Войти... Регистрация
Поиск Расширенный поиск



Есть что добавить?

Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!

/ Полные произведения / Абрамов Ф.А. / Жила-была семужка

Жила-была семужка [2/2]

  Скачать полное произведение

    Семги окружили со всех сторон Красавку и с возмущением заговорили:
     – Какой позор! Какой стыд! Она забыла родину.
     – И тебя не тянет, несчастная, домой?
     – Ты забыла, откуда пришла в море?
     Красавка искренне пыталась припомнить, что такое родина, откуда она пришла в море, но в памяти ее смутно всплывала какая-то духота, тяжкий и мучительный путь.
     – Ты самая несчастная из всех семг, – устрашающе заговорила самая большая семга. – Ты забыла родину, ты забыла великий закон наших предков.
     – Простите, пожалуйста, – сказала Красавка. – Но почему вы так враждебно разговариваете со мной? Может быть, я виновата. Но я действительно плохо помню то, что вы называете родиной, – ведь я совсем маленькой пришла в море, и я совершенно не слыхала о великом законе предков.
     – Нет, это бог знает что! – с негодованием восклицали семги. – Какая молодежь пошла нынче! Она не слыхала про великий закон предков! А про что же ты слыхала?
     Красавка вспылила:
     – Вы бы лучше объяснили мне, чем орать. Что же в том плохого – ведь я честно признаю, что не слыхала про великий закон предков. Не хотите же вы, чтобы я лгала?
     Нашлась, однако, одна рассудительная семга, которая заговорила с ней спокойно и деловито:
     – Так ты говоришь, не слыхала про великий закон предков? Но разве ты уже не исполняла его? Разве ты еще не возвращалась на родину?
     – Нет, я приплыла в море откуда-то совсем маленькой.
     – Это поразительно, – заговорили семги, переглядываясь друг с дружкой. – Ей надо объяснить великий закон наших предков.
     – Ну, так слушай же, – торжественно начала рассудительная семга, – и постарайся запомнить навсегда. Давно, давно это было. Наши предки тогда постоянно жили в реках и мало чем отличались от других рыб, тем более от таких, как наши родственники сиги и хариусы. Как сиги и хариусы, они довольствовались лишь тем, что ходили от устья до вершины реки и собирали пищу. Пищи было мало. Наши предки часто голодали, росли хилыми и вялыми, и мясо у них было белое, как у других речных рыб. А потом наступала зима, и им совсем становилось худо. Они задыхались под ледяным панцирем, гибли. Их притесняли щуки, налимы… И так было до тех пор, пока в семужьем племени не родился один юноша, по имени Лох. Это был необыкновенный юноша. Сама природа отметила его. На нижней челюсти у него вырос крюк – потому-то с тех пор всех мужчин в нашем роду зовут еще крюками. О смелости Лоха слагали легенды. Он не кланялся ни налиму, ни окуню и даже злой щуке не уступал дороги. И вот однажды, когда стало приближаться время большой духоты, Лох на чал подбивать самых молодых и отважных:
     „Нам нельзя больше жить по-старому. Наш род вымирает, гибнет от злых щук, гибнет от тесноты и духоты. Пойдемте искать новые воды“.
     Услыхали эти слова старики и призвали Лоха к ответу. Много было споров на том сборище, дело не раз доходило до драки. Но в конце концов умные старики рассудили.
     „Что ж, – сказали они Лоху, – в твоих словах много правды. Наш род действительно хиреет с каждым годом.
     Бери самых сильных и иди – ищи новые реки. Но прежде чем отправиться в поход, ты должен поклясться, Лох: ты не забудешь родину отцов – ты будешь носить ее в своем сердце. И ты вернешься домой. Иначе тебе не будет удачи“.
     Лох со своими смельчаками дал клятву и ушел.
     Долго Лох и его товарищи не подавали о себе вестей.
     И все думали, что они погибли. Над семгами смеялись налимы и окуни, а злые щуки совсем обнаглели, в любое время нападали на семужьи стаи. Но вот однажды, когда миновало время большой духоты и в реку вернулось солнце, в нашей реке появились необыкновенные рыбы. Их было немного – всего несколько, но зато какие это были рыбы! Большие, сильные! И тело их было словно отлито из серебра. Они шли серединой реки, и тогда все разбегались по сторонам, а когда они начинали резвиться, подпрыгивать кверху, даже щуки замирали от страха.
     Наши предки, убоявшись их, кинулись бежать вместе с другими рыбами. И вдруг громовой голос прокатился по реке:
     „Куда же вы бежите от нас? Ведь мы же ваши сыновья и братья. Разве вы забыли своего Лоха?“ Да, это был Лох, наш великий Лох… Он говорил на нашем семужьем языке. И тогда наши предки повернули навстречу этим молодцам. И была радость великая и ликование в семужьем племени.
