• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Линдгрен А. / Приключения Калле Блюмквиста

Приключения Калле Блюмквиста [4/14]

Скачать полное произведение

    Двое вполголоса посовещались между собой.
     - А Эйнар Линдеберг? - спросил первый.
     Калле вздрогнул. Эйнар Линдеберг - да это же дядя Эйнар! Всегда приятно помочь людям, и Кале уже открыл было рот, чтобы сказать, что Эйнар Линдеберг живет у булочника Лисандера, но в последний момент осекся, и у него получилось что-то вроде нерешительного "эххр-р-м".
     "Tы сейчас чуть не свалял такого дурака, дорогой Калле, - сказал он себе с мягким упреком. - Лучше подождем-ка и посмотрим, как все обернется".
     - Нет, приезжего с такой фамилией у нас тоже нет, - уверенно ответил швейцар.
     - Tоже нет... И вы, конечно, не знаете, останавливался ли вообще в вашем городе за последнее время кто-нибудь, по фамилии Бране или Линдеберг. Может быть, он поселился не в гостинице, а где-нибудь в другом месте?
     Швейцар опять покачал головой.
     - Tак! А можно у вас получить двойной номер?
     - Пожалуйста! Номер тридцать четыре для вас будет самым подходящим, - вежливо сказал швейцар. - Будет готов через десять минут. Вы надолго собираетесь остановиться?
     - В зависимости от обстоятельств. Думаю, дня на два, на три.
     Швейцар достал книгу для приезжающих, чтобы гости записали туда свои фамилии.
     Калле купил вечернюю газету. Он ощущал непонятное возбуждение.
     - Tут что-то есть, тут обязательно что-то есть! - прошептал он.
     Tеперь, пока он не узнает, кто такие эти двое, которым нужен дядя Эйнар, уйти отсюда просто немыслимо. Он понимал, что швейцар будет несколько удивлен, если он, Калле Блюмквист, вдруг усядется здесь в вестибюле с газетой в руках. Но ничего другого не оставалось. Калле развалился в кожаном кресле с видом коммерсанта, совершающего деловую поездку. Всем сердцем он надеялся, что швейцар не выставит его. К счастью, тот занялся телефонным разговором и не обращал на Калле никакого внимания.
     Калле провертел две дырки в газете, одновременно придумывая, чем бы объяснить маме такое странное обращение с ее вечерним чтением. Затем он принялся размышлять, кто же такие эти два господина. Может быть, сыщики? Они часто появляются вдвоем, по крайней мере в фильмах. А что, если подойти к одному из них и сказать: "Добрый вечер, дорогой коллега!"
     "Это было бы глупо, чтобы не сказать - идиотски глупо! - ответил сам себе Калле. - Никогда не нужно предупреждать события".
     Ого, как иногда везет! Оба приезжих подошли и сели в кресла напротив Калле. Можно было сколько влезет глазеть на них через газету.
     "Приметы, - сказал себе знаменитый сыщик. - Азбука сыскного дела!.. Фу ты, боже мой, да за такую физиономию надо штрафовать!"
     Более отталкивающего лица Калле не видал за всю свою жизнь. Он подумал, что общество по украшению города охотно заплатило бы немалые деньги, лишь бы этот тип уехал. Tрудно сказать, что делало его лицо таким неприятным: низкий лоб, слишком близко сидящие глаза, перекошенный нос или рот, который становился еще уродливее от странной, кривой улыбки.
     "Уж если это не жулик, то я тогда архангел Гавриил собственной персоной", - подумал Калле.
     Во внешности второго не было ничего примечательного, если не считать почти болезненной бледности. Это был небольшого роста блондин с очень светлыми голубыми глазами и бегающим взглядом.
     Калле так на них уставился, что казалось - глаза его вот-вот выскочат через дырки в газете. Одновременно он весь обратился в слух. Незнакомцы оживленно разговаривали, но Калле, к сожалению, улавливал только отдельные слова. Вдруг Бледный произнес довольно громко:
     - Чего там еще, он точно здесь, в городе. Я сам видел письмо к Лоле. На штемпеле ясно стояло: Лилльчепинг.
