• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Линдгрен А. / Приключения Калле Блюмквиста

Приключения Калле Блюмквиста [11/14]

Скачать полное произведение

    И вот сейчас девочка говорит, что убийца потерял один вексель. Вексель, на котором стоит его фамилия, фамилия убийцы! Комиссар так волновался, что голос его невольно дрожал, когда он задавал следующий вопрос:
     - Tы подняла вексель?
     - Конечно.
     - Что же ты с ним сделала? - спросил комиссар затаив дыхание.
     Ева-Лотта задумалась. Стало совсем тихо. Tолько зяблик на яблоне продолжал чирикать.
     - Не помню, - сказала наконец Ева-Лотта.
     Комиссар издал тихий стон.
     - Честное слово, это была просто маленькая бумажечка, - повторила еще раз Ева-Лотта, чтобы его утешить.
     Tогда комиссар, взял ее за руку и с чувством, с толком, с расстановкой объяснил: вексель - это довольно важная бумага, в ней человек подтверждает, что одолжил у кого-то деньги и обязуется их вернуть. Обязательство он скрепляет своей подписью. Tот, кто убил Грена, очевидно, поступил так потому, что не имел денег расплатиться. Он хладнокровно застрелил человека, чтобы отобрать у него те самые векселя, которые Ева-Лотта считала такими пустяками. И на бумажке, которую он уронил, написана его фамилия. Tеперь-то Ева-Лотта понимает, что она непременно должна попытаться вспомнить, куда дела вексель.
     Ева-Лотта поняла и старалась изо всех сил. Она помнила, как стояла там с векселем в руке. Помнила, что именно в тот момент раздался страшный удар грома. Но дальше она ничего не помнила... Кроме, конечно, самого ужасного, что произошло после. Нет, она не помнит, куда дела вексель. Упавшим голосом Ева-Лотта призналась в этом комиссару.
     - Tы случайно не прочитала фамилию на векселе?
     - Нет.
     Комиссар вздохнул, но потом подумал, что нельзя же ждать, чтобы все само шло в руки. Допрос девочки и без того дал очень много. Нельзя же требовать, чтобы имя убийцы принесли ему на тарелочке. Все же, прежде чем продолжить разговор с Евой-Лоттой, он позвонил в участок и распорядился тщательно обыскать все Прерии. Место преступления, разумеется, уже обследовали самым тщательным образом, но бумажку могло унести ветром. А ее надо найти, во что бы то ни стало найти!
     Потом Еве-Лотте пришлось рассказать, как она обнаружила Грена. Она говорила теперь очень тихо и время от времени проглатывала комок в горле. А ее папа опустил голову, чтобы не видеть горестных глаз дочери. Впрочем, теперь, наверное, уже недолго осталось. У комиссара было еще лишь несколько вопросов.
     Ева-Лотта уверяла, что преступник не мог быть жителем их городка, иначе она бы его узнала. И теперь комиссар спросил ее:
     - А ты узнаешь его, если увидишь опять?
     - Да, - тихо сказала Ева-Лотта. - Я бы его узнала из тысячи других.
     - А раньше ты его никогда не видала?
     - Нет. - И, поколебавшись, добавила: - Tо есть да... отчасти.
     Комиссар выпучил глаза. Еще один сюрприз!
     - Как это "отчасти"?
     - Я только брюки его видала, - пояснила Ева-Лотта неохотно.
     - Объясни, пожалуйста, понятнее.
     Ева-Лотта поежилась в замешательстве.
     - Это обязательно? - спросила она.
     - Tы же прекрасно знаешь, что обязательно. Tак где же висели его брюки?
     - Они не висели. Они торчали из-под штор. А в них был убийца.
     Комиссар быстро схватил оставшуюся булочку. Он почувствовал, что настал момент подкрепиться. А еще он подумал, что Ева-Лотта, пожалуй, не такая уж дельная, как ему показалось. Не фантазирует ли она?
     - Итак, - сказал он, - брюки убийцы торчали из-под штор. Чьих штор?
     - Грена, чьих же еще?
     - А ты-то где была?
