Войти... Регистрация
Поиск Расширенный поиск



Есть что добавить?

Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!

/ Полные произведения / Иванов Вяч. / Стихотворения

Стихотворения [2/3]

  Скачать полное произведение

    Свершилось: Феникс, ты горишь!
    И тщетно, легкий, из пожара
    Умчать в прохладу выси мнишь
    Перо, занявшееся яро.
    С тобой Жарбог шестикрылат;
    И чем воздушней воскрыленье,
    Тем будет огненней возврат,
    И долу молнийней стремленье,
    И неудержней в распаленье
    Твой возродительный распад.
    24 сентября 1906

    

    ЖЕРТВА АГНЧАЯ
    Есть агница в базальтовой темнице
    Твоей божницы. Жрец! Настанет срок —
    С секирой переглянется восток,—
    И белая поникнет в багрянице.

    Крылатый конь и лань тебя, пророк,
    В зарницах снов влекут на колеснице:
    Поникнет лань, когда «Лети!» вознице
    Бичами вихря взвизгнет в уши Рок.

    Елей любви и желчь свершений черных
    Смесив в сосудах избранных сердец,
    Бог две души вдохнул противоборных —

    В тебя, пророк,— в тебя, покорный жрец!
    Одна влечет, другая не дерзает:
    Цветы лугов, приникнув, лобызает.

    

    ЖРЕЦ ОЗЕРА НЕМИ
     Лунная баллада

    Я стою в тени дубов священных,
    Страж твоих угодий сокровенных,
    Кормчая серебряных путей!
    И влачит по заводям озерным
    Белый челн, плывущий в небе черном,
    Тусклый плен божественных сетей.

    И влачатся, роясь под скалами,
    Змеи-волны белыми узлами;
    И в крылатых просветах ветвей,
    Дея чары и смыкая круги,
    Ты на звенья кованой кольчуги
    Сыплешь кольца девственных кудрей.

    Так я жду, святынь твоих придверник,
    В эту ночь придет ли мой соперник,
    Чистая, стяжавший ветвь твою,
    Золотой добычей торжествуя,
    Избранный, от чьей руки паду я,
    Кто мой скиптр и меч возьмет в бою.

    Обречен ли бранник твой, Диана,
    Новой кровью жадный дерн кургана
    Окропить и в битве одолеть?
    И сойдешь ты вновь, в одеждах белых,
    На устах пришельца омертвелых
    Поцелуй небес напечатлеть.

    И доколь, кто тайн твоих достоин,
    Не придет, я буду, верный воин,
    Жрец и жертва, лунный храм стеречь,
    Вещих листьев слушать легкий лепет
    И ловить твоих касаний трепет,
    Льющихся на мой отсветный меч.
    <1903>

    

    ЗАГОРЬЕ
    Здесь тихая душа затаена в дубравах
    И зыблет колыбель растительного сна,
    Льнет лаской золота к волне зеленой льна
    И ленью смольною в медвяных льется травах.

    И в грустную лазурь глядит, осветлена,
    И медлит день тонуть в сияющих расплавах,
    И медлит ворожить на дремлющих купавах
    Над отуманенной зеркальностью луна.

    Здесь дышится легко, и чается спокойно,
    И ясно грезится; и всё, что в быстрине
    Мятущейся мечты нестрого и нестройно.

    Трезвится, умирясь в душевной глубине,
    И, как молчальник-лес под лиственною
     схимой,
    Безмолвствует с душой земли моей родимой.
    Июнь 1907

    

    ЗАРНИЦА
    Как Зарница по поднебесью гуляла,
    Темной ночкой по широкому играла,
    Ей возговорит на небе черна Хмара:
    "Что ты рыщешь, Молонья - млада Зарница,
    Темной ночкой, одинокой, молодица?
    Что ты рыщешь, аль кого по свету ищешь?
    Ан где же, молодица, твой хозяин?
    Уж как был ни на пядень Гром неотступен,
    А и ныне Громовик не громыхает.
    Али братцу зла прилука прилучилась?
    Али ладе стар милой друг принаскучил?"
    Отвечает Молонья - млада Зарница:
    "Ой же Хмара ты, Золовушка-сестрица!
    Не прети мне по поднебесью гуляти,
    Втихомолку по привольному играти!
    Не буди ты государя - грозна братца!
    Как доволи я со Громом нашаталась,
    По весне ли со веселым наигралась:
    Порезвился ярый впору, притомился,
    И залег он в лютокаменных пещерах.
    Да меня ль, младу, в надземье не пускает,
    На постели со просонья обымает.
    А потеха молодице утаиться,
    Те железные затворы разомкнути,
    По степи ли по широкой промелькнути,
    С перекатной со звездой перемигнуться,
    В тихих заводях зеркальных оглянуться!"
    <1902>

    
    ЗАРЯ ЛЮБВИ
    Как, наливаясь, рдяной плод
    Полдневной кровию смуглеет,
    Как в брызгах огненных смелеет,
    Пред близким солнцем небосвод,

    Так ты, любовь, упреждена
    Зарей души, лучом-предтечей.
    Таинственно осветлена,
    На солнце зарится она,
    Пока слепительною встречей
    Не обомрет - помрачена.
    <1906>

    

    ЗЕРКАЛО ГЕКАТЫ
     Лунная мгла мне мила,
    Не серебро и не белые платы:
     Сладко глядеть в зеркала
     Смутной Гекаты.

