• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Родари Дж. / Сказки по телефону

Сказки по телефону [4/6]

Скачать полное произведение

    - Хорошо, - сказал он, - но будь внимателен. Колдовство пройдет ровно через семь часов и семь минут. Все это время ты ничего не должен трогать, иначе все, чего ты коснешься, превратится в навоз.
     Король Мидас ушел успокоенный и стал следить за часами, чтобы не тронуть что-нибудь раньше времени.
     На беду, часы его немного спешили - каждый час перебегали вперед на одну минуту. Когда прошло семь часов и семь минут, король Мидас открыл дверцу своего автомобиля и сел в него. Сел и оказался в большой навозной куче. Потому что не хватало еще семи минут до конца колдовства. ГОЛУБОЙ СВЕТОФОР
     Однажды со светофором, который висит на соборной площади в Милане, произошло что-то странное: все огни его вдруг окрасились голубым цветом, и люди не знали, что делать - переходить улицу или не переходить? Идти или стоять?
     Все глаза светофора излучали голубой свет - во все стороны только голубой свет. Таким голубым никогда не было даже небо над Миланом.
     Пешеходы недоумевали - как быть? Автомобилисты яростно сигналили, мотоциклисты громко рычали своими мотоциклами, а самые важные и толстые прохожие сердито кричали светофору:
     - Вы что, не знаете, кто я такой?!
     Остряки обменивались шутками, а шутники - остротами:
     - Зеленый цвет? Зелень съели богачи! Им, должно быть, понадобилась лишняя вилла за городом!
     - А красный? Он весь ушел на то, чтобы подкрасить рыбок, что плавают в бассейне у фонтана.
     - А с желтым знаете что сделали? Чур, только секрет! Его подлили в оливковое масло!
     Наконец появился регулировщик, стал посреди перекрестка и наладил движение. Другой регулировщик подошел к распределительному щиту и отключил светофор, чтобы починить его.
     Светофор последний раз сверкнул своими голубыми очами и успел подумать:
     "Бедняги! А ведь я дал им сигнал: "Путь в небо свободен!" Если б они поняли меня, то все могли бы теперь свободно летать. А может быть, они и поняли, да у них просто не хватило смелости?" МЫШКА, КОТОРАЯ ЕЛА КОШЕК
     Одна хилая мышка, что жила в библиотеке, вздумала как-то навестить своих сородичей, которые ютились в подвале и были далеки от всего мира.
     - Вы ничего не знаете про то, что делается на свете! - заявила она своим оробевшим сородичам. - Вы, наверное, даже читать не умеете?!
     - Зато ты, конечно, многое знаешь! - вздохнули те.
     - Ну, к примеру, вы ели когда-нибудь кошку?
     - Что ты! Боже упаси! У нас все больше кошки охотятся за мышами.
     - Это потому, что вы невежды! Я же на своем веку не одну кошку съела, и, уверяю вас, ни единая даже не пискнула!
     - И вкусные бывают кошки?
     - Вкусные. Только отдают немного бумагой и типографской краской. Но это пустяки! Собаку вам доводилось пробовать? Нет?
     - Что ты, что ты?!
     - А я как раз вчера съела одну. Овчарку. У нее были довольно приличные клыки, но, в общем, она преспокойно позволила съесть себя и даже не тявкнула.
     - И тоже было вкусно?
     - Очень. Хотя тоже чуточку с бумажным привкусом. А носорога не пробовали?
     - Ну что ты! Мы даже в глаза его не видели никогда! Он на что больше походит - на пармиджанский сыр или на голландский?
     - Он походит на носорога, разумеется. А слона или монаха, принцессу или елку тоже, наверное, никогда не доводилось есть?
     В этот момент кошка, которая пряталась в углу за чемоданами, с грозным мяуканьем выскочила на середину подвала. Это была самая настоящая живая кошка, с пышными усами и острыми когтями.
     Мышата в один миг разлетелись по своим норкам. А библиотечная мышка, увидев ее, так удивилась, что застыла на месте, словно игрушечная. Кошка цапнула ее лапкой и стала играть с нею.