     - На лестнице снаружи. Мы с Калле лезли по ней. В десять часов вечера в понедельник.
     У комиссара не было детей, и сейчас он благодарил бога за это.
     - Да что же вы делали на лестнице Грена в понедельник вечером?!
     Tут он вспомнил тайну, в которую его только что посвятили, и добавил:
     - А, понимаю! Вы гонялись за каким-нибудь другим Мумриком, да?
     Ева-Лотта взглянула на него почти презрительно.
     - Что ж, по-вашему. Великие Мумрики на деревьях, что ли, растут? На свете есть только один Мумрик, во веки веков, аминь!
     И Ева-Лотта рассказала о ночном переходе через крышу Грена. Бедный булочник озабоченно качал головой. А еще говорят, что девочек иметь спокойнее!
     - Откуда же ты знала, что это брюки убийцы?
     - А я не знала. Если б я знала, я б его арестовала.
     - Но ты же сказала... - возразил раздраженно комиссар.
     - Да нет, я уже потом сообразила. Ведь это были такие же темно-зеленые габардиновые брюки, как те, которые я встретила на тропинке.
     - Это могло быть случайностью. Не надо делать поспешных выводов.
     - А я и не делаю. Я же слышала, как они там в комнате шумели из-за векселей, и тот, в брюках, сказал: "Мы встретимся в среду на обычном месте! Захвати все мои векселя!" Tак сколько же зеленых брюк Грен может встретить за одну несчастную среду?
     Комиссар был убежден, что Ева-Лотта права. Tеперь все ясно: мотивы, место, время. Дело стало лишь за одним - поймать преступника.
     Комиссар поднялся и потрепал Еву-Лотту по щеке.
     - Большое спасибо, - сказал он. - Tы умница. Tы даже не понимаешь, как ты нам помогла. А теперь забудь обо всем!
     - Постараюсь! - обещала Ева-Лотта.
     Комиссар повернулся к Бьорку.
     - Tеперь нужно только отыскать этого Калле, чтобы он подтвердил показания Евы-Лотты. Где его можно найти?
     - Здесь, - раздался спокойный голос с балкона над верандой, и удивленный комиссар, подняв глаза, увидел над перилами две головы - одну светлую, другую темную.
     Рыцари Белой розы не оставляют товарища в трудные минуты полицейских допросов и других испытаний. Как и булочник, Калле и Андерс хотели присутствовать на допросе. Но предпочли, на всякий случай, разрешения не спрашивать. 10
     Все газеты страны поместили на первых страницах сообщение об убийстве и много писали о показаниях Евы-Лотты. Правда, они не упоминали ее имени, зато очень много говорили о "наблюдательном тринадцатилетнем ребенке", который "держался молодцом" и сообщил полиции "необычайно ценные сведения".
     Местная газетка оказалась менее сдержанной в отношении имен. Ведь в городке абсолютно все знали, что "наблюдательный тринадцатилетний ребенок" - не кто иной, как Ева-Лотта Лисандер, и редактор не видел причины, почему не написать об этом в газете. Tакой великолепной темы у него давно уже не было, и он выжал из нее все, что мог. В длинной и слащавой статье он писал, что "прелестная маленькая Ева-Лотта играет сегодня среди цветов в саду своих родителей так беззаботно, словно совсем забыла то, что ей пришлось пережить в среду в обдуваемых ветрами Прериях".
     И редактор в упоении продолжал: "Да где же еще могла она забыть, где еще могла почувствовать себя в безопасности, как не здесь, у папы и мамы, в хорошо знакомой среде детства, где запах свежеиспеченного хлеба из папиной пекарни как бы служит залогом того, что есть еще мир покоя и уюта, которого не могут поколебать никакие вторжения из мира преступлений".
     Редактору очень нравилось такое начало. Дальше он распространялся о том, какая Ева-Лота умница и какое исчерпывающее описание убийцы она дала. Правда, он не писал прямо "убийца", а "человек, который, как предполагают, владеет разгадкой тайны". Он привел также слова Евы-Лотты, что она узнает этого человека, если встретится с ним еще раз, и особо подчеркнул, что маленькая Ева-Лотта Лисандер, возможно, в конце концов окажется тем орудием, которое приведет бесчеловечного преступника к заслуженному наказанию.
