Войти... Регистрация
Поиск Расширенный поиск



Есть что добавить?

Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!

/ Полные произведения / Верн Ж. / Жангада. Восемьсот лье по Амазонке.

Жангада. Восемьсот лье по Амазонке. [14/17]

  Скачать полное произведение

    Судья рассуждал логично. Бесспорно, он был прав, желая сосредоточить все силы своего ума на последнем абзаце.
     Мы еще раз приведем этот абзац: читателю необходимо иметь его перед глазами, чтобы понять ход мысли отгадчика, старающегося докопаться до сути.
     СГУЧПВЭЛЛЗИРТЕПНДНФГИНБОРГЙУГЛЧД
     КОТХЖГУУМЗДХРЪСГСЮДТПЪАРВЙГГИЩВЧ
     ЭЕЦСТУЖВСЕВХАХЯФБЬБЕТФЗСЭФТХЖЗБЗ
     ЪГФБЩИХХРИПЖТЗВТЖЙТГОЙБНТФФЕОИХТ
     ГЕГИИОКЗПТФЛЕУГСФИПТЬМОФОКСХМГБТ
     ЖФЫГУЧОЮНФНШЗГЭЛЛШРУДЕНКОЛГГНСБ
     КССЕУПНФЦЕЕЕГГСЖНОЕЫИОНРСИТКЦЬЕД
     БУБТЕТЛОТБФЦСБЮЙПМПЗТЖПТУФКДГ
     Прежде всего судья Жаррикес отметил, что строки документа не разделены ни на слова, ни даже на фразы, и в нем нет никаких знаков препинания. Это еще больше затрудняло чтение.
     - Посмотрим, однако, не похожи ли какие-нибудь сочетания букв на слова, я хочу сказать - слова, в которых такое количество гласных и согласных, что их можно произнести. Вот, например, в первой строке я вижу ВЭЛЛ, а дальше БОРГ... А вот во второй строке КОТ и СТУЖ - как будто похоже на русские слова! Но откуда взяться русским словам на берегах Амазонки! И дальше вот слово ФЕО... Однако при чем тут латынь? А все эти КОЛ, РИП, ЛОТ, СИТ, ТЕГ - что они значат? А раньше ФУТ, ФОКС - вот вам и английские слова! Поди разберись!
     Судья Жаррикес опустил листок и погрузился в раздумье.
     - Все эти слова, замеченные мною при беглом чтении, просто нелепы, - пробормотал он. - А если вдуматься, непонятно, какого они происхождения. Одни напоминают голландские, другие - русские, третьи - английские, а большинство ни на что не похожи, не говоря уже о том, что многие группы согласных вообще невозможно произнести. Да, как видно, нелегко будет найти ключ к этой криптограмме!
     И пальцы судьи принялись барабанить по столу что-то вроде сигнала к побудке, словно он хотел разбудить свои уснувшие мыслительные способности.
     - Прежде всего поглядим, сколько букв в этом абзаце, - сказал он и сосчитал их с карандашом в руке.
     - Двести пятьдесят две! Ну что ж, теперь надо посмотреть, как часто повторяется каждая буква, и произвести подсчет.
     На это понадобилось больше времени. Судья Жаррикес снова взял документ и принялся считать, отмечая каждую букву в алфавитном порядке. Четверть часа спустя он составил следующую таблицу:
     А - 2 раза Р - 7 раз
     Б - 12 ... С - 14
     В - 6 .... Т - 21
     Г - 20 ... У - 11
     Д - 6 .... Ф - 15
     Е - 15 ... Х - 9
     Ж - 8 .... Ц - 4
     3 - 9 .... Ч - 4
     И - 10 ... Ш - 2
     И - 6 .... Щ - 2
     К - 7 .... Ъ - 3
     Л - 9 .... Ы - 2
     М - 4 .... Ь - 3
     Н - 11 ... Э - 4
     О - 12 ... Ю - 3
     П - 10 ... Я - 1
     Всего ... 252 буквы
     - Гм, гм! - пробурчал судья Жаррикес. - С первого взгляда меня поражает вот что: в одном этом абзаце использованы все буквы алфавита. Странно! Попробуйте взять наудачу несколько строк книжного текста, скажем те же двести пятьдесят две буквы, - туда почти никогда не войдут все буквы алфавита. Впрочем, может быть, это просто случайность.