     „Где ты пропадал, Лох? Откуда явился? Как ты стал таким великаном, в то время как мы едва не умерли от духоты?“
     И Лох рассказывал, рассказывал, какой путь он проделал со своими товарищами, как много их погибло на этом пути, а потом он стал петь гимны морю, морю, где рождаются богатыри. Там необыкновенные просторы, говорил Лох, там много еды, так много, что он, Лох, и его товарищи могут ничего не есть все лето. Подойдите ко мне поближе, говорил Лох, потрогайте мои мускулы, мой хвост.
     И это все мне дало море. Я на всю жизнь просолел морской солью, и тело у меня стало красное, как закат.
     И тогда наши предки, воспламененные его речами, воскликнули:
     „Веди нас в море, Лох! Мы хотим стать такими же крепкими и могучими, как ты и твои товарищи“.
     „Хорошо, – сказал Лох, – я отведу вас в море. Но отведу не раньше, чем настанет время большой духоты.
     А пока я хочу насладиться вдоволь пресной водой, порезвиться в родной реке, ибо только мысль о ней давала нам силы в борьбе с морской стихией“.
     – С тех пор, – заключила семга, – мы и стали жить по закону великого Лоха. Когда наступает время большой духоты, мы идем в море, а когда оно проходит, мы возвращаемся на родину предков.
     Красавка слушала как зачарованная. Так вот какой тайной окружен ее род! Так вот зачем семги ходят в море!
     А она-то, глупая, думала только о жратве, о своих собственных удовольствиях. И ей стало нестерпимо стыдно за свою мелочную, эгоистичную жизнь.
     – Скажите, – спросила она, – а что же сталось с великим Лохом?
     – Великому Лоху за его подвиг природа даровала бессмертие.
     – И он жив сейчас? – воскликнула Красавка.
     – Да, он живет среди нас.
     – Боже мой! И я увижу великого Лоха?!
     – Нет, – сказала семга. – Ты никогда не увидишь его. В твоем сердце не живет закон великого Лоха. Ты забыла родину. А великий Лох выбирает в подруги только ту из нас…
     – Вот как, – перебила Красавка, – с великим Лохом можно даже дружить! Ах, как бы мне хотелось стать его подругой!
     – Нет, – сказала семга. – Ты никогда не станешь его подругой. Он выбирает из нас самую достойную и самую смелую, ту, что превыше всего чтит его закон.
     Красавка, опечаленная, задумалась. Как жаль, что она никогда не увидит великого Лоха, не станет его подругой!
     Но разве она не смелая? Разве старые семги не говорили ей когда-то, что еще не было в их роду такой безрассудной девчонки, которая бы рискнула в ее возрасте отправиться в море?
     Красавка сразу повеселела. Ей хотелось спросить» где и когда великий Лох выбирает себе подругу – должна же она попытать своего счастья, – но косяк семог, словно забыв про нее, был уже далеко.
     Красавка кинулась догонять их. Да, она выполнит закон великого Лоха. Она пойдет в родную реку, и, может быть, однажды великий Лох, прослышав о ней, сам придет к ней.
     Долго шли семги бурным морем. Шли мимо каменных гряд, шли бездонными глубинами, шли песчаными отмелями.
     Красавка часто вырывалась вперед. Как знать, может быть, откуда-нибудь со стороны на них смотрит сам великий Лох, и она должна быть на виду.
     Как-то раз у песчаной косы они наткнулись на большой косяк крупных семог. У Красавки сладко забилось сердце.
     Ей подумалось, что, наверно, это и есть то место, куда со всего моря стекаются семги и где им устраивает смотр великий Лох. Но семга, к которой она обратилась за разъяснением, презрительно скривила губы:
     – Это морянки. Их не уважает великий Лох.
     – Почему?
     – Потому что они плохо соблюдают его закон. Они начинают свой ход в родные реки только осенью и осенью же скатываются в море.
     Красавка решительно отвернулась от этих негодниц.
     Она ничего общего не желает иметь с ними, раз они наполовину изменили великому Лоху. Она легко бежала вперед и первой бросалась навстречу грохочущей волне: великий Лох любит смелых!
     Потом был незабываемый момент, когда она вкусила пресной воды. Старые семги, расслабленно покачиваясь на мелкой волне, не стесняясь, плакали.
     – Здравствуй, родина, – тихо и молитвенно шептали они.
     Я чую запах своей реки! – раздался радостный возглас.
     – И я! И я!.. – закричали семги.
     У Красавки трепетало сердце от счастья. Ей тоже казалось, что в рот ее бьет какая-то томительная, волнующая струйка воды. И тут случилось невероятное: в памяти ее начала оживать далекая-далекая речка с певучими порогами.