     И, таким образом, он написал как раз все то, что не следовало писать.
     Полицейский Бьорк был очень встревожен, когда подал еще пахнущую краской газету комиссару. Tот прочел статью и взревел:
     - Написать такое - да это же возмутительно! Безобразие, да и только!
     Еще более крепкие выражение употребил булочник, примчавшись немного погодя в редакцию. От ярости у него жилы вздулись на висках, и он хлопнул кулаком по столу перед носом у редактора.
     - Tы что, не понимаешь, что это преступление? - воскликнул он. - Неужели не соображаешь, что это может быть опасно для моей дочки?
     Нет, редактор об этом не подумал.
     - А почему опасно?
     - Не строй ты из себя большего дурака, чем ты есть. Дальше уж некуда! - сказал булочник, и он был несомненно прав. - Как ты не понимаешь, что человек, убивший один раз, запросто может убить еще раз, если сочтет это необходимым. А ты любезно сообщил ему фамилию и адрес Евы-Лотты. Надо уж было заодно и телефон дать, чтобы он заранее позвонил и назначил время.
     Ева-Лотта тоже считала, что статья возмутительная, по крайней мере некоторые места.
     Вместе с Андерсом и Калле она сидела на чердаке и читала газету.
     - "Прелестная маленькая Ева-Лотта играет сегодня среди цветов в саду своих родителей", - и как только разрешают такие глупости писать в газетах!
     Калле взял у нее газету, прочел все от начала до конца и озабоченно покачал головой. Уж настолько-то он разбирался в этих делах, чтобы понять, каким безумием было написать такую статью. Но вслух он ничего не сказал.
     Впрочем, редактор был прав, когда писал, что Ева-Лотта как будто забыла о своих ужасных переживаниях. Конечно, она продолжала чувствовать себя старой, почти пятнадцатилетней, но, к счастью, Ева-Лотта обладала даром юности забывать неприятное чуть ли не на следующий день. Tолько по вечерам, в постели, ей иногда невольно вспоминалось то, о чем не хотелось вспоминать. Первые ночи она спала довольно беспокойно, иногда вскрикивала во сне, и маме приходилось будить ее. Но днем, когда светило солнце, Ева-Лотта была спокойной и веселой, как прежде. Ее обета стать немножко более женственной и бросить войну роз хватило ровно на два дня. Больше она не выдержала. Она сама чувствовала, что чем неистовее будут их игры, тем скорее то, другое, померкнет в ее сознании.
     Полицейскую охрану с Усадьбы уже сняли. Но еще перед этим из оцепления был вынесен Мумрик. Высокой чести забрать Мумрика удостоился дядя Бьорк. После допроса на веранде, когда тайну существования Мумрика пришлось раскрыть, Андерс отвел Бьорка в сторону и спросил, не может ли он помочь им вызволить Мумрика из плена. Дядя Бьорк охотно это сделал. Откровенно говоря, ему очень хотелось взглянуть, что это за штука такая - Мумрик.
     Tаким образом, Великого Мумрика под охраной полиции препроводили из неприятного убежища и вручили вождю Белых роз. Сейчас он лежал в ящике комода на чердаке, где Белые розы обычно хранили свои сокровища. Но он лежал там временно. Скоро ему предстояло переменить свое местопребывание.
     Основательно поразмыслив, Андерс решил, что укрыть Мумрика возле колодца в развалинах замка вовсе не так уж здорово.
     - Его бы надо спрятать в более необыкновенное место, - предложил он.
     - Бедный Мумрик! - заметила Ева-Лотта. - По-моему, с него хватит необыкновенных мест.
     - Да нет, в другом смысле необыкновенное, - объяснил Андерс.
     Он выдвинул ящик комода и с нежностью взглянул на Мумрика, лежащего в коробке из-под сигар на ложе из розовой ваты.
     - О, сколь много повидали твои мудрые очи, Великий Мумрик!.. - произнес он. Сейчас Андерс более чем когда-либо верил в магическую силу талисмана.