     Потом он перешел к другому вопросу.
     - Гораздо важнее узнать, - сказал он, - находятся ли гласные и согласные в нормальном соотношении.
     И судья, снова взявшись за карандаш, выписал гласные буквы и произвел следующий подсчет:
     А - 2 раза
     Е - 15
     И - 10
     О - 12
     У - 11
     Ы - 2
     Э - 4
     Ю - 3
     Я - 1
     Всего ... 60 гласных
     - Итак, - заключил он, - если подсчитать, у нас получится шестьдесят гласных на сто девяносто две согласных. Это приблизительно нормальная пропорция, то есть около одной четверти. Стало быть, возможно, что этот документ написан на нашем языке, но каждая буква подменена другой. А если этот принцип проводился систематически, то есть если буква Б, например, каждый раз обозначалась буквой Л, или О - буквой В, а Г - буквой К, и так далее, тогда пусть меня выгонят со службы, если я не прочту этот документ! И действовать надо не иначе, как по методу гениального аналитика - Эдгара По!
     Судья Жаррикес имел в виду рассказ знаменитого американского писателя, недаром считающийся шедевром. Но кто же не читал "Золотого жука"?
     В этом рассказе криптограмму, составленную из цифр, букв, алгебраических знаков, звездочек, точек и запятых, анализируют чисто математическим методом и разгадывают при самых фантастических обстоятельствах; вот почему поклонники оригинального писателя не могут забыть этот рассказ.
     Однако от разгадки американского документа зависела только находка сокровища, а здесь дело шло о жизни и чести человека! Так что найти шифр к этой криптограмме было куда важней.
     Судья, не раз перечитывавший "Золотого жука", изучил все аналитические приемы, так тщательно разработанные Эдгаром По, и решил воспользоваться ими. Он был уверен, что если значение каждой буквы остается всегда одним и тем же, то с помощью этих приемов он в конце концов прочтет документ, касающийся Жоама Дакосты.
     - Как поступил Эдгар По? - бормотал он. - Он начал с того, что установил, какой знак - но здесь у нас только буквы, значит, мы скажем - какая буква встречается в криптограмме чаще всего. Тут я вижу, что это буква Т; она встречается двадцать раз. Уже это огромное число заранее говорит о том, что Т не означает Т, ибо должна заменять букву, чаще всего встречающуюся в нашем языке; я предполагаю, что документ написан по-португальски. Во французском и английском языке это, конечно, была бы буква Е; у итальянцев - И или А; у португальцев же - А или О. Итак, предположим, хотя бы на время, что Т значит А или О.
     Исходя из этого судья стал искать, какая буква после Т встречается в документе чаще всего. И составил следующую таблицу:
     Т - 21 раз ... Ж - 8 раз
     Г - 20 ....... 3, Л - 9
     Е, Ф - 15 .... Р - 7
     С - 14 ....... В, Д, Й - 6
     Б, О - 12 .... М, Ц, Ч - 4.
     Н, У - 11 .... Ъ, Ь, Э, Ю - 3
     П, И - 10 .... А, Ш, Щ, Ы - 2
     Х - 9 ........ Ш, Я - 1
     - Итак, буква А попадается здесь всего два раза! - вскричал судья. - А ведь она должна была бы встречаться чаще всех. Теперь яснее ясного, что значение ее изменено. Хорошо, какие же буквы после А и О чаще всего встречаются в нашем языке? Подумаем.
     И судья Жаррикес, проявив поистине замечательную проницательность, свидетельствующую о его глубоком уме, погрузился в новые исследования. Тут он подражал знаменитому американскому писателю, который, будучи великим аналитиком, сумел с помощью простой индукции [способ рассуждения, с помощью которого от частных суждений, от исследования фактов приходят к общим выводам] или сопоставления воссоздать азбуку, соответствующую всем знакам, криптограммы, а затем без труда прочел эту тайнопись.
