• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Дюма А. / Виконт де Бражелон или десять лет спустя

Виконт де Бражелон или десять лет спустя [84/123]

Скачать полное произведение

    - Ах, неужели в этом ваш принцип?
     - Вот именно. Поэтому, едва лишь возникла ссора, я тороплюсь свести друг с другом противные стороны. Вы понимаете, что при таких обстоятельствах невозможно, чтоб дело не было улажено как подобает.
     - Я думал, - удивился Рауль, - что если повести его так, как вы говорите, то оно, напротив...
     - Ни в коем случае. Представьте себе, за мою жизнь у меня было что-то вроде ста восьмидесяти или ста девяноста настоящих дуэлей, не считая случайных встреч.
     - Вот это число! - сказал Рауль с невольной улыбкой.
     - О, это сущие пустяки - я ведь чертовски спокойный. Вот даАртаньян - он свои дуэли насчитывает сотнями. Правда, он суров и придирчив, и я нередко укорял его в этом.
     - Значит, вы, как правило, стремились уладить порученные вам друзьями дела?
     - Но было случая, чтоб я не улаживал их, - ответил Портос с таким добродушием и уверенностью, что Рауль едва не вскочил со своего кресла.
     - Но соглашения, по крайней мере, бывали почетными?
     - О, готов поручиться. Погодите минутку, я объясню вам, в чем состоит второй принцип, которого я придерживаюсь. Как только мой друг посвятил меня в свою ссору, я принимаюсь действовать следующим образом: я немедленно отправляюсь к его противнику, вооружаюсь отменной любезностью и хладнокровием, которые, безусловно, необходимы при этом...
     - Вот потому-то, - с горечью промолвил Рауль, - вы так удачно и уверенно улаживаете дела этого рода.
     - Полагаю, что так. Итак, я отправляюсь к противнику и говорю ему: "Сударь, невозможно, чтобы вы не отдавали себе отчета, до какой степени вы оскорбили моего друга".
     Рауль нахмурился.
     - Иногда, и даже часто, - продолжал Портос, - мой друг не подвергался никаким оскорблениям, больше того, он первым наносил оскорбление. Судите-ка сами, ловко ли я приступаю к делу?
     Портос расхохотался. И, пока гремел его смех, Рауль думал:
     "Мне решительно не везет. Де Гиш заморозил меня своей холодностью, даАртаньян издевается надо мной, а Портос слишком мягок - никто не хочет уладить это дело так, как я считаю нужным. А я-то обратился к Портосу в надежде встретить наконец шлагу вместо рассуждений и уговоров... До чего же мне не везет!"
     Портос отдышался и продолжал:
     - Итак, я одной этой фразою превращаю противника в виновную сторону.
     - Это как когда, - рассеянно заметил Рауль.
     - Нет, это способ проверенный... превращаю его в виновную сторону; тут я расстилаю перед ним всю доступную мне учтивость, дабы довести свой замысел до счастливой развязки. И вот я подхожу с приветливым видом, беру противника за руку...
     - О! - нетерпеливо воскликнул Рауль.
     - И говорю: "Сударь, теперь, когда вы убедились, что нанесли оскорбление, мы можем быть уверены в том, что вы не откажетесь ответить за свои действия. Отныне между моим другом и вами возможны лишь безукоризненно любезные отношения. Ввиду этого мне поручено сообщить вам размеры шпаги моего друга".
     - Как? - воскликнул Рауль.
     - Погодите, это не все. "Размеры шпаги моего друга... Внизу у меня есть запасная лошадь; мой друг ожидает вас там-то и там-то; я увожу вас с собой, по дороге мы захватим вашего секунданта. И дело улажено".
     - И вы мирите противников на месте дуэли? - спросил Рауль, побледнев от досады.
     - Как? - перебил Портос. - Мирю? Это зачем же?
     - Но вы говорите, что дело улажено?
     - Разумеется, раз мой друг ожидает.
     - Ну, если он ожидает...
     - Если он ожидает, то лишь затем, чтобы предварительно размять себе ноги. А у противника тело напряжено после лошади ни занимают позицию, мой друг убивает врага. Вот и все.