     Видеть весь дол я могу
    В пепельном зареве томной лампады.
     Мнится: на каждом лугу —
     В кладезях клады...

     Лунную тусклость люблю:
    В ней невозможное стало возможным.
     Очерки все уловлю
     В свете тревожном,—

     Но не узнаю вещей,
    Словно мерцают в них тайные руды,
     Словно с нетленных мощей
     Подняты спуды.

     Снято, чем солнечный глаз
    Их облачал многоцветно и слепо.
     Тлеет душа, как алмаз
     В сумраке склепа.

     Вижу, как злато горит
    Грудой огня в замурованном своде;
     Знаю, что ключ говорит
     Горной породе...

     Бледный затеплив ночник,
    Зеркалом черным глухого агата
     Так вызывает двойник
     Мира — Геката.

    
    УСТА ЗАРИ

    Как уста, заря багряная горит:
    Тайна нежная безмолвьем говорит.
    Слышишь слова золотого вещий мед?—
    Солнце в огненном безмолвии встает!

    Дан устам твоим зари румяный цвет,
    Чтоб уста твои родили слово — свет.
    Их завесой заревою затвори:
    Только золотом и медом говори.
    1912

    
    ЗНАМЕНИЯ
    Надмирные струи не гасят смертной жажды,
    Плеская из бадьи небесных коромысл.
    Мы знаки видели, всё те же, не однажды:
    Но вечно сердцу нов их обманувший смысл.

    Весь запад пламенел. Шептали мы: «Почто же
    Бог изменил? Пождем: сильней придет иной»...
    Купалася луна в широком водном ложе;
    Катилась в ночь волна — и вновь жила луной.

    Взнесен ли нежный серп, повисли ль гроздья ночи
    Дух молит небо: «Стань!» — и Миг: «Не умирай!..»
    Все, ждавшие вотще, в земле истлеют очи —
    А в небо будет млеть мимотекущий рай.

    
    ЗОДЧИЙ
    Я башню безумную зижду
    Высоко над мороком жизни.
    Где трем нам представится вновь,
    Что в древней светилось отчизне,
    Где нами прославится трижды
    В единственных гимнах любовь.

    Ты, жен осмугливший ланиты,
    Ты, выжавший рдяные грозды
    На жизненность девственных уст,
    Здесь конницей многоочитой
    Ведешь сопряженные звезды
    Узлами пылающих узд.

    Бог Эрос, дыханьем надмирным
    По лирам промчись многострунным.
    Дай ведать восторги вершин
    Прильнувшим к воскрыльям эфирным,
    И сплавь огнежалым перуном
    Три жертвы в алтарь триедин!
    9 октября 1906

    

    ЗОЛОТЫЕ ЗАВЕСЫ
     Di pensier in pensier, di monte in monte
     Mi quid Amor...
     Petrarca *

     1

    Лучами стрел Эрот меня пронзил,
    Влача на казнь, как связня Севастьяна;
    И, расточа горючий сноп колчана,
    С другим снопом примчаться угрозил.

    Так вещий сон мой жребий отразил
    В зеркальности нелживого обмана...
    И стал я весь - одна живая рана;
    И каждый луч мне в сердце водрузил

    Росток огня и корнем врос тягучим;
    И я расцвел - золотоцвет мечей -
    Одним из солнц, и багрецом текучим

    К ногам стекла волна моих ключей...
    Ты погребла в пурпурном море тело,
    И роза дня в струистой урне тлела.

     2

    Сон развернул огнеязычный свиток:
    Сплетясь, кружим - из ярых солнц одно -
    Я сам и та, чью жизнь с моей давно
    Плавильщик душ в единый сплавил слиток.

    И, мчась, лучим палящих сил избыток;
    И дальнее расторг Эрот звено,-
    И притяженной было суждено
    Звезде лететь в горнило страстных пыток.

    Но вихрь огня тончайших струн венцом
    Она, в эфире тая, облачала,
    Венчала нас Сатурновым кольцом.

    И страсть трех душ томилась и кричала,-
    И сопряженных так, лицо с лицом,
    Метель миров, свивая, разлучала.

     3

    Во сне предстал мне наг и смугл Эрот,
    Как знойного пловец Архипелага.
    С ночных кудрей текла на плечи влага;
    Вздымались перси; в пене бледный рот...

    "Тебе слугой была моя отвага,
    Тебе,- шепнул он,- дар моих щедрот;
    В индийский я нырнул водоворот,
    Утешного тебе искатель блага".

    И, сеткой препоясан, вынул он
    Жемчужину таинственного блеска.
    И в руку мне она скатилась веско...

    И схвачен в вир, и бурей унесен,
    Как Паоло, с тобой, моя Франческа,
    Я свил свой вихрь... Кто свеял с вежд мой сон?

     4

    Таинственная светится рука
    В девических твоих и вещих грезах,
    Где птицы солнца на янтарных лозах,
    Пьют грозднй сок, примчась издалека.