     Точно так же поступил и судья, и мы можем утверждать, что он оказался не слабее своего прославленного учителя. Ведь он набил руку на всевозможных логогрифах, кроссвордах и головоломках, построенных на перестановке букв, которые решал и в уме и на бумаге, и был довольно силен в этом умственном спорте.
     Теперь ему было нетрудно установить, какие буквы повторяются чаще всего, и расставить их по порядку - сначала гласные, а потом согласные. Через три часа, после того как он начал работу, перед ним лежала азбука, и если его метод был правильным, она должна была открыть ему настоящее значение букв документа.
     Оставалось только последовательно заменить буквы в документе буквами этой азбуки.
     Но приступал он к этому не без волнения. Он предвкушал то духовное наслаждение - куда более сильное, чем многие думают, - когда человек после долгих часов упорного труда понемногу открывает смысл логогрифа, который он так страстно искал.
     - А ну-ка попытаемся, - проговорил он. - Право, я буду очень удивлен, если не нашел ключа к этой загадке.
     Судья Жаррикес снял очки, протер запотевшие стекла, снова нацепил их на нос и склонился над столом.
     Взяв свою новую азбуку в одну руку, а документ в другую, он стал подписывать под каждой буквой документа найденную им букву, считая, что она должна точно соответствовать букве криптограммы.
     Подписав первую строчку, он перешел ко второй, потом к третьей, к четвертой, пока не дошел до конца абзаца.
     Чудак! Пока писал, он даже не позволял себе взглянуть, выходят ли из этих букв понятные слова. Нет, он решительно отказался от всякой проверки. Он хотел доставить себе наслаждение, прочитав все подряд, одним духом.
     Кончив писать, он воскликнул:
     - А теперь прочтем!
     И прочитал...
     Великий боже, какая белиберда! Строчки, которые он написал буквами своей азбуки, были так же бессмысленны, как и строчки документа! Это был еще один набор букв - только и всего; они не составляли никаких слов, не имели никакого смысла! Короче говоря, это были такие же иероглифы!
     - Что за дьявольщина! - завопил судья Жаррикес.
    13. РЕЧЬ ИДЕТ О ШИФРАХ
     Было уже семь часов вечера. Судья Жаррикес по-прежнему сидел, погрузившись в решение головоломки, ни на шаг не продвинувшись вперед, совершенно позабыв и об обеде и об отдыхе, когда кто-то постучался в дверь его кабинета.
     И, право, вовремя. Еще час, и мозг раздраженного судьи, чего доброго, растопился бы в его воспаленной голове!
     После нетерпеливого приглашения войти дверь отворилась, и появился Маноэль.
     Молодой человек оставил на жангаде своих друзей, безуспешно пытавшихся прочесть непонятный документ, и отправился к судье. Он хотел узнать: быть может, Жаррикесу больше повезло и ему удалось разгадать, по какой системе составлена криптограмма.
     Судью не рассердил приход Маноэля. Мозг его был так переутомлен, что одиночество стало уже невмоготу. Ему было необходимо с кем-нибудь поделиться, а тем более с человеком, столь же заинтересованным в разгадке этой тайны, как и он сам. Словом, Маноэль явился кстати.
     - Господин судья, - проговорил он, входя, - прежде всего позвольте спросить, добились ли вы большего успеха, чем мы?
     - Сначала сядьте! - воскликнул судья Жаррикес. - Если мы оба будем стоять, вы приметесь ходить в одну сторону, я - в другую, а кабинет мой для нас двоих слишком тесен.
     Маноэль сел и повторил свой вопрос.
     - Нет! Мне так же не повезло, как и вам! И знаю я не больше вашего. Я ничего не могу вам сказать, кроме того, что теперь твердо уверен...
     - В чем же, сударь, в чем?
     - Уверен, что документ основан не на условных знаках, а на том, что в тайнописи называют "шифром", то есть на числе!
     - А разве нельзя, - спросил Маноэль, - прочесть в конце концов и такой документ?
     - Можно, - ответил судья, - можно, когда одна буква каждый раз заменяется одной и той же: если, к примеру, А всегда заменяется буквой Н, а Н - буквой К; если же нет, тогда нельзя!