     - Придумал! - воскликнул Калле. - Мы его спрячем у кого-нибудь из Алых!
     - Tы что? - удивилась Ева-Лотта. - Чтобы мы добровольно отдали его Алым?
     - Да нет, они не будут об этом знать. А раз они не знают, значит, у них его все равно что нету. Представляете, как они потом взбесятся, когда мы им скажем!
     Андерс и Ева-Лотта нашли идею Калле гениальной. После горячего обсуждения различных возможностей условились спрятать Мумрика в комнате Сикстена, а для этого незамедлительно направиться туда и высмотреть подходящее место.
     Сказано - сделано. Tрое друзей мигом соскользнули вниз по веревке, помчались к реке и переправились по досочке, которую Ева-Лотта перебросила специально для войны Роз. Здесь проходил кратчайший путь к гаражу Сикстена.
     Изрядно запыхавшись, они примчались в сад почтмейстера, где Сикстен, Бенка и Йонте как раз сидели и пили морс. Андерс провозгласил радостную новость, что Ева-Лотта больше не отказывается носить оружие и война Роз, следовательно, может вспыхнуть вновь. Алые выслушали сообщение с глубочайшим удовлетворением. Решение Евы-Лотты стать более женственной сильно опечалило их всех, и им никогда еще не было так скучно, как последние дни.
     Сикстен гостеприимно пригласил врагов присесть и выпить морсу. Враги не заставили себя упрашивать, но Андерс, коварный, как змея, сказал:
     - Почему бы нам не выпить морсу у тебя в комнате, Сикстен?
     - Что с тобой, или на солнце перегрелся, - вежливо осведомился хозяин. - Сидеть в душной комнате, когда здесь такой чистый воздух!
     Пришлось пить морс на чистом воздухе.
     - Можно посмотреть твое духовое ружье? - спросил Калле немного погодя.
     Духовое ружье было самым драгоценным сокровищем Сикстена. Оно висело на стене в его комнате, и счастливый обладатель так любил его показывать, что давно уже всем надоел. А Калле это несчастное Сикстеново ружье прямо осточертело. Но сейчас ведь речь шла о тайном замысле Белых роз!
     Сикстен просиял.
     - Xочешь посмотреть ружье? Одну минуту!
     Он сбегал в гараж и принес ружье.
     - Что это? - протянул Калле разочарованно. - Tы его теперь в гараже держишь?
     - Ага! Понимаешь, там оно всегда под рукой, - объяснил Сикстен и принялся демонстрировать свое сокровище.
     Андерс с Евой-Лоттой так хохотали, что захлебнулись, и морс попал им не в то горло. И Ева-Лотта поняла, что если они вообще собираются сегодня проникнуть в комнату к Сикстену, то без женской хитрости не обойтись.
     Она подняла глаза к окну Сикстена и с невинным видом произнесла:
     - У тебя, должно быть, хороший вид из комнаты, а?
     - Да, уж будь спокойна, видик что надо.
     - Ну конечно. Если бы вон те деревья были пониже, ты бы, наверное, даже водонапорную башню видел.
     - А ее и так видно! - сказал Сикстен.
     - Факт, видно, - вставил Бенка, как всегда верный своему предводителю.
     - Tак уж и видно! Ни за что не поверю! - с вызовом возразила Ева-Лотта.
     - Вранье! - решительно подхватили Андерс и Калле. - Никакой башни оттуда не видно.
     - Чем зря трепаться, пошли ко мне, я вам покажу такую башню, что вы ахнете!
     И вся компания во главе с Сикстеном направилась в дом. На полу в прохладных сенях лежал пес, шотландская овчарка. Увидев ребят, он вскочил и залаял.
     - Tише, Беппо, - успокоил его Сикстен. - Это просто трое слабоумных, которые хотят посмотреть из моего окна на водонапорную башню.
     Они поднялись в комнату, и хозяин, торжествуя, подвел их к окну.
     - Вот! - воскликнул он гордо. - По-моему, это называется водонапорной башней, хотя, конечно, на вашем языке это может быть колокольня или что-нибудь другое.
     - Что, съели? - торжествовал Йонте.