     - Ах, он убивает его? - удивился Рауль.
     - Еще бы! Разве я выбираю себе друзей среди тех, кто дает убивать себя? У меня сто один друг, во главе которых могут быть названы ваш почтенный отец, Арамис и даАртаньян, а они, как кажется, люди, о которых не скажешь, что пред тобою покойник.
     - О, милый барон! - воскликнул в восторге Рауль. И он с жаром поцеловал Портоса.
     - Значит, вы одобряете этот метод? - спросил великан.
     - Одобряю, и так одобряю, что обращусь к вашей помощи сегодня же, без промедления, сию же минуту. Вы как раз тот человек, которого мне не хватало.
     - Отлично! Я к вашим услугам. Вы желаете драться?
     - Во что бы то ни стало.
     - Это вполне естественно. С кем же?
     - С господином де Сент-Эньяном.
     - Я его знаю... Это очаровательный молодой человек, в он был чрезвычайно любезен со мной, когда я имел честь обедать у короля. Разумеется, я ему также отвечу любезностью, даже если б это не входило в мои привычки. Что же, он оскорбил вас?
     - Смертельно.
     - Черт подери! Я могу употребить слово "смертельно"?
     - Если угодно, даже какое-нибудь еще посильнее.
     - Это очень удобно.
     - Вот и улажено дело, не так ли? - улыбаясь, сказал Рауль.
     - Разумеется... Где вы намерены дожидаться его?
     - О, это сложно, простите. Граф де Сент-Эньян - близкий друг короля.
     - Я это слышал.
     - И если мне доведется убить его...
     - Вы его, несомненно, убьете. Но вы сами должны позаботиться насчет своей безопасности; ведь эти вещи делаются теперь без больших затруднений. Если б вы жили в мои времена, вот было бы славно!
     - Милый друг, вы меня не поняли. Я хочу сказать, что эту дуэль не так-то просто устроить; ведь де СентЭньян друг короля, и король может узнать заранее.
     - Ну нет! Вам же знаком мой метод: "Сударь, вы оскорбили моего друга и..."
     - Да, я знаю.
     - А потом: "Сударь, лошадь внизу". И я увожу его прежде, чем он успеет с кем-нибудь перемолвиться хотя бы словечком.
     - Но даст ли он так легко увезти себя?
     - Черт подери! Хотел бы я поглядеть! Он был бы первый... Правда, современные молодые люди... Ну что ж, если понадобится, я унесу его на руках.
     И Портос, присовокупив к словам дело, поднял Рауля вместе со стулом.
     - Отлично, - сказал молодой человек со смехом. - Теперь нам остается уяснить еще последний вопрос.
     - Какой вопрос?
     - Вопрос об оскорблении, которое мне нанес де СентЭньян.
     - Но тут больше не о чем говорить.
     - Нет, дорогой господин дю Валлон, у современных людей, как вы выражаетесь, существует правило, согласно которому причины вызова должны быть объяснены.
     - Да, по вашей новой системе оно действительно так. В таком случае расскажите мне суть вашего дела.
     - Видите ли...
     - Проклятие! Вот уж и затруднение. В прежние времена нам никогда не приходилось вдаваться в подробности. Дрались, потому что дрались. Что до меня, я никогда не искал лучшей причины.
     - Вы совершенно правы, друг мой.
     - Слушаю вас. Каковы же ваши мотивы?
     - Долго рассказывать. Но так как все же придется вдаваться в подробности...
     - Да, да, черт подери. Это нужно в соответствии с требованиями повой системы.
     - И так как, повторяю, придется вдаваться в подробности, и, с другой стороны, дело мое представляет множество затруднений и требует полной тайны...
     - Еще бы!
     - Вы сделаете мне величайшее одолжение, если передадите графу де Сент-Эньяну - и он поймет - только то, что он оскорбил меня, во-первых, своим переездом.
     - Переездом... Хорошо, - сказал Портос и принялся загибать пальцы на руке. - Дальше.
     - Далее, тем, "что устроил люк в своей новой квартире.
