согласно плану, обстоятельно обсужденному и единодушно принятому. До последнего времени между жителями правого и левого борта не возникало разногласий на этот счет. И вот теперь, в соответствии с принятым решением, Стандарт Айленд плывет на запад к группе Сандвичевых островов. Расстояние около тысячи двухсот миль, отделяющее эту группу от места, где на остров вступили участники квартета, Стандарт Айленд покроет, плывя с умеренной скоростью, в течение месяца, и будет стоять в виду этого архипелага до того дня, пока ему не заблагорассудится направиться к другой группе островов.
    На следующий день после этих памятных событий квартет покидает "Эксцельсиор Отель" и переходит в отведенные ему комнаты в здании казино,
    - комфортабельные и богато обставленные. Из окон открывается вид на Первую авеню. Себастьен Цорн, Фрасколен, Ивернес и Пэншина получили каждый по комнате рядом с гостиной, которой они пользуются сообща. Внутренний двор казино манит их наслаждаться тенью своих пышно зеленеющих деревьев, прохладой бьющих фонтанов. По одну сторону этого двора находится музей Миллиард Сити, по другую - концертный зал, где парижским артистам предстоит с успехом заменить своей игрой передачи театрофонов и консервированные звуки фонографов. Дважды, трижды, столько раз в день, столько они пожелают, для них будет накрываться столик в ресторане, где метрдотель уже не станет предъявлять им невероятных счетов.
    Нынче утром, когда все четверо собрались в гостиной, чтобы вместе спуститься к завтраку, Пэншина обращается к своим товарищам:
    - Ну, скрипачи, что вы скажете насчет всего происшедшего?
    - Это нам сон приснился, - отвечает Ивернес, - сон о миллионном ангажементе…
    - Самая настоящая действительность, - говорит Фрасколен. - Пошарь у себя в кармане, и ты вытащишь оттуда первую четверть означенного миллиона.
    - Посмотрим только, как все это кончится. Наверняка очень плохо! - восклицает Себастьен Цорн. Этот упрямец во что бы то ни стало хочет найти неудобную складку на усыпанном розами ложе, куда его уложили против воли.
    - А что станется с нашим багажом?.. - добавляет он.
    Действительно, багаж они должны получить в Сан Диего, откуда его нельзя переслать, а владельцы не могут за ним явиться. О, багаж этот весьма невелик: несколько чемоданов с бельем, туалетными принадлежностями, сменой платья, а также парадными костюмами для выступлений перед публикой.
    На этот счет беспокоиться нечего. Прежний, уже не совсем новый гардероб в ближайшие же дни будет заменен другим, предоставленным в распоряжение артистов безвозмездно: им не придется платить полторы тысячи франков за фрак и пятьсот франков за ботинки.
    К тому же Калистус Мэнбар в восторге от того, что он так ловко справился с деликатным поручением Компании, и старается предупредить любое желание квартета. Невозможно представить себе должностное лицо, которое было бы полно такой неиссякаемой любезности. Он занимает один из апартаментов в казино, различные службы которого находятся под его высоким руководством, и Компания платит ему жалованье, достойное его великолепия и щедрости… Предпочитаем сумму не указывать.
    В казино имеются читальни и залы для игр; но рулетка, баккара, покер и другие азартные игры строжайше запрещены. Есть там также и курительные комнаты, где функционирует аппарат, который передает прямо в жилые дома табачный дым, приготовляемый одним недавно основанным предприятием. Дым от табака, сжигаемого в специальных приборах, очищенный от никотина, поставляется каждому курильщику через особый дымопровод с янтарным мундштуком на конце. Остается только взять в рот такой наконечник, а счетчик уже будет записывать ежедневный расход дыма.
    В этом казино, куда меломаны могут приходить, чтобы наслаждаться далекой музыкой, к которой теперь присоединятся выступления квартета, находятся также музейные коллекции Миллиард Сити. Музей богат картинами старинных и современных мастеров и предлагает вниманию любителей живописи большое количество шедевров, приобретенных на вес золота: полотна итальянской, голландской, немецкой и французской школ, которым могли бы позавидовать собрания Парижа, Лондона, Мюнхена, Рима и Флоренции; картины Рафаэля, Леонардо да Винчи, Джорджоне, Корреджо, Доминикино, Рибейры, Мурильо, Рюисдаля, Рембрандта, Рубенса, Кейпа, Франца Гальса, Гоббемы, Ван Дейка. Гольбейна и так далее, а также (переходя к более современным художникам) - Фрагонара, Энгра, Делакруа, Шеффера, Каба, Делароша, Реньо, Кутюра, Мейссонье, Милле, Руссо, Жюля Депре, Бракасса, Маккара, Тернера, Тройона, Коро, Добиньи, Бодри, Бонна, Каролюса Дюрана, Жюля Лефевра, Воллона, Бретона, Бине, Иона, Кабанеля и многих других. Для того чтобы обеспечить этим картинам вечную сохранность, они помещены в витрины, откуда выкачан воздух. Следует заметить, что импрессионисты, футуристы, всевозможные искатели новизны еще не наводняют музея, но, без сомнения, это не замедлит случиться, и плавучий остров не избегнет декадентской заразы. В музее имеются также мраморные статуи большой ценности, творения великих старинных и современных скульпторов, выставленные во дворе казино. Благодаря климату, не знающему ни дождей, ни туманов, скульптурные группы, статуи, бюсты могут успешно противостоять разрушительному воздействию времени.