     - А в этом документе?
     - В этом документе буквы меняются в зависимости от произвольно выбранного числа, которому они подчинены. Таким образом Б, поставленная вместо К, станет дальше З, потом М, или Н, или Ф, иначе говоря - любой другой буквой.
     - И что же тогда?
     - Тогда, скажу вам с глубоким сожалением, криптограмму прочесть невозможно!
     - Невозможно?! - воскликнул Маноэль. - Нет, сударь, мы непременно найдем ключ к этому документу, ведь от него зависит жизнь человека!
     И он вскочил в порыве негодования. Полученный ответ был так безнадежен, что Маноэль отказывался считать его окончательным.
     Однако по знаку судьи он снова сел и сказал спокойнее:
     - А почему, собственно, вы так уверены, что документ основан на шифре или, как вы говорите, на числе?
     - Выслушайте меня, молодой человек, - ответил судья, - и вам придется согласиться с очевидностью.
     Судья Жаррикес взял документ и положил его перед Маноэлем вместе со своими вычислениями.
     - Я начал расшифровывать этот документ, как и следовало: основываясь только на логике и не полагаясь на случай. Итак, расставив по порядку буквы нашего языка от наиболее к наименее употребительным, я составил азбуку и подставил новые буквы в документ, по принципу нашего бессмертного аналитика Эдгара По, а затем попробовал его прочесть... И представьте, у меня ничего не вышло!
     - Не вышло! - горестно повторил Маноэль.
     - Да, молодой человек! И я должен был с самого начала сообразить, что решить эту задачу таким способом невозможно! Человек поопытнее меня избежал бы такой ошибки.
     - Боже мой! - вскричал Маноэль. - Мне так хотелось бы вас понять, а я не могу!
     - Возьмите в руки документ и прочтите его еще раз, хорошенько всматриваясь в расположение букв.
     Маноэль послушался.
     - Вы не видите ничего странного в сочетании некоторых букв? - спросил судья.
     - Нет, не вижу, - ответил Маноэль, наверно в сотый раз проглядев все строчки документа.
     - Ну вот, всмотритесь повнимательнее хотя бы в последний абзац. Там, как вы понимаете, сосредоточен весь смысл документа. По-вашему, в нем нет ничего необычного?
     - Нет.
     - И, однако, тут есть одна особенность, которая самым бесспорным образом доказывает, что документ построен на числе.
     - Какая же?
     - Взгляните, на этой строчке стоят подряд три буквы Е.
     Судья Жаррикес был прав, и наблюдение его заслуживало внимания. Двести первый, двести второй и двести третий знак в этом абзаце были буквой Е. Но вначале судья не заметил этой особенности.
     - Что же это доказывает? - спросил Маноэль, не догадываясь, какой надо сделать из этого вывод.
     - Это доказывает, молодой человек, что документ построен на числе. Это подтверждает, что каждая буква изменяется в зависимости от цифр этого числа и места, которое они занимают.
     - Но почему же?
     - Потому что ни в одном языке нет таких слов, где одна буква стояла бы три раза подряд.
     Маноэль был поражен этим доводом и не нашелся ничего возразить.
     - Если бы я заметил это раньше, - продолжал судья, - я избежал бы лишней траты сил и жестокой мигрени, от которой у меня раскалывается голова!
     - Но скажите, сударь, - проговорил Маноэль, чувствуя, что теряет последнюю надежду, но все еще цепляясь за нее, - что вы подразумеваете под шифром?
     - Назовем его числом.
     - Назовем его как вам угодно.
     - Я приведу вам пример, и это будет лучше любого объяснения.