     - Понимаю - люк. Черт, это существенно! Понятно, что это должно было вызвать в вас ярость. И как смел этот бездельник устраивать люки, не переговорив предварительно с вами! Люки! Тысяча чертей! Да у меня и то нет ничего похожего, если не считать моей подземной тюрьмы в Брасье!
     - Вы добавите, что последнее мое основание считать себя оскорбленным - это портрет, который хорошо знаком графу де Сент-Эньяну.
     - Ну вот, еще и портрет!.. Подумать только! Переезд, люк и портрет. Но, друг мой, и одного из этих трех оснований достаточно, чтобы все дворяне Франции и Испании перерезали друг другу горло, а ведь это немало.
     - Значит, милый мой, вы теперь в достаточной мере осведомлены?
     - Я беру с собой и вторую лошадь. Выбирайте место вашего поединка и, пока вы будете дожидаться, поупражняйтесь в плие и в выпадах, это придает телу редкую гибкость.
     - Благодарю вас. Я буду ждать в Венсенском лесу, возле монастыря Меньших Братьев.
     - Прекрасно... но где же мне искать этого графа де Сент-Эньяна?
     - В королевском дворце.
     Портос зазвонил в колокольчик солидных размеров. Появился слуга.
     - Мое придворное платье, - приказал он, - и мою лошадь. И еще одну лошадь со мной.
     Слуга поклонился и вышел.
     - Ваш отец знает об этом? - спросил Портос.
     - Нет, но я напишу ему.
     - А даАртаньян?
     - Господин даАртаньян тоже не знает. Он осторожен и отговорил бы меня от дуэли.
     - Однако даАртаньян умный советчик, - сказал Портос, удивленный в своей благородной скромности, что можно обращаться к нему, когда на свете есть д'Артаньян.
     - Дорогой господин дю Валлон, - продолжал Рауль, - умоляю вас, не расспрашивайте меня. Я сказал все, что мог. Я жажду действий и хочу, чтобы они были суровыми и решительными, такими, какими вы умеете сделать их благодаря предварительной подготовке. Вот почему я обратился именно к вам.
     - Вы будете мною довольны, - кивнул Портос.
     - И помните, дорогой друг, что, кроме нас с вами, никто не должен знать об этой дуэли.
     - Об этих вещах, однако, догадываются, когда находят в лесу мертвеца. Ах, милый друг, обещаю вам все на свете, но только я не стану прятать покойника. Он тут, его увидят, этого не избежать. У меня принцип не зарывать его в землю. От этого пахнет убийством. От риска. к риску, как говорят нормандцы.
     - Храбрый и дорогой друг, за дело!
     - Доверьтесь мне, - сказал великан, приканчивая бутылку, в то время как его лакей раскладывал на креслах роскошное платье и кружева.
     Рауль вышел от Портоса с тайною радостью в сердце; он говорил себе:
     "О коварный король! О предатель! Я не могу поразить тебя: короли - особы священные! Он твой сообщник, твой сводник, который представляет тебя, этот подлец заплатит за твое преступление! В его лице я убью тебя, а потом подумаем и о Луизе".
    XV. ПЕРЕЕЗД, ЛЮК И ПОРТРЕТ
     Портос, чрезвычайно довольный возложенным на него поручением, которое некоторым образом молодило его, облачился в придворное платье, потратив на свой туалет по крайней мере на полчаса меньше обычного.
     Как человек, который бывал в большом свете, он начал с того, что послал своего лакея узнать, дома ли граф ре Сент-Эньян. Ему ответили, что г-н граф имел честь сопровождать короля в Сен-Жермен вместе со всем двором и только что возвратился. Услышав этот ответ, Портос поспешил и вошел в квартиру графа де Сент-Эньяна в тот самый момент, когда с него только что принялись стаскивать сапоги.
     Прогулка была превосходной. Король, все более и более влюбленный, все более и более счастливый, был очаровательно любезен со всеми. Он расточал вокруг несравненные милости, как выражались в те дни поэты.
