• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Данте А. / Божественная комедия

Божественная комедия [1/37]

Скачать полное произведение

    * АД *
     ПЕСНЬ ПЕРВАЯ
     1 Земную жизнь пройдя до половины,
     Я очутился в сумрачном лесу,
     Утратив правый путь во тьме долины.
     4 Каков он был, о, как произнесу,
     Тот дикий лес, дремучий и грозящий,
     Чей давний ужас в памяти несу!
     7 Так горек он, что смерть едва ль не слаще.
     Но, благо в нем обретши навсегда,
     Скажу про все, что видел в этой чаще.
     10 Не помню сам, как я вошел туда,
     Настолько сон меня опутал ложью,
     Когда я сбился с верного следа.
     13 Но к холмному приблизившись подножью,
     Которым замыкался этот дол,
     Мне сжавший сердце ужасом и дрожью,
     16 Я увидал, едва глаза возвел,
     Что свет планеты, всюду путеводной,
     Уже на плечи горные сошел.
     19 Тогда вздохнула более свободной
     И долгий страх превозмогла душа,
     Измученная ночью безысходной.
     22 И словно тот, кто, тяжело дыша,
     На берег выйдя из пучины пенной,
     Глядит назад, где волны бьют, страша,
     25 Так и мой дух, бегущий и смятенный,
     Вспять обернулся, озирая путь,
     Всех уводящий к смерти предреченной.
     28 Когда я телу дал передохнуть,
     Я вверх пошел, и мне была опора
     В стопе, давившей на земную грудь.
     31 И вот, внизу крутого косогора,
     Проворная и вьющаяся рысь,
     Вся в ярких пятнах пестрого узора.
     34 Она, кружа, мне преграждала высь,
     И я не раз на крутизне опасной
     Возвратным следом помышлял спастись.
     37 Был ранний час, и солнце в тверди ясной
     Сопровождали те же звезды вновь,
     Что в первый раз, когда их сонм прекрасный
     40 Божественная двинула Любовь.
     Доверясь часу и поре счастливой,
     Уже не так сжималась в сердце кровь
     43 При виде зверя с шерстью прихотливой;
     Но, ужасом опять его стесня,
     Навстречу вышел лев с подъятой гривой.
     46 Он наступал как будто на меня,
     От голода рыча освирепело
     И самый воздух страхом цепеня.
     49 И с ним волчица, чье худое тело,
     Казалось, все алчбы в себе несет;
     Немало душ из-за нее скорбело.
     52 Меня сковал такой тяжелый гнет,
     Перед ее стремящим ужас взглядом,
     Что я утратил чаянье высот.
     55 И как скупец, копивший клад за кладом,
     Когда приблизится пора утрат,
     Скорбит и плачет по былым отрадам,
     58 Так был и я смятением объят,
     За шагом шаг волчицей неуемной
     Туда теснимый, где лучи молчат.
     61 Пока к долине я свергался темной,
     Какой-то муж явился предо мной,
     От долгого безмолвья словно томный.
     64 Его узрев среди пустыни той:
     "Спаси, - воззвал я голосом унылым, -
     Будь призрак ты, будь человек живой!"
     67 Он отвечал: "Не человек; я был им;
     Я от ломбардцев низвожу мой род,
     И Мантуя была их краем милым.
     70 Рожден sub Julio, хоть в поздний год,
     Я в Риме жил под Августовой сенью,
     Когда еще кумиры чтил народ.
     73 Я был поэт и вверил песнопенью,
     Как сын Анхиза отплыл на закат
     От гордой Трои, преданной сожженью.
     76 Но что же к муке ты спешишь назад?
     Что не восходишь к выси озаренной,
     Началу и причине всех отрад?"
     79 "Так ты Вергилий, ты родник бездонный,
     Откуда песни миру потекли? -
     Ответил я, склоняя лик смущенный. -
     82 О честь и светоч всех певцов земли,
     Уважь любовь и труд неутомимый,
     Что в свиток твой мне вникнуть помогли!
     85 Ты мой учитель, мой пример любимый;
     Лишь ты один в наследье мне вручил
     Прекрасный слог, везде превозносимый.