     «О, как хорошо, как хорошо!» – шептала про себя Красавка. Нет, нет, не правы те, кто говорил, что в ее сердце не живет закон великого Лоха. Он живет. Она знает теперь путь на родину своих предков. Тоненькая струйка родной воды, как нитка, поведет ее вперед.
     Путь был нелегок. Бешеное течение, ледяные заторы, какая-то преграда из бревен во всю реку. Но что ей теперь эти препятствия, если жизнь ее наполнена великим смыслом!
     – Вот мы и дома, – сказали однажды семги, останавливаясь на широком плесе. – Слышите, как приветствует нас родная река?
     Издали доносился глухой шум воды.
     – Это гремят наши пороги, – пояснила одна из рыб, с которой часто плыла рядом Красавка. – Ах, какие у нас пороги! А вода – чистая, ключевая. Пойдем с нами, – вдруг предложила она Красавке. – Ты хорошая товарка. Мы славно повеселимся в нашей реке. Мы тебя научим нашим пляскам. А какие у нас молодцы лохи!
     – Нет, нет, – сказала Красавка. – Я должна идти в свою реку. Разве ты не знаешь закон великого Лоха?
     Немного спустя от семужьего косяка отделилась еще одна семья, затем отделилась другая и третья, а Красавка с поредевшей стаей все продолжала двигаться вперед.
     Плохо, конечно, что у нее так далеко родина, но родину не выбирают.
     Их было всего лишь несколько рыб, когда однажды на утренней заре они вошли в родную реку. Но боже, как они радовались, вступая в нее! В горловине устья звонко журчала вода, прыгая с камня на камень. Наверху ходили туманы, и молодое, розовое солнце с любопытством подглядывало за большими серебряными рыбами, плескавшимися в пороге.
     – Вот это водичка, – говорили семги, блаженно замирая под щекочущей струёй. – Такой реки, как наша, на целом свете не сыскать.
     Омывши дорожную пыль, они вышли на ближайший плес и начали свою первую пляску в реке – так приветствовали родину еще их предки, возвращаясь домой из далекого странствия.
     Красавка, по общему признанию, прыгала выше всех.
     И ей очень приятна была похвала опытных подруг.
     Затем наступило ни с чем не сравнимое путешествие по родной реке. Целыми днями искрится галька и песок, поют пороги. И тишина, ласковая тишина малиновых зорь… Мечется в панике речная мелочь. Ельцы, ершишки, хариусы – все разбегаются по сторонам. Глупые! Ну чего же вам-то бояться! А вот злодеек-щук – тех следовало бы проучить. Хватит, поразбойничали на своем веку. Но где они? Неужели те колючие огоньки, время от времени зло вспыхивающие в зеленой прибрежной осоке, – их глаза?
     Ага, струсили, проклятые!
     Постепенно вода в речке начала падать. Семги одна за другой стали вставать на плесы – места, где они выросли.
     И каждая из них предлагала Красавке свой дом, но Красавка наотрез отказывалась. Разве можно нарушать закон великого Лоха? Нет, нет, она пойдет на свой плес.
     И вот, оставшись одна, она еще долго шла вверх по речке. Порой ее охватывало отчаяние. Речка от порога к порогу становилась все уже и мельче. Ей часто приходилось прыгать через кипящие буруны, со всего маху падать на острые камни, и когда она наконец вошла в свой плес, то не знала, радоваться ей или плакать. Такое вокруг все было маленькое, невзрачное. Сонный плес по краям зарос лопухом. Пороги – как она боялась их в детстве! – шепелявили, как беззубые старики. А ее быстринка, светлая быстринка, на которой она провела столько радостных и тревожных дней! Вялая, жиденькая косица воды, сиротливо жмущаяся к серому валуну. Какая-то пестрая рыбка, завидев ее, с испугом юркнула в водоросли. Неужели и она когда-то была такой же крохотулей?
     Да, ни одна рыба не вышла ей навстречу. Море навсегда отделило ее от речных обитателей. Она здесь гостья, недолгая гостья. И все-таки она сейчас была рада, что снова у себя на родине. Семги живут по закону великого Лоха – и она исполнит его.
     Лето стояло жаркое, знойное. Белые ночи, короткие и легкие, как вздох, не освежали воды, проросшей зеленой тиной. Дышать, было трудно. Вдобавок Красавку точил морской клоп, и она не могла смыть его в обмелевших порогах.
     Тем не менее она мужественно переносила все испытания. По утрам она плясала, кидалась на щук, если те осмеливались выйти на плес. Пусть дохнут с голоду в своей поганой траве. Ведь защита слабых – это тоже исполнение закона великого Лоха. Он, великий Лох, не может быть несправедливым…