     Судья Жаррикес сел за стол, взял лист бумаги, карандаш и сказал:
     - Давайте возьмем фразу, все равно какую, ну хотя бы вот эту: "У судьи Жаррикеса проницательный ум". Теперь я напишу ее, оставляя пробелы между словами, вот так:
     У СУДЬИ ЖАРРИКЕСА ПРОНИЦАТЕЛЬНЫЙ УМ
     Написав, судья, считавший, по-видимому, это изречение непреложным, посмотрел Маноэлю в глаза и сказал:
     - А теперь я возьму наудачу какое-нибудь число, чтобы сделать из этой фразы криптограмму. Предположим, что число состоит из трех цифр, например 4, 2 и 3. Я подписываю это число 423 под строчкой так, чтобы под каждой буквой стояла цифра, и повторяю число, пока не дойду до конца фразы. Вот что получится:
     У СУДЬИ ЖАРРИКЕСА ПРОНИЦАТЕЛЬНЫЙ УМ
     4 23423 423423423 42342342342342 34
     Затем, молодой человек, возьмем азбуку и будем заменять каждую букву нашей фразы той буквой, которая стоит после нее в алфавитном порядке на месте, указанном цифрой. Например, если под буквой А стоит цифра 3, вы отсчитываете три буквы и заменяете ее буквой Г. Итак, вот что мы получим:
     У - 4 = Ч
     С - 2 = У
     У - 3 = Ц
     Д - 4 = И
     Ь - 2 = Ю
     И - 3 = Л
     Если буква находится в конце алфавита и к ней нельзя прибавить нужного числа букв, тогда отсчитывают недостающие буквы с начала азбуки. Например, буква Я в алфавите последняя. Если под ней стоит цифра 3, то счет начинают с буквы А, и тогда Я заменяется буквой В.
     Доведем до конца начатую криптограмму, построенную на числе 423 - взятом произвольно, не забудьте! - и фраза, которую вы знаете, заменится следующей:
     ЧУЦИЮЛКВУФКНЙУЧУТСЕКЩЦФИПЮРЯЛЦР
     Теперь, молодой человек, хорошенько рассмотрите эту фразу. Разве она не выглядит точь-в-точь как те, что вы видели в документе? Что же из этого следует? Что значение каждой буквы определяется случайно поставленной под нею цифрой, и буква в криптограмме никогда не обозначает одной и той же буквы текста. Взгляните: в нашей фразе первое У обозначено буквой Ч, а второе буквой Ц; первое И обозначено буквой Л, а второе - К; первое А обозначено буквой В, второе - Ч, а третье - Ц. В моем имени одно Р заменено буквой У, а другое - Ф. Теперь вам ясно, что если бы вы не знали числа 423, вам никогда не удалось бы прочесть этой строчки, и, следовательно, если мы не знаем числа, на котором основан документ, мы никогда не сможем его расшифровать!
     Сначала Маноэль был глубоко подавлен этим строго логичным рассуждением судьи, но затем приободрился и сказал:
     - Нет, господин судья! Я все же не откажусь от надежды найти это число.
     - Быть может, это еще было бы возможно, - ответил судья Жаррикес, - если бы строчки документа были разделены на слова!
     - Почему?
     - Вот как я рассуждаю, молодой человек. Я полагаю, есть все основания утверждать, что в последнем абзаце документа подводится итог тому, что было сказано в предыдущих. Поэтому я уверен, что в нем упоминается Жоам Дакоста. Если бы строчки были разделены на слова, то мы могли бы выделить слова, состоящие из семи букв, как и фамилия Дакоста, и, пробуя их одно за другим, может быть, и отыскали бы число, являющееся ключом криптограммы.
     - Пожалуйста, объясните мне, как надо действовать, - попросил Маноэль, который увидел в этом предположении последний луч надежды.
     - Ничего нет проще, - ответил судья Жаррикес. - Возьмем, например, одно из слов в написанной мною фразе, хотя бы мою фамилию. В криптограмме это бессмысленный ряд букв - КВУФКНЙУ. Напишем эти буквы вертикальным столбцом, а против них поставим буквы моей фамилии. Затем отсчитаем количество букв между ними в алфавитном порядке и найдем нужное число:
     Между К и Ж находятся 4 буквы
     ..".. В - А ....".... 2 "
     ..".. У - Р ....".... 3 "
     ..".. Ф - Р ....".... 4 "
     ..".. К - И ....".... 2 "
     ..".. И - К ....".... 3 "
     ..".. И - Е ....".... 4 "
     ..".. У - С ....".... 2 "
     Из чего состоит столбик цифр, полученных этим простым сопоставлением? Вы видите сами: из цифр 42342342... то есть из несколько раз повторенного числа 423.
