Войти... Регистрация
Поиск Расширенный поиск



Есть что добавить?

Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!

/ Полные произведения / Лем Ст. / Солярис

Солярис [4/5]

  Скачать полное произведение

    - Бедная девочка. Пришла меня навестить, да? - сказал и и н-
    го испугался, потому что мой голос прозвучал так правдиво, а комната и
    Хари - все выглядело так реально, как только можно себе представить.
    Какой пластичный сон, мало того, что он цветной, я вдобавок вижу тут на полу многие вещи, которых вчера, ложась спать, даже не заметил, "Когда проснусь, - решил я, - нужно будет проверить, действительно ли они здесь лежат или созданы сном, как Хари..."
    - И долго ты намерена так сидеть? - спросил я и заметил, что го¬ворю очень тихо, словно боюсь, что меня услышат. Как будто можно под¬слушать, что происходит во сне.
    В это время солнце уже немного поднялось. "Ну вот, - подумал я, - отлично. Я ложился, когда был красный день, затем должен был быть го¬лубой и только потом второй красный. Поскольку я не мог без перерыва спать пятнадцать часов, то это наверняка сон".
    Успокоенный, я внимательно присмотрелся к Хари. Она была ще-
    на сзади. Луч, проходящий через щель в занавеси, золотил бархатный пу¬шок на ее левой щеке, а от ресниц на лицо падала длинная тень. Она бы¬ла прелестна. "Скажите, пожалуйста, - пришла мне в голову мысль, - ка¬кой я скрупулезный даже по ту сторону реальности. И движение солнца отмечаю, и то, что у нее ямочка там, где ни у кого нет, ниже уголка удивленных губ". И все же мне хотелось, чтобы все это кончилось.
    Пора заняться работой. Я сжал виски, стараясь проснуться, когда неожиданно услышал скрип. Я тотчас открыл глаза.
    Хари сидела рядом со мной на кровати и внимательно смотрела на меня. Я улыбнулся ей, и она тоже улыбнулась и наклонилась надо мной. Первый поцелуй был легким, как будто мы были детьми. Я целовал ее дол¬го. "Разве можно так пользоваться сном?" - подумал я. Но ведь ей даже не может изменить память, потому что она мне снится. Она сама. Никог¬да со мной такого не случалось... Мы все еще ничего не говорили. Мы лежали навзничь. Когда она поднимала лицо, мне становились видны ма¬ленькие ноздри, которые всегда были барометром ее настроения. Кончи¬ками пальцев я потрогал ее уши - мочки порозовели от поцелуев. Не знаю, от этого ли мне стало так неспокойно; я все еще говорил себе, что это только сон, но сердце у меня сжалось.
    Я напрягся, чтобы вскочить с постели, но приготовился к неудаче - во сне очень часто мы не можем управлять собственным телом. Скорее я рассчитывал. проснуться от этом напряжения, но не проснулся, а просто сел на кровати, спустив ноги на пол. "Ничего не поделаешь, пусть снит¬ся до конца", - сдался я, но хорошее настроение исчезло окончательно. Я боялся.
    - Чего ты хочешь? - Голос звучал хрипло, и мне пришлось откаш¬ляться.
    Машинально я начал искать ногами туфли, но сразу же вспомнил, что здесь нет никаких туфель, и так ушиб палец, что вскрикнул. "Ну, те¬перь будет конец", - решил я с удовлетворением.
    Но ничего не произошло. Хари отодвинулась, когда я сел. Плечами она оперлась о спинку кровати. Платье ее чуть-чуть подрагивало под ле¬вой грудью в такт биению сердца. Она смотрела на меня со спокойным ин¬тересом. Я подумал, что лучше всего принять душ, но сразу же сообра¬зил, что душ, который снится, не может разбудить.
    - Откуда ты взялась?
    Она подняла мою руку и стала подбрасывать ее знакомым движением.
    - Не знаю. Это плохо?
    И голос был тот же, низкий... и рассеянный тон. Она всегда гово¬рила так, будто мысли ее заняты чем-то другим.
    - Тебя... кто-нибудь видел?
    - Не знаю. Я просто пришла. Разве это важно, Крис?
    Хари все еще играла моей рукой, но ее лицо больше в этом не учас¬твовало. Она нахмурилась.
    - Хари? ..
    - Что, милый?
    - Откуда ты узнала, где я?