     …Помутнели, погасли белые ночи. Над рекой заклубились густые туманы. Потом разразился дружный и благостный ливень. Река моментально вздулась. Зарокотали пороги. Это хорошо. Это река расчищает путь великому Лоху.
     Красавка во сне и наяву грезила о нем. В черные осенние ночи она почти не спала. Вот сверху падает звезда, и ей уже чудится, что это сам великий Лох в звездном сиянии идет к ней. А что там за шум на пороге?
     Плывут, кружатся листья по реке. Вот и солнце уже редко стало заглядывать на плес. А Лоха все нет и нет…
     Как-то рано утром на плес заявился темно-розоватый запыхавшийся крючок.
     – Пойдем на коп. Я уже который день ищу себе подругу.
     – С тобой на коп? – Красавка едва не рассмеялась, так смешон и самонадеян был этот маленький нахал. – А что я там не видела?
     – Как? Неужели тебя не тянет на коп? Все семги гуляют в это время на копах.
     – Мне нечего там делать. Я жду великого Лоха.
     – Великий Лох, великий Лох… – обиделся крючок. – Подумаешь, зафорсила…
     Бедный дурачок! Он даже не понимает, о каком Лохе идет речь.
     В следующие дни еще приходили крюки – маленькие, уродливые заморыши с длинными костлявыми головами.
     и все они звали, умоляли ее пойти с ними на коп.
     – О, какая ты бессердечная! – в один голос стонали они. – Зачем ты мучаешь нас?
     Нет, она не хотела мучить их. Но что ей поделать с собой, если ее не тянет на коп? И потом, разве затем она пришла сюда, чтобы поиграть с этими молокососами на дресве?
     Сыплет белой крупой сверху. По утрам ледяная корка вырастает у берегов. А великий Лох все еще не подает вестей о себе. Может быть, он забыл о ней? А может, она слишком самонадеянна? Кто сказал, что именно к ней, а не к другой семге придет царственный Лох?
     Однажды, лежа на дне плеса и прислушиваясь к речным звукам, она вдруг почувствовала странное, незнакомое томление во всем теле. Ее неудержимо потянуло на дресву, на мелкий рассыпчатый галечник.
     Она взмолилась:
     – О великий Лох! Я старалась жить по твоему закону. Я долго ждала тебя. Почему же ты не идешь?
     Немо и пусто вокруг. Ни звука не услышала она в ответ. «А может быть, я провинилась в чем-нибудь? – пришло ей вдруг в голову. – Может, я прогневила великого Лоха тем, что отказалась пойти на коп с его сыновьями? И он наказывает меня за гордыню? Но где, где они, эти крюки? Куда подевались?»
     Она бегала взад и вперед по плесу, спускалась за пороги. Крюков не было.
     Наконец, совершенно измученная, вся охваченная нестерпимым желанием, она приткнулась к дресве на приплаве у порога.
     Была кромешная ночь. Плыли, сшибаясь в темноте друг с дружкой, мохнатые льдины. Хрустела дресва, скатываясь в порог.
     Красавка рыла коп. Рыла неистово, безрассудно, повинуясь всесильному инстинкту продолжения рода. А потом, когда яма была готова, она обессиленно свалилась в нее и снова – в который раз! – зашептала горячо и призывно:
     – О великий Лох! За что ты караешь меня? Ну пусть я недостойна тебя. Пускай забыл ты обо мне. Но ведь у тебя много сыновей. И что тебе стоит прислать одного из них. Ну хоть самого-самого захудалого крючка…
     И только произнесла она эти слова, как в горловине порога послышался звон и грохот, а затем все вокруг задрожало от яркого, ослепительного света, точно само солнце заполыхало в ночи.
     Ничего подобного не видела она в своей жизни. Это Лох, сам великий Лох идет к ней. Кто же еще может ходить в таком громе и лучезарном сиянии? Вот оно, счастье, вот награда за все страдания и муки, которые она претерпела в реке.
     Сладостная истома волнами заливала ее тело. Она лежала на своем ложе притихшая, завороженная необыкновенным, сказочным сиянием, и ждала…
     Удар был меток и беспощаден. Стальные зубья остроги попали ей в затылок. Она еще билась, хлестала хвостом, когда ее втащили в лодку…
     – Семга! – ошалело и радостно закричал с кормы молодой здоровый парень, который шестом удерживал лодку.
     – Тише ты, падло! – прохрипел бородатый мужик, с испугом озираясь по сторонам. – По штрафу заскучал… Живо к берегу!
     Лодка качалась. Пламя козы – железной решетки с горящим смольем, укрепленной на носу, – шарахалось из стороны в сторону. В черное небо летели искры…
     Вот и вся невыдуманная история одной семужьей жизни.
     1962


1 ] [ 2 ]

/ Полные произведения / Абрамов Ф.А. / Жила-была семужка


2003-2024 Litra.ru = Сочинения + Краткие содержания + Биографии
Created by Litra.RU Team / Контакты

 Яндекс цитирования
Дизайн сайта — aminis