Есть что добавить?
Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru! |
|
 / Полные произведения / Фольклор / Беовульф
Беовульф [3/5]
воды в том омуте
окровавленном.
От скал приморских
тропой знакомой,
дорогой хоженой
и ужинники,
в сердце радуясь,
и несли с побережия
неподъемную
мертвую голову,
череп чудища,
отягчавший им
плечи, сильным,
всем по очереди,-
так, по четверо,
волокли с трудом
на древках копий
голову Гренделя
к золотому чертогу;
все четырнадцать
выступали в ряд,
впереди же всех
по лугам шагал
вождь могучий,
из них сильнейший.
И явились в хоромину;
и направился он,
достославный,
отважный в битве,
предводитель их,
прямо к Хродгару,
к престолу конунга,
а за ним внесли
притороченную за волосы
к древкам ясеневым
голову Гренделя
в зал для пиршеств
на страх пирующим,
и хозяйке-владычице
напоказ чудо-голову.
25
Молвил Беовульф,
отпрыск Эггтеоваз
"Вот, гляди, тебе,
сын Хальфдана,
дь морского дна,
владыка Скильдингов,
в знак победы
сюда принесли мы!
То была не простая
служба ратная,
но подводная битва,
непосильный труд,-
шел на смерть я,
на верную гибель
в бурной бездне,
да Бог упас!
Острый Хрунтинг -
хотя и вправду
меч отменный -
мне не сгодился,
но другое Создатель
дал мне орудие:
меч гигантов,
клинок светозарный,
там висел на стене -
так хранит Господь"
смертных в бсти!
Этим лезвием,
с помощью Божьей
удалось одолеть мне
вод владычицу;
но растаял клинок -
то железо расплавила
кровь горячая,
битвы испарина,-
мне ж достался
огарок - черен.
За датчан сполна
я воздал
ярой нечисти
и клянусь, что отныне
ты с дружиной,
со старейшинами,
с домочадцами
сможешь в Хеороте
спать бестревожно,
ибо адские выходцы,
силы дьявольские,
твои земли покинули,
конунг Скильдингов,
прежние скорби
не воротятся!"
И тогда золотую
рукоять меча,
исполинов наследье,
он вручил седовласому
старцу-воину,
и до веку владел
вождь датчан
той диковиной -
после гибели
богопротивников,
после смерти зломерзких
сына и матери,
драгоценность
искусно выкованная
отошла во владение
к наилучшему
на земле междуморской,
к достойнейшему
из дарителей золота,
к датскому конунгу.роар вымолвил
(он разглядывал
древний черен,
искусно чеканенный,
на котором означивалось,
как пресек потоп
великаново семя
в водах неиссякаемых,-
кара страшная! -
утопил Господь
род гигантов,
богоотверженцев,
в хлябях яростных,
в мертвенных зыбях;
и сияли на золоте
руны ясные,
возвещавшие,
для кого и кем
этот змееукрашенный
меч был выкован
в те века незапамятные
вместе с череном,
рукоятью витой)
слово мудрое
сына Хальфдана
(все безмолвствовали):
"Вождь, творящий
справедливый суд,
старец-землевластитель,
многое помнящий,
утверждает: рожден
этот воин
для славы всеземной!
Да! молва о тебе
в племенах человеческих
далеко разнесется,
благороднейший друг мой Беовульф!
Мудромыслием, доблестью
ты стяжал теперь
нашу дружбу
и назван сыном;
ты же в будущем
над народом твоим
утвердишься (известно мне!)
добродетелями,
не как Херемод,
наследник Эггвелы,
что над Скильдингами
гордо властвовал
не во благо им,
но к погибели
племени датского.
Он, исполненный лютости,
домочадцев разил,
сотрапезников,
и покинул мир,
вождь неправедный,
в одиночестве;
и хотя Творец
одарил его
всемогуществом
и возвысил его
над народами,
все равно в душе
жаждал он кроволития,
и не кольцами
данов радовал,
но безрадостные
длил усобицы,
распри ратников
во владеньях своих.