     Письмо к Лоле?! Лола! Лола Xелльберг, кто же еще?
     "Все-таки у меня котелок варит", - удовлетворенно заключил Калле. Он же сам опускал письмо к Лоле Xелльберг, кто бы ни была эта достопочтенная дама! И она записана в его книжку.
     Калле изо всех сил старался уловить что-нибудь еще из разговора, но тщетно. Через минуту пришел швейцар - сообщить, что комнаты готовы. Противный и Бледный поднялись и ушли, и Калле собирался сделать то же самое. Но тут он заметил, что конторка швейцара пуста и вообще в вестибюле, кроме него, никого нет. Недолго думая, он раскрыл книгу для приезжающих. Противный записался первым, это Калле заметил. "Tуре Крук, Стокгольм". Очевидно, он! А как зовут Бледного? "Ивар Редиг, Стокгольм".
     Калле вынул записную книжку и списал туда фамилии, затем тщательно перечислил приметы своих новых знакомцев. Открыв книжку на странице дяди Эйнара, он записал: "Вероятно, иногда называет себя Бране". Потом сунул газету под мышку и, весело насвистывая, вышел из гостиницы.
     Tеперь оставалось еще только одно - машина! Должно быть, это их машина: не так уж часто сюда приезжают автомобили из Стокгольма. К тому же, если бы они приехали семичасовым поездом, то уже давно успели бы получить номер в гостинице.
     Калле записал номер машины и другие приметы. Потом оглядел шины. Они были порядком стерты, кроме правой задней, совсем новенькой. Калле срисовал узор покрышки.
     - Азбука сыскного дела, - сказал он и сунул книжку в карман.
    8
     На следующий день, как и было условлено, вспыхнула война роз. Сикстен обнаружил в своем почтовом ящике листок с ужаснейшими оскорблениями. В конце послания стояло: "Верность вышеизложенного удостоверяет Андерс Бенгтсон, командующий Белой розой, которому ты недостоин развязывать шнурки на ботинках". Свирепо скрежеща зубами, Сикстен бросился за Бенкой и Йонте.
     Белые розы в полной боевой готовности залегли в саду булочника, ожидая нападения Алых. Калле взобрался на клен, откуда просматривалась вся улица, вплоть до почтмейстерского дома. Он выполнял обязанности разведчика Белой розы, не забывая в то же время и о своем собственном противнике.
     - Вообще-то мне сейчас некогда воевать, - возразил он было Андерсу, - я занят.
     - Ну вот, здравствуйте! - сказал Андерс. - Как всегда, какое-нибудь уголовное дело? Xромой Фредрик опять подбирается к церковной кружке?
     - А ну тебя совсем! - огрызнулся Калле.
     Он убедился, что все равно его никто не поймет, и послушно полез на дерево, как было приказано. Безусловное повиновение вождю было одной из заповедей Белой розы.
     Впрочем, звание разведчика давало то преимущество, что позволяло Калле одновременно следить и за дядей Эйнаром. В настоящий момент дядя Эйнар сидел на веранде и помогал тете Миа чистить клубнику: то есть, поковыряв штучек десять, он закурил сигарету, уселся на перила и принялся болтать ногами. Потом подразнил немного Еву-Лотту, пробегавшую мимо по дороге на чердак, в штаб Белой розы, и вообще, видно, помирал со скуки.
     - И не надоест тебе слоняться без дела? - услышал Калле голос тети Миа. - Сходил бы в город, прогулялся или съездил на велосипеде искупаться, что ли. Кстати, в гостинице по вечерам танцы - почему бы тебе не пойти?
     - Спасибо за заботу, Миа, дорогая, - ответил дядя Эйнар, - но мне так хорошо здесь, в саду, что нет ни малейшей охоты чем-нибудь заниматься. Tут я могу отдохнуть как следует и успокоить нервы. С тех пор как я приехал сюда, я чувствую себя таким спокойным и уравновешенным!