    И тени белых конниц - облака -
    Томят лазурь в неразрешенных грозах,
    И пчелы полдня зыблются на розах
    Тобой не доплетенного венка...

    И в сонной мгле, что шепчет безглагольно,
    Единственная светится рука
    И держит сердце радостно и больно.

    И ждет, и верит светлая тоска,
    И бьется сердце сладко-подневольно,
    Как сжатая теснинами река.

     5

    Ты в грезе сонной изъясняла мне
    Речь мудрых птиц, что с пеньем отлетели
    За гроздьем - в пищу нам; мы ж на постели
    Торжественной их ждали в вещем сне.

    Воздушных тел в божественной метели
    Так мы скитались, вверя дух волне
    Бесплотных встреч,- и в легкой их стране
    Нас сочетал Эрот, как мы хотели.

    Зане единый предызбрали мы
    Для светлого свиданья миг разлуки:
    И в час урочный из священной тьмы

    Соединились видящие руки.
    И надо мной таинственно возник
    Твой тихий лик, твой осветленный лик.

     6

    Та, в чьей руке златых запруд ключи,
    Чтоб размыкать волшебные Пактолы;
    Чей видел взор весны недольней долы
    И древних солнц далекие лучи;

    Чью розу гнут всех горних бурь Эолы,
    Чью лилию пронзают все мечи,-
    В мерцании Сивиллиной свечи
    Душ лицезрит сплетенья и расколы.

    И мне вещала: "Сердце! Рдяный сад,
    Где Тайная, под белым покрывалом
    Живых цветов вдыхает теплый яд!..

    Ты с даром к ней подходишь огнеалым
    И шепчешь заговор: кто им заклят,
    Ужален тот любви цветущим жалом".

     7

    Венчанная крестом лучистым лань,-
    Подобие тех солнечных оленей,
    Что в дебрях воззывал восторг молений,-
    Глядится так сквозь утреннюю ткань

    В озерный сон, где заревая рань
    Купает жемчуг первых осветлений,-
    Как ты, глядясь в глаза моих томлений,
    Сбираешь умилений светлых дань,

    Росу любви, в кристаллы горных лилий
    И сердцу шепчешь: "Угаси пожар!
    Довольно полдни жадный дол палили..."

    И силой девственных и тихих чар
    Мне весть поет твой взор золото-карий
    О тронах ангельских и новой твари.

     8

    Держа в руке свой пламенник опасный,
    Зачем, дрожа, ты крадешься, Психея,
    Мой лик узнать? Запрет нарушить смея,
    Несешь в опочивальню свет напрасный?

    Желаньем и сомнением болея,
    Почто не веришь сердца вести ясной,-
    Лампаде тусклой веришь? Бог прекрасный -
    Я пред тобой, и не похож на змея.

    Но светлого единый миг супруга
    Ты видела... Отныне страстью жадной
    Пронзенная с неведомою силой,

    Скитаться будешь по земле немилой,
    Перстами заградив елей лампадный
    И близкого в разлуке клича друга.

     9

    Есть мощный звук: немолчною волной
    В нем море Воли мается, вздымая
    Из мертвой мглы все, что - Мара и Майя
    И в маревах мерцает нам - Женой.

    Уст матерних в нем музыка немая,
    Обманный мир, мечтаний мир ночной...
    Есть звук иной: в нем вир над глубиной
    Клокочет, волн гортани разжимая.

    Два звука в Имя сочетать умей;
    Нырни в пурпурный вир пучины южной,
    Где в раковине дремлет день жемчужный;

    Жемчужину схватить рукою смей,-
    И пред тобой, светясь, как Афродита,
    В морях горит - Сирена Маргарита.

     10

     Ad Lydiam **

    Что в имени твоем пленит? Игра ль
    Лидийских флейт разымчивых, и лики
    Плясуний-дев? Веселий жадных клики -
    Иль в неге возрыдавшая печаль?

    Не солнц ли, солнц недвижных сердцу жаль?
    И не затем ли так узывно-дики
    Тимпан и систр, чтоб заглушить улики
    Колеблемой любви в ночную даль?..

    И светочи полночные колышут
    Багряным полохом родные сны,
    И волны тканей теплой миррой дышат...

    А из окрестной горной тишины
    Глядят созвездий беспристрастных очи,
    Свидетели и судьи страстной ночи.

     11

    Как в буре мусикийский гул Гандарв,
    Как звон струны в безмолвьи полнолуний,
    Как в вешнем плеске клик лесных вещуний,
    Иль Гарпий свист в летейской зыби лавр,-

    Мне Память вдруг, одной из стрел-летуний
    Дух пронизав уклончивей, чем Парф,
    Разящий в бегстве,- крутолуких арф
    Домчит бряцанье и, под систр плясуний,

    Псалмодий стон,- когда твой юный лик,
    Двоясь волшебным отсветом эонов,
    Мерцает, так священственно велик,

    Как будто златокрылый Ра пилонов
    Был твой пестун и пред царевной ник
    Челом народ бессмертных фараонов.