     - Да, это так! - подтвердил Маноэль.
     - Вы понимаете, что этим способом, идя в алфавитном порядке от условной буквы к настоящей, вместо того чтобы идти от настоящей к условной, как мы делали вначале, я легко нашел число 423, которое сделал ключом своей криптограммы.
     - Ну что ж! - воскликнул Маноэль. - Если имя Дакосты упоминается в последнем абзаце, а это несомненно так, тогда, принимая одну за другой каждую букву этих строк за первую из тех семи, что составляют его имя, мы в конце концов найдем...
     - Это было бы возможно, - ответил судья Жаррикес, - но только при одном условии!
     - Каком?
     - Надо, чтобы первая цифра числа совпала с первой буквой слова "Дакоста", а согласитесь, что это почти невероятно.
     - Да, конечно, - проговорил Маноэль, чувствуя, что от него ускользает последняя возможность успеха.
     - Стало быть, приходится рассчитывать на чистую случайность, - продолжал судья Жаррикес, качая головой, - а в такого рода задачах никак нельзя полагаться на случайность!
     - А вдруг она все-таки поможет нам найти это число!
     - Число, число! - проворчал судья. - Но сколько входит в него цифр? Две, три или, может, девять, десять? Состоит оно из разных цифр или из постоянно повторяющихся? Знаете ли вы, молодой человек, что из десяти цифр десятичного счисления, употребив их все без повторений, можно составить три миллиона двести шестьдесят восемь тысяч восемьсот разных чисел, а если допустить повторение тех же цифр, то добавятся еще миллионы комбинаций? Знаете ли вы, что если на проверку каждого числа вы будете тратить всего по одной минуте из пятисот двадцати пяти тысяч шестисот минут, составляющих год, вам понадобится больше шести лет? А если на каждую проверку вы будете тратить час, тогда вам потребуется больше трех веков! Нет, молодой человек, вы хотите невозможного!
     - Невозможно лишь одно, сударь, - осудить невинного человека! - ответил Маноэль. - Невозможно, чтобы Жоам Дакоста потерял жизнь и честь, когда у вас в руках письменное доказательство его невиновности. Вот что невозможно!
     - Ах, молодой человек! - вскричал судья Жаррикес. - Почем вы знаете, что этот Торрес не солгал, что у него и вправду был в руках документ, написанный виновником преступления, что эта бумага и есть тот документ и что он имеет отношение к Жоаму Дакосте?
     - Почем я знаю?.. - повторил Маноэль.
     И опустил голову на руки.
     В самом деле, ничто не доказывало с полной очевидностью, что в документе говорилось о деле в Алмазном округе. Ничто не подтверждало, что это не просто бессмысленный набор букв и что его не составил сам Торрес, вполне способный продать поддельный документ вместо настоящего.
     - И все же, господин Маноэль, - сказал, вставая, судья Жаррикес, - каково бы ни было содержание этого документа, я не брошу попыток найти к нему ключ! Хоть это и потруднее логогрифа или ребуса.
     Выслушав судью, Маноэль встал, поклонился и отправился на жангаду, еще более обескураженный, чем раньше. 14. НАУДАЧУ
     Тем временем в общественном мнении Манауса произошел резкий перелом в пользу осужденного Жоама Дакосты. Гнев сменился состраданием. Теперь горожане уже не осаждали тюрьму, требуя казни заключенного. Напротив! Самые ярые его враги, кричавшие, что он главный виновник преступления в Тижоке, теперь заявляли, что он ни в чем не виноват, и требовали его немедленного освобождения. Толпа легко бросается из одной крайности в другую.
     Впрочем, этот перелом был понятен.
     События, происшедшие за последние два дня: дуэль Бенито с Торресом; поиски трупа и то, что он всплыл при таких необыкновенных обстоятельствах; находка документа, который, как оказалось, невозможно прочесть; внезапно обретенная уверенность, что это и есть доказательство невиновности Жоама Дакосты и что бумага написана рукой настоящего преступника - все это способствовало перемене общественного мнения. То, чего все желали, чего нетерпеливо требовали два дня назад, теперь ждали с тревогой: все боялись приказа, который должен был прийти из Рио-де-Жанейро.