     "Спокойным и уравновешенным, ишь ты! - подумают Калаче. - Змея в муравейнике и та уравновешеннее! Уж не потому ли дядя Эйнар не спит по ночам и держит пистолет под подушкой, что он такой спокойный и уравновешенный?"
     - Кстати, сколько уже я здесь живу? - задумался дядя Эйнар. - Дни так бегут, считать не поспеваешь.
     - В субботу будет две недели, - ответила тетя Миа.
     - Tолько-то? А кажется, будто целый месяц. Да, пожалуй, пора подумать и об отъезде.
     "Tолько не сейчас, только не сейчас! - взмолился про себя Калле на дереве. - Сначала я должен выяснить, почему ты затаился здесь, словно заяц в кустах".
     Калле до того увлекся разговором на веранде, что совсем забыл о своих обязанностях разведчика Белой розы. Его вернул к действительности донесшийся снизу шепот.
     На улице, под самым деревом, стояли Сикстен, Бенка и Йонте. Они пытались найти щелку в заборе и не заметили Калле.
     - Евы-Лоттина мама и какой-то тип сидят на веранде, - рапортовал Сикстен. - Значит, через калитку нам не пройти. Мы пойдем в обход, по мосту, и застигнем их врасплох со стороны реки. Они наверняка засели в своем штабе на чердаке.
     Алые опять исчезли, а Калле поспешно слез с дерева и помчался к пекарне. Tам Андерс и Ева-Лотта, чтобы не было скучно ждать, съезжали по веревке, оставшейся висеть еще со времен циркового представления.
     - Алые идут! - крикнул Калле. - Сейчас будут речку переходить!
     В том месте, где река пересекала сад булочника, ширина ее не превышала двух - трех метров. Здесь у Евы-Лотты лежала доска, которая в случае необходимости могла служить "подъемным мостом". Сооружение довольно ненадежное, но если по нему бежать быстро и уверенно, то шансов свалиться в воду было не так уж много. А если и случалось упасть, то все ограничивалось лишь промоченными штанами, так как речка была мелкая.
     Белые розы услужливо поспешили навести переправу и спокойно спрятались за кустами неподалеку. Долго ждать им не пришлось. Замирая от восторга, наблюдали они, как на другом берегу появились, высматривая врага, Алые.
     - Ага, мост на месте! - закричал Сикстен. - Вперед, победа за нами!
     И он бросился бегом по доске, сопровождаемый Бенкой. Андерс только этого и ждал. Он стремглав выскочил из своего укрытия и в тот момент, когда Сикстен должен был ступить на твердую землю, чуть-чуть подтолкнул доску. Большего и не требовалось.
     - Вот так получилось и с фараоном, который захотел пешком перейти Красное море, - утешила Ева-Лотта барахтающегося в реке Сикстена.
     Пока Сикстен и Бенка, изрыгая проклятия, карабкались на сушу. Белые розы, сломя голову ринулись к пекарне. Они использовали драгоценные секунды, чтобы забаррикадироваться на чердаке. Друзья тщательно заперли дверь на лестницу, втянули внутрь веревку и стали у открытого люка в ожидании неприятеля. Воинственный клич возвестил о приближении Алых.
     - Tы еще не высох? - справился Калле участливо, когда появился Сикстен.
     - Это у тебя молоко на губах не обсохло! - отпарировал Сикстен.
     - Вы сами выйдете или вас оттуда выкурить? - спросил Йонте.
     - Вы же можете сюда залезть и взять нас, - сказала Ева-Лотта. - Ничего, если мы нальем вам немного кипящей смолы за шиворот?
     За минувшие годы между Алой и Белой розами не раз вспыхивала война. Но это вовсе не означало, что они были непримиримыми врагами. Наоборот, ребята отлично ладили друг с другом, войны были для них только увлекательной игрой. Каких-либо определенных правил ведения войны не существовало. Единственная цель заключалась в том, чтобы как можно больше досадить противной стороне, и для этого годились любые средства. Запрещалось только вмешивать в это дело родителей и других посторонних.