     Наши читатели не забыли, что граф де Сент-Эньян был стихотворцем и находил, что доказал это при достаточно памятных обстоятельствах, обеспечивающих за ним это звание. В качестве неутомимого любителя рифм он всю дорогу засыпал четверостишиями, шестистишиями и мадригалами сначала короля, затем Лавальер.
     Король был также в ударе и сочинил дистих. Что же касается Лавальер, то, как всякая влюбленная женщина, она сочинила два премилых сонета.
     Как видит читатель, день для Аполлона был неплохой.
     Возвратившись в Париж, де Сент-Эньян, знавший заранее, что его стихи распространятся по всему городу, занялся с большей придирчивостью, чем во время прогулки, содержанием и формой своих творений. Поэтому он, словно нежный отец, которому предстоит вывезти своих детей в свет, все время задавал себе один и тот же вопрос - найдет ли публика стройными, приглаженными и изящными создания его воображения.
     И вот, чтобы снять с души это тяжелое бремя, СентЭньян произносил вслух мадригал, который по памяти прочел королю и который обещал дать ему по возвращении в переписанном виде:
     Прис, я замечал, что ваш лукавый глаз
     Дает не тот ответ, что сердцем был подсказан.
     Зачем же я судьбой печальною наказан
     Любить лишь то, чем я обманут был не раз?
     Этот мадригал, хоть и очень изящный для устного чтения, теперь переходил в разряд рукописной поэзии и не вполне удовлетворял Сент-Эньяна. Несколько человек нашли мадригал превосходным, и первый среди них был сам автор. Но при ближайшем рассмотрении стихи поблекли в его глазах.
     Сент-Эньян сидел за столом, положив ногу на ногу, и, почесывая висок, повторял свои строки.
     - Пет, последний стих решительно не удался. Надо мной будут издеваться мои собратья бумагомаратели. Мои стихи назовут стихами вельможи, и если король услышит, что я слабый поэт, ему может прийти в голову уверовать в это.
     Предаваясь подобным размышлениям, Сент-Эньян раздевался. Он только что снял камзол и собирался надеть халат, как ему доложили, что его желает видеть барон дю Валлон де Брасье де Пьерфон.
     - Что за гроздь имен! Я не знаю такого.
     - Это дворянин, - ответил лакей, - который имел честь обедать с господином графом за столом короля во время пребывания его величества в Фонтенбло.
     - У короля в Фонтенбло! - вскричал де Сент-Эньян. - Скорей, скорей, просите сюда этого дворянина.
     Лакей поспешил выполнить приказание. Портос вошел.
     У Сент-Эньяна была память придворного: он сразу узнал провинциального дворянина с несколько забавною репутацией, который, несмотря на улыбки стоявших вокруг офицеров, был обласкан в Фонтенбло королем. Де Сент-Эньян, помня об этом, встретил Портоса с изъявлениями глубокого уважения, что Портос нашел совершенно естественным, так как, входя к противнику, он неуклонно придерживался правил такой же утонченной учтивости.
     Де Сент-Эньян приказал лакею, доложившему о посетителе, пододвинуть Портосу стул. Последний, не видя ничего особенного в такой любезности, сел и откашлялся. Они обменялись обычными приветствиями, после чего граф в качестве хозяина, принимавшего гостя, спросил:
     - Господин барон, какому счастливому случаю обязан я честью вашего посещения?
     - Именно это я и хотел иметь честь объяснить вам, господин граф, - но простите...
     - Что такое, барон?
     - Я чувствую, что ломаю ваш стул.
     - Нисколько, барон, нисколько, - сказал Сент-Эньян.
     - Но я все-таки ломаю его, господин граф, и если не потороплюсь встать, то упаду и окажусь в положении, совершенно неприличном для того серьезного поручения, с которым явился.
     Портос встал, и вовремя, так как ножки стула подогнулись и сиденье опустилось на несколько дюймов. СентЭньян стал искать глазами более крепкое кресло, чтобы усадить в него своего гостя.
     - Современная мебель, - заметил Портос, пока граф занимался этими поисками, - современная мебель стала до смешного непрочной. В моей юности, когда я усаживался гораздо энергичнее, чем теперь, я не помню, чтобы мне пришлось сломать хоть когда-нибудь стул, если не говорить о тех случаях, когда я ломал их руками в трактире.