     - А, это ты - та самая мышка, которая ест кошек?
     - Я, ваша светлость... Вы должны понять меня... Я ведь живу среди книг...
     - О да, понимаю, понимаю! Ты ешь кошек, нарисованных, напечатанных на бумаге...
     - Иногда, и только в научных целях...
     - Разумеется. Я тоже очень люблю литературу... А не кажется ли тебе, что не мешает немного поучиться и у жизни? Тогда, быть может, ты поняла бы, что не все кошки сделаны из бумаги и не все носороги позволяют мышам грызть себя.
     К счастью для бедной пленницы, кошка на секунду отвлеклась - она увидела неподалеку паука, - и ученая мышка в два счета оказалась среди своих книг. Пришлось кошке довольствоваться пауком. ДОЛОЙ ДЕВЯТКУ!
     Как-то раз один школьник решал примеры.
     - Тринадцать разделить на три, - считал он, - будет четыре и один в остатке. Значит, четыре. Проверим. Трижды четыре - двенадцать. Плюс один - тринадцать. Теперь долой девятку...
     - Вот еще! - вдруг рассердилась девятка.
     - Что? - удивился ученик.
     - Почему это "Долой девятку!"? Что ты ко мне пристал? Что я тебе сделала? Или, может, я преступница какая?
     - Но я...
     - Да, да! Я знаю, ты сейчас начнешь придумывать всякие объяснения. Только меня они не устраивают. Кричи, если хочется: "Долой бульон из мясных кубиков!", "Долой полицию!" - и даже можешь сколько тебе угодно кричать: "Долой жареный воздух!" Но почему тебе взбрело в голову кричать "Долой девятку!"?
     - Простите, но я только хотел...
     - Не перебивай! Это неприлично. Я простая, скромная цифра. Однозначная, правда. И любая двузначная может, конечно, меня поучать. Но и у меня есть своя гордость, и я требую, чтоб меня уважали. И прежде всего дети, которым еще нужно нос вытирать. Одним словом, долой твой нос, долой что угодно, но меня, будь добр, оставь в покое!
     Школьник так растерялся и испугался, что побоялся вычесть девятку из тринадцати. Пример остался нерешенным, и мальчик получил двойку.
     Да, видимо, иногда бывают в жизни случаи, когда надо быть смелее и решительнее. ТОНИНО-НЕВИДИМКА
     Как-то раз мальчик по имени Тонино пошел в школу, не выучив урока, и очень боялся, что учитель вызовет его.
     "Эх, - подумал он, - если б я мог стать невидимкой!.."
     Учитель начал урок с переклички, а когда дошел до Тонино, тот ответил:
     - Я здесь.
     Но никто не услышал его, и учитель, вздохнув, сказал:
     - Жаль, что Тонино не пришел сегодня в школу, я как раз хотел вызвать его. Если он заболел, будем надеяться, что не серьезно.
     Тут Тонино понял, что стал, как ему и хотелось, невидимкой. От радости он вскочил на парту и оттуда бухнулся прямо в корзину для бумаг. А затем стал бегать по классу, дергать ребят за волосы и опрокидывать чернильницы.
     В классе поднялся шум. Все стали возмущаться и даже ссориться. Ребята обвиняли друг друга в том, чего никто из них не делал. Ведь они и не подозревали, что это проказы Тонино-невидимки.
     Когда Тонино надоела наконец эта игра, он ушел из школы и сел в троллейбус. Разумеется, он и не подумал брать билет, потому что кондуктор все равно не видел его. Он нашел свободное место и преспокойно уселся там. А на следующей остановке в троллейбус вошла синьора с тяжелой сумкой, набитой продуктами и хотела сесть как раз туда, где сидел Тонино: она видела, что место не занято. И конечно, она села прямо на колени Тонино. Он почувствовал, что сейчас задохнется от тяжести. А синьора вскочила и закричала:
     - Что за сиденья в этом троллейбусе! Даже сесть нельзя как следует! Смотрите, я кладу сумку, а она повисает в воздухе!
     На самом деле сумка лежала на коленях у Тонино.