Вот урок тебе,
муаяритча,
слово старца,
вождя многозимнего:
то не чудо ли,
что всесильный Господь
от щедрот своих
наделяет людей
властью и мудростью,
возвышает их,-
Бог, он всем вершит! -
он же в сердце
высокородного
поселяет страсть
любостяжания
и возводит его
на наследный престол,
ставит сильного
над дружиной,
над селеньями
и над землями
столь обширными,
что немудрому мнится,
будто нет пределов
владеньям его;
и богатство его возрастает,
и ни старость, ни хвори
не вредят ему,
беды и горести
пе мрачат души,
и мечи врагов
не грозят ему,
ибо целый мир
под пятой у него.
26
Он же не ведает,
что, покуда в нем
расцветала страсть
да гордыня росла,
в его сердце страж,
охранитель души. дремал, почил,
сном пересиленный,
а губитель уже
тайно лук напряг
и направил стрелу,
от которой душа
под кольчугой не спрячется,
под железною броней,-
нет спасенья
от посланницы адских
вредотворных сил
станет мало
ему, ненасытному,
всех имений его,
станет он гневлив
и на кольца скуп,
и, презрев Судьбу,
он отвергнется
от Бога благостного,
ниспославшего ему
власть и золото;
между тем к окончанью
жизнь клонится,
обращая в прах
тело бренное,
плоть ветшающую;
а на смену отжившему
придет конунг,
на рать расточающий
все богатства предместника
щедрой рукой.
Берегись же и ты,
милый мой Беовульф,
этих помыслов пагубных,
но ступи на путь
блага вечного
и гордыню, воитель,
укроти в себе,
ибо ныне
ты знатен мощью,
но кто знает, когда
меч ли, немочь ли
сокрушат тебя,
иль объятия пламени,
или пасть пучины,
или взлет стрелы,
или взмах меча,
или время само -
только свет помрачится
в очах твоих,
и тебя, как всех,
воин доблестный,
смерть пересилит!
Пять десятков зим
я под сводом небесным
правил данами,
утверждая оружием
их могущество
в этом мире
между многих племен,
и тогда возомнил,
будто нет мне
под небом недруга.
Но пришла беда! -
разоренье и скорбь
после радости! -
Грендель, выходец адский,
объявился, враг
в дом мой повадился!
И от злобы его
много я претерпел
мук и горестей;
но слава Господу
Небоправителю,
что продлил мои дни,
дабы ныне
эту голову изъязвленную
я увидел воочию
после долгостраданий моих!
Время! сядем за пир!
Винопитием
усладись, герой!
На восходе, заутра
я с тобой
разделю сокровища!"
Слову мудрого радуясь,
воин гаутский
занял место
в застолье праздничном:
и дружине,
и стойкому в битвах
лучше прежней была
изобильная трапеза
приготовлена снова.
Ночь шеломом
накрыла бражников,
и дружина повстала:
сребровласого
старца Скильдинга
одолела дрема,
да и гаута сон,
щитобойца-воителя,
пересиливал,
и тогда повел
к месту отдыха
гостя, воина,
издалека приплывшего,
истомленного ратника,
домочадец,
слуга, обиходивший
по обычаям древним
мореходов и путников
в этом доме.
Уснул доброхрабрый;
и дружина спала
под высокою кровлей
зала златоукрашенного
А когда в небесах
ворон черный
зарю возвестил,
солнце светлое
разметало мрак,
встали ратники,
меченосцы,
в путь изготовились,
дабы вел их вождь
к водам, странников,
на корабль свой,
опытный кормчий.
И тогда повелел он
Хрунтинг вынести,
остролезвое
железо славное,
и вернул сыну Эгглафа
с благодарностью,
молвив так:
этот меч -
лучший в битве друг!
(и ни словом худым
о клинке не обмолвился
добросердый муж!);
а потом с нетерпением
рать снаряженная
дожидалась его,
поспешившего
в золотые чертоги,
где предстал герой,
полюбившийся данам,
перед Хродгаром.
27
Молвил Беовульф,
сын Эггтеова:
"Ныне водим мы,
морестранники,
возвратиться
в державу Хигелака.
Ты приветил нас,
дал нам пристанище,
был хозяином
щедрым и ласковым;
и коль скоро случится
мне на этой земле
ради дружбы твоей
сделать большее,
чем уже свершил,
о народоводитель,
буду рад я
работе ратной;
и коль скоро за море
донесет молва,
что соседи
тебя тревожат,
как бывало уже,
угрожая набегами, -
я пошлю тебе войско
в тысячу воинов,
рать на выручку,
ибо знаю, что Хигелак,
хоть и молод
правитель гаутский,
он поможет мне
словом и делом,
я, как должно, в сраженье
послужу тебе,
и бу победу
с древом битвы в руках,
и пополню
твою дружину.