     12

    Клан пращуров твоих взрастил Тибет,
    Твердыня тайн и пустынь чар индийских,
    И на челе покорном - солнц буддийских
    Напечатлел смиренномудрый свет.

    Но ты древней, чем ветхий их завет,
    Я зрел тебя средь оргий мусикийских,
    Подъемлющей, в толпе рабынь нубийских,
    Навстречу Ра лилеи нильской цвет.

    Пяти веков не отлетели сны,
    Как, деву-отрока, тебя на пире
    Лобзал я в танце легкой той Весны,

    Что пел Лоренцо на тосканской лире:
    Был на тебе, сапфиром осиян,
    В кольчуге золотых волос, тюрбан.

     13

    В слиянных снах, смыкая тело с телом,
    Нам сладко реять в смутных глубинах
    Эфирных бездн, иль на речных волнах,
    Как пена, плыть под небом потемнелым.

    То жаворонком в горних быстринах,
    То ласточкой по мглам отяжелелым -
    Двоих Эрот к неведомым пределам
    На окрыленных носит раменах...

    Однажды въяве Музой ясноликой
    Ты тела вес воздушный оперла
    Мне на ладонь, с кичливостью великой

    Эрот мне клекчет клекотом орла:
    "Я в руку дал тебе державной Никой -
    Ее, чьи в небе легких два крыла!"

     14

    Разлукой рок дохнул. Мой алоцвет
    В твоих перстах осыпал, умирая,
    Свой рдяный венчик. Но иного рая
    В горящем сердце солнечный обет

    Цвел на стебле. Так золотой рассвет
    Выводит день, багрянец поборая.
    Мы розе причащались, подбирая
    Мед лепестков, и горестных примет

    Предотвращали темную угрозу,-
    Паломники, Любовь, путей твоих,-
    И ели набожно живую розу...

    Так ты ушла. И в сумерках моих,-
    Прощальный дар - томительно белея,
    Благоухает бледная лилея.

     15

    Когда уста твои меня призвали
    Вожатым быть чрез дебрь, где нет дорог,
    И поцелуй мне стигмы в руку вжёг,-
    Ты помнишь лик страстной моей печали...

    Я больше мочь посмел, чем сметь я мог...
    Вдруг ожили свирельной песней дали;
    О гроздиях нам птицы щебетали;
    Нам спутником предстал крылатый бог.

    И след его по сумрачному лесу
    Тропою был, куда, на тайный свет,
    Меня стремил священный мой обет.

    Так он, подобный душ вождю, Гермесу,-
    Где нет путей и где распутий нет,-
    Нам за завесой раздвигал завесу.

     16

    Единую из золотых завес
    Ты подняла пред восхищенным взглядом,
    О Ночь-садовница! И щедрым садом
    Раздвинула блужданий зыбкий лес.

    Так, странствуя из рая в рай чудес,
    Дивится дух нечаянным отрядом,
    Как я хмелен янтарным виноградом
    И гласом птиц, поющих: "Ты воскрес".

    Эрот с небес, как огнеокий кречет,
    Упал в их сонм, что сладко так певуч;
    Жар-птицы перья треплет он и мечет.

    Одно перо я поднял; в зелот ключ
    Оно в руке волшебно обернулось...
    И чья-то дверь послушно отомкнулась.

    * От мысли к мысли, от горы к горе
    ведет меня Любовь... Петрарка (итал.).-
    Ред.

    ** К Лидии (лат.)- Ред.
    1906 или 1907

    

    * * *
    И поэт чему-то учит,
    Но не мудростью своей:
    Ею он всего скорей
    Всех смутит иль всем наскучит.

    Жизнь сладка ль на вкус, горька ли,
    Сам ты должен распознать,
    И у всех свои печали:
    Учит он - воспоминать.
    11 февраля <1944>

    

    ИОВ
    Божественная доброта
    Нам светит в доле и недоле,
    И тень вселенского креста
    На золотом простерта поле.
    Когда ж затмится сирый дол
    Голгофским сумраком — сквозь слезы
    Взгляни: животворящий ствол
    Какие обымают розы!

    Кто, мирных пристаней беглец,
    В широких океанах плавал,
    Тот знал, отчаянный пловец,
    Как душу делят Бог и дьявол:
    Кому ты сам пойдешь, кому
    Судьбы достанутся обломки;
    Он помнит бурь кромешных тьму
    И горший мрак — души потемки.

    Но лишь кто долгий жизни срок
    Глубоко жил и вечно ново,
    Поймет — не безутешный рок,
    Но утешение Иова:
    Как дар, что Бог назад берет,
    Упрямым сердцем не утрачен,
    Как новой из благих щедрот
    Возврат таинственный означен.

    

    КАССАНДРЕ
    Пусть говорят: "Святыня - не от Жизни",
    Блюди елей у брачного чертога!
    Жених грядет: пожди еще немного,
    И уличной не внемли укоризне.

    То - странники в неузнанной отчизне,
    Сжигая храмы, мнят, что жгут в них бога,
    И веселятся на багровой тризне.
    Но ты блюди елей свой у порога!

    Блуждает Жизнь извивами Меандра,
    А Море ждет в недвижимом сосуде.
    На пепле Трои восстает Кассандра.