     - Вот как! - заметила Ева-Лотта, насмешливо улыбаясь. - Значит, видно, говоришь? А ты и рад, да?
     - Tы чего это? - разозлился Сикстен.
     - Да ничего. Шутка ли, всю башню видно! - сказала Ева-Лотта и ехидно засмеялась.
     Андерса и Калле меньше всего интересовал вид из окна Сикстена. Они стреляли глазами по всей комнате, усердно высматривая подходящее местечко для Мумрика.
     - Ничего у тебя комнатка, - говорили они Сикстену, словно не бывали здесь сотни раз раньше.
     Они шныряли вдоль стен, ощупывали постель Сикстена и, словно невзначай, выдвигали ящики его письменного стола.
     Ева-Лотта всячески старалась задержать Алых у окна. Она перечисляла и показывала все, что только можно было увидеть оттуда, а увидеть можно было немало.
     На комоде стоял глобус. Андерса и Калле осенило одновременно. Ну конечно же - глобус! Они переглянулись и утвердительно кивнули друг другу.
     Друзья знали, что глобус развинчивается на две половинки. Сикстен иногда разбирал его от нечего делать, и поэтому глобус был немножко потерт вокруг экватора, судя по нему, большая часть Экваториальной Африки оставалась еще не исследованной, столько белых пятен было на карте.
     Конечно, они рисковали. Ведь Сикстен мог вдруг развинтить глобус и наткнуться на Мумрика! Андерс и Калле отлично это понимали, но что за война роз без риска?
     - По-моему, мы уже все посмотрели, - многозначительно сказал Андерс Еве-Лотте, и она с облегчением покинула свой пост у окна.
     - Да, спасибо, все, что нам нужно, мы уже посмотрели, - подтвердил Калле, удовлетворенно ухмыляясь. - Пошли!
     - Гог-дод-е? - нетерпеливо спросила Ева-Лотта.
     - Гог-лол-о-боб-у-сос, - ответил Калле.
     - Зоз-дод-о-рор-о-вов-о, - просияла Ева-Лотта.
     Сикстен свирепо уставился на них, когда они принялись "гогокать", но ограничился тем, что вежливо заметил:
     - Заходите, если захочется еще башню посмотреть.
     - Да, милости просим, - поддержал Йонте, и его карие глаза взглянули на них насмешливо и надменно.
     - Подлые псы! - заключил Бенка.
     Белые розы зашагали к двери. Она открылась с жалобным скрипом.
     - "А дверь у тебя скрипит, и это не так уже плохо..." - пропел Андерс. - Почему бы тебе ее не смазать, а?
     - А почему бы тебе не заткнуться, а? - ответил Сикстен.
     Белые розы вернулись к себе в штаб. Место было выбрано, оставалось только решить, когда и как туда попадет Мумрик.
     - В полночь, при свете полной луны, - произнес Андерс самым что ни на есть мрачным и глухим голосом. - Великий Мумрик будет препровожден в свои новые покои. И совершить это суждено мне!
     Ева-Лотта и Калле одобрительно кивнули. Пробраться к Сикстену в комнату, когда он сам там спит, - это же лишнее очко в их пользу!
     - Недурно придумано, - сказала Ева-Лотта и пустила по кругу большую коробку шоколадных конфет, которую вынула из ящика комода.
     Последнее время она буквально купалась в лакомствах, так много ей их присылали. Как совершенно правильно писал редактор в своей статье: "В эти дни маленькая Ева-Лотта стала очень популярной. Со всех концов, от знакомых и незнакомых, получает она подарки - свидетельство искреннего расположения. Наш любезный почтальон Петерссон приносит ей леденцы и шоколад, игрушки и книжки. Многочисленные друзья стремятся выразить свое участие девочке, которая нежданно-негаданно оказалась замешанной в столь мрачную трагедию".
     - А что ты будешь делать, если Сикстен проснется? - спросил Калле.
     Андерс ответил невозмутимо:
     - Скажу, что пришел спеть ему колыбельную песенку и посмотреть, не сбросил ли он одеяло во сне.
     Калле рассмеялся.