Если ж Хредрик,
наследник державный,
к нам наведается,
в земли гаутские,
встретит он друзей,-
страны дальние
хороши для того,
кто и сам неплох!"
Тут, ответствуя,
Хродгар промолвил:
"Слово это
вложил в твое сердце
сам всемудрый Бог,
ибо разума большего
в людях столь молодых
не встречал я!
Ты крепок телом,
сердцем праведен
речах правдив!
Я же чаю,
что случай выпадет
сыну Хределя
от меча ли погибнуть,
от копья-стрелы,
от жел болезни ли.
но любезный твой
вождь упокоится,-
ты же выживешь!
и тогда-то уж гаутам
не сыскать среди знатных
достойнейшего,
кто бы лучше
управил дерву
лишь бы сам ты
престол не отринул!
А еще по душе,
милый Беовульф,
мне твое благомыслие,
ибо ты учинил
в наших землях мир
и согласье
в гаутах с данами,-
и отныне меж нами
не бывать войне,
и усобицы прежние,
распри забудутся!
И покуда я властен
в державе моей,
я сокровищниц не закрою -
пусть из края в край,
от друзей к друзьям,
лебединой дорогой
по равнине волн
корабли кольцегрудые
перевозят дары!
Знаю я, мои подданные
должным образом,
доброчестным обычаем
встретят недругов
и приветят друзей!"
Тут двенадцать даров
друг дружины,
сын Хальфдана,
поручил мореплавателю,
дабэтсокровища
свез он родичам
в земли отчие
да скорей бы к нему возвращался;
и тогда благородного
крепко обнял
владыка Скильдингов
на прощание,
лобызая воителя,-
и сбежала слеза
по щеке седовласого,
ибо старец,
гадая надвое,
не надеялся
вновь увидеть
в своем чертоге
и услышать вождя,
так ему полюбившегося,
что не смог он сдержать
в сердце бурю слез;
и не раз потом
грустью полнилась
грудь правителя -
вспоминался ему
воин избранный.
Вышел Беовульф
из хором на луга,
славным радуясь
золотым дарам
(а уж конь морской
ждал хозяев,
корабль на якоре);
шли герои,
расхваливали
подношения Хродгаровы:
он воистину
вождь безупречный} -
только старость
его и осилила,
как и всякого смертного.
28
Шла дружина
мужей доспешных
к побережию,
и сверкали на воинах
сбруи ратные,
кольцекованые.
Страж прибрежный
следил с утеса,
как и прежде;
дивясь на воинство
потрясал он копьем,
не грозя, но приветствуя
вот идет на корабль свой
рать сверкающая,
гордость гаутов!
И взошли они
на корму круто выгнутую,
нагрузили
ладью на отмели
и казною, и конями,
и припасами воинскими,
и дарами бесценными
из сокровищниц Хродгара
переполнили.
Корабельного Беовульф
одарил караульщика
золоченым мечом,
дабы этим отличием,
древним лезвием,
страж гордился
в застольях бражных.
И отчалили корабельщики,
и отплыли, покинули
землю данов;
взвился на мачте
парус, плащ морской,
к рее крепко привязанный,
древо моря
скользнуло по волнам -
и помчалось;
ни ра н водами
непопутного не было
ветра плавателям,
и летел через хляби соленые
прочно сбитый борт
по равнине бурь;
скалы гаутские
показались вблизи,
берег знаемый,-
быстро к пристани,
подгоняемый ветрами,
побежал корабль!
А уж там их
встречал дозорный
страж, высматривавший
в океанской дали
возвращающихся
морестранников;
привязал он
широкореброго
вервью к берегу,
обдерево плаваний
в хляби водные
не увлек отлив.
Повелел тогда
людям Беовульф,
благо путь недалекий,
на плечах снести
золотую кладь
к дому Хигелака,
сына Хределя,-
на приморском холме
вождь с дружиной
сидел в хоромах.
Был дворец тот обширен,
владыка могуч,
а жена его, Хюгд,
и юна, и разумна,
и ласкова,
хоть и мало зим
провела она
в этом доме,
дочь Хереда,
наделяя без робости
гаутских воинов
драгоценностями
от щедрот своих.