     88 Смотри, как этот зверь меня стеснил!
     О вещий муж, приди мне на подмогу,
     Я трепещу до сокровенных жил!"
     91 "Ты должен выбрать новую дорогу, -
     Он отвечал мне, увидав мой страх, -
     И к дикому не возвращаться логу;
     94 Волчица, от которой ты в слезах,
     Всех восходящих гонит, утесняя,
     И убивает на своих путях;
     97 Она такая лютая и злая,
     Что ненасытно будет голодна,
     Вслед за едой еще сильней алкая.
     100 Со всяческою тварью случена,
     Она премногих соблазнит, но славный
     Нагрянет Пес, и кончится она.
     103 Не прах земной и не металл двусплавный,
     А честь, любовь и мудрость он вкусит,
     Меж войлоком и войлоком державный.
     106 Италии он будет верный щит,
     Той, для которой умерла Камилла,
     И Эвриал, и Турн, и Нис убит.
     109 Свой бег волчица где бы ни стремила,
     Ее, нагнав, он заточит в Аду,
     Откуда зависть хищницу взманила.
     112 И я тебе скажу в свою чреду:
     Иди за мной, и в вечные селенья
     Из этих мест тебя я приведу,
     115 И ты услышишь вопли исступленья
     И древних духов, бедствующих там,
     О новой смерти тщетные моленья;
     117 Потом увидишь тех, кто чужд скорбям
     Среди огня, в надежде приобщиться
     Когда-нибудь к блаженным племенам.
     121 Но если выше ты захочешь взвиться,
     Тебя душа достойнейшая ждет:
     С ней ты пойдешь, а мы должны проститься;
     124 Царь горних высей, возбраняя вход
     В свой город мне, врагу его устава,
     Тех не впускает, кто со мной идет.
     127 Он всюду царь, но там его держава;
     Там град его, и там его престол;
     Блажен, кому открыта эта слава!"
     130 "О мой поэт, - ему я речь повел, -
     Молю Творцом, чьей правды ты не ведал:
     Чтоб я от зла и гибели ушел,
     133 Яви мне путь, о коем ты поведал,
     Дай врат Петровых мне увидеть свет
     И тех, кто душу вечной муке предал".
     136 Он двинулся, и я ему вослед.
     ПЕСНЬ ВТОРАЯ
     1 День уходил, и неба воздух темный
     Земные твари уводил ко сну
     От их трудов; лишь я один, бездомный,
     4 Приготовлялся выдержать войну
     И с тягостным путем, и с состраданьем,
     Которую неложно вспомяну.
     7 О Музы, к вам я обращусь с воззваньем!
     О благородный разум, гений свой
     Запечатлей моим повествованьем!
     10 Я начал так: "Поэт, вожатый мой,
     Достаточно ли мощный я свершитель,
     Чтобы меня на подвиг звать такой?
     13 Ты говоришь, что Сильвиев родитель,
     Еще плотских не отрешась оков,
     Сходил живым в бессмертную обитель.
     16 Но если поборатель всех грехов
     К нему был благ, то, рассудив о славе
     Его судеб, и кто он, и каков,
     19 Его почесть достойным всякий вправе:
     Он, избран в небе света и добра,
     Стал предком Риму и его державе,
     22 А тот и та, когда пришла пора,
     Святой престол воздвигли в мире этом
     Преемнику верховного Петра.
     25 Он на своем пути, тобой воспетом,
     Был вдохновлен свершить победный труд,
     И папский посох ныне правит светом.
     28 Там, вслед за ним. Избранный был Сосуд,
     Дабы другие укрепились в вере,
     Которою к спасению идут.
     31 А я? На чьем я оснуюсь примере?
     Я не апостол Павел, не Эней,
     Я не достоин ни в малейшей мере.
     34 И если я сойду в страну теней,
     Боюсь, безумен буду я, не боле.
     Ты мудр; ты видишь это все ясней".
     37 И словно тот, кто, чужд недавней воле
     И, передумав в тайной глубине,
     Бросает то, что замышлял дотоле,
     40 Таков был я на темной крутизне,
     И мысль, меня прельстившую сначала,
     Я, поразмыслив, истребил во мне.