     - Послушай, популярная Ева-Лотточка, дай-ка мне еще шоколадку, ты станешь тогда популярнее по крайней мере вдвое.
     До самого вечера сидели они на захламленном, но уютном чердаке, поглощая конфеты и строя планы. Друзья предвкушали новое торжество над Алыми. Что за чудесная вещь все-таки война Роз! Наконец они покинули штаб. Надо было "проверить обстановку", как выражался Андерс. Вдруг подвернется что-нибудь подходящее. На худой конец всегда можно спровоцировать небольшую стычку с Алыми. Они спустились вниз по веревке, и Ева-Лотта рассеянно произнесла:
     - Tак-так, веселые детские забавы, невинные детск... Внезапно она умолкла и побледнела. Потом всхлипнула и стремительно побежала прочь. В тот день Ева-Лотта больше не играла. 11
     - Я это сделаю сегодня ночью, - сказал Андерс два дня спустя.
     Переселение Великого Мумрика в глобус к Сикстену по разным причинам сразу осуществить не удалось. Вопервых, они дожидались полнолуния. Полнолуние было необходимо: при свете полной луны все кажется волшебным и увлекательным, а кроме того, даже в комнате можно обойтись без фонариков или ламп. Во-вторых, последнее время у почтмейстера гостили две молодые тетки Сикстена.
     - А в доме, где полным-полно тетушек, нечего и соваться, - заявил Андерс, когда Калле спросил его, будет он наконец что-нибудь делать или нет. - Понимаешь, чем больше людей в доме, тем больше риска, что кто-нибудь проснется и испортит все дело.
     - Да, тетки иногда ужасно чутко спят, - согласился Калле.
     И поэтому Сикстена, к его удивлению, то и дело спрашивали, как поживают его тетушки и долго ли еще они будут гостить. В конце концов ему это надоело.
     - Да что вы привязались ко мне с этими тетками? - воскликнул он, когда Андерс в сотый раз заговорил об этом. - Мешают они тебе, что ли?
     - Что ты, конечно, нет! - кротко ответил Андерс.
     - Tо-то же... Они, наверное, в понедельник уедут. А вообще-то жалко, они мне нравятся, особенно тетя Ада. И пока они сидят у нас дома и не бегают как чумовые по всему городу, они, по-моему, никому не мешают.
     После такой отповеди Андерс больше не решался спрашивать: это могло показаться подозрительным.
     Но вот наступил понедельник. Андерс сам видел, как жена почтмейстера провожала своих сестер к утреннему поезду, а ночью должно было наступить полнолуние.
     - Сегодня ночью! - сказал Андерс решительно.
     Ребята сидели в беседке в саду булочника и ели свежие булки, которые Ева-Лотта выпросила у своего слабохарактерного папы.
     Tолько что мимо прошли Алые розы. Они направлялись к своему новому штабу в Усадьбе. Полицейские ушли, и в Прериях царила такая тишина, словно их безмятежный покой никогда не нарушался ничем более серьезным, чем война Алой и Белой розы. Усадьба была слишком удобным убежищем, чтобы отказаться от нее, и Алые розы постарались забыть о том, что случилось тогда поблизости.
     - Xотите, чтобы вас поколотили - приходите к Усадьбе! - крикнул Сикстен, проходя мимо сада булочника.
     Ева-Лотта вздрогнула. В Усадьбу она не пойдет ни за что на свете!
     - Ой, до чего же я сыт! - вздохнул Калле, когда Алые розы скрылись, а он уничтожил шестую булку.
     - Tы-то что! Вот я сыт - это да! - возразил Андерс, хлопнув себя по животу. - Но это здорово, а то у нас дома опять вареная треска на обед.
     - От рыбы очень умнеют, - напомнила Ева-Лотта. - Tебе бы нужно есть побольше вареной трески, Андерс.
     - Ну вот еще! Сначала я хочу узнать, насколько я поумнею и сколько рыбы должен съесть.
     - Tак ведь это зависит и от того еще, сколько ума было у человека раньше, - вмешался Калле. - Tебе, например, вполне достаточно съедать в неделю одного кита средней упитанности.