Ни гордыней, ни хитростью
не подобилась Хюгд
Трюд-владычице,
той, на чье лицо
заглядеться не осмеливался
ни единый
из лучших воителей,
кроме конунга,
ибо каждый знал:
страшной каре
повинный подвергнется,
смертным узам,
и меч, не мешкая,
огласит над злосчастным
приговор Судьбы -
и без жалости
смертоносное лезвие
сокрушало жизнь.
Не к лицу то властительнице,
не пристало то женщине,
даже лучшей из жен,
прях согласья,
по злобе, наветами
лишать жизни
мужей неповинных!
Родич Хемминга, Оффа,
укротил ее;
заашей медовой
люди сказывали,
что смирилась,
притихла злочинная
с той поры, как взял
юный вождь
деву златоукрашенную
в жены за море,
конунг Оффа
в свои чертоги,-
там по воле отцовской,
за желтыми водами,
зажила она,
с той поры добронравна
мговластная
благоденствовала,
и была ей ниспослана
доля радостная,
и любил ее
вождь дружинный,
герой досточестный,
из сынов земли
всеизвестнейший, -
так я слышал,-
от моря до моря
Оффа славился
и победами ратными,
и подарками щедрыми
копьеносцам-дружинникам,
и в державе своей
мудровластием;
и таким же, как он,
был внук рмда,
родич Хемминга,
в битвах яростный Эомер,
покровитель воителей.
29
Предводитель шел,
и дружина за ним,
от приморских песков
по знакомой дороге,
прочь от берега,-
светоч небесный,
солнце с полдня
тропу озаряло.
Ускоряя шаг,
поспешала рать
ко дворцу, где сидел
юный конунг,
хранитель державы,
щедросердый вождь,
победитель Онгентеова.
Прежде них добежала
весть до Хигелака
о пришествии Беовульфа:
он вернулся
живой, невредимый
с бранных игрищ, -
уже приближается
ко дворцу друг щита,
к дому отчему!
Тотчас было
владыкой поведено
во дворце чертог
приготовить для странников,
и воссели там
родич с родичем,
вождь с героем,
из похода вернувшимся,
и, как должно,
хозяина доброго
витязь приветствовал.
Обходили стол
чаши с брагою:
честных ратников
медом потчевала,
мореходов,
дочь Хереда;
тут же Хигелак,
в зале пиршественном,
их расспрашивал,
ибо знатжел,
что морская рать,
что дружина гаутская
на чужбине изведала:
"Ты покинул нас,
родич Беовульф,
обуянный желанием
испытать себя
за солеными хлябями
битвой в Хеороте,-
что же было потом?
Спас ли Хродгара ты,
досточтимого конунга,
от напасти
всеземноизвестной?
Я не верил в успех,
сокрушался в душе
и, страшась твоих
дерзких замыслов,
друг возлюбленный,
умолял не искать
встречи с чудищем,
но понудить самих
южных данов
соперничать с Гренделем.
Слава Господу,
что хранил тебя
и вернул в живых!"
Молвил Беовульф,
отпрыск Эггтеова:
"То извесо
вождь мой Хигелак
многим людям,
нам повстречавшимся,
как я с Гренделем
переведался
в том чертоге,
в ночной хоромине,
в доме Скильдинга,
где бесчинствовал
адский выходец,-
так воздал я ему,
что соотчичи Гренделя,
твари гнусные,
искони прозябающие
в прахе, проклятые,
никогда не похвалятся
этой битвой
и воплем заутренним!
Гостем Хродгара
я вошел во дворец,
в зал для пиршеств,
где сын Хальфдана,
как услышал
мое прозвание,
удостоил меня
местом возле
престолонаследника.
Ликовала дружина -
в жизни я не видал
большей радости
в бражном застолье;
там хозяйка державная,
миротворица,
не воссев еще
за веселый стол,
высылала в зал
юным дружинникам,
им на радость,
витое золото;
подносила воителям
дочь Хродгара
чаши с медом,
и я услышал
имя - Фреавару;
так ее называли,
пряху мира,
герои, одаренные
кубком дивноукрашенным.
Златоубранная
эта дева обещана
сыну Фроды, счастливцу:
бго счел
мудрый Скильдинг,
хранитель державы,
избежать войны,
выдав деву
замуж за недруга.