    Святой елей, рушенья в дымной груде,
    Ты новая затеплишь Александра
    И возвестишь о Фениксовом чуде.

    
    КИТОВРАС
     И не ты ли в лесу родила
     Китовраса, козленка-певца.
     Чья звенящая песнь дотекла
     До вечернего слуха отца?
     С. Городецкий. "Ярь"

    Колобродя по рудам осенним,
    Краснолистным, темнохвойным пущам.
    Отзовись зашелестевшим пеням,
    Оглянись за тайно стерегущим!

    Я вдали, и я с тобой - незримый,
    За тобой, любимый, недалече, -
    Жутко чаемый и близко мнимый,
    Близко мнимый при безликой встрече.

    За тобой хожу и ворожу я,
    От тебя таясь и убегая;
    Неотвратно на тебя гляжу я,-
    Опускаю взоры, настигая:

    Чтобы взгляд мой властно
     не встревожил,
    Не нарушил звончатого гласа,
    Чтоб Эрот-подпасок не стреножил
    На рудах осенних Китовраса.
    1906

    
    КОВЧЕГ
    Над малой келией громов раскаты,
    И молотами ливень бьет по крыше.
    Вниз выгляни: вспухают выше, выше
    Из мутной мглы валы, грозой подъяты.

    На приступ, скажешь, лезут супостаты,
    Повыждав ночь и непогоду лише...
    Но брезжит свет; вздохнула буря тише;
    Над черным стадом — в серебре палаты.

    И дальше молнии; и громы глуше,
    Умолк и ливень; роща отдыхает;
    В лицо пахнет лугов живая нега.

    Потоп отхлынул, снится, от ковчега,
    И в млеке лунном сад благоухает —
    Новорожденный, на прощеной суше.
    Лето 1912, Савой

    
    КОЧЕВНИКИ КРАСОТЫ
     Кочевники Красоты — вы, художники.
     «Пламенники»

    Вам — пращуров деревья
    И кладбищ теснота!
    Вам вольные кочевья
    Сулила Красота.

    Вседневная измена,
    Вседневный новый стан:
    Безвыходного плена
    Блуждающий обман.

    О, верьте далей чуду
    И сказке всех завес,
    Всех весен изумруду,
    Всей широте небес!

    Художники, пасите
    Грез ваших табуны;
    Минуя, всколосите —
    И киньте — целины!

    И с вашего раздолья
    Низриньтесь вихрем орд
    На нивы подневолья,
    Где раб упрягом горд.

    Топчи их рай, Аттила,—
    И новью пустоты
    Взойдут твои светила,
    Твоих степей цветы.

    
    ЛАТИНСКИЙ КВАРТАЛ
     Е. С. Кругликовой

    Кто знает край, где свой - всех стран школяр?
    Где молодость стопой стремится спешной,
    С огнем в очах, чела мечтой безгрешной
    И криком уст,- а уличный фигляр

    Толпу зевак собрал игрой потешной?
    Где вам венки, поэт, трибун, маляр,
    В дыму и визгах дев? Где мрак кромешный
    Дант юный числил, мыслил Абеляр?

    Где речь вольна и гении косматы?
    Где чаще всё, родных степей сарматы,
    Проходит сонм ваш, распрей обуян?

    Где ткет любовь меж мраморных Диан
    На солнце ткань, и Рима казематы
    Черны в луне?.. То - град твой, Юлиан!
    1903 или 1904

    

    ЛЕМАН
    Вечера павлины
    Небеса рядили.
    Двое нисходили
    Из глухой долины.

    Из глухих скитаний
    Озеро манило.
    Плесы наводнило
    Пламя трепетаний.

    Там судьба застигла
    Двух, себя обретших.
    На зарях рассветших
    Оснежились иглы.

    Чайка расплескалась;
    Парус мрел далёко;
    С рокотами рока
    Озеро ласкалось.

    Горные горбины
    Сумраки повили...
    Там остановили
    Беглецов судьбины:

    Ветра голосами
    Смерть - иль жизнь - вестили,
    Ужасая, льстили
    Шаткими весами.

    Им в тоске покорной
    Сердце внемля - ждало:
    "Да" и "Нет" рыдало
    Над пучиной черной.

    Сестры ночи ткали,
    И на скал устои
    Чередой прибои
    "Да" и "Нет" плескали.

    Руки рук искали
    На краю могилы,
    Вал за валом силы
    Темные толкали,

    Волей всеодержной
    Нудили разлуку
    И хватали руку
    Из руки удержной,

    И две груди тесных
    Разделить грозили...
    Меч их отразили
    Копья сил небесных!

    Жизни нерасцветшей
    Завязь поглотило,
    Парус распустило
    Над себя обретшей

    Вновь любовью робкой
    Вечное Начало,-
    И двоих промчало
    Над пучиной топкой!

    И два сердца жили
    Под лучом Пощады...
    А на скал громады
    Сумраки снежили...
    1903

    
    ЛЕТА
    Страстной чредою крестных вех,
    О сердце, был твой путь унылый!
    И стал безлирным голос милый,
    И бессвирельным юный смех.