    Было бы, однако, весьма неосторожно утверждать, что около этих чудес толпятся посетители, что набобы Миллиард Сита имеют сколько нибудь выраженный вкус к подобным произведениям искусства, что у них сильно развито артистическое чувство. Впрочем, следует заметить, что правобортная часть города насчитывает большее число любителей искусства, чем левобортная. Но все они действуют сообща, если возникает вопрос о приобретении какого либо шедевра, и тогда, чудовищно вздувая цену, они с успехом отбивают его у всех герцогов Омальских и у всех Шошаров Старого и Нового Света note 9.
    Наиболее усердно посещаются читальные залы казино, где можно получить европейские и американские журналы и газеты, доставляемые пароходами Компании, регулярно поддерживающими сообщение между островом и бухтой Магдалены. После того как журналы просмотрены, прочитаны и перечитаны, они отправляются на библиотечные полки, где уже выстроились многие тысячи книг, хранение и регистрация которых вызывают необходимость в библиотекаре, получающем двадцать пять тысяч долларов жалованья, а он, может быть, наименее занятый из служащих острова. В библиотеке имеется также некоторое количество книг фонографов: читать их не нужно, нажмешь кнопку и услышишь голос превосходного чтеца - например, "Федру" Расина в исполнении Легуве.
    Что касается "местных" газет, то они редактируются, набираются и печатаются в типографии казино под руководством двух главных редакторов. Одна из них - "Старборд кроникл" - для обитателей правого борта, другая - "Нью геральд" - для жителей левого. Хроника составляется из происшествий, сведений о прибытии пароходов, морских новостей, отчетов о состоянии рынка, которые могут интересовать торговый квартал, ежедневных данных о широте и долготе, сообщений о постановлениях совета именитых граждан, распоряжений губернатора, сведений о регистрации рождений, бракосочетаний и даже кончин, хотя последние здесь весьма редки. Впрочем, никаких сообщений о грабежах и убийствах не бывает, - единственный на острове трибунал разбирает только гражданские дела, недоразумения между частными лицами. Никогда не печатаются и заметки о столетних юбилеях, ибо долголетие не является здесь привилегией отдельных счастливцев.
    Что касается новостей из области международной политики, то все они - самые свежие благодаря телефонной связи с бухтой Магдалены, куда сходятся кабели, погруженные в воды Тихого океана. Таким образом миллиардцы осведомлены обо всем, что происходит в мире, обо всем, что представляет какой бы то ни было интерес. Добавим, что "Старборд кроникл" и "Нью геральд" не слишком резко полемизируют друг с другом; они живут даже довольно дружно, но нельзя ручаться, что дело всегда будет ограничиваться вежливой дискуссией. Протестантство и католичество, проявляя большую терпимость и уступчивость в области религии, подают пример доброго согласия, но вряд ли они уживутся друг с другом, если в дело вмешается гнусная политика, если кто либо возжаждет деловой активности, если задеты будут чьи либо личные интересы или самолюбие.
    Кроме этих двух газет, выходят еженедельные и ежемесячные журналы, перепечатывающие из иностранных органов печати статьи преемников Сарсея, статьи Леметра, Шарма, Фурнеля, Дешана, Фукье, Франса и других видных публицистов; издаются иллюстрированные журналы и, кроме того, дюжина бульварных листков, посвященных текущим светским новостям. Их единственная цель - развлечь на мгновение и дать пищу не только уму… но и желудку. Да! Некоторые из них напечатаны на съедобной бумаге шоколадной краской. После прочтения их съедают за утренним завтраком. Некоторые из них имеют вяжущие свойства, а другие - слегка послабляющие, и организм их отлично усваивает. Члены квартета находили это изобретение и приятным и практичным.
    - Вот это действительно удобоваримое чтение! - справедливо замечает Ивернес.
    - И какая питательная литература! - отвечает Пэншина. - Кондитерское искусство и литература, как это прекрасно сочетается с гигиенической музыкой!
    Теперь, естественно, возникает вопрос, откуда берутся средства, на которые населению плавучего острова предоставляется такое невиданное благоденствие, о каком не может даже и мечтать ни один другой город в Старом или Новом Свете. Надо думать, что доходы острова выражаются в совершенно невероятной сумме, судя по тому, какие кредиты отпускаются на самые различные нужды, какое жалованье выплачивается даже самым скромным служащим.
    И когда парижане расспрашивают директора управления искусств обо всем этом, он отвечает им так:
    - Здесь о делах не говорят. У нас нет ни торгового департамента, ни биржи, ни промышленности. Торговля ведется лишь в таких размерах, какие необходимы для удовлетворения потребностей острова, и пусть иностранцы не думают, что мы - нечто вроде Чикагской Всемирной ярмарки тысяча восемьсот девяносто третьего года или Парижской выставки тысяча девятисотого! Нет! Могущественная религия бизнеса над нами не властвует, и если у нас слышится крик "go ahead!" note 10, то лишь как призыв плыть вперед, обращенный к "жемчужине Тихого океана". Поэтому не деловая жизнь приносит нам средства, необходимые для содержания острова, а таможенные доходы… Да! Таможенные сборы дают нам возможность покрывать все расходные статьи бюджета…

/ Полные произведения / Верн Ж. / Плавучий остров