    Это ее озадачило,
    - Понятия не имею. Смешно, да? Ты спал, когда я вошла, и не прос¬нулся. Мне не хотелось тебя будить, потому что ты злюка. Злюка и зану¬да. - В такт своим словам она энергично подбрасывала мою ладонь.
    - Ты была внизу?
    - Была. Я убежала оттуда. Там холодно.
    Она опустила мою руку. Укладываясь на бок, тряхнула головой, что¬бы все волосы били на одной стороне, и посмотрела на меня с той полуу¬лыбкой, которая много лет назад перестала меня дразнить только тогда, когда я понял, что люблю ее.
    - Но ведь... Хари... ведь...- больше мне ничего не удалось из се¬бя выдавить.
    Я наклонился над ней и приподнял короткий рукав платья. Над похо¬жей на цветок меткой прививки оспы краснел маленький след укола. Хотя я ожидал этого (так как все еще инстинктивно пытался найти обрывки ло¬гики в невозможном), мне стало не по себе. Я дотронулся пальцами до ранки, которая снилась мне годами, так что я просыпался со стоном на растерзанной постели, всегда в одной и той же позе - скорчившись так, как лежала она когда я нашел ее уже холодной. Наверное, во сне я пы¬тался сделать то же, что она, как будто хотел вымолить прощение или быть вместе с ней в те последние минуты, когда она уже почувствовала действие укола и должна была испугаться. Она боялась даже обычной ца¬рапины, совершенно не выносила ни боли, ни вида крови и, вот теперь сделала такую страшную вещь, оставив пять слов на открытке, адресован¬ной мне. Открытка была у меня в бумагах, я носил ее при себе постоян¬но, замусоленную, рвущуюся на сгибах, и не имел мужества с ней рас¬статься, тысячу раз возвращаясь к моменту, когда она ее писала, и к тому, что она тогда должна была чувствовать. Я уговаривал себя, что она хотела сделать это в шутку и напугать меня и только доза случайно оказалась слишком большой. Друзья убеждали меня, что все было именно так или что это было мгновенное решение, вызванное депрессией, внезап¬ной депрессией. Они ведь не знали того, что я сказал ей пять дней на¬зад и, чтобы задеть ее еще больше, стал собирать вещи. А она, когда я упаковывался, спросила очень спокойно: "Ты знаешь, что это значит?.." Я сделал вид, что не понимаю, хотя отлично знал. Я считал ее трусихой и сказал ей об этом, а теперь она лежала поперек кровати и смотрела на меня внимательно, как будто не знала, что я ее убил.
    Комната была красной от солнца, волосы Хари блестели, она смотре¬ла на свое плечо, а когда я опустил руку, положила на мою ладонь хо¬лодную гладкую щеку.
    - Хари, - прохрипел я. - Это невозможно.
    - Перестань!
    Ее глаза были закрыты, я видел, как дрожали веки.
    - Где мы, Хари?
    - У нас.
    - Где это?
    Один глаз на миг открылся и закрылся снова. Она пощекотала ресни¬цами мою ладонь.
    - Крис, мне хорошо!
    Я сидел над ней не шевелясь. Потом поднял голову и увидел в зер¬кале над умывальником часть кровати, растрепанные волосы Хари и свои голые колени. Я подвинул ногой один из тех, наполовину расплавленных инструментов, которые валялись на полу, взял его свободной рукой, приставил к коже над тем местом, где розовел полукруглый симметричный шрам, и воткнул в тело. Боль была резкой. Я смотрел на большие капли крови, которые скатывались по бедру и тихо падали на пол.
    Все было напрасно. Ужасные мысли, которые бродили у меня в голо¬ве, становились все отчетливее. Я больше не говорил себе: "Это сон", теперь я думал: "Нужно защищаться".
    Я посмотрел на ее босые ноги, потом потянулся к ним, Осторожно дотронулся до розовой пятки и провел пальцем по подошве. Она была неж¬ной, как у новорожденного.
    Я уже наверняка знал, что это не Хари, и был почти уверен, что сама она об этом не знает.
    Босая нога шевелилась в моей ладони, темные губы Хари набухли от беззвучного смеха.
    - Перестань... - шепнула она.
    Я мягко освободил руку и встал. Поспешно одеваясь, увидел, как она села на кровати и стала, улыбаясь, глядеть на меня.
    - Где твои вещи? - спросил я и тотчас пожалел об этом.
    - Мои вещи?
    - Что, у тебя только это платье?