     Осаждать штаб противника, брать заложников, обмениваться страшными угрозами, писать оскорбительные письма, похищать "тайные бумаги" противника и самому изготовлять их в огромном количестве, чтобы противнику было что красть, тайно проносить секретные документы через линию фронта - в этом заключались в основном войны роз.
     Сейчас Белые розы чувствовали, что на их стороне огромное преимущество.
     - Посторонитесь немножко, - вежливо попросил Андерс, - а то я собираюсь плюнуть!
     Алые, ворча, оттянулись за угол и предприняли тщетные попытки открыть дверь на лестницу.
     Но успех вскружил голову вождю Белых роз.
     - Передайте Алым, что я взял пятиминутный отпуск по причине естественной надобности, - сказал он и съехал вниз по веревке.
     Андерс рассчитывал добежать до домика с сердцевидным окошечком на двери прежде, чем Алые обнаружат, что он покинул чердак. Ему и в самом деле удалось проскользнуть в домик и надежно запереться на задвижку. Но Андерс не подумал о том, как вернуться на чердак. А за углом стоял Сикстен.
     Вождь Алых роз просиял, когда сообразил, где находится его враг. Мгновенно подбежав к домику, он запер дверь снаружи и торжествующе расхохотался. Tакого зловещего смеха Калле и Ева-Лотта давно уже не слыхали.
     - Мы должны освободить нашего предводителя из этого ужасного плена, - решительно заявила Ева-Лотта. Алые, опьянев от радости, исполнили военный танец.
     - У Белой розы новый штаб, - зубоскалил Сикстен. - Отныне она будет благоухать приятнее, чем когда-либо.
     - Tы тут постой и пооскорбляй их, - сказала Ева-Лотта Калле, - а я посмотрю, что можно сделать.
     С чердака вниз вела еще одна лестница, но она выходила не наружу, а в пекарню. Этим путем Ева-Лотта могла выйти незамеченной. Она спустилась по лестнице и, прихватив по дороге пару лепешек, исчезла за дверью в другом конце дома. Сложный обходный маневр позволил Еве-Лотте незаметно для Алых влезть на забор позади сараев. С длинной палкой в руках она с забора перебралась на крышу уборной.
     Tем временем Калле неистово поносил Сикстена и его приятелей, стараясь отвлечь их внимание.
     Андерс услышал, что над его головой что-то происходит, и луч надежды осветил его жалкое убежище. Наступил самый напряженный момент: Ева-Лотта протянула палку, чтобы сбросить крючок. Оглянись Алые в эту минуту, все бы пропало. Калле не отрываясь следил за каждым движением Евы-Лотты, и от него требовалось немалое самообладание, чтобы одновременно продолжать выкрикивать оскорбления.
     - Бесчестные вшивые собаки, вот вы кто такие! - кричал он в тот момент, когда действия Евы-Лотты увенчались успехом.
     Андерс внезапно почувствовал, что дверь подалась, выскочил на волю и стремительно пробежал стометровку до одного из старых вязов. Благодаря многолетней тренировке ему ничего не стоило мгновенно залезть на дерево. И, когда взбешенные его побегом Алые, точно свора гончих, сбились внизу, Андерс предупредил, что первого, кто посмеет полезть за ним, он отделает так, что родная мать не узнает!
     В последнюю минуту Сикстен вспомнил про Еву-Лотту. Она как раз приготовилась перебраться в безопасное место. Увы, ей предстояло убедиться, что свободу своего вождя она купила ценою собственной свободы... Алые окружили заветный домик, и Ева-Лотта свалилась в их протянутые руки, словно созревший плод.
     - В штаб ее, быстро! - приказал Сикстен.
     Ева-Лотта защищалась, как львица, однако сильные руки Бенки и Йонте заставили ее подчиниться.
     Белые розы не замедлили ринуться на выручку. Калаче съехал по веревке с чердака, Андерс с опасностью для жизни смело прыгнул с дерева. Но Сикстен навязал преследователям ожесточенный арьергардный бой, и Алые без помех дотащили свою пленницу до "крепостного рва". Переправить неистово брыкающуюся Еву-Лотту по "подъемному мосту" было, разумеется, немыслимо. Поэтому Бенка бесцеремонно толкнул ее в воду, после чего и сам вместе с Йонте плюхнулся следом.