     43 "Когда правдиво речь твоя звучала,
     Ты дал смутиться духу своему, -
     Возвышенная тень мне отвечала. -
     46 Нельзя, чтоб страх повелевал уму;
     Иначе мы отходим от свершений,
     Как зверь, когда мерещится ему.
     49 Чтоб разрешить тебя от опасений,
     Скажу тебе, как я узнал о том,
     Что ты моих достоин сожалений.
     52 Из сонма тех, кто меж добром и злом,
     Я женщиной был призван столь прекрасной,
     Что обязался ей служить во всем.
     55 Был взор ее звезде подобен ясной;
     Ее рассказ струился не спеша,
     Как ангельские речи, сладкогласный:
     58 О, мантуанца чистая душа,
     Чья слава целый мир объемлет кругом
     И не исчезнет, вечно в нем дыша,
     61 Мой друг, который счастью не был другом,
     В пустыне горной верный путь обресть
     Отчаялся и оттеснен испугом.
     64 Такую в небе слышала я весть;
     Боюсь, не поздно ль я помочь готова,
     И бедствия он мог не перенесть.
     67 Иди к нему и, красотою слова
     И всем, чем только можно, пособя,
     Спаси его, и я утешусь снова.
     70 Я Беатриче, та, кто шлет тебя;
     Меня сюда из милого мне края
     Свела любовь; я говорю любя.
     73 Тебя не раз, хваля и величая,
     Пред господом мой голос назовет.
     Я начал так, умолкшей отвечая:
     76 "Единственная ты, кем смертный род
     Возвышенней, чем всякое творенье,
     Вмещаемое в малый небосвод,
     79 Тебе служить - такое утешенье,
     Что я, свершив, заслуги не приму;
     Мне нужно лишь узнать твое веленье.
     82 Но как без страха сходишь ты во тьму
     Земного недра, алча вновь подняться
     К высокому простору твоему?"
     85 "Когда ты хочешь в точности дознаться,
     Тебе скажу я, - был ее ответ, -
     Зачем сюда не страшно мне спускаться.
     88 Бояться должно лишь того, в чем вред
     Для ближнего таится сокровенный;
     Иного, что страшило бы, и нет.
     91 Меня такою создал царь вселенной,
     Что вашей мукой я не смущена
     И в это пламя нисхожу нетленной.
     94 Есть в небе благодатная жена;
     Скорбя о том, кто страждет так сурово,
     Судью склонила к милости она.
     97 Потом к Лючии обратила слово
     И молвила: - Твой верный - в путах зла,
     Пошли ему пособника благого. -
     100 Лючия, враг жестоких, подошла
     Ко мне, сидевшей с древнею Рахилью,
     Сказать: - Господня чистая хвала,
     103 О Беатриче, помоги усилью
     Того, который из любви к тебе
     Возвысился над повседневной былью.
     106 Или не внемлешь ты его мольбе?
     Не видишь, как поток, грознее моря,
     Уносит изнемогшего в борьбе? -
     109 Никто поспешней не бежал от горя
     И не стремился к радости быстрей,
     Чем я, такому слову сердцем вторя,
     112 Сошла сюда с блаженных ступеней,
     Твоей вверяясь речи достохвальной,
     Дарящей честь тебе и внявшим ей".
     115 Так молвила, и взор ее печальный,
     Вверх обратясь, сквозь слезы мне светил
     И торопил меня к дороге дальней.
     118 Покорный ей, к тебе я поспешил;
     От зверя спас тебя, когда к вершине
     Короткий путь тебе он преградил.
     121 Так что ж? Зачем, зачем ты медлишь ныне?
     Зачем постыдной робостью смущен?
     Зачем не светел смелою гордыней, -
     124 Когда у трех благословенных жен
     Ты в небесах обрел слова защиты
     И дивный путь тебе предвозвещен?"
     127 Как дольный цвет, сомкнутый и побитый
     Ночным морозом, - чуть блеснет заря,
     Возносится на стебле, весь раскрытый,
     130 Так я воспрянул, мужеством горя;
     Решимостью был в сердце страх раздавлен.
     И я ответил, смело говоря:
     133 "О, милостива та, кем я избавлен!