     В троллейбусе заспорили, и почти все пассажиры энергично выразили свое возмущение по поводу плохой работы троллейбусной службы.
     Тонино вышел в центре города, прошмыгнул в кондитерскую, подошел к прилавку и начал загребать обеими руками карамель, шоколадные конфеты и всевозможные пирожные. Продавщица, заметив, что все исчезло с прилавка, решила, что виноват в этом почтенный старый синьор, который покупал конфеты для своей тетушки. Синьор возмутился:
     - Я вор?! Да знаете ли вы, с кем разговариваете?! Да знаете ли вы, кто был мой отец? Да знаете ли вы, кто был мой дед?!
     - И знать не желаю! - заявила продавщица.
     - Как! Вы позволяете себе оскорблять моего деда?!
     Поднялся невероятный скандал. Тонино-невидимка опять направился в школу. Там он увидел, как его одноклассники гурьбой спустились по лестнице и шумной ватагой высыпали на улицу. А ребята его не видели. Тонино напрасно старался обратить на себя их внимание - он подбегал то к одному, то к другому мальчику, дергал за волосы своего приятеля Роберто, предлагал тянучку Гвискардо... Но они не видели и не слышали его, попросту не замечали. Их взгляды проходили сквозь Тонино, словно через стекло.
     Усталый и немного испуганный, Тонино вернулся домой. Мать стояла на балконе, с тревогой ожидая его.
     - Я здесь, мама! - крикнул Тонино. Но она не видела его и не услышала, а продолжала с тревогой смотреть на улицу.
     - Папа, вот и я! - воскликнул Тонино, войдя в комнату и усевшись на свое обычное место за обеденным столом.
     Но отец не слышал его и продолжал ворчать:
     - Что такое? Почему Тонино так долго нет? Не случилась ли с ним какая-нибудь беда?
     - Папа, но я ведь здесь! Мама, папа, я здесь! - закричал Тонино. Но они не слышали его.
     - Я не хочу больше быть невидимкой! - заплакал Тонино, и сердце у него разрывалось на части. - Хочу, чтобы отец видел меня, чтобы мама ругала меня, чтобы учитель вызывал меня отвечать урок... хочу играть с ребятами! Очень плохо быть невидимкой, очень плохо быть одному!
     Грустный он вышел на лестницу и спустился во двор.
     - Отчего ты плачешь? - спросил у него старик, гревшийся на солнышке возле ворот.
     - Ой, вы меня видите? - обрадовался Тонино.
     - Вижу, а что? Я каждый день вижу, как ты уходишь в школу и возвращаешься домой.
     - А я почему-то никогда не замечал вас.
     - Знаю. На меня никто не обращает внимания. Старый, одинокий старик... С какой стати ребята будут замечать меня? Я для вас будто человек-невидимка...
     - Тонино! - позвала в этот момент мать с балкона.
     - Мама! Ты меня видишь?
     - Ах, лучше бы я и не видела тебя, негодный мальчишка! Поднимайся наверх! Иди-ка сюда, иди! Сейчас отец покажет тебе!
     - Бегу, мама, бегу! - обрадовался Тонино.
     - И ты не боишься взбучки, которая тебя ожидает? - засмеялся старик.
     Тонино бросился ему на шею и расцеловал.
     - Вы спасли меня!
     - Ну, это уж слишком! - улыбнулся старик.
    ВОПРОСЫ НАИЗНАНКУ
     Жил однажды мальчик, который очень любил задавать вопросы. Это, конечно, совсем неплохо, наоборот, даже очень хорошо, когда человек чем-то интересуется. Но на вопросы, которые задавал этот мальчик, почему-то было очень трудно ответить.
     Он спрашивал, например:
     - Почему у ящиков есть стол?
     Люди смотрели на него с удивлением и иногда отвечали:
     - Ящики существуют для того, чтобы класть в них разные вещи, например, ножи и вилки.
     - Для чего нужны ящики - это я знаю, - возражал мальчик, - но вот почему у ящиков есть столы?
     Люди качали головой и уходили от него. А мальчик снова спрашивал, уже у других:
     - Почему у хвоста есть рыба?