    Теперь это была уже игра. Я умышленно старался говорить небрежно, обыденно, как будто мы вообще никогда не расставались. Она встала и знакомым мне легким и сильным движением провела рукой по юбке, чтобы разгладить ее.
    Мои слова ее заинтересовали, но она ничего не сказала, только об¬вела комнату взглядом, который первый раз был реальным, ищущим, и по¬вернулась ко мне с удивлением.
    - Не знаю, - сказала беспомощно. - Может быть, в шкафу? - добави¬ла она, приоткрыв дверцы.
    - Нет, там только комбинезоны, - ответил я, подошел к умывальни¬ку, взял электробритву и начал бриться стараясь при этом не стано¬виться спиной к девушке, кем бы она ни была.
    Она ходила по кабине, заглядывала во все углы, посмотрела в окно, наконец подошла ко мне.
    - Крис, у меня такое ощущение, как будто что-то случилось.
    Она остановилась. Я ждал с выключенной бритвой в руке.
    - Как будто что-то забыла... как будто очень многое забыла. Знаю... помню только себя... и... и... ничего больше.
    Я слушал ее, стараясь владеть своим лицом.
    - Я была... больна?
    - Ну, можно это назвать и так. Да, некоторое время ты была немно¬го больна.
    - Ага. Это, наверное, потому.
    Она слегка повеселела. Не могу рассказать, что я чувствовал. Ког¬да она молчала, сидела, улыбалась, впечатление, что я вижу перед со¬бой Хари, было сильнее, чем сосущая меня тревога. Потом опять мне ка¬залось, что это какая-то упрощенная Хари, сведенная к нескольким ха-рактерным обращениям, жестам, движениям, Она подошла ко мне совсем близко, уперла сжатие кулаки мне в грудь и спросила:
    - Как у нас с тобой? Хорошо или плохо?
    - Как нельзя лучше!
    Она слегка улыбнулась.
    - Когда ты так говоришь, скорее плохо.
    - С чего ты это взяла... Хари... дорогая... я должен сейчас уйти,
    - проговорил я поспешно. - Подожди меня, хорошо? А может быть, ты го¬лодна? - добавил я, потому что сам чувствовал все усиливающийся голод.
    - Голодна? Нет.
    Она тряхнула головой.
    - Я должна ждать тебя? Долго?
    - Часик, - начал я, но она прервала.
    - Пойду с тобой.
    Это была уже совсем другая Хари: та не навязывалась. Никогда.
    - Детка, это невозможно.
    Она смотрела на меня снизу, потом неожиданно взяла меня за руку. Я начал гладить ее упругое, теплое плечо. Внезапно я вдруг понял,
    что ласкаю Хари. Мое тело узнавало, хотело ее, меня тянуло к ней, нес¬мотря на разум, логику и испуг.
    Стараясь любой ценой сохранить спокойствие, я повторил:
    - Хари, это невозможно. Ты должна остаться здесь.
    - Нет.
    - Почему?
    - Н-Не знаю.
    Она осмотрелась и снова подняла на меня глаза.
    - Не могу... - сказала она совсем тихо.
    - Но почему?!
    - Не знаю. Не могу. Мне кажется... Мне кажется...
    Она настойчиво искала в себе ответ, а когда нашла, то он был для нее откровением.
    - Мне кажется, что я должна тебя все время видеть.
    В интонации этих слов было что-то встревожившее меня. И, навер¬ное, поэтому я сделал то, чего совсем не собирался делать. Глядя ей в глаза, я начал выгибать ее руки за спину. Это движение, сначала не совсем решительное, становилось осмысленным, у меня появилась цель. Я уже искал глазами что-нибудь, чем мог бы ее связать.
    Ее локти, вывернутые назад, слегка стукнулись друг о друга и од¬новременно напряглись с силой, которая сделала мою попытку бессмыслен¬ной. Я боролся, может быть, секунду. Даже атлет, перегнувшись назад, как Хари, едва касаясь ногами пола, не сумел бы освободиться. Но она с лицом, не принимавшим во всем этом никакого участия, со слабой, неуве¬ренной улыбкой разорвала мой захват, освободилась и опустила руки.
    Ее глаза смотрели на меня с тем же спокойным интересом, что и в самом начале, когда я проснулся. Как будто она не обратила внимания на мое отчаянное усилие, вызванное приступом паники. Она стояла неподвиж¬но и словно чего-то ждала - одновременно равнодушная, сосредоточенная и чуточку всем этим удивленная.