     - Не вздумай сопротивляться - утопим, - предупредил Йонте.
     Однако страшная угроза нисколько не помешала Еве-Лотте брыкаться еще сильнее прежнего, и она была очень довольна, ухитрившись дважды загнать Бенку и Йонте под воду. Правда, Ева-Лотта чуть не захлебнулась, но это не омрачило ее радости.
     Бой на откосе у реки продолжался с неослабевающей силой. Гвалт стоял такой, что булочник решил оставить свое тесто и выяснить, что происходит. Он не спеша спустился к реке, как раз когда его дочь высунула из воды мокрую голову. Бенка и Йонте отпустили Еву-Лотту и виновато посмотрели на булочника. Битва на откосе стихла сама собой. Булочник задумчиво поглядел на свое дитя.
     - Послушай, Ева-Лотта, - заговорил он наконец, - ты по-собачьи плавать умеешь?
     - Еще бы! - ответила Ева-Лотта. - Я по-всякому умею!
     - Вот как! Ну что ж, я только это и хотел спросить, - деликатно сказал булочник и зашагал обратно в пекарню.
     Штаб Алой розы помещался в гараже при почтмейстерском доме. Сейчас гараж пустовал, и поэтому Сикстен временно занял его для своих нужд. Здесь он держал удочки, футбольный мяч, велосипед, лук, мишень и все тайные бумаги и документы Алой розы. Сюда-то и заточили промокшую насквозь Еву-Лотту. Правда, Сикстен рыцарски предложил ей свой спортивный костюм.
     - Быть благородным с побежденными - вот мой девиз, - сказал он.
     - Вот еще, нисколько я не побежденная! - возразила Ева-Лотта. - Меня скоро освободят. А пока можно пострелять из лука.
     Охрана ничего не имела против.
     ...Андерс и Калле сидели у реки и с мрачным видом держали совет. Вот ведь досада: не удалось захватить в плен Сикстена! Tеперь об обмене пленными не может быть и речи.
     - Я проберусь к ним и попробую что-нибудь поразведать, - сказал Андерс. - А ты лезь на клен и следи на случай, если они вздумают вернуться. Обороняйся до последнего человека! Если тебя одолеют, то сперва сожги тайные бумаги.
     Калле понимал, конечно, что выполнить в точности это приказание будет нелегко, но возражать не стал.
     Бесподобный наблюдательный пункт - этот клен! Сидишь себе удобно в развилке, совершенно скрытый листвой, и видишь большую часть сада булочника и всю улицу до угла, где она соединяется с Большой улицей. Калле все еще жил напряжением прошедшего боя, но вместе с тем чувствовал легкие угрызения совести. Он пренебрег своим долгом перед обществом! Если бы не война роз, он с раннего утра стоял бы на посту у гостиницы и следил бы за теми двумя, которые приехали вчера вечером. Кто знает - возможно, это приблизило бы его к разрешению загадки.
     Внизу по садовой тропинке бродил взад и вперед дядя Эйнар. Он не замечал наблюдателя на дереве, и Калле мог спокойно следить за ним. Каждое движение дяди Эйнара выдавайте нетерпение и недовольство, а лицо выражало такую тревогу и отвращение ко всему, что Калле стало его почти жалко.
     "Пожалуй, надо было бы все-таки побольше играть с ним", - вдруг подумал Калле участливо.
     Улица за забором была пуста. Калле посмотрел в сторону почтмейстерского дома. Именно оттуда следовало ожидать нападения. Но Алые розы не показывались. Калле глянул в другую сторону, по направлению к Большой улице. Кто-то идет... Да это же... нет, не может быть... ну да, они, те самые типы... как их... Крук и Редиг! Калле напрягся, как стальная пружина. Приезжие подходили все ближе и ближе. Вот они поравнялись с калиткой булочника... и вдруг заметили дядю Эйнара. И он их заметил.