     Или:
     - Почему у усов есть кошка?
     Люди пожимали плечами и спешили уйти. Ведь у каждого есть дела.
     Так мальчик и рос - что ни день, то несколько десятков вопросов. Наконец он вырос, стал взрослым и по-прежнему без конца задавал всем странные вопросы. Но люди не хотели отвечать ему. Тогда он уединился в небольшой домик, что стоял на вершине одной горы, и стал там жить в одиночестве. Целыми днями он выдумывал вопрос за вопросом и записывал их в тетрадь. А потом сидел и ломал голову над ответами. Но почему-то так и не находил их.
     Он записывал, например, в своей тетради:
     "Почему у тени есть сосна?".
     "Почему облака не пишут писем?".
     "Почему марки не пьют пива?".
     От такого множества вопросов у него, разумеется, начинала болеть голова. Но он не обращал на это внимания. У него уже и борода отросла, а он все продолжал сочинять вопросы. Он и не подумал постричь бороду. Он только спрашивал себя:
     - Почему у бороды есть лицо?
     Словом, странный это был человек. Когда он умер, один ученый провел некоторые исследования и обнаружил, что, человек этот, еще когда был маленьким, привык надевать носки наизнанку, и ему так ни разу в жизни и не удалось надеть их правильно. Точно так же он так никогда и не научился задавать правильные вопросы.
     Со многими людьми еще такое бывает.
    ПРО ДЖИЛЬБЕРТО
     Маленькому Джильберто очень хотелось поскорее всему научиться. Поэтому он всегда прислушивался к тому, что говорили взрослые.
     Однажды он услышал, как одна женщина говорила другой:
     - Вы только посмотрите на Филомену. Как она любит свою маму! Она готова ей воду в ушах носить.
     "Прекрасные слова, - подумал добрый Джильберто. - Надо выучить их наизусть".
     Вскоре его позвала мама и сказала:
     - Джильберто, сходи-ка принеси мне ведро воды из фонтана.
     - Сейчас, мама, - ответил Джильберто, а сам подумал: "Вот и я покажу маме, как я ее люблю. Принесу ей воды не в ведре, а в ушах!"
     Подбежал он к фонтану и подставил под струю голову. И когда почувствовал, что в ухо ему налилось полно воды, поспешил обратно. Воды в ухе набралось с наперсток, и, чтобы донести ее до дома, ему пришлось наклонить голову набок.
     - Ну, принес воды? - спросила мама. Она как раз собралась стирать.
     - Вот, мама, - ответил запыхавшийся Джильберто.
     Однако, чтобы ответить, ему пришлось выпрямиться, и вода, что была у него в ухе, конечно, вылилась и потекла по шее. Что делать? Пришлось ему опять бежать к фонтану и наполнять водой другое ухо. Воды в нем набралось тоже ровно с наперсток, и Джильберто опять пришлось идти, прижав голову к плечу, но только теперь уже к другому. Когда же он добрался до дому, вода все равно вытекла.
     - Ну, принес ты наконец воды? - спросила мама. Она уже начала сердиться.
     "Может быть, у меня слишком маленькие уши?" - подумал огорченный Джильберто. А мама между тем совсем потеряла терпение. Она решила, что Джильберто бегает к фонтану баловаться, и угостила его парой оплеух - по одной на каждую щеку.
     Бедный Джильберто!
     Он покорно стерпел эти оплеухи и решил, что в другой раз будет носить воду в ведре. СЛОВО "ПЛАКАТЬ"
     Этой истории еще не было, но она непременно произойдет Завтра. Вот эта история.
     В тот день, который называется "Завтра", одна старая учительница построила своих учеников парами и повела их в Музей Прошлого, где собраны вещи, которые уже никому не нужны. Такие, например, как царская корона, шлейф королевы, трамвай и тому подобное.
     В одной небольшой запыленной витрине лежало под стеклом слово "плакать".
     Школьники Завтрашнего Дня прочитали этикетку с названием, но ничего не поняли.
     - Синьора, а что это такое?
     - Наверное, старинное украшение?