     Однако он не мог задержаться надолго. Жоама Дакосту арестовали 24 августа и допросили на другой день. Донесение судьи было отправлено 26-го. Теперь наступило уже 28 августа. Министр решит участь осужденного через три-четыре дня самое большее, и нет никакого сомнения, что "правосудие свершится".
     Да, никто в этом не сомневался. А между тем все были уверены, что документ доказывает невиновность Жоама Дакосты, - и члены его семьи, и даже непостоянные жители Манауса, сейчас с волнением следившие за развитием этой драматической истории.
     Однако какую цену мог иметь документ в глазах людей незаинтересованных и беспристрастных, не поддавшихся влиянию последних событий? Из чего они могли заключить, что он имеет отношение к делу в Алмазном округе? Документ существовал, это бесспорно. Его нашли на теле Торреса. Совершенно верно. Можно было даже удостовериться, сравнив его с доносом Торреса на Жоама Дакосту, что документ этот написан не его рукой. Однако, как заметил судья Жаррикес, разве этот негодяй не мог состряпать документ, чтобы шантажировать Дакосту? И это тем вероятнее, что Торрес соглашался отдать его только после свадьбы с дочерью Дакосты, когда уже ничего нельзя будет изменить.
     Одни поддерживали, другие оспаривали эти доводы, и можно себе представить, как взбудоражило всех это дело. А между тем положение Жоама Дакосты было чрезвычайно опасно. Пока документ не расшифрован, его все равно что нет; а если в течение трех дней каким-либо чудом ключ к нему не будет найден, тогда осужденного уже ничто не спасет - через три дня он будет казнен.
     И все же один человек надеялся совершить это чудо! То был судья Жаррикес. Теперь он трудился, чтобы спасти Жоама Дакосту, а не только из любви к искусству. Да, и в его сознании тоже произошел перелом. Человек, добровольно покинувший свое убежище в Икитосе и, рискуя жизнью, приехавший требовать, чтобы бразильский суд восстановил его честь, был тоже загадкой, загадкой человеческой души, поважнее многих других! И судья решил не отрываться от документа, пока не найдет разгадки. С каким пылом он взялся за дело! Он не ел, не спал и все время только подбирал числа, чтобы найти ключ к этому секретному замку!
     К концу первого дня эта неотвязная мысль превратилась у него в настоящую манию. Он кипел от злости, и весь дом дрожал перед ним. Слуги, и белые и черные, не смели к нему подступиться. К счастью, он был холостяком, иначе госпоже Жаррикес пришлось бы пережить немало неприятных часов. Никогда в жизни ни одна задача так сильно не увлекала этого чудака, и он был твердо намерен добиваться ее решения, пока голова его не лопнет, как перегретый котел.
     Теперь достойный судья окончательно убедился, что ключом к документу служит число, состоящее из двух или нескольких цифр, но найти это число невозможно никакими логическими рассуждениями.
     А между тем именно таким способом яростно искал его Жаррикес и весь день 28 августа не отрывался от этого нечеловеческого труда, напрягая все свои силы и способности.
     Искать число наугад - значило, как говорил он сам, проделать миллионы комбинаций, на что не хватило бы целой жизни самого умелого вычислителя. Но если невозможно найти число наугад, то нельзя ли попытаться отыскать его с помощью умозаключений? Конечно, можно, и судья Жаррикес пытался до тех пор, пока ум у него не зашел за разум, хотя он и старался отдохнуть, соснув часок-другой.
     Тот, кому удалось бы в это время проникнуть к судье, несмотря на строгий приказ никого не пускать и не нарушать его уединения, застал бы его, как и накануне, в кабинете, за письменным столом: он сидел, уставившись на документ, непонятные буквы которого, казалось, порхали вокруг его головы.