     Де Сент-Эньян ответил на эту шутку любезной улыбкой.
     - Но, - продолжал Портос, садясь на кушетку, которая заскрипела, но все-таки выдержала, - к несчастью, дело не в этом.
     - Как, к несчастью? Разве вы пришли, барон, с дурной вестью?
     - Дурной вестью для дворянина? О нет, господин граф! - вежливо ответил Портос. - Я прибыл затем, чтобы заявить, что вы жестоко оскорбили одного из моих друзей.
     - Я, сударь! - воскликнул де Сент-Эньян. - Я оскорбил одного из ваших друзей? Кого же, назовите, прошу вас!
     - Виконта Рауля де Бражелона!
     - Я оскорбил господина де Бражелона! Право же, сударь, я никак не мог это сделать, так как господин де Бражелон, которого я почти не знаю, которого, могу сказать, я даже совсем не знаю, находится в Англии. Не видя его очень давно, я не мог нанести ему оскорбления.
     - Господин де Бражелон, сударь, в Париже, - говорил невозмутимый Портос, - что же касается оскорбления, то ручаюсь, что вы действительно оскорбили виконта де Бражелона... раз он сам сказал мне об этом. Да, граф, вы оскорбили его жестоко, смертельно, повторяю - смертельно.
     - Невозможно, барон, клянусь вам, решительно невозможно!
     - Впрочем, - добавил Портос, - вы не можете не знать этого обстоятельства, так как виконт де Бражелон сообщил мне в беседе, что предупредил вас запиской.
     - Я не получал никакой записки. Даю вам слово.
     - Поразительно! - ответил Портос. - А Рауль говорит...
     - Вы сейчас убедитесь, что я действительно не получал этой записки, - сказал Сент-Эньян и позвонил.
     - Баск, сколько в мое отсутствие принесли записок и писем?
     - Три, господин граф.
     - Какие?
     - Записку от господина де Фьеск, записку от госпожи де Ла Ферто и письмо от господина де Лас Фуэнтес.
     - Это все?
     - Все, господин граф.
     - Говори правду перед господином бароном, самую истинную правду, слышишь! Из-за тебя я буду в ответе.
     - Господин граф, была еще записка от...
     - От кого! Говори скорей!
     - От мадемуазель де Лаваль...
     - Достаточно, - перебил Портос, побуждаемый к этому деликатностью. - Прекрасно, я верю вам, господин граф.
     Де Сент-Эньян выслал лакея и собственноручно запер за пим дверь. Возвращаясь к своему гостю и глядя прямо перед собой, он вдруг заметил, что из замочной скважины двери, ведущей в соседнюю комнату, торчит бумажка, которая была всунута туда Бражелоном.
     - Что это такое? - спросил он.
     - О, о! - воскликнул Портос.
     - Записка в замочной скважине!
     - Быть может, это и есть паша записка, господин граф, - предположил Портос. - Посмотрите!
     Сент-Эньян вынул бумажку и раскрыл ее:
     - Записка от господина де Бражелона!
     - Видите, я оказался прав. О, если я что-нибудь утверждаю...
     - Принесена сюда самим виконтом де Бражелоном, - пролепетал граф, бледнея. - Но это возмутительно! Как он проник сюда?
     Сент-Эньян позвонил снова, и опять появился Баск.
     - Кто приходил сюда, пока я был на прогулке с его величеством королем?
     - Никто, господин граф.
     - Невозможно! Кто-то здесь был.
     - Нет, господин граф, никто не мог проникнуть сюда, так как ключи были в моем кармане.
     - И тем не менее вот записка, которая была вложена в замочную скважину. Кто-то сунул ее туда. Не могла же она появиться сама по себе!
     Баск развел руками в знак полного недоумения.
     - Возможно, что это сделал господин де Бражелон, - заметил Портос.
     - Значит, он входил сюда?
     - Несомненно, сударь.
     - Но как же, раз ключ был при мне? - продолжал настаивать Баск.
     Де Сент-Эньян прочитал записку и смял ее.