    У меня опустились руки. Я оставил ее на середине комнаты и пошел к полке возле умывальника. Я почувствовал, что попал в ужасную запад¬ню, и искал выхода, перебирая все более беспощадные способы. Если бы меня кто-нибудь спросил, что со мной происходит и что все это значит, я не смог бы выдавить из себя ни слова. Но я уже уяснил себе - то, что делается на Станции со всеми нами составляет единое целое, страшное и непонятное. Однако в тот момент я думал только о том, как убежать.
    Не глядя, я чувствовал на себе взгляд Хари. Над полкой в стене находилась маленькая аптечка. Я бегло просмотрел ее содержимое, отыс¬кал банку со снотворным и, бросил в стакан четыре таблетки - макси¬мальную дозу. Я даже не очень скрывал свои манипуляции от Хари. Труд-но сказать почему. Просто не задумывался над этим. Я налил в стакан горячей воды, подождал, пока таблетки растворятся, и подошел к Хари, все еще стоящей посреди комнаты.
    - Сердишься? - спросила она тихо.
    - Нет. Выпей это.
    Не знаю, почему я решил, что она меня послушается, Действительно, она молча взяла стакан из моих рук и залпом выпила снотворное. Я пос¬тавил пустой стакан на столик, уселся в углу между шкафом и книжной полкой. Хари медленно подошла ко мне и уселась на полу около кресла, подобрав под себя ноги так, как она делала не один раз, и таким же хо¬рошо знакомым мне движением отбросила назад волосы. Хотя я уже совер¬шенно не верил в то, что это она, каждый раз, когда я узнавал ее в этих маленьких привычках, что-то хватало меня за горло. Это было непо-нятно и страшно, а самым страшным было то, что я и сам должен был пос¬тупать фальшиво, делая вид, что принимаю ее за Хари.
    Но ведь она сама считала себя Хари и в ее поведении не было ника¬кого коварства. Я не знаю, как дошел до такой мысли, но был в этом уверен, если я еще вообще мог быть в чем-нибудь уверен.
    Я сидел, а девушка оперлась плечом о мои колени, ее волосы щеко¬тали мою руку, мы оба почти не двигались. Раза два я незаметно посмот¬рел на часы. Прошло полчаса - снотворное должно было подействовать. Хари что-то тихонько пробормотала.
    - Что ты говоришь? - спросил я, но она не ответила.
    Я решил, что это признак нарастающей сонливости, хотя, честно го¬воря, в глубине души сомневался, что лекарство подействует. Почему? И на этот вопрос не было ответа. Скорее всего потому, что моя хитрость была слишком примитивна.
    Понемногу ее голова склонилась на мое колено, темные волосы зак¬рыли ее лицо. Она дышала мерно, как спящий человек. Я наклонился, что¬бы перенести ее на кровать. Вдруг она, не открывая глаз, схватила ме¬ня за волосы и разразилась громким смехом.
    Я остолбенел, а она просто заходилась от смеха. Сощурив глаза, она следила за мной с наивной и хитрой миной.
    Я сидел неестественно неподвижно, ошалевший и беспомощный, а Ха¬ри, насмеявшись, прижалась лицом к моей руку и затихла.
    - Почему ты смеешься? - спросил я деревянным голосом.
    То же выражение немного тревожного внимания появилось на ее лице. Я видел, что она хочет быть честной. Она потрогала пальцем свой ма¬ленький нос и сказала, наконец, вздохнув:
    - Сама не знаю.
    В этом прозвучало непритворное удивление.
    - Я веду себя как идиотка, да? - начала она. - Мне ни с того ни с сего как-то... Но ты тоже хорош: сидишь надутый как... как Пелвис...
    - Как кто? - переспросил я, Мне показалось, что я ослышался.
    - Как Пелвис, ну, ты ведь знаешь, тот, толстый.
    Уж Хари-то, вне всякого сомнения, не могла ни знать Пелвиса, ни даже слышать о нем от меня по той простой причине, что он вернулся из своей экспедиции только через три года после ее смерти. Я тоже не был с ним знаком до этого и не знал, что, председательствуя на собраниях Института, он имеет обычай затягивать заседание до бесконечности. Соб¬ственно говоря, его имя было Пелле Виллис, из этого и образовалось сокращенное прозвище, также неизвестное до его возвращения.