    И словно тусклые повязки
    Мне сделали безбольной боль;
    И поздние ненужны ласки
    Под ветерком захолмных воль.

    В ночи, чрез терн, меж нами Лета
    Прорыла тихое русло,
    И медлит благовест рассвета
    Так погребально и светло.
    17 октября 1906

    

    ЛИВЕНЬ
    Дрожат леса дыханьем ливней
    И жизнью жаждущей дрожат...
    Но всё таинственней и дивней
    Пестуньи мира ворожат.

    И влагу каждый лист впивает,
    И негой каждый лист дрожит;
    А сок небес не убывает,
    По жадным шепотам бежит.

    Листвой божественного древа
    Ветвясь чрез облачную хлябь,—
    Как страсть, что носит лики гнева,—
    Трепещет молнийная рябь.

    
    ЛЮБОВЬ
    Мы - два грозой зажженные ствола,
    Два пламени полуночного бора;
    Мы - два в ночи летящих метеора,
    Одной судьбы двужалая стрела!

    Мы - два коня, чьи держит удила
    Одна рука,- язвит их шпора;
    Два ока мы единственного взора,
    Мечты одной два трепетных крыла.

    Мы - двух теней скорбящая чета
    Над мрамором божественного гроба,
    Где древняя почиет Красота.

    Единых тайн двугласные уста,
    Себе самим мы - Сфинкс единой оба.
    Мы - две руки единого креста.

    

    МЕДНЫЙ ВСАДНИК
    В этой призрачной Пальмире,
    В этом мареве полярном,
    О, пребудь с поэтом в мире,
    Ты, над взморьем светозарным

    Мне являвшаяся дивной
    Ариадной, с кубком рьяным,
    С флейтой буйно-заунывной
    Иль с узывчивым тимпаном,-

    Там, где в гроздьях, там, где в гимнах
    Рдеют Вакховы экстазы...
    В тусклый час, как в тучах дымных
    Тлеют мутные топазы,

    Закружись стихийной пляской
    С предзакатным листопадом
    И под сумеречной маской
    Пой, подобная менадам!

    В желто-серой рысьей шкуре,
    Увенчавшись хвоей ельной,
    Вихревейной взвейся бурей,
    Взвейся вьюгой огнехмельной!..

    Ты стоишь, на грудь склоняя
    Лик духовный, лик страдальный.
    Обрывая и роняя
    В тень и мглу рукой печальной

    Лепестки прощальной розы,
    И в туманные волокна,
    Как сквозь ангельские слезы,
    Просквозили розой окна -

    И потухли... Всё смесилось,
    Погасилось в волнах сизых...
    Вот - и ты преобразилась
    Медленно... В убогих ризах

    Мнишься ты в ночи Сивиллой...
    Что, седая, ты бормочешь?
    Ты грозишь ли мне могилой?
    Или миру смерть пророчишь?

    Приложила перст молчанья
    Ты к устам - и я, сквозь шепот,
    Слышу медного скаканья
    Заглушенный тяжкий топот...

    Замирая, кликом бледным
    Кличу я: "Мне страшно, дева,
    В этом мороке победном
    Медноскачущего Гнева..."

    А Сивилла: "Чу, как тупо
    Ударяет медь о плиты...
    То о трупы, трупы, трупы
    Спотыкаются копыта..."
    Между 1905 и 1907

    

    МЕРТВАЯ ЦАРЕВНА
    Помертвела белая поляна,
    Мреет бледно призрачностью снежной.
    Высоко над пологом тумана
    Алый венчик тлеет зорькой нежной.

    В лунных льнах, в гробу лежит царевна;
    Тусклый венчик над челом высоким...
    Месячно за облаком широким,-
    А в душе пустынно и напевно...
    <1907>

    

    МОЛЧАНИЕ
     Л. Д. Зиновьевой-Аннибал

    В тайник богатой тишины
    От этих кликов и бряцаний,
    Подруга чистых созерцаний,
    Сойдем - под своды тишины,
    Где реют лики прорицаний,
    Как радуги в луче луны.

    Прильнув к божественным весам
    В их час всемирного качанья,
    Откроем души голосам
    Неизреченного молчанья!
    О, соизбранница венчанья,
    Доверим крылья небесам!

    Души глубоким небесам
    Порыв доверим безглагольный!
    Есть путь молитве к чудесам,
    Сивилла со свечою смольной!
    О, предадим порыв безвольный
    Души безмолвным небесам!
    Между 1904 и 1907

    

    МОНАСТЫРЬ В СУБИАКО
    За мной - вершин лиловый океан;
    И крест, и дверь - в конце тропы нагорной,
    Где каменных дубов сомкнутый стан
    Над кручей скал листвой поникнул черной.

    Как стая змей, корней извив упорный,
    Проник утес в отверстья старых ран:
    Их сеть тверда, как их оплот опорный;
    Их сень вотще колеблет ураган.

    Вхожу. Со стен святые смотрят тени;
    Ведут во мглу подземную ступени;
    Вот жертвенник: над ним - пещерный свод.