     - Может быть, что-нибудь этрусское?
     Учительница объяснила ребятам, что раньше, очень-очень давно, это слово было в большом употреблении и приносило людям много горя. Она показала при этом на небольшой стеклянный сосуд и сказала, что в нем хранятся слезы. Может быть, их пролил какой-нибудь несчастный раб, избитый хозяином, а может, какой-нибудь мальчик, оставшийся без крова.
     - Слезы похожи на воду! - сказал один школьник.
     - Да, но они обжигают! - ответила учительница.
     - А, их, должно быть, кипятят перед употреблением! - догадался кто-то.
     Нет, эти школьники совсем ничего не понимали. Под конец им стало просто скучно в этом зале. Тогда учительница повела их дальше, в другие залы музея, где они увидели более понятные вещи: тюремную решетку, чучело сторожевой собаки, замок и так далее. Все это были вещи, которых давно уже нет в счастливейшей стране Завтрашнего Дня. ПЕРЕКОРМИТНОЕ ВОСПАЛЕНИЕ
     Когда девочка заболевает, ее куклы тоже должны болеть - за компанию, чтобы ей не было скучно. К девочке приходит врач, а к куклам - дедушка. Он осматривает их, выписывает лекарства и каждой делает очень много уколов своей шариковой ручкой.
     - Знаете, доктор, этот ребенок заболел, - говорит девочка.
     - Ну что ж, посмотрим, что с ним. Дышите глубже, так, так... О! Так я и думал. По-моему, у нее неплохой капризит.
     - А это опасно, доктор?
     - Чрезвычайно! Дайте ей микстуру из синего чернильного карандаша и растирайте перед сном фантиком от анисовой карамельки.
     - А эта девочка, вам не кажется, тоже немного нездорова?
     - О, да она просто совсем больна! Это видно и без бинокля!
     - Ой, а что с ней?
     - Гм, сейчас посмотрим... Так... Немножко простудинки, немножко грустинки и острый приступ клубничного перекормита.
     - Ой, мама, как страшно! Неужели она умрет?
     - Нет, это не так опасно. Но лекарство не помешает. Ей нужно дать две таблетки глупидина. Только растворите их сначала в стакане грязной воды. И смотрите, чтобы стакан был зеленый. От красного стакана у нее могут разболеться зубы.
     И вот в одно прекрасное утро девочка просыпается совсем здоровая. Доктор разрешает ей встать с постели. Но дедушка хочет осмотреть ее сам, пока мама собирает ей одежду.
     - Ну что ж, посмотрим, - говорит он. - Скажи-ка; тридцать три. Так. Скажи: перепеле. А теперь попробуй что-нибудь спеть. Ну что ж, все в порядке! У тебя были типичное перекормитное воспаление. ВОСКРЕСНОЕ УТРО
     У синьора Чезаре была привычка все делать по всем правилам. Особенно по воскресеньям, когда он вставал позже обычного. Сначала он долго бродил по квартире в одной пижаме, потом - уже часов в одиннадцать - начинал бриться, оставив при этом открытой дверь в ванной комнате.
     Именно этого момента с нетерпением ждал Франческо. Ему всего шесть лет, но у него уже определилась явная склонность к медицине и хирургии. Франческо брал пакет ваты, флакон с одеколоном, пакетик с пластырем, входил в ванную и усаживался на скамеечку в ожидании, когда понадобится его помощь.
     - Ну что? - спрашивал синьор Чезаре, намыливая лицо. В другие дни недели он брился электрической бритвой, но в воскресенье взбивал, как в старые времена, мыльную пену и брался за безопасную бритву.
     - Ну что?
     Франческо ерзал на скамеечке. Он был очень серьезен и ничего не отвечал.
     - Ну?
     - Я все жду, - говорил Франческо, - может, ты порежешься... Тогда я полечу тебя.
     - Ладно! - соглашался синьор Чезаре.
     - Только ты не режься нарочно, как в прошлое воскресенье, - строго предупреждал Франческо. - Нарочно не считается.
     - Ну конечно! - отвечал синьор Чезаре.