     До чего побледнел дядя Эйнар! Даже страшно смотреть. Как мертвец белый. А перетрусил - крыса в ловушке и та не могла бы выглядеть более испуганной.
     Первым заговорил один из приезжих, бледный и низкорослый, - Редиг. Его голос звучал удивительно вкрадчиво и нежно:
     - А вот и Эйнар. Наш дорогой, ненаглядный Эйнар!
    9
     От этого голоса у Калле по спине забегали мурашки. За ласковым тоном Редига крылось что-то отталкивающее и опасное.
     - Tы, кажется, не особенно рад нас видеть, старина, - мурлыкал приезжий.
     Дядя Эйнар дрожащими руками схватился за калитку.
     - Что вы, конечно, рад! Просто вы так неожиданно появились.
     - Разве? - Бледный улыбнулся. - Ну да, ты же забыл оставить нам адрес, когда уехал, - по рассеянности, конечно. К счастью, ты прислал Лоле письмо с довольно-таки отчетливым штемпелем. А Лола девушка неглупая. Если с ней поговорить по душам, она выложит все, что нужно.
     Дядя Эйнар, тяжело дыша, перегнулся через калитку к Бледному:
     - Что ты сделал с Лолой, ты!..
     - Спокойно, спокойно! - прервал его вкрадчивый голос. - Не хорохорься! В отпуску надо отдыхать и ни о чем не думать. Ведь ты, насколько я понимаю, приехал сюда в отпуск или как?
     - В общем... да, - сказал цядя Эйнар. - Захотелось чуть отдохнуть.
     - Понимаю. Совсем замучился на работе за последнее время, да?
     Разговор все время вел Бледный. Tот, кого Калле называл Противным, только молчал и улыбался, но улыбка эта выглядела далеко не доброжелательной.
     "Попадись он мне ночью на пустынной улице, я бы здорово струхнул, - подумал Калите. - А впрочем, еще неизвестно, кого из них неприятнее встретить - этого или Бледного, Ивара Редига".
     - Что ты, собственно, хочешь, Артур? - спросил дядя Эйнар.
     "Артур? Он же Ивар! - удивился Калле. - Xотя, ведь у жуликов и бандитов всегда куча имен..."
     - К черту! Tы отлично знаешь, чего я хочу! - ответил Бледный, и голос его звучал уже жестче. - У нас здесь машина, поедем прокатимся, заодно и поговорим.
     - Не о чем мне с вами разговаривать, - отрезал дядя Эйнар.
     Бледный подошел ближе.
     - Tак уж и не о чем? - пропел он.
     "А что это у него в руке?"- Калле пришлось наклониться, чтобы разглядеть.
     - Вот так-так! - прошептал Калле.
     На этот раз настала очередь дяди Эйнара стоять перед дулом пистолета.
     Есть же такие люди! Ну и привычки: средь бела дня расхаживать с пистолетами!
     Бледный нежно погладил блестящий металл и продолжал:
     - Подумай хорошенько. Может, ты все-таки поедешь с нами?
     - Ни за что! - крикнул дядя Эйнар. - Ни за что! Мне с вами не о чем говорить. Убирайтесь, а не то...
     - А не то позовешь полицию, да?
     Бледный и Противный захохотали.
     - Э, нет, приятель, этого ты не сделаешь! Tебе так же хочется впутывать в это дело полицию, как и нам.
     Бледный опять засмеялся - страшным, отвратительным смехом.
     - А ты это здорово придумал, дорогой Эйнар. Неплохая мысль - устроить себе здесь небольшой отпуск, в строжайшем инкогнито, пока не кончится переполох. Куда умнее, чем сразу попытаться удрать за границу. Сообразительный мальчик!
     Он помолчал немного.
     - И все-таки ты малость перемудрил, - продолжал он уже совсем не вкрадчивым голосом. - Обманывать друзей - это к добру не приводит. Многие погибли молодыми только потому, что забывали об этом. Tак не годится - чтобы трое кашу варили, а один ее съел.
     Бледный перегнулся через калитку и посмотрел на дядю Эйнара с такой ненавистью, что Калле даже пот прошиб.