    Вот вертоград: нависли скал угрозы;
    Их будит гром незримых дольних вод;
    А вкруг горят мистические розы.
    Между 1892 и 1902

    

    НА БАШНЕ
     Л. Д. Зиновьевой-Аннибал

    Пришелец, на башне притон я обрел
     С моею царицей - Сивиллой,
    Над городом-мороком - смурый орел
     С орлицей ширококрылой.

    Стучится, вскрутя золотой листопад,
     К товарищам ветер в оконца:
    "Зачем променяли свой дикий сад
     Вы, дети-отступники Солнца,

    Зачем променяли вы ребра скал,
     И шепоты вещей пещеры,
    И ропоты моря у гордых скал,
     И пламенноликие сферы -

    На тесную башню над городом мглы?
     Со мной, на родные уступы!.."
    И клекчет Сивилла: "Зачем орлы
     Садятся, где будут трупы?"
    Между 1905 и 1907

    

    НЕБО ЖИВЕТ
    Сумеречно слепнут
    Луг, и лес, и нива;
    Облачные дива
    Лунной силой крепнут.

    Крепнут силой лунной
    Неба паутины,
    И затоны - тины
    Полны светорунной.

    Накренились горы
    К голубым расколам.
    Мгла владеет долом,
    В небе реют взоры.

    Крыльев лебединых
    Взмахом Греза реет
    Там, где вечереет
    На летучих льдинах;

    Лебедью садится
    У краев уклонных;
    В черноту бездонных
    Кладезей глядится,-

    В глубь, где ночь пустила
    Синею излукой
    Парус крутолукий
    Бледного светила.
    <1904>

    

    НЕВЕДОМОЕ
    Осень... Чуть солнце над лесом привстанет -
    Киноварь вспыхнет, зардеет багрец.
    По ветру гарью сладимой потянет...
    Светлый проглянет из облак борец:
    Озимь живая, хмурая ель,
    Стлань парчевая - бурая прель...

    Солнце в недолгом боренье стомится -
    Кто-то туманы прядет да прядет,
    Бором маячит, болотом дымится,
    Логом струится, лугом бредет,
    По перелесьям пугает коня,
    Темным безвестьем мает, стеня...
    Сентябрь 1907

    

    НЕЖНАЯ ТАЙНА
    Слово скажу без прикрас прекрасное, если правдиво
     Слово мое; коли нет — други, напрасно я жил!
    Долгий прошел, заблуждался, путь, коли лживо то слово,—
     Смерть обольстила меня, и обманула Любовь.
    В сердце, разлуки кольцом, вписала Любовь благовестье;
     Смерть, возврата кольцом, запечатлела обет.
    Лгут уста и мечты; не обманчиво вещее сердце:
     Если я в жизни любил, знайте, что Тайна — нежна.
    Тайна нежна,— вот слово мое,— а жизнь колыбельна;
     Смерть — повитуха; в земле — новая нам колыбель.
    Тайна нежна: мир от вечности — брак, и творенье — невеста;
     Свадебный света чертог — Божья всезвездная Ночь.
    Тайна нежна! Всё целует Любовь, и лелеет Пощада.
     Всё, что ни вижу, венцом светлым объемлет Жених.
    Многих себя не обретших блаженств бродильная чаша,
     Каждую каплю хранит сладостной жизни кратэр.
    Всё, что знает блаженство свое, прозябнет, как семя,
     Цветом блаженства — и цвет Розе единой отдаст...
    Тайна, о братья, нежна: знаменуйте же Тайное Розой,
     Тихой улыбкой могил, милой печатью любви.
    Лето 1912, Савой

    

    НЕОТЛУЧНЫЕ
     Чем устремительней живу
    И глубже в темный дол пройденный путь нисходит,
    Тем притягательней очей с меня не сводит
    Былое... Не жил я — лишь грезил наяву.

    «Мы — жили,— кладбище мне шепчет вслед — беги,
    От нас не убежишь! Ты грезил сны: мы — жили...
    — Стремился мимо ты: мы скрытно сторожили
     Твои шаги!

    Отраву наших слез ты пил из пирных чаш...
    — Ты нас похоронил: разрыли мы могилы...
    — Мы — спутники твои. Тебе мы были милы.
     Навек ты — наш!

    Мы не туман: узнай отринутых теней
    Из превзойденных бездн простертые объятья...
    — Не шелест осени у ног твоих: заклятья
     Поблекших дней!

    Я руку протянул тебе: ты был далече...
    — Я оттолкнул тебя от срыва: грезил ты...
    — Друг друга ждали мы: ты не узнал при встрече
     Своей мечты.

    Меня ты уронил в разымчивой метели;
    Живая, я сошла в медлительный сугроб...
    — Ты пел, меня сложив в глубокий, узкий гроб,—
     О колыбели»...

    

    
    НИВА
    В поле гостьей запоздалой,
    Как Церера, в ризе алой,
    Ты сбираешь васильки;
    С их душою одичалой
    Говоришь душой усталой,
    Вяжешь детские венки.

    Вязью темно-голубою
    С поздней, огненной судьбою
    Золотые вяжешь дни,
    И над бездной роковою
    Этой жертвой полевою
    Оживляются они -

    Дни, когда в душе проснулось
    Всё, в чем сердце обманулось,
    Что вернулось сердцу вновь...
    Всё, в чем сердце обманулось,
    Ярче сердцу улыбнулось -
    Небо, нива и любовь.