     - Эх! - воскликнул он. - Почему негодяй, написавший эту бумагу, кем бы он ни был, не разделил строчки на слова! Я бы попробовал... попытался... Так нет же! Однако, если в этом документе действительно идет речь об убийстве и краже алмазов, там должны встречаться слова: "алмазы", "Тижока", "Дакоста", и еще какие-то имена. Если бы я мог сопоставить их со словами криптограммы, то докопался бы и до числа... Но нет! Ни одного пробела! Он написал только одно слово. Слово в двести пятьдесят две буквы! Ах, будь он проклят двести пятьдесят два раза, этот мерзавец, так некстати усложнивший свою систему! За одно это его надо бы двести пятьдесят два раза вздернуть на виселицу!
     Яростный удар кулака по документу подкрепил это не очень-то человеколюбивое пожелание.
     - Но все же, - продолжал судья, - если я не в состоянии отыскать одно из этих слов в середине документа, то могу попробовать найти их в начале и в конце каждого абзаца. Тут, может, есть хоть один шанс на успех, и им нельзя пренебрегать.
     И судья Жаррикес начал пробовать, не соответствуют ли буквы, которыми начинались и кончались абзацы документа, буквам, составляющим самое важное слово, несомненно встречающиеся в нем, - слово "Дакоста".
     Но у него ничего не вышло.
     В самом деле, посмотрим хотя бы начало последнего абзаца. Вот эти семь букв:
     С - Д
     Т - Л
     У - К
     Ч - Щ
     П - С
     В - Т
     Э - А
     На первой же букве судья Жаррикес вынужден был остановиться, ибо между буквами С и Д в алфавите находятся тринадцать букв, что дает двузначное число, а в подобных криптограммах каждую букву можно заменить только одной цифрой.
     То же случилось и с последними семью буквами этого абзаца: ПТУФКДГ, где буква П никак не могла заменить букву Д в слове "Дакоста", ибо их отделяет одиннадцать букв.
     Значит, это имя тут не стояло.
     То же произошло и со словами "алмазы" и "Тижока", которые также не соответствовали буквам криптограммы.
     Проделав эту работу, судья Жаррикес, у которого трещала голова, встал, походил по кабинету, подышал воздухом у открытого окна и вдруг взревел так, что спугнул стайку колибри, щебетавшую в листве ближней мимозы. Потом снова сел и взялся за документ.
     Он принялся вертеть его в руках.
     - Мерзавец! - бормотал он. - Прощелыга! Он скоро сведет меня с ума! Однако - стоп! Спокойно! Нельзя терять рассудка! Сейчас не время!
     Он вышел и облил голову холодной водой.
     - Попробуем другой способ, - проговорил он. - Если я не могу вывести числа из этих проклятых букв, подумаем, какое число мог выбрать автор документа, которого мы считаем виновником преступления в Тижоке.
     Судья решил применить новый метод анализа и, возможно, был прав, потому что в нем тоже была своя логика.
     - Прежде всего, - сказал он, - возьмем какой-нибудь год. Почему бы этому негодяю не выбрать, например, год рождения невинно осужденного Жоама Дакосты, хотя бы для того, чтобы не забыть такой важной даты? Жоам Дакоста родился в 1804 году. Посмотрим, что нам даст число 1804 в качестве ключа к криптограмме!
     И судья Жаррикес написал первые буквы того же абзаца, над ними поставил число 1804. Он повторил это три раза и получил следующую таблицу:
     1804 1804 1804
     СГУЧ ПВЭЛ ЛЗИР
     Затем, отсчитав в алфавите назад указанное цифрами число букв, он получил следующую строчку:
     Р.УУ О.ЭЗ К.ИМ
     Она ничего не значила! Да к тому же в ней не хватало трех букв, которые он заменил точками, потому что цифра 8, стоявшая над буквами Г, В и З, если отсчитывать обратно по алфавиту, не находила соответствующих букв.
     - Опять ничего не вышло! - вскричал судья Жаррикес. - Попробуем другое число.


1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ] [ 15 ] [ 16 ] [ 17 ]

/ Полные произведения / Верн Ж. / Жангада. Восемьсот лье по Амазонке.


2003-2024 Litra.ru = Сочинения + Краткие содержания + Биографии
Created by Litra.RU Team / Контакты

 Яндекс цитирования
Дизайн сайта — aminis