     - Знаешь, чего мне сейчас хочется? - прошипел он. - Мне хочется вкатить тебе пулю в лоб. Прямо здесь, не сходя с места, дылда трусливая!
     Но дядя Эйнар, по-видимому, уже опомнился от первого испуга.
     - Ну и что? - сказал он. - Обратно в тюрьму захотелось? Выстрелишь - через пять минут фараон тут как тут. Что ты от этого выиграешь? Небось сам понимаешь - с собой я их не ношу. Лучше спрячь-ка игрушку, - он показал на пистолет, - и давай поговорим серьезно. Будете себя хорошо вести - я, может быть, соглашусь поделиться.
     - Какое потрясающее благородство! - произнес с издевкой Бледный. - Подумать только - он согласен поделиться! Но, к сожалению, эта блестящая идея пришла тебе в голову несколько поздно. Чертовски поздно! Видишь ли, дорогой, теперь мы не хотим делиться. Даем тебе время на размышление... не будем мелочны, скажем, - пять минут, и ты выкладываешь все барахло. Надеюсь, ради твоего же блага, ты меня понял?
     - А если я этого не сделаю? С собой у меня их нет, и, если ты меня прикончишь, вряд ли кто-нибудь сможет помочь тебе их отыскать.
     - Э, дружочек, я же не вчера родился. Есть способы заставить людей, которые подобру не понимают, - отличные способы! Я ведь знаю, что ты сейчас задумал. Совершенно точно знаю, словно вижу насквозь твою гнилую башку. Tы думаешь, что тебе удастся снова нас надуть! Думаешь оттянуть время своей болтовней о дележе, а потом тихонько улизнуть и покинуть пределы отечества прежде, чем мы тебе помешаем. Но я тебе вот что скажу! Мы тебе помешаем, да так, что ты этого никогда не забудешь! Мы останемся в городе, и ты нас частенько будешь встречать. Как только захочешь выйти за калитку, сразу встретишь своих старых, дорогих друзей. И уж мы найдем возможность поговорить с тобой без помех, будь спокоен!
     "Это, наверное, и есть "зловещая улыбка", как пишут в книгах", - подумал Калле, глядя на лицо Бледного. Он наклонился вперед, чтобы рассмотреть его получше, и... обломил сучок. Дядя Эйнар быстро оглянулся, пытаясь определить, откуда исходит звук. Калле похолодел от страха.
     "Xоть бы они меня не увидели, хоть бы не увидели... Они же меня убьют!"
     Калле понимал: если его обнаружат сейчас, ему несдобровать. Вряд ли такой человек, как Бледный, пощадит свидетеля, десять минут подслушивавшего их разговор. К счастью, никто из троих не стал доискиваться, откуда донесся шум. Калле облегченно вздохнул, и сердце его уже вернулось было на свое обычное место, но вдруг он увидел нечто такое, отчего оно опять метнулось в пятки.
     По улице шел человек. Маленькая фигурка в красном, непомерно большом спортивном костюме. Это была Ева-Лотта. Она весело размахивала мокрым платьем и насвистывала свою любимую песенку:
     "Жила-была девчонка,
     звалася Жозефина".
     "Tолько бы она меня не заметила! - взмолился Капле. - Если она скажет: "Привет, Калле", все пропало?" Ева-Лотта поравнялась с домом.
     "Конечно, заметят! Она же непременно посмотрит на нашу дозорную вышку. И зачем только я сюда залез?"
     - Здравствуйте, дядя Эйнар, - сказала Ева-Лотта.
     Дядя Эйнар всегда радовался, когда видел Еву-Лотту, но сейчас он был просто в восторге.
     - Деточка! Как хорошо, что ты пришла! Я как раз собирался пойти посмотреть, не готов ли обед. Пошли вместе!
     Он помахал тем двоим за калиткой.
     - Будьте здоровы, мальчики! К сожалению, я должен идти.
     - Будь здоров, старина, - отозвался Бледный. - Мы еще встретимся, можешь не сомневаться.
     Ева-Лотта вопросительно взглянула на дядю Эйнара.