    Хари оперлась локтями о мои колени и смотрела мне в глаза. Я взял ее за кисти и медленно провел руками вверх к плечам, так что мои пальцы почти сомкнулись вокруг ее пульсирующей шеи. В конце концов это могла быть и ласка, и, судя по ее взгляду, она так к этому и отнес¬лась. В действительности я просто хотел убедиться в том, что у нее обыкновенное, теплое, человеческое тело и что под мышцами, находятся кости. Глядя в ее спокойные глаза, я почувствовал острое желание быс¬тро стиснуть пальцы.
    Я уже почти сделал это, когда вдруг вспомнил окровавленные руки Снаута, и отпустил ее.
    - Как ты смотришь...- сказала Хари спокойно.
    У меня так колотилось сердце, что я был не в состоянии отвечать. На мгновение я закрыл глаза.
    И вдруг у меня родился целый план действий, от начала до конца, со всеми деталями. Не теряя ни минуты, я встал с кресла.
    - Мне пора идти, Хари, - сказал я, - и если ты уж так хочешь, то пойдем со мной.
    - Хорошо.
    Она вскочила.
    - Почему ты босая? - спросил я, подходя к шкафу и выбирая среди разноцветных комбинезонов два - для себя и для нее.
    - Не знаю... наверное, куда-нибудь закинула туфли, - сказала она неуверенно.
    Я пропустил это мимо ушей.
    - В платье ты не сможешь этого надеть, придется тебе его снять.
    - Комбинезон? А зачем? - поинтересовалась она, сразу же начиная стягивать с себя платье. Но тут выяснилась удивительная вещь. Платье нельзя было снять, у него не было никакой застежки, ни молнии, ни крючков, ничего. Красные пуговки посредине были только украшением. Ха¬ри смущенно улыбнулась. Сделав вид, что это самая обычная вещь на све¬те, я поднятым с пола похожим на скальпель инструментом разрезал платье на спине, в том месте, где кончалось декольте. Теперь она мог¬ла снять платье через голову. Комбинезон был немного великоват...
    - Полетим?.. И ты тоже? - допытывалась она, когда мы оба уже оде¬тыми покидали комнату. Я только кивнул головой. Я ужасно боялся, что мы встретим Снаута, но коридор, ведущий на взлетную площадку, был пуст, а двери радиостанции, мимо которой нам пришлось пройти, закрыты.
    Хари следила за тем, как я на небольшой электрической тележке вы¬катил из среднего бокса на свободный путь ракету. Я поочередно прове¬рил исправность микрореактора, дистанционное управление рулей и дюз, потом вместе со стартовой тележкой перекатил ракету на круглую плос-кость стартового диска под центральной воронкой купола, предвари¬тельно убрав оттуда мой пустой контейнер.
    Это была небольшая ракета для поддержания связи между Станцией и сателлоидом, которая использовалась для перевозки грузов, а не людей. Люди летали в ней только в исключительных случаях, так как ее нельзя было открыть изнутри. Именно это и составляло часть моего плана. Я не собирался на самом деле запустить ракету, но делал все так, как будто по-настоящему готовил ее к старту. Хари, которая столько раз была моей спутницей в путешествиях, немного разбиралась в этом. Я еще раз прове¬рил внутри состояние кислородной аппаратуры и климатической установки, привел все в действие и, когда после включения главной цепи загоре-лись сигнальные лампочки, вылез из тесной кабины и указал на нее Хари, которая стояла у лесенки:
    - Забирайся.
    - А ты?
    - Я за тобой. Мне нужно будет закрыть за нами люк.
    Я был уверен, что она не заметит моей хитрости. Когда она забра¬лась по лесенке в кабину, я сразу же всунул голову внутрь, спросил, удобно ли она расположилась, и, услышав глухое сдавленное "да", откач¬нулся назад и с размаху захлопнул люк. Двумя движениями я вбил обе задвижки до упора и приготовленным ключом начал доворачивать пять бол¬тов, торчащих в углублениях обшивки.
    Заостренная сигара стояла вертикально, как будто действительно должна была через мгновение уйти в пространство. Я знал: с той, кото¬рая заперта внутри, не случится ничего плохого. В ракете было доста¬точно кислорода и даже немножко продовольствия. В конце концов я вов¬се не собирался держать ее там до бесконечности.
    Я стремился любой ценой добыть хотя бы пару часов свободы, чтобы составить планы на будущее и наладить контакт со Снаутом. Теперь уже на равных правах.