     Но ему никак не удавалось порезаться нечаянно. Он старался, старался, но ничего не получалось. Как ни пытался, ничего не выходило. Он очень хотел быть невнимательным и неосторожным, но не мог. Наконец каким-то образом он все-таки ухитрялся порезать себе лицо. И тогда Франческо принимался за дело. Он стирал ваткой капельку крови, протирал ранку одеколоном и заклеивал ее пластырем.
     Таким образом синьор Чезаре каждое воскресенье дарил своему сыну капельку крови. А Франческо все больше убеждался, что у него очень рассеянный и неосторожный отец. КАК ПОСКОРЕЕ УСНУТЬ
     Жила-была однажды девочка, которая каждый вечер, когда надо было ложиться спать, становилась маленькой-маленькой.
     - Мама, - говорила она, - я стала муравьишкой!
     И мама понимала, что пора укладывать дочку в постель.
     А утром девочка просыпалась, едва всходило солнце. Но она по-прежнему была маленькой-маленькой. Такой маленькой, что свободно умещалась на подушке. И еще места оставалось немного.
     - Вставай! - говорила мама.
     - Не могу, - отвечала девочка, - не могу, я еще слишком маленькая. Как бабочка! Подожди, пока подрасту.
     А потом вдруг радостно восклицала:
     - Ну вот, я и выросла!
     С веселым криком вскакивала она с постели, и начинался новый солнечный день. ПРОЗРАЧНЫЙ ДЖАКОМО
     Как-то раз в одном далеком городе появился на свет прозрачный ребенок. Да, да, прозрачный! Сквозь него можно было смотреть, как сквозь чистую родниковую воду или воздух. Конечно, он, как и все люди, был из плоти и крови, но казалось, будто он сделан из стекла. Но когда мальчик падал, он не разбивался вдребезги. Самое большее - у него вырастала на лбу огромная прозрачная шишка.
     Всем хорошо было видно, как пульсирует его кровь, как бьется сердце, и все могли свободно читать мысли, которые проносились у него в голове, словно стайка разноцветных рыбок в аквариуме.
     Однажды мальчик нечаянно солгал, и люди тотчас увидели, как в голове у него запылал огненный шар. Мальчик тут же поправился, сказал правду - и шар мгновенно исчез. С тех пор он ни разу за всю свою жизнь не сказал ни слова лжи.
     Был еще такой случай. Один приятель доверил ему свой секрет. И все сразу же увидели, как в голове у мальчика беспокойно закрутился, завертелся черный шар. И секрет перестал быть секретом.
     Прошло время, мальчик, вырос, стал юношей, потом мужчиной. Но каждый по-прежнему мог легко читать все его мысли. Ему даже не надо было вслух произносить ответ, когда его о чем-либо спрашивали.
     Звали этого мальчика Джакомо, но люди называли его Прозрачный Джакомо. Его любили за честность и за то, что рядом с ним все тоже становились честными и добрыми.
     Но вот в один несчастный день в стране произошел переворот, и к власти пришел жестокий тиран. Настали очень тяжелые времена. Народ страдал от казней, несправедливостей и нищеты. Те люди, которые осмеливались протестовать против насилия, сразу же бесследно исчезали. Тех же, кто открыто восставал против убийств, немедленно расстреливали. А остальных, запуганных и униженных, тоже преследовали всеми способами.
     Люди молчали и в страхе терпели все. Но Джакомо не мог молчать. Потому что, даже когда он ни слова не произносил, за него говорили его мысли. Ведь он был прозрачным, и окружающие могли свободно читать их: все видели, как возмущается он несправедливостью и насилием и шлет проклятия тирану. Народ тайком повторял мысли Джакомо и стал постепенно обретать надежду.
     Узнав про это, тиран приказал немедленно арестовать Прозрачного Джакомо и бросить в самую темную тюрьму.
     И тогда случилось невероятное. Стены камеры, в которую заключили Джакомо, тоже вдруг стали прозрачными, потом стали прозрачными стены коридора, а затем и наружные стены тюрьмы - вся тюрьма стала словно стеклянная! И люди, проходившие мимо, видели Джакомо, сидевшего в своей камере, и по-прежнему могли читать его мысли.