    И над щедрою могилой
    Не Церерою унылой
    Ты о дочери грустишь:
    День исходит алой силой,
    Весть любви в лазури милой,
    Золотая в ниве тишь.
    26 июня 1907

    

    НИЩ И СВЕТЕЛ
    Млея в сумеречной лени, бледный день
    Миру томный свет оставил, отнял тень.

    И зачем-то загорались огоньки,
    И текли куда-то искорки реки.

    И текли навстречу люди мне, текли...
    Я вблизи тебя искал, ловил вдали.

    Вспоминал: ты в околдованном саду...
    Но твой облик был со мной, в моем бреду.

    Но твой голос мне звенел - манил,
     звеня...
    Люди встречные глядели на меня.

    И не знал я: потерял иль раздарил?
    Словно клад свой в мире светлом
     растворил,

    Растворил свою жемчужину любви...
    На меня посмейтесь, дальние мои!

    Нищ и светел, прохожу я и пою,-
    Отдаю вам светлость щедрую мою.
    20 сентября 1906

    

    НОВОСЕЛЬЕ
     Моим новосельем
    Раздвинулся горный, над влагой лазурной, туман;
     И к праздничным кельям
    Склонился, разнежен смарагдным весельем, платан.

     И темных смоковниц
    Обильное лоно зачатьями Вакх утомил;
     И ладан любовниц
    Певца Соломона — роз алых — мой сад задымил.

     И сладостных лилий
    Пречистые чаши белеют у тесных оград;
     Сок новых вигилий,
    Хмель вечери нашей сулит на холме виноград.

     Гряди ж издалече,
    Царица желаний! Святая жилица, твой кров
     Разобран ко встрече;
    Гряди!.. Издалече — чу, поступь легчайших шагов...

     Идет, и лелеет
    В покрове незримом, как в зыбке небесной, дитя;
     И близко яснеет,
    В обличьи родимом, воскресной улыбкой светя.

    

    НОСТАЛГИЯ
    Подруга, тонут дни! Где ожерелье
    Сафирных тех, тех аметистных гор?
    Прекрасное немило новоселье.
    Гимн отзвучал: зачем увенчан хор?..

    О, розы пены в пляске нежных ор!
    За пиром муз в пустынной нашей келье -
    Близ волн морских вечернее похмелье!
    Далеких волн опаловый простор!..

    И горних роз воскресшая победа!
    И ты, звезда зари! ты, рдяный град -
    Парений даль, маяк златого бреда!

    О, свет любви, ему же нет преград,
    И в лоно жизни зрящая беседа,
    Как лунный луч в подводный бледный сад?
    Между 1892 и 1902

    

    НОЧНЫЕ ГОЛОСА
    Дальний лай — глубокой,
    Теплой ночью летней...
    Что звучит ответней
    Думе одинокой?

    Гулкий всхлип совиный —
    Вспомнилось родное
    Кладбище ночное
    С церковью старинной...

    Чу, орган налажен!
    Лишь коснись перстами,
    Лишь дохни устами
    У послушных скважин:

    Мусикийский шорох
    Матери откроет
    Всё, что Ночь покоит
    В сумрачных просторах.

    Наше сердце глухо,
    Наши персты грубы,
    И забыли губы
    Дуновенье духа.

    Гости неземные,
    Чьи бесплотны пальцы,
    Вам будить, скитальцы,
    Голоса ночные!

    Шелест рощ умильный,
    Рокот волн унылых —
    Всё доносит милых
    Шепот замогильный.

    И, как стон, протяжен,
    И томит загадкой
    Зов, волшебно-сладкий,
    Многоустых скважин.

    
    НОЧЬ
    Покров приподымает Ночь —
    А волны ропщут, как враги.
    Но слышу, Бездн Господних дочь,
    Твои бессмертные шаги!..

    Отшедшие! Не так же ль вы
    Переступаете порог
    Стихий свирепых? И, как львы,
    Они лежат у ваших ног —

    И лижут длинный ваш покров...
    Их темный лик прозрачен вам:
    Вы низошли во львиный ров
    И поднялись, подобны львам!

    И в свете звездного венца
    Вы приближаетесь, как Ночь,
    Невеста вечная Отца,
    Им первоузнанная дочь.

    И, Ночи таинством дыша,
    Мы вами дышим: вас она
    В себе лелеет; и душа
    Раздельных вас — она одна.

    Амбросия усталых вежд!
    Сердец усталых цельный хмель!
    Сокровищница всех надежд!
    Всех воскресений колыбель!

    И всех рождений ложесна!
    Мы спим, как плод, зачатый в ней,—
    И лоно Матери со дна
    Горит мирьядами огней!..

    Вы — родились. И свет иной
    Вы криком встретили давно.


1 ] [ 2 ] [ 3 ]

/ Полные произведения / Иванов Вяч. / Стихотворения


2003-2024 Litra.ru = Сочинения + Краткие содержания + Биографии
Created by Litra.RU Team / Контакты

 Яндекс цитирования
Дизайн сайта — aminis