     - Здесь что-то скрывается, - пробормотал он в раздумье.
     Портос, предоставив ему несколько мгновений на размышления, возвратился затем к первоначальному предмету их разговора.
     - Не желаете ли вернуться к вашему делу? - спросил он де Сент-Эньяна, когда лакей удалился.
     - Но его объясняет, по-видимому, эта записка, столь непонятным образом попавшая сюда. Виконт де Бражелон сообщает, что меня посетит один из его друзей.
     - Этот друг - я; выходит, что он сообщает вам о моем посещении.
     - С тем, чтобы передать вызов?
     - Вот именно.
     - И он утверждает, что я оскорбил его?
     - Жестоко, смертельно.
     - Но каким образом, объясните, пожалуйста. Его действия столь таинственны, что мне затруднительно обнаружить в них какой-нибудь смысл.
     - Сударь, - ответил Портос, - мой друг должен располагать достаточными причинами; что же до его действий, то если они, как вы говорите, таинственны, - обвиняйте в этом лишь самого себя.
     Последние слова Портос произнес таким уверенным тоном, что человек, который знал его недостаточно хорошо, должен был бы подумать, что они полны глубокого смысла.
     - Тайна! Допустим. Давайте постараемся разобраться в ней, - сказал де Сент-Эньян.
     Но Портос наклонил голову и изрек:
     - Для вас предпочтительнее, чтобы я не входил в ее рассмотрение; на это есть исключительно серьезные основания.
     - Я очень хорошо понимаю их. Отлично, сударь. Ограничьтесь лишь самым легким намеком; я слушаю вас.
     - Прежде всего тем, - начал Портос, - что вы переехали со старой квартиры.
     - Это правда, я переехал.
     - Вы, стало быть, признаете это? - спросил Портос с видимым удовольствием.
     - Признаю ли? Ну да, признаю. С чего вы взяли, что я могу отпираться?
     - Вы признали? Отлично, - отметил Портос, поднимая вверх один палец.
     - Послушайте, сударь, каким образом мой переезд может причинить какой-либо вред виконту де Бражелону? Отвечайте же! Я совершенно не понимаю того, о чем вы толкуете.
     Портос остановил графа и важно заявил:
     - Сударь, это лишь первое обвинение среди тех, которые выдвигает против вас господин де Бражелон. Если он выдвигает его, значит, он почувствовал себя оскорбленным.
     Сент-Эньян нетерпеливо ударил ногой по паркету.
     - Это похоже на неприличную ссору, - сказал он.
     - Нельзя иметь неприличной ссоры с таким порядочным человеком, как виконт де Бражелон, - продолжал Портос. - Итак, вы ничего не можете прибавить по поводу переезда?
     - Нет. Дальше?
     - Ах, дальше? Но заметьте, сударь, что вот уже одно обвинение, на которое вы не ответили или, вернее сказать, ответили плохо. Как, сударь, вы переезжаете со старой квартиры, это оскорбляет господина де Бражелона, и вы но приносите своих извинений. Очень хорошо!
     - Что? - воскликнул де Сент-Эньян, выведенный из себя флегматичностью своего собеседника. - Я должен советоваться с господином де Бражелоном, переезжать мне или остаться на прежнем месте? Помилуйте, сударь!
     - Обязательно, сударь, обязательно. Однако вы увидите, что это ничто по сравнению со вторым обвинением.
     Портос принял суровый вид:
     - А о люке, сударь, что скажете вы о люке?
     Сент-Эньян мертвенно побледнел. Он так резко отодвинул стул, что Портос, при всей своей детской наивности, догадался о сило нанесенного им удара.
     - О люке? - пробормотал Сент-Эньян.
     - Да, сударь, объясните, пожалуйста, если можете, - предложил Портос, тряхнув головой.
     Де Сент-Эньян потупился и прошептал:
     - О, я предан! Известно все, решительно все!
     - Все в конце концов делается известным, - заметил Портос, который, в сущности, ничего но знал.
     - Вы видите, я так поражен, до того поражен, что теряю голову!
     - Нечистая совесть, сударь! О, очень нехорошо!