     А ночью тюрьма стала излучать такой яркий свет, что тиран приказал опустить в своем дворце все шторы, чтобы свет не беспокоил его. Но все равно он не мог спать спокойно: Прозрачный Джакомо, даже закованный в цепи, посаженный в самую темную тюрьму, был сильнее тирана.
     Это потому, что правда сильнее всего на свете - она ярче дневного света, сильнее любого урагана. МАРТЫШКИ-ПУТЕШЕСТВЕННИЦЫ
     Однажды мартышки, что живут в зоопарке, решили отправиться в путешествие, чтобы пополнить свое образование. Шли они, шли, а потом остановились, и одна из них спросила:
     - Итак, что же мы видим?
     - Клетку льва, бассейн с моржами и дом жирафа, - ответила другая.
     - Как велик мир! И как полезно путешествовать! - решили мартышки.
     Они двинулись дальше и присели передохнуть только в полдень.
     - Что же мы видим теперь?
     - Дом жирафа, бассейн с моржами и клетку льва!
     - Как странен этот мир! Впрочем, путешествовать, конечно, полезно.
     Они снова тронулись в путь и завершили путешествие только на заходе солнца.
     - Ну, а теперь что мы видим?
     - Клетку льва, бассейн с моржами и дом жирафа!
     - Как скучен этот мир! Все время одно и то же. Хоть бы какое-нибудь разнообразие! Нет никакого смысла странствовать по свету!
     Еще бы! Путешествовать-то они путешествовали, да только не выходя из клетки, - вот и кружились на одном месте, словно лошадка на карусели. ОДИН И СЕМЕРО
     Я знал одного мальчика... Но это был не один мальчик, а семеро. Как это может быть? Сейчас расскажу.
     Жил он в Риме, звали его Паоло, и отец его был вагоновожатым.
     Нет, нет, жил он в Париже, звали его Жан, и отец его работал на автомобильном заводе.
     Да нет же, жил он в Берлине, звали его Курт, и отец его был виолончелистом.
     Что вы, что вы... Жил он в Москве, звали его Юрой, точно так же, как Гагарина, и отец его был каменщиком и изучал математику.
     А еще он жил в Нью-Йорке, звали его Джимми, у отца его была бензоколонка.
     Сколько я вам уже назвал? Пятерых. Не хватает двоих.
     Одного звали Чу, жил он в Шанхае, и отец его был рыбаком. И наконец, последнего мальчика звали Пабло, жил он в Буэнос-Айресе, и отец его был маляром.
     Паоло, Жан, Курт, Юра, Джимми, Чу и Пабло - мальчиков семеро, но все равно это один и тот же мальчик.
     Ну и что же, что у Пабло темные волосы, а у Жана светлые. Неважно, что у Юры белая кожа, а у Чу - желтая. Разве это так важно, что Пабло, когда приходил в кино, слышал там испанскую речь, а для Джимми экран разговаривал по-английски. Смеялись же они все на одном языке.
     Потому что это был один и тот же мальчик: ему было восемь лет, он умел читать и писать и ездил на велосипеде, не держась за руль.
     Теперь все семь мальчиков выросли. Они никогда не станут воевать друг с другом, потому что все семь мальчиков - это один и тот же мальчик. ПРО ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ ХОТЕЛ УКРАСТЬ КОЛИЗЕЙ
     Как-то раз одному человеку взбрело в голову украсть знаменитый римский Колизей. Он захотел, чтобы Колизей принадлежал только ему. "Почему, - недоумевал он, - я должен делить его со всеми? Пусть он будет только моим!" Он взял большую сумку и отправился к Колизею. Там он подождал, пока сторож отошел в сторонку, быстро набил сумку камнями из развалин древнего здания и понес домой.
     На другой день он проделал то же самое. И с тех пор каждое утро, кроме воскресенья, он совершал по крайней мере два, а то и три таких рейса, всякий раз стараясь, чтобы сторожа не заметили его. В воскресенье он отдыхал и пересчитывал украденные камни, которые грудой лежали в подвале.