    Затянув предпоследний болт, я почувствовал, что металлические стойки, в которых торчала ракета, подвешенная только на трех не¬больших выступах, слегка дрожат, но подумал, что это я сам, изо всех сил орудуя большим ключом, нечаянно раскачал стальную глыбу.
    Однако когда я отошел на несколько шагов, то увидел такое, что не хотел бы увидеть еще раз.
    Ракета ходила ходуном, подбрасываемая сериями падающих изнутри ударов, но каких ударов! Если бы место черноволосой стройной девушки занял стальной автомат, даже он, наверное, не сумел бы ввергнуть восьмитонную массу в эту конвульсивную дрожь.
    Отражения ламп в полированной поверхности ракеты переливались и плясали. Я, правда, не слышал никаких ударов, внутри ракеты было со¬вершенно тихо. Только широко расставленные опоры конструкции, в кото¬рой висела ракета, утратили четкость рисунка, они вибрировали, как струны. Частота колебаний была такой, что я испугался за целость об¬шивки. Трясущимися руками я затянул последний болт, отшвырнул ключ и соскочил с лесенки. Медленно пятясь задом, я видел, как шпильки амор¬тизаторов, рассчитанных только на постоянное давление, пляшут в своих гнездах. Мне показалось, что бронированная оболочка теряет свой одно¬родный монолитный блеск, Как сумасшедший подскочил я к пульту дистан¬ционного управления, обеими руками толкнул вверх рычаги запуска реак¬тора и связи. И тогда из репродуктора вырвался не то визг, не то свист, совершенно непохожий на человеческий голос, но, несмотря на это, я разобрал в нем повторяющееся, воющее: "Крис! Крис! Крис!!!"
    Не могу сказать, что я слышал это отчетливо, Кровь лилась с моих ободранных рук, я хаотично, в бешеном темпе стремился запустить раке¬ту. Желтоватый отсвет упал на стены. Со стартовой площадки под ворон¬кой клубами взлетела пыль, ее сменил сноп искр, и все звуки покрыл вы¬сокий протяжный гул. Ракета поднялась на трех языках пламени, которые сразу же слились в одну огненную колонну и вырвались сквозь воронку выбрасывателя. Заслонки тотчас же закрылись, автоматически включившие¬ся компрессоры начали продувать свежим воздухом помещение, в котором клубился едкий дым.
    Всего этого я не замечал. Опершись руками о пульт, еще чувствуя на лице огонь, со взъерошенными, обгоревшими волосами, я судорожно хватал ртом воздух, полный гари и характерного запаха ионизации. Хоти в момент старта я инстинктивно закрыл глаза, пламя все же ослепило ме¬ня. Некоторое время я видел только черные, красные и золотые круги. Понемногу это прошло. Дым и пыль уходили, втягиваясь в протяжно вою¬щие вентиляционные трубы.
    Первое, что я увидел, был зеленый экран локатора. Я начал искать ракету, маневрируя поисковой антенной. Когда и ее наконец поймал, она уже проскочила атмосферу. Еще никогда в жизни я не запускал ракет та¬ким сумасшедшим слепым способом, не имея понятия, ни какое ей дать ус¬корение, ни вообще куда ее направить. Я подумал, что проще всего вы¬нести ее на кольцевую орбиту вокруг Соляриса, на высоте порядка тыся¬чи километров. Тогда я смогу выключить двигатели: они работали слиш¬ком долго, и я не был уверен, что в результате не произойдет катастро¬фа. Тысячекилометровая орбита была, как я убедился по таблице, стацио-нарной. Правда, она тоже ничего не гарантировала, просто это был един¬ственный выход из положения, который я видел.
    У меня не хватило смелости включить репродуктор, который я выклю¬чил сразу же после старта, Я сделал бы все, что угодно, лишь бы не ус¬лышать снова этот ужасный голос, в котором уже не было ничего челове¬ческого. Все сомнения - это я мог себе сказать - были уничтожены, и сквозь мнимое лицо Хари начало проглядывать другое, настоящее, перед которым альтернатива помешательства действительно казалась освобожде¬нием.
    Было около часа, когда я покинул ракетодром.