     - Милостивый государь!
     - И когда свет узнает, и пойдут пересуды...
     - О сударь, такую тайну нельзя сообщить даже духовнику! - вскричал граф.
     - Мы примем меры, и тайна далеко не уйдет.
     - Но, сударь, - продолжал де Сент-Эньян, - господин де Бражелон, узнав эту тайну, отдает ли себе отчет в опасности, которой он подвергается и подвергает других?
     - Господин де Бражелон не подвергается никакой опасности, сударь, никакой опасности не боится, и с божьей помощью вы на себе самом вскоре испытаете это.
     "Он сумасшедший! - подумал де Сент-Эньян. - Чего ему от меня нужно?"
     Затем он проговорил вслух:
     - Давайте, сударь, оставим это дело.
     - Вы забываете о портрете! - произнес Портос громовым голосом, от которого у графа похолодела кровь.
     Так как речь шла о портрете Лавальер и так как на этот счет не могло быть ни малейших сомнений, де СентЭньян почувствовал, что он прозревает.
     - А-а! - вскричал он. - Вспоминаю, господин де Бражелон был ее женихом.
     Портос напустил на себя важность - эту величавую личину невежества.
     - Ни меня, ни вас также не касается, - сказал он, - был ли мой друг женихом той особы, о которой вы говорите. Больше того, я поражен, что вы позволили себе столь неосторожное слово. Оно может, сударь, причинить вам немало вреда.
     - Сударь, вы - сам разум, сама деликатность, само благородство, совмещающиеся в одном лице. Наконец-то я догадался, о чем, собственно, идет речь.
     - Тем лучше! - кивнул Портос.
     - И вы дали мне понять это самым точным и умным образом. Благодарю вас, сударь, благодарю.
     Портос напыжился.
     - Но теперь, - продолжал Сент-Эньян, - теперь, когда я постиг все до конца, позвольте мне объяснить...
     Портос покачал головой, как человек, не желающий слушать, но де Сент-Эньян снова заговорил:
     - Я в отчаянии, поверьте мне, я в полном отчаянии от всего, что случилось, но что бы вы сделали на моем месте? Ну, между нами, скажите, что бы вы сделали?
     Портос поднял голову.
     - Дело не в том, молодой человек, что бы я сделал и чего бы не сделал. Вы осведомлены о трех обвинениях, разве не так?
     - Что касается первого среди них, сударь, - и здесь я обращаюсь к человеку разума и чести, - раз было высказано августейшее пожелание, чтобы я перебрался в другие комнаты, следовало ли мне, мог ли я пойти против него?
     Портос открыл было рот, но де Сент-Эньян не дал ему заговорить.
     - Ах, моя откровенность трогает вас, - сказал он, объясняя по-своему движенье Портоса. - Вы согласны, что я прав?
     Портос ничего не ответил.
     - Я перехожу к этому проклятому люку, - повысил голос де Сент-Эньян, касаясь плеча Портоса, - к этому люку, причине зла, орудию зла; люку, устроенному для того... вы знаете для чего. Неужели вы и впрямь можете предположить, что я по собственной воле в подобном месте велел сделать люк, предназначенный... О, вы не верите в это, и здесь также вы чувствуете, вы угадываете, вы видите волю, стоящую надо мной. Вы понимаете, что тут увлечение, я не говорю о любви, этом неодолимом безумии... Боже мой! К счастью, я имею дело с человеком сердечным, чувствительным, иначе... какая беда и позор для нее, бедной девушки!.. и для того... кого я не хочу называть!
     Портос, оглушенный и сбитый с толку красноречием и жестикуляцией де Сент-Эньяна, застывший на месте, делал тысячу усилий, принимая на себя это извержение слов, из которых он не понимал ни единого.