Только редко где
после гибели кольцедробителя
опускаются копья,
смерть несущие,-
и невесте желанной
не упрочить согласия,
ибо вождь хадобардов
не возрадуется,
ни дружина,
ни его сородичи,
когда он войдет
с молодой женой
в отчий дом - и увидит
гордых данов
посланников,
а на них златокованую
сбрую древнюю,
достояние хадобардское,
родовое оружие,
им служившее
до поры, пока
в мечевой игре
не похищено было
вместе с воинами.
30
Там, за чашей медовой,
седой боец,
не забывший убитых
своих соратников,
он, печальный,
глядя сумрачно
на знакомый клинок,
станет сердце
юного витязя
бередить да испытывать,
разжигая в нем
пламя кровоотмщения:наешь ли ты, друг, ч прославленный,
твоего отца
драгоценный клинок,
послуживший ему
в том сражении,
где он пал,
шлемоносец-воитель,
в сече с данами,
где, разбив нашу рать,-
без отмщенья погибшую,-
беспощадные Скильдинги
одержали верх?
А теперь в этом зале
сын убийцы сидит,
той добычей кичащийся,
окровавленным лезвием,
тем наследьем,
что по праву
тебе причитается!"
И такими речами
распаляет он воина,
подстрекает, покуда
за дела отца
сын не поплатится,
не падет окровавленный
под ударами лезвия
дан-пришелец,
слуга Фреавару;
хадобард же спасется,
ибо знает он
все дороги
в краю отеческом.
И пойдет разлад:
клятвы нарушатся,
вспыхнет ярость
в сердце Ингельда,
пыл воинственный,
а любовь к жене
охладеет в нем.
Хадобардам
я не верил бы -
ни в их верность,
ни в дружбу с данами,
ни в согласье бессрочное!
А теперь пора,
о даритель сокровищ,
рассказать и о Гренделе;
я поведаю,
как сошлись мы
с ним врукопашную:
чуть запал за пригорки
самоцвет небес,
к нам ворвалось
злое чудище,
лютый недруг,
в дружинный зал,
где мы стражу держали;
первым Хандскио
пал от рук его,
муж, Судьбою-владычицей
обреченный на смерть, -
и, припав к нему
мечезубым ртом,рендель мерзостный
соплеменника нашего
разодрал в куски
и насытился человечиной;
но прожорливый
из чертога дружинного
не спешил бежать
сыроядец, вор
без поживы,
с пустой котомкой,-о мне протянул он
руку грозную,
лапу острокогтистую;
на груди у него
пбошой висел
крепко сшитый мешок,
хитроумно сработанный
адской тварью,
кошель необъятный
израконьих кож,-
и вот в ту мошну
он наморился
затолкать и меня,
безоружного,
как и прочих,-
да попятился,
ибо в ярости
я встал на ноги!
Долго сказывать,
как я сквивалсс людоедом,-
но этой битвой
преумножил я,
о народоправитель,
славу нашего племени!
Враг успел бежать -
но не долго жить
оставалось ему,
ибо в Хеороте
он утратил
плечо с предплечьем,-
обессиленный
в омут кинулся
адский выходец.
Нас на радости
Скильдинг державный
наградил золотыми пластинами
и несметной казной,
и воссели мы поутру
за веселый пир -
пело воинство,
ликовала рать;
сам же Скильдинг
седой, многоопытный
нам поведывал
о былых временах -
и словам его
арфа вторил
слаозвучное дерево, -
то он пел нам
песни безрадостные,
то предания сказывал
чудо-истинные,
властитель милостивый,
то с тоской вспоминал
годы минувшие,
силу юности,
сокрушенную временем,-
сердце старца
печалью полнилось,
горькой скорбью
по невозвратимому.
Так с утра
пировали мы,
пили брагу до вечера,
а когда над хороминой
тьма распростерлась,
матерь Гренделя
вознериль
кровью выместить
смерть единственного
сына, павшего
в схватке с гаутами;
и средь ночи
это женочудовище
погубило героя
неповинного -
жизнь покинул
старейшина ратный,
старый Эскхере,-
и не было поутру
тело мужа
пламени предано,
и, оплакав сородича,
даны горестные
не могли на костер
возложить его,
ибо жертву свою
в горный водоворот
утащила врагиня
кроваворукая.