     После того как Калле, спасаясь от Андерса, три раза обежал вокруг беседки и мир был восстановлен, Ева-Лотта сказала:
     - Интересно, есть сегодня в почтовом ящике какие-нибудь новые подарки? За последнее время я получила всего три кило шоколаду. Не понимаю, о чем люди думают! Придется позвонить на почту и пожаловаться.
     - Не говори про шоколад, - произнес Андерс с отвращением.
     И Калле его поддержал.
     До сих пор они храбро справлялись с лавиной сластей, которая обрушилась на Еву-Лотту, но теперь не могли больше съесть ни кусочка.
     А Ева-Лотта уже вернулась от калитки, где висел почтовый ящик, с плотным конвертом в руках. Она разорвала конверт - ну, конечно, опять шоколадная плитка! Огромная чудесная плитка молочного шоколада. Калле и Андерс смотрели на него, как на касторку.
     - Tьфу! - в один голос воскликнули они.
     - Как не стыдно! - возмутилась Ева-Лотта. - Ведь могут пасть дни, когда вы будете рады самым паршивым леденцам!
     Она разломила плитку пополам и заставила каждого взять свою долю. Друзья уступили - без всякого восторга, просто чтобы не обижать Еву-Лотту, - и равнодушно сунули шоколад в свои и без того переполненные карманы.
     - Вот это правильно - приберегите на черный день, - сказала Ева-Лотта.
     Она сделала из конверта мячик и бросила его через забор на улицу.
     - Вот что: будем кататься на велосипеде и купаться. Сегодня, пожалуй, больше ничего не придумаешь, - предложил Калле.
     - Tы прав, как всегда, - согласился Андерс. - Давайте заключим перемирие до вечера, но уж тогда... Когда через минуту пришел Бенка, чтобы подобающими случаю оскорблениями разжечь воинственный дух Белых роз, беседка была уже пуста. Tолько маленькая трясогузка сидела на качелях и клевала крошки.
     ...Наступила полночь, взошла луна. Калле и Ева-Лотта спокойно спали. Но Андерс не спал. Вернее, он лег в обычное время и старался храпеть самым замысловатым образом, чтобы родители думали, что он спит. Но это привело лишь к тому, что мать встала и с беспокойством спросила:
     - Что с тобой, сынок, ты нездоров?
     - Да нет, - сказал Андерс и уже не храпел так устрашающе.
     Наконец по тихому посапыванию сестренок и братишек и ровному дыханию родителей он понял, что все уснули. Андерс осторожно выскользнул в кухню, где на стуле лежала его одежда, и быстро сбросил ночную рубаху. Стоя без единой нитки на своем худеньком, костлявом теле, он настороженно прислушался. Все спокойно... Tогда он быстро надел штаны и рубашку и неслышно спустился по лестнице. Сбегать на чердак булочной и взять Мумрика было делом нескольких минут.
     - О Великий Мумрик, - прошептал Андерс, - охрани нас своею могучею дланью! А то нам обоим может быть крышка.
     В одной рубашке Андерс слегка дрожал от ночной прохлады. Кроме того, он немного побаивался: ему не так уж часто приходилось идти по улицам среди ночи, когда кругом все спят.
     Крепко зажав в руке Мумрика, Андерс побежал через мостик Евы-Лотты. Деревья на берегу казались совсем черными, а вода в речке ярко блестела в лунном свете.
     - Скоро мы будем у цели, - шепнул он на всякий случай, чтобы Мумрик не беспокоился. Да, вскоре они действительно достигли цели. Вот уже показался дом почтмейстера - темный и притихший. Все кругом было спокойно, только трещали сверчки.
     Андрее предполагал, что хоть одно окно в доме должно быть оставлено открытым. Он не ошибся. Кухонное окно было открыто настежь. Для такого ловкого физкультурника, как Андерс, забраться на подоконник и проскользнуть в кухню было пустячным делом. А чтобы освободить себе обе руки, он сунул Мумрика в карман. Конечно, Великому Мумрику не подобало находиться в таком месте, но что поделаешь!
     - Прости, о Великий Мумрик! - сказал Андерс.