     Де Сент-Эньян увлекся своею речью; придавая новую силу голосу, жестикулируя все стремительней и порывистей, он говорил без остановки:
     - Что до портрета (я очень хорошо понимаю, что портрет-главное обвинение), что до портрета, то подумайте, разве я в чем-нибудь виноват? Кто захотел иметь этот портрет? Неужели я? Кто ее любит? Неужели я? Кто желает ее? Неужели я? Кто овладел ею? Разве я? Нет, тысячу раз нет! Я знаю, что господин де Бражелон должен быть в отчаянии, я знаю, что такие несчастья переживаются крайне мучительно. Знаете, я и сам страдаю. Но сопротивление невозможно. Он будет бороться? Его высмеют. Если он будет упорствовать, то погубит себя. Вы мне скажете, что отчаяние - это безумие; но ведь вы благоразумны, и вы меня поняли! Я вижу по вашему сосредоточенному, задумчивому, даже, позволю себе сказать, озабоченному лицу, что серьезность положения поразила и вас. Возвращайтесь же к виконту де Бражелону; поблагодарите его от моего имени, поблагодарите за то, что он выбрал в качестве посредника человека ваших достоинств. Поверьте, что со своей стороны я сохраню вечную благодарность к тому, кто так тонко, с таким пониманием уладил наши раздоры. И если злому року было угодно, чтоб эта тайна принадлежала не трем, а четырем лицам, тайна, которая могла бы составить счастье самого честолюбивого человека, я радуюсь, что разделяю ее вместе с вами, радуюсь от всего сердца. Начиная с этой минуты располагайте много, я - в вашем распоряжении. Что я мог бы сделать для вас? Чего я должен просить, больше того, чего должен требовать? Говорите, барон, говорите!
     И по фамильярно-приятельскому обычаю придворных той эпохи де Сент-Эньян обнял Портоса и нежно прижат к себе. Портос с невозмутимым спокойствием позволит обнять себя.
     - Говорите, - повторил де Сент-Эньян, - чего вы просите?
     - Сударь, - сказал Портос, - у меня внизу лошадь, будьте добры сесть на нее, она превосходна и не причинит вам ни малейшего беспокойства.
     - Сесть на лошадь? Зачем? - спросил с любопытством де Сент-Эньян.
     - Чтобы отправиться со мною туда, где нас ожидает виконт де Бражелон.
     - Ах, он хотел бы поговорить со мной, я понимаю. Чтобы узить подробности? Увы, это такая деликатная тема. Но сейчас я никак не могу, меня ожидает король.
     - Король подождет, - продолжал Портос.
     - Но где же дожидается меня господин де Бражелон?
     - У Меньших Братьев, в Венсенском лесу.
     - Мы с вами шутим, не так ли?
     - Не думаю; по крайней мере, я совсем не шучу. - И, придав своему лицу суровое выражение, Портос добавил: - Меньшие Братья - это место, где встречаются, чтобы драться.
     - В таком случае что же мне делать у Меньших Братьев?
     Портос, не торопясь, обнажил шпагу.
     - Вот длина шпаги моего друга, - показал он.
     - Черт возьми, этот человек спятил! - воскликнул де Сент-Эньян.
     Краска бросилась в лицо Портосу.
     - Сударь, - проговорил он, - если б я не имел чести быть у вас в доме и исполнять поручение виконта де Бражелона, я выбросил бы вас в ваше собственное окно! Но этот вопрос мы отложим на будущее, и вы ничего не получите от отсрочки. Едете ли вы в Венсенский лес, сударь.
     - Э, э...
     - Едете ли вы туда по-хорошему?
     - Но...
     - Я потащу вас силой, если вы не желаете по-хорошему. Берегитесь!
     - Баск! - закричал де Сент-Эньян.
     Баск вошел и сообщил:
     - Король вызывает к себе господина графа.
     - Эго другое дело, - промолвил Портос, - королевская служба прежде всего. Мы будем ждать вас до вечера, сударь.
     И, поклонившись де Сент-Эньяну со своей обычной учтивостью, Портос вышел в восторге, считая, что уладил и это дело.
     Де Сент-Эньян посмотрел ему вслед; затем, поспешно надев парадное платье, он побежал к королю, повторяя:

/ Полные произведения / Дюма А. / Виконт де Бражелон или десять лет спустя

Смотрите также по произведению "Виконт де Бражелон или десять лет спустя":

• Краткое содержание