То для Хродгара,
о народе пекущегося,
было скорбью,
горем великим;
стал он жизнью твоей
заклинать меня
вновь подвигнуться
на деяние воинское:
и для славы,
и ради награды
в хлябях ратовать.
Там, на дне морском,
отыскал я
злоизвестную
вод владычицу,
и схватились мы с ней
один на один:
океан окровавился,
как в подводном чертоге
снес я чудо-мечом
голову чудищную,
избежал я
когт оролезвых -
знать, иная
мне смерть начертана! -
и воздал мне вождь,
сын Хальфдана,
щедрой платой,
дарами несметными!
31
Не нарушил он
благочиния древнего,
и ни в чем мне
отказа не бы,-ыл я взыска нледником Хальфдана,
награжден за труд
по желанию моему.
И теперь те сокровища
я тебе от души
подношу, господин мой,
ибо счастье ищу
лишь в твоей благосклонности:
ты родня мне,-
один из немногих!-
добрый мой Хигелак!"
В дом внести повелел он
вепреглавый стяг,
шлем высокий,
кольчугу железную
и отменный меч;
молвил Беовульф:
"Мне от мудрого старца,
от державного Хродгара,
был наказ такой:
чтобы перв голову
я тебе поднес
это оружие
да сказал бы,
что конунг Херогар,
властный Скильдинг,
владел до срока
этим ратным нарядом,
но оставил его
не наследнику,
не любимому сыну
всехраброму Хероварду,-
ты хозяин сокровища!"
А еще - так мне сказывали -
провели напоказ
через двор четырех
жеребв гнопегих -
все один к одному;
отдал он повелителю
и коней, и оружие
(так и должно дружиннику;
не плести на соседей
сетей хитрости,
ни коварных ков,
козней душегубительных,
на соратников и сородичей!),-
предан Хигелаку
был племянник его,
и пеклись они
друг о друге
во всяком деле!
И еще я слыхал:
преподнес он Хюгд
шейный обруч,
подарок Вальхтеов,
а в придачу - трех
тонконогих коней
в ратной уяжи; золотое кольцо
украшало с тех пор
шею владычицы.
Таковым оказался
сын Эггтеова,
в битвах доблестный,
в делах добродетельный:
он в медовых застольях
не губил друзей,
не имел на уме
злых намерений,-
воин, взысканный
промыслом Божьим
и под небом сильнейший
из сынов земли,
незлобив был
и кроток сердцем.
Прежде гауты
презирали его и бесчестили,
и на пиршествах
обходил его
вождь дружинный
своей благосклонностью,
ибо слабым казался он
и беспомощным,
сполным в бою;
но теперь он за прежнее
получил с лихвой
воздаяние!
Конунг Хигелак
повелел внести
в зал дружинный
наследие Хределя
златоблещущее -
тот, единственный
из гаутских мечей,
наилучшее лезвие,-
в отдал клинок
во владение Беовульфу;
и отрезал ему
семь тысяч земли
вместе с домом,
с чеогомрестольным,
сообща они правили,
сонаследники,
и дружиной и землями,
но державой владел
только конунг,
законный владыка.
И случилось так
по прошествии лет,
что и Хигелак сгинул,
и Хардред
от меча погиб,-
под стеной щитов
пал наследник
дружиноводителя,
когда рать свою
вел в сражение
против воинства
жестоких Скильвингов,
сгинул в битве
племянник Херерика.
И воспринял тогда
власть державную
конунг Беовульф:
пять десятков зим
мудро правил он
мирным краем
и состарился.
В те поры дракон*,
змей, исчадье тьмы,
там явился, хранитель
клада, скрытого
в неприступных горах
среди каменных круч,
где дорога
человеку заказана;
лишь однажды
к тем богатствам языческим
некий смертный
посмел проникнуть,
и покуда уставший
страж беспечно спал,
вор успел золоченую
чашу выкрасть,
умыкнуть из сокровищницы
драгоценный сосуд -
вот начало злосчастья
вот причина
людских печалей!
32
Не от добра он
избрал опасную
тропу, дорогу
к норе драконьей,
но, нерадивый
слуга старейшины,
он, провинившись,
бежал от кары,
ища пристанища
в дальней пещере.