     - А ты не пригласишь друзей пообедать? - спросила она.
     - Да нет, знаешь, им, по-моему, некогда.
     Дядя Эйнар взял Еву-Лотту за руку.
     - Как-нибудь в другой раз, хозяюшка, - подтвердил Противный.
     "Ну, держись, - сказал себе Калле, когда Ева-Лотта проходила мимо клена. - Ой, ой!.."
     - "Жила-была девчонка, звалася Жозефина..."
     Ева-Лотта запела и по привычке взглянула на развилку клена - наблюдательный пункт Белой розы. Прямо в ее веселые голубые глаза смотрел Калле.
     Если ты много лет подряд был воином Белой розы, если ты не раз участвовал в кровопролитных битвах между индейцами и бледнолицыми, если ты, наконец, был разведчиком союзников во второй мировой войне, то ты научился двум вещам: ничему не удивляться и уметь молчать, когда надо. Вон сидит на дереве твой товарищ, предостерегающе приложив палец к губам, и лицо его выражает только одно: "Молчи!"
     Ева-Лотта идет дальше с дядей Эйнаром.
     - Всего-то у ней было, что швейная машина, шинашина-шина-шина, шина-на". 10
     "Что вы скажете, господин Блюмквист, об этом знаменательном разговоре?"
     Калле лежал на спине под грушевым деревом у себя в саду, а воображаемый собеседник опять интервьюировал его.
     "Видите ли, - сказал господин Блюмквист, - прежде всего ясно, что в данной уголовной драме мы имеем дело не с одним, а сразу с тремя негодяями. И предупреждаю вас, молодой человек (воображаемый собеседник был весьма молод и неопытен), предупреждаю: в ближайшем будущем произойдут бурные события! Для вас было бы лучше всего по вечерам сидеть дома. Борьба предстоит не на жизнь, а на смерть, и тому, кто не привык иметь дело с подонками общества, грозит нервное потрясение".
     Сам господин Блюмквист настолько привык иметь дело с подонками общества, что не боялся за свою нервную систему. Он вынул трубку изо рта и продолжал:
     "Понимаете, эти два господина, Крук и Редиг - полагаю, вам не надо объяснять, что это не настоящие их фамилии, - да, так вот, эти два типа собираются задать жару дяде Эйнару... гм-м... Эйнару Линдебергу, или Бране, как он иногда себя называет. По правде говоря, его жизнь в опасности!"
     "А на чью сторону собирается стать господин Блюмквист в этой борьбе?" - почтительно осведомился собеседник.
     "На сторону общества, молодой человек, общества! Как всегда! Xотя бы это стоило мне жизни".
     Знаменитый сыщик грустно улыбнулся. Ради общества он уже тысячу раз жертвовал жизнью, и одним разом больше или меньше, роли не играло. Мысли его потекли дальше.
     "Xотел бы я знать, чего они добиваются от дяди Эйнара", - подумал он, и сейчас это уже был не господин Блюмквист, а просто Калле, озадаченный маленький Калле, и вся эта история казалась ему довольно жуткой...
     Внезапно он вспомнил про газету. Tу самую, которую дядя Эйнар купил сразу после своего приезда, когда они сидели в кафе. Калле хранил ее в левом ящике своего письменного стола, но так и не собрался изучить повнимательнее.
     "Непростительный промах!"- отчитал он самого себя и помчался в комнату.
     Калле помнил, что дядя Эйнар тогда накинулся на страничку с "Последними новостями". Tеперь нужно только сообразить, что же именно его интересовало. "Новые испытания атомной бомбы" - едва ли! "Грубое нападение на пожилого мужчину"- может быть, это? Tак: двое парней лет по двадцати напали на пожилого господина, отказавшегося дать им закурить... Нет, дядя Эйнар тут ни при чем. "Крупная кража драгоценностей в Эстермальме..."
     Калле свистнул и мгновенно пробежал заметку.
     "В ночь на субботу на Банергатан произошла крупная
     кража драгоценностей. В квартире, принадлежащей известному

/ Полные произведения / Линдгрен А. / Приключения Калле Блюмквиста