     Когда же подвал весь был забит камнями, он стал сваливать их на чердаке. А когда и чердак заполнился до отказа, то стал прятать камни под диваны, в шкафы и даже в корзину для грязного белья.
     Каждый раз, приходя к Колизею, он внимательно осматривал его со всех сторон и думал: "Он кажется все таким же огромным, но некоторая разница все же есть! Вон там и вот тут уже немного меньше камней осталось!"
     Он вытирал пот со лба и выковыривал из стены еще один кирпич, выбивал из арки еще один камень и прятал их в сумку. Мимо него проходили толпы туристов с открытыми от восхищения и изумления ртами. А он ухмылялся про себя: "Удивляетесь? Ну-ну! Посмотрю-ка я, как вы будете удивляться, когда в один прекрасный день не найдете здесь Колизея!"
     Порой случалось ему заходить в табачную лавку - а в табачных лавках в Италии всегда продают открытки с изображением достопримечательностей. Когда он смотрел на открытки с видами старинного амфитеатра Колизея, то всегда приходил в хорошее настроение. Правда, он тут же спохватывался и притворялся, будто сморкается, чтобы не увидели, как он смеется: "Ха-ха-ха! Открытки! Подождите, скоро только открытки и останутся вам на память о Колизее!"
     Шли месяцы, годы. Украденные камни громоздились теперь под кроватью, заполнили кухню, оставив лишь узкий проход к газовой плите. Камнями была завалена ванная, а коридор превратился в траншею.
     Но Колизей по-прежнему стоял на своем месте и пострадал от воровства не больше, чем от комариного укуса. Бедняга вор сильно постарел за это время и пришел в отчаяние. "Неужели, - думал он, - неужели я ошибся в своих расчетах? Наверное, легче было бы украсть купол собора Святого Петра! Ну да ладно, надо набраться мужества и терпения. Взялся за дело - надо доводить его до конца".
     Однако каждый поход к Колизею давался ему теперь нелегко. Сумка оттягивала руки, а они были к тому же сплошь в ссадинах. И когда однажды он почувствовал, что жить ему осталось недолго, он в последний раз пришел к Колизею и, с трудом карабкаясь по скамьям амфитеатра, забрался на самый верх. Заходящее солнце окрашивало древние руины золотом и багрянцем. Но старик ничего не видел, потому что слезы застилали ему глаза. Он надеялся, что побудет здесь, на верху, в одиночестве, но на террасу тут же высыпала толпа туристов. На разных языках выражали они свой восторг. И вдруг среди множества голосов старый вор различил звонкий детский голосок какого-то мальчика: "Мой! Мой Колизей!"
     Как фальшиво, как неприятно звучало это слово здесь, среди самой красоты! Только теперь старик понял это и даже захотел было сказать об этом мальчику, захотел научить его говорить "наш" вместо "мой". Но сил у него уже не хватило. ЛИФТ К ЗВЕЗДАМ
     Когда Ромолетто исполнилось тринадцать лет, его взяли на работу в бар "Италия". Он служил мальчиком на побегушках. Это значит, что он должен был выполнять всякие мелкие поручения и разносить заказы по домам. Целыми днями Ромолетто носился взад-вперед по улицам, поднимался и спускался по лестницам разных домов, держа поднос, уставленный множеством рюмок, чашек и стаканов.
     Больше всего не любил Ромолетто лестницы. В Риме, так же как и во многих других городах на земле, лифтеры очень ревниво оберегают свои лифты и стараются, чтобы ими поменьше пользовались, особенно мальчики из бара, молочницы, продавцы фруктов и все другие простые люди. Они либо сами стоят на страже у лифта, либо вывешивают разные грозные предупреждения.
     Однажды утром в бар позвонили из квартиры четырнадцать в доме сто три и потребовали четыре кружки пива и чай со льдом.
     - Только немедленно, иначе я выброшу все это за окно! - добавил сердитый голос. Это был старый маркиз Венанцио, тот самый, что наводил ужас на поставщиков продуктов.

/ Полные произведения / Родари Дж. / Сказки по телефону