    "МАЛЫЙ АПОКРИФ"
    Кожа на лице и руках у меня была обожжена. Я вспомнил, что когда искал снотворное для Хари (сейчас я бы посмеялся над своей наивностью, если бы только мог), то заметил в аптечке баночку мази от ожогов, и отправился к себе. Я открыл двери и в красном свете заката увидел, что в кресле, возле которого перед этим расположилась Хари кто-то сидит. Страх парализовал меня, я рванулся назад чтобы спастись бегством. Это Продолжалось какую-то долю секунды. Сидящий поднял голову. Я узнал Снаута, Положив ногу на ногу, повернувшись ко мне спиной, он листал какие-то бумаги. Большая пачка их лежала рядом на столике. Увидев ме¬ня, Снаут отложил все бумаги и некоторое время хмуро рассматривал ме¬ня поверх спущенных на кончик носа очков.
    Я молча подошел к умывальнику, вынул из аптечки полужидкую мазь и начал смазывать ею наиболее обожженные места на лбу и щеках, К счас¬тью, лицо опухло не очень. Несколько больших пузырей на виске и щеке я проткнул стерильной иглой для уколов и выдавил из них жидкость. Потом прилепил два куска влажной марли. Все это время Снаут внимательно сле¬дил за мной. Я не обращал на него внимания. Наконец я закончил проце¬дуру (а лицо у меня горело все сильней) и уселся в другое кресло. Сна¬чала мне пришлось снять с него платье Хари. Это было совсем обычное платье, если не считать отсутствующей застежки.
    Снаут, сложив руки на остром колене, критически следил за моими действиями.
    - Ну что, поговорим? - спросил он, подождав, пока я сяду.
    Я не ответил, прижимая кусок марли, который начал сползать со ще¬ки.
    - Были "гости", ведь так, Крис?
    - Да, - ответил я тихо. У меня не было ни малейшего желания под¬держивать такой тон.
    - И тебе удалось избавиться? Ну-ну, здорово ты за это взялся.
    Он дотронулся до все еще шелушащегося лба, на котором уже показа¬лись розовые пятна молодой кожи. Я одурело смотрел на них. Почему до сих пор этот так называемый загар Снаута и Сарториуса не заставил ме¬ня задуматься? Я считал, что это от солнца, - а ведь на Солярисе ник¬то не загорает.
    - Но хоть начал-то ты скромно? - сказал Снаут, не обращая внима¬ния на то, что я весь вспыхнул от осенившей меня догадки. - Разные наркотики, яды, приемы вольной борьбы, а?
    - Чего ты хочешь? Можем разговаривать на равных правах. Если ты собираешься паясничать, лучше уходи.
    - Иногда приходится быть паяцем и не желая этого, - сказал он и поднял на меня прищуренные глаза. - Не будешь же ты меня убеждать, что не попробовал веревки или молотка? А чернильницей, случайно, не бро¬сался, как Лютер? Нет? Э, - поморщился он, - да ты парень что надо. Даже умывальник цел. Голову разбить вообще не пробовал, в комнате пол¬ный порядок. Значит, раз-два - засадил, выстрелил, и готово? - Снаут взглянул на часы и закончил: - Какие-нибудь два, а может, и три часа у нас теперь есть.
    Он посмотрел на меня с неприятной усмешкой и вдруг спросил:
    - Значит, говоришь, что считаешь меня свиньей?
    - Законченной свиньей, - подтвердил я резко.
    - Так. А ты поверил бы мне, если бы я сказал? Поверил бы хоть од¬ному слову?
    Я молчал.
    - С Гибаряном это случилось с первым, - протянул он все с той же искусственной улыбкой. - Он закрылся в своей кабине и разговаривал только сквозь дверь. А мы... догадываешься, что мы решили?
    Я знал, но предпочитал молчать.
    - Ну ясно. Решили, что он помешался. Кое-что он нам рассказал че¬рез дверь, но не все. Может быть, ты даже догадываешься, почему он скрывал, кто у него был? Ведь ты уже знаешь: каждому свое. Но это был настоящий ученый. Он требовал, чтобы мы дали ему шанс.
    - Какой шанс в принципе вы могли ему дать?
    - Ну, я думаю, он пробовал это как-то классифицировать, как-то договориться, что-то решить. Знаешь, что он делал? Наверное, знаешь?
    - Эти вычисления, - сказал я. - В ящике. На радиостанции. Это он?
    - Да. Но тогда я об этом ничего не знал.
    - Как долго это продолжалось?
    - "Гости"? С неделю. Разговоры через дверь. Но что там делалось... Мы думали, у него галлюцинации, моторное возбуждение. Я давал ему скополамин.
    - Как это... ему?