     И ты сколь благ, не пожелавший ждать,
     Ее правдивой повестью наставлен!
     136 Я так был рад словам твоим внимать
     И так стремлюсь продолжить путь начатый,
     Что прежней воли полон я опять.
     139 Иди, одним желаньем мы объяты:
     Ты мой учитель, вождь и господин!"
     Так молвил я; и двинулся вожатый,
     142 И я за ним среди глухих стремнин.
     ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ
     1 Я УВОЖУ К ОТВЕРЖЕННЫМ СЕЛЕНЬЯМ,
     Я УВОЖУ СКВОЗЬ ВЕКОВЕЧНЫЙ СТОН,
     Я УВОЖУ К ПОГИБШИМ ПОКОЛЕНЬЯМ.
     4 БЫЛ ПРАВДОЮ МОЙ ЗОДЧИЙ ВДОХНОВЛЕН:
     Я ВЫСШЕЙ СИЛОЙ, ПОЛНОТОЙ ВСЕЗНАНЬЯ
     И ПЕРВОЮ ЛЮБОВЬЮ СОТВОРЕН.
     7 ДРЕВНЕЙ МЕНЯ ЛИШЬ ВЕЧНЫЕ СОЗДАНЬЯ,
     И С ВЕЧНОСТЬЮ ПРЕБУДУ НАРАВНЕ.
     ВХОДЯЩИЕ, ОСТАВЬТЕ УПОВАНЬЯ.
     10 Я, прочитав над входом, в вышине,
     Такие знаки сумрачного цвета,
     Сказал: "Учитель, смысл их страшен мне".
     13 Он, прозорливый, отвечал на это:
     "Здесь нужно, чтоб душа была тверда;
     Здесь страх не должен подавать совета.
     16 Я обещал, что мы придем туда,
     Где ты увидишь, как томятся тени,
     Свет разума утратив навсегда".
     19 Дав руку мне, чтоб я не знал сомнений,
     И обернув ко мне спокойный лик,
     Он ввел меня в таинственные сени.
     22 Там вздохи, плач и исступленный крик
     Во тьме беззвездной были так велики,
     Что поначалу я в слезах поник.
     25 Обрывки всех наречий, ропот дикий,
     Слова, в которых боль, и гнев, и страх,
     Плесканье рук, и жалобы, и всклики
     28 Сливались в гул, без времени, в веках,
     Кружащийся во мгле неозаренной,
     Как бурным вихрем возмущенный прах.
     31 И я, с главою, ужасом стесненной:
     "Чей это крик? - едва спросить посмел. -
     Какой толпы, страданьем побежденной?"
     34 И вождь в ответ: "То горестный удел
     Тех жалких душ, что прожили, не зная
     Ни славы, ни позора смертных дел.
     37 И с ними ангелов дурная стая,
     Что, не восстав, была и не верна
     Всевышнему, средину соблюдая.
     40 Их свергло небо, не терпя пятна;
     И пропасть Ада их не принимает,
     Иначе возгордилась бы вина".
     43 И я: "Учитель, что их так терзает
     И понуждает к жалобам таким?"
     А он: "Ответ недолгий подобает.
     46 И смертный час для них недостижим,
     И эта жизнь настолько нестерпима,
     Что все другое было б легче им.
     49 Их память на земле невоскресима;
     От них и суд, и милость отошли.
     Они не стоят слов: взгляни - и мимо!"
     52 И я, взглянув, увидел стяг вдали,
     Бежавший кругом, словно злая сила
     Гнала его в крутящейся пыли;
     55 А вслед за ним столь длинная спешила
     Чреда людей, что, верилось с трудом,
     Ужели смерть столь многих истребила.
     58 Признав иных, я вслед за тем в одном
     Узнал того, кто от великой доли
     Отрекся в малодушии своем.
     61 И понял я, что здесь вопят от боли
     Ничтожные, которых не возьмут
     Ни бог, ни супостаты божьей воли.
     64 Вовек не живший, этот жалкий люд
     Бежал нагим, кусаемый слепнями
     И осами, роившимися тут.
     67 Кровь, между слез, с их лиц текла
     И мерзостные скопища червей
     Ее глотали тут же под ногами.