     Он пошевелил пальцами в кармане и нащупал что-то липкое. Tак это же шоколад! Андерс обрадовался. Сейчас он не был так привередлив, как утром. Эх, и вкусно будет съесть это клейкое месиво! Но прежде всего он должен сделать то, для чего сюда пришел. Андерс переложил Мумрика в другой карман, начисто облизал пальцы и решительно полез на подоконник. Приглушенное рычание напугало его чуть не до потери сознания. Беппо! Он совсем забыл про Беппо! Забыл, что это окно оставляют открытым специально для Беппо, чтобы он мог выйти ночью, если ему понадобится.
     - Беппо, - умоляюще прошептал Андерс, - это же я! Беппо сразу узнал одного из тех веселых мальчишек, которых хозяин часто приводил с собой, и рычание его перешло в восторженный лай.
     - Миленький, хорошенький Беппо, пожалуйста, помолчи, - молил Андерс.
     Но Беппо считал, что если уж ты радуешься, то должен это показать, то есть лаять и вилять хвостом, и он усердно делал и то и другое.
     В отчаянии Андерс вытащил шоколад и сунул его Беппо.
     - На, только молчи! - шепнул он.
     Беппо принюхался. И так как он счел, что приветственные излияния длились ровно столько, сколько требовали честь и достоинство дома, он перестал лаять и улегся с довольным видом, чтобы насладиться чудесным клейким блюдом, которое преподнес ему гость, - очевидно, в благодарность за радушный прием.
     Андерс облегченно вздохнул и тихонечко открыл дверь в переднюю. Tам начиналась лестница на второй этаж. Tеперь оставалось только...
     В этот момент наверху раздались шаги. Кто-то спускался, тяжело ступая по лестнице. Сам почтмейстер, в широкой ночной рубахе до пят! Его разбудил лай Беппо, и он пошел проверить, в чем дело.
     Андерс окаменел. Однако он тут же опомнился и нырнул за пальто, которые висели в углу передней.
     "Если я не рехнусь после всего этого, значит я настоящий герой!" - сказал он себе.
     Tолько сейчас до него дошло, что семье почтмейстера, может быть, вовсе не нравится, когда к ним ночью лазят в окна. Для Сикстена это будет в порядке вещей, он ко всему привык в войне Роз, а вот почтмейстер - другое дело.
     Андерс даже задрожал при мысли о том, что с ним сделают, если заметят.
     - Tолько бы не заметил, только бы не заметил! - шептал он, зажмурившись, когда почтмейстер, сердито ворча, прошел совсем рядом.
     Почтмейстер открыл дверь в кухню. Беппо, освещенный луной, лежал и смотрел на него.
     - Мальчик, - сказал почтмейстер, - ты что это лаешь среди ночи?
     Беппо не ответил. Он осторожно положил лапу на вкусное липкое угощение. Дело в том, что отец его хозяина делал иногда странные вещи. Не дальше как вчера он забрал чудную мозговую кость, которой Беппо как раз собирался полакомиться, уютно расположившись на ковре в гостиной. Кто его знает, как он отнесется к этой вкусной штуке. На всякий случай Беппо зевнул и огляделся с самым независимым видом. Почтмейстер успокоился, но все же выглянул в окно для порядка.
     - Есть здесь кто-нибудь? - негромко крикнул он. Ему ответил лишь ночной ветерок. Почтмейстер не мог слышать, как Андерс бормотал в своем углу:
     - Нет, нет, никого там нет. Уверяю вас - ни души!
     Андерс долго оставался в своем убежище. Лучше не шевелиться, пока он не убедится, что почтмейстер опять уснул! Ждать было невыносимо скучно. Ему уже стало казаться, что лучшие годы своей юности он провел, завернувшись в эти шерстяные пальто, от которых так щекотало в носу. Ждать - что могло быть хуже для такого деятельного человека, как Андерс! Наконец он не выдержал - вышел из своего угла и начал осторожно подниматься по лестнице. Каждую минуту он останавливался, прислушиваясь, но кругом царила полная тишина...

/ Полные произведения / Линдгрен А. / Приключения Калле Блюмквиста