    - Вот так. Он брал, но не для себя. Экспериментировал. Так все и шло.
    - А вы?..
    - Мы? На третий день решили добраться до него, выломать дверь, если иначе не удастся. Мы честно хотели его вылечить.
    - Ах... значит, поэтому! - вырвалось у меня.
    - Да.
    - И там... в том шкафу...
    - Да, мой милый. Да. Он не знал, что в то время нас тоже навести¬ли "гости". Мы уже не могли им заниматься. Но он не знал об этом. Те¬перь... теперь уже есть некоторый опыт.
    Он произнес это так тихо, что последнее слово я скорее угадал, чем услышал,
    - Погоди, я не понимаю, - сказал я. - Как же так? Ведь вы должны были слышать. Ты сам сказал, что вы подслушивали. Вы должны были слы¬шать два голоса, а не один...
    - Нет. Только его голос, а если даже и были там непонятные звуки, то сам понимаешь, что все мы приписывали этому...
    - Только его? Но... почему же?
    - Не знаю. Правда, у меня есть на этот счет одна теория. Но ду¬мам, не следует с ней торопиться, тем более что всего она не объяс¬няет. Вот так. Но ты должен был увидеть что-то еще вчера, иначе при¬нял бы нас обоих за сумасшедших.
    - Я думал, что сам свихнулся.
    - Ах, так? И никого не видел?
    - Видел.
    - Кого?
    Его гримаса уже не походила на улыбку. Я долго смотрел на него, прежде чем ответить.
    - Ту... черную...
    Он ничего не сказал, но вся его скорчившаяся, подавшаяся вперед фигура немного обмякла.
    - Мог все-таки меня предупредить, - начал я уже менее уверенно.
    - Я ведь тебя предупредил.
    - Каким способом?
    - Единственно возможным. Пойми, я не знал, кто это будет. Этого никто не знал, этого нельзя было знать...
    - Слушай, Снаут, я хочу тебя спросить. Ты знаешь это... уже неко¬торое время. Та... то... что с ней будет?
    - Тебя интересует, вернется ли она?
    - Да.
    - Вернется и не вернется.
    - Что это значит?
    - Вернется такая же, как в начале... первого визита. Попросту не будет ничего знать, точнее, будет себя вести так, будто всего, что ты сделал, чтобы от нее избавиться, никогда не было, Если не вынудит ее к этому ситуация, не будет агрессивной.
    - Какая ситуация?
    - Это зависит от обстоятельств...
    - Снаут!
    - Что тебя интересует?
    - Мы не можем позволить роскошь таиться друг от друга.
    - Это не роскошь, - прервал он сухо. - Кельвин, мне кажется, что ты все еще не понимаешь... или постой! - У него заблестели глаза. - Ты можешь рассказать, кто это был?!
    Я проглотил слюну и опустил голову. Мне не хотелось смотреть на него. Лучше бы это был кто-нибудь другой, не он. Но выбора не было. Кусок марли отклеился и упал мне на руку. Я вздрогнул от скользкого прикосновения.
    - Женщина, которая... - Я не кончил. - Она убила себя. Сделала себе... укол...
    Снаут ждал.
    - Самоубийство? .. - спросил он, видя, что я молчу.
    - Да.
    - Это все?
    Я молчал.
    - Это не может быть всем...
    Я быстро по голову. Он на меня не смотрел.
    - Откуда ты знаешь?
    Он не ответил.
    - Хорошо, - сказал я, облизнув губы. - Мы поссорились. Собствен¬но... Я ей сказал, знаешь, как говорят со зла... Забрал вещи и ушел. Она дала мне понять... не сказала прямо... но если с кем-нибудь про¬жил годы, то это и не нужно... Я был уверен, что это только слова... что она испугается это сделать и... так ей и сказал. На другой день я вспомнил, что оставил в шкафу... яды. Она знала о них. Они были нужны, я принес их из лаборатории и объяснил ей тогда, как они действуют. Я испугался и хотел пойти к ней, но потом подумал, что это будет выгля¬деть, будто я принял ее слова всерьез, и... оставил все как было. На третий день я все-таки пошел, это не давало мне покоя. Но... когда пришел, она уже была мертвой.


1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ]

/ Полные произведения / Лем Ст. / Солярис


2003-2024 Litra.ru = Сочинения + Краткие содержания + Биографии
Created by Litra.RU Team / Контакты

 Яндекс цитирования
Дизайн сайта — aminis