     70 Взглянув подальше, я толпу людей
     Увидел у широкого потока.
     "Учитель, - я сказал, - тебе ясней,
     73 Кто эти там и власть какого рока
     Их словно гонит и теснит к волнам,
     Как может показаться издалека".
     76 И он ответил: "Ты увидишь сам,
     Когда мы шаг приблизим к Ахерону
     И подойдем к печальным берегам".
     79 Смущенный взор склонив к земному лону,
     Боясь докучным быть, я шел вперед,
     Безмолвствуя, к береговому склону.
     82 И вот в ладье навстречу нам плывет
     Старик, поросший древней сединою,
     Крича: "О, горе вам, проклятый род!
     85 Забудьте небо, встретившись со мною!
     В моей ладье готовьтесь переплыть
     К извечной тьме, и холоду, и зною.
     88 А ты уйди, тебе нельзя тут быть,
     Живой душе, средь мертвых!" И добавил,
     Чтобы меня от прочих отстранить:
     91 "Ты не туда свои шаги направил:
     Челнок полегче должен ты найти,
     Чтобы тебя он к пристани доставил".
     94 А вождь ему: "Харон, гнев укроти.
     Того хотят - там, где исполнить властны
     То, что хотят. И речи прекрати".
     97 Недвижен стал шерстистый лик ужасный
     У лодочника сумрачной реки,
     Но вкруг очей змеился пламень красный.
     100 Нагие души, слабы и легки,
     Вняв приговор, не знающий изъятья,
     Стуча зубами, бледны от тоски,
     103 Выкрикивали господу проклятья,
     Хулили род людской, и день, и час,
     И край, и семя своего зачатья.
     106 Потом, рыдая, двинулись зараз
     К реке, чьи волны, в муках безутешных,
     Увидят все, в ком божий страх угас.
     109 А бес Харон сзывает стаю грешных,
     Вращая взор, как уголья в золе,
     И гонит их и бьет веслом неспешных.
     112 Как листья сыплются в осенней мгле,
     За строем строй, и ясень оголенный
     Свои одежды видит на земле, -
     115 Так сев Адама, на беду рожденный,
     Кидался вниз, один, - за ним другой,
     Подобно птице, в сети приманенной.
     118 И вот плывут над темной глубиной;
     Но не успели кончить переправы,
     Как новый сонм собрался над рекой.
     121 "Мой сын, - сказал учитель величавый,
     Все те, кто умер, бога прогневив,
     Спешат сюда, все страны и державы;
     124 И минуть реку всякий тороплив,
     Так утесненный правосудьем бога,
     Что самый страх преображен в призыв.
     127 Для добрых душ другая есть дорога;
     И ты поймешь, что разумел Харон,
     Когда с тобою говорил так строго".
     130 Чуть он умолк, простор со всех сторон
     Сотрясся так, что, в страхе вспоминая,
     Я и поныне потом орошен.
     133 Дохнула ветром глубина земная,
     Пустыня скорби вспыхнула кругом,
     Багровым блеском чувства ослепляя;
     136 И я упал, как тот, кто схвачен сном.
     ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ
     1 Ворвался в глубь моей дремоты сонной
     Тяжелый гул, и я очнулся вдруг,
     Как человек, насильно пробужденный.
     4 Я отдохнувший взгляд обвел вокруг,
     Встав на ноги и пристально взирая,
     Чтоб осмотреться в этом царстве мук.
     7 Мы были возле пропасти, у края,
     И страшный срыв гудел у наших ног,
     Бесчисленные крики извергая.
     10 Он был так темен, смутен и глубок,
     Что я над ним склонялся по-пустому
     И ничего в нем различить не мог.
     13 "Теперь мы к миру спустимся слепому, -
     Так начал, смертно побледнев, поэт. -
     Мне первому идти, тебе - второму".
     16 И я сказал, заметив этот цвет:
     "Как я пойду, когда вождем и другом
     Владеет страх, и мне опоры нет?"
     19 "Печаль о тех, кто скован ближним кругом, -
     Он отвечал, - мне на лицо легла,
     И состраданье ты почел испугом.
     22 Пора идти, дорога не мала".