Беглец злосчастливый
незваным гостем
вошел под своды -
и страх и ужас
его обуяли,
но, вспять пустившись,
он, многогрешный,
успел, однако,
из той сокровищницы
похитить чашу...
одну из множества
захороненных
в земле издревле.
В дни стародавние
последний отпрыск
великого рода,
гордый воитель,
чье племя сгинуло,
сокрыл заботливо
в кладохранилище
сокровища родичей:
их всех до срока
смерть поразила,
и страж, единственный
их переживший,
дружину оплакивал,
в душе предчувствуя
ту же участь -
не долго он сможет
богатствам радоваться.
Курган возвысился,
свеженасыпанный
близ моря на мысе,
в укромном месте
между утесами;
и там сложил он
пластины золота,
казну дружинную
и достоянье
кольцедарителя,
творя над кладом
заклятья великие:
"Земля! отныне
храни драгоценности,
в тебе добытые,
колско люди
хранить их не могут!
Смерть кроволитная,
война истратила
моих родовичей;
не видеть им больше
чертога рштвенного,
не встанут воины
с мечами на страже,
некому ныне
лощить до блеска
чеканные кубки,-
ушли герои! -
и позолота
на гордых шлемах
скоро поблекнет -
уснули ратники,
что прежде чистили
железо сражен,-
иместе с ними
доспехи крепкие,
предохранявшие
в игре копейной
от жал каленых,
в земле истлеют -
кольчуга с витязем
не разлучится!
Не слышно арфы,
не вьется сокол
в высоком зале,
и на дворе
не топочут кони,-
все похитила,
всех истратила
смертная пагуба!"
Так в одиночестве
и днем и ночью,
живой, он оплакивал
лемягинувшее,
покуда в сердце его
не хлынула
смерть потоком.
Клад незарытый
стал достоянием
старого змея,
гада голого,
гладкочешуйного,
что над горами
парил во мраке
палящим облаком,
ужас вселяя
в людские души,-
ему предначертано
стеречь языческих
могильников золото,
хотя иет е
в том прибытка;
и триста зим он,
змей, бич земнородных,
берег сокровища,
в кургане сокрытые,
покуда грабитель
не разъярил его,
вор дерзкий,
слуга, похитивший
из клада кубок.
дабы снискать себе
вины прощенье,-
так был злосчастным
курган ограблен;
слугу хозяин
за то помиловал,
ибо впервые
он видел подобную
вещь издревнюю.
Дракон проснулся
и распалился,
чуждый учуяв
на камне запах:
не остерегся
грабитель ловкий -
слишком близко
подкрался к чудовищу.
(Так часто случается:
кому не начертана
гибель, тот может
избегнуть горя,
спасенный Господом!)
Златохранитель
в подземном зале
искал пришельца,
в пещеру проникшего,
покуда спал он;
потом и пустыню
вблизи кургана
змей всю исползал,
но ни единой
души не встретив,
он, ждущий битвы,
сражения жаждущий,
вернулся в пещеру
считать сокровища -
и там обнаружил,
что смертный чашу
посмел похитить,
из зала золото!
Злоба копилась
в холмохранителе,
и ждал он до ночи,
горящий мщением
ревнитель клада,
огнем готовый
карать укравших
чеканный кубок.
Едва дождавшись
вечерних сумерек,
червь огнекрылый
палящим облаком
взлетел с кургана -
тогда-то над краем
беда и грянула,
напасть великая,
а вскоре и конунг
с жизнью расстался,
нашел кончину.
33
Огонь извергая,
жизнекрушитель
зажег жилища;
пламя взметнулось,
пугая жителей,
и ни единого
не пощадила
тварь огнекрылая,
и негде было
в стране обширной
от злобы змея,
от пагубы адской
гаутам скрыться,
когда безжалостный
палил их жаром;
лишь на рассвете
спешил он в пещеру
к своим сокровищам,
а ночью снова
огнедыханием
людей обугливал.
(И все же напрасно
крепость курганную
он мнил неприступной!)
Внедолге и Беовульф
сам изведал
гибельность бедствия;
дом с престолом
вождя гаутского
в потоках пламени
сгорел и расплавился;
оплакал старец
сердопечальный
свое злосчастье;
и думал всемудрый,
что Бог гневится,
Создатель карает
за то, что древние
не блюл он заповеди,
и сердце воина
впервые исполнилось
недобрым предчувствием.
Дом дружинный,
испепеленный
палящим змеем,
дворец в пучинах
пожара канул,
но конунг ведеров
ратолюбивый
замыслил мщенье,
и повелел он,
военачальник,
невиданный выковать
железоцельный
щит обширный,
ибо не выдержит
щит деревянный,
тесина ясеневая,
жара пламени,
дыханья драконьего,
а вождь был должен
дни этой жизни
в битве окончить,
убив чудовище,
издревле хранившее
клад курганный!
Почел бесчестьем
кольцедаритель
вести дружину,
рать многолюдную
на огнекрылого:
единоборства
он не страшился,
не веря ни в силу,
ни в отвагу змея.
Немало опасностей
герою выпало
в дальних походах,
в грозных игрищах,
с тех пор как Хродгара
воитель странствующий
избавил от Гренделя,
очистил Хеорот
и женочудище
в битве осилил.
Не легче было
ему и в схватке,
где сгибнул Хигелак,
войсководитель,
гаутский конунг:
в пылу сражения
на поле фризском
потомок Хределя
пал наземь,
меми иеченный,
но спасся Беовульф! -
пловец искусный,
он вплавь через хляби
один возвратился
и тридцать тяжких
вынес доспехов
на берег моря;
и не хвалились
победой хетвары,
противуставшие
ему в сражении
щитоносители,-
из них немногие
с поля вернулись,
домой из сечи.
С недоброй вестью
он, одинокий,
приплыл, сын Эггтеова,
к земле отеческой,
и Хюгд поклонилась
ему дружиной,
казной и престолом,
ибо неерил
что сын ее в силах
по смерти Хигелака
спасти державу
от ратей враждебных;
но тщетно в страхе
они, бессчастные,
молили воителя
принять наследье
и править народом
помимо Хардреда,
стать хозяином
в землях гаутских,-
однако, мудрый,
он не покинул
советом юного
владыку, покуда
мужал вождь ведеров.
Когда же явились
морескитальцы,
наследники Охтхере,
восставшие против
морского конунга
в державе Скильвингов,
сыны-изгнанники
пришли из Швеции
к гаутам, за море,
ища прибежища, -
тогда-то Хардред
гостеприимный
убит был Онелой
наследник Хигелака,
приют им давший,
а сын Онгентеова,
убийца Хардреда,
бежав от гаутов,
в свой дом возвратился;
остался Беовульф
единовластным
вождем над ведерами,
то добрый был конунг!
34
За смерть предместника
отмстил он, как должно,
в недолгом времени -
на помощь Эадгильсу,
вождю одинокому,
сыну Охтхере,
в знак дружбы он выслал
дружину за море,
рать и оружие;
и враг, застигнутый
зимним походом,
сгинул Онела.
Невзгоды многие
преодолевший,
несокрушимый
вершитель подвигов,
так дожил сын Эггтеова
до дня урочного,
и в час предначертанный
с драконом свелся.ладыка гаутов,
а с ним одиннадцать
его соратников
искали змея.
Первопричину
людских несчастий
и смертоубийства
вождь знал, поскольку
слуга, положивший
к ногам хозяина
ту чашу краденую,
был тринадцатым
в его отряде,-
виновник распри
и злополучия
не доброй волей,
покный приказу,
корчась от страха,
он вел дружину
к тому подземелью,
к холму, что высился
близко от бурных
вод океана,
где кольца золота
тонко витые
хранил надменный
ревнитель, сторож
древнего клада,
в подземном логове,-
взять те сокровища
сумел бы смертный
лишь ценой непомерной!
Златодаритель,
на холм взошедши,
воссел, дабы слово
промолвить гаутам,
проститься с ними:
он сердцем предчуял
соседство смерти,
Судьбы грядущей,
уже готовой
старца приветить
и вместе с жизнью
изъять из тела
душу-сокровище.-
недолго будет
дух войнолюбый
томиться в плоти;
и молвил Беовульф,
потомок Эггтеова:
"Перевидал я
[ 1 ]
[ 2 ]
[ 3 ]
[ 4 ]
[ 5 ]
/ Полные произведения / Фольклор / Беовульф
|
Смотрите также по
произведению "Беовульф":
|
Регистрация
Дизайн сайта — aminis