     Так он сошел, и я за ним спустился,
     Вниз, в первый круг, идущий вкруг жерла.
     25 Сквозь тьму не плач до слуха доносился,
     А только вздох взлетал со всех сторон
     И в вековечном воздухе струился.
     28 Он был безбольной скорбью порожден,
     Которою казалися объяты
     Толпы младенцев, и мужей, и жен.
     31 "Что ж ты не спросишь, - молвил мой вожатый,
     Какие духи здесь нашли приют?
     Знай, прежде чем продолжить путь начатый,
     34 Что эти не грешили; не спасут
     Одни заслуги, если нет крещенья,
     Которым к вере истинной идут;
     37 Кто жил до христианского ученья,
     Тот бога чтил не так, как мы должны.
     Таков и я. За эти упущенья,
     40 Не за иное, мы осуждены,
     И здесь, по приговору высшей воли,
     Мы жаждем и надежды лишены".
     43 Стеснилась грудь моя от тяжкой боли
     При вести, сколь достойные мужи
     Вкушают в Лимбе горечь этой доли.
     46 "Учитель мой, мой господин, скажи, -
     Спросил я, алча веры несомненной,
     Которая превыше всякой лжи, -
     49 Взошел ли кто отсюда в свет блаженный,
     Своей иль чьей-то правдой искуплен?"
     Поняв значенье речи сокровенной:
     52 "Я был здесь внове, - мне ответил он, -
     Когда, при мне, сюда сошел Властитель,
     Хоруговью победы осенен.
     55 Им изведен был первый прародитель;
     И Авель, чистый сын его, и Ной,
     И Моисей, уставщик и служитель;
     58 И царь Давид, и Авраам седой;
     Израиль, и отец его, и дети;
     Рахиль, великой взятая ценой;
     61 И много тех, кто ныне в горнем свете.
     Других спасенных не было до них,
     И первыми блаженны стали эти".
     64 Он говорил, но шаг наш не затих,
     И мы все время шли великой чащей,
     Я разумею - чащей душ людских.
     67 И в области, невдале отстоящей
     От места сна, предстал моим глазам
     Огонь, под полушарьем тьмы горящий.
     70 Хоть этот свет и не был близок к нам,
     Я видеть мог, что некий многочестный
     И высший сонм уединился там.
     73 "Искусств и знаний образец всеместный,
     Скажи, кто эти, не в пример другим
     Почтенные среди толпы окрестной?"
     76 И он ответил: "Именем своим
     Они гремят земле, и слава эта
     Угодна небу, благостному к ним".
     79 "Почтите высочайшего поэта! -
     Раздался в это время чей-то зов. -
     Вот тень его подходит к месту света".
     82 И я увидел после этих слов,
     Что четверо к нам держат шаг державный;
     Их облик был ни весел, ни суров.
     85 "Взгляни, - промолвил мой учитель славный. -
     С мечом в руке, величьем осиян,
     Трем остальным предшествует, как главный,
     88 Гомер, превысший из певцов всех стран;
     Второй - Гораций, бичевавший нравы;
     Овидий - третий, и за ним - Лукан.
     91 Нас связывает титул величавый,
     Здесь прозвучавший, чуть я подошел;
     Почтив его, они, конечно, правы".
     94 Так я узрел славнейшую из школ,
     Чьи песнопенья вознеслись над светом
     И реют над другими, как орел.
     97 Мой вождь их встретил, и ко мне с приветом
     Семья певцов приблизилась сама;
     Учитель улыбнулся мне при этом.
     100 И эта честь умножилась весьма,
     Когда я приобщен был к их собору
     И стал шестым средь столького ума.
     103 Мы шли к лучам, предавшись разговору,
     Который лишний здесь и в этот миг,
     Насколько там он к месту был и в пору.
     106 Высокий замок предо мной возник,
     Семь раз обвитый стройными стенами;
     Кругом бежал приветливый родник.
     109 Мы, как землей, прошли его волнами;
     Сквозь семь ворот тропа вовнутрь вела;
     Зеленый луг открылся перед нами.
     112 Там были люди с важностью чела,
     С неторопливым и спокойным взглядом;
     Их речь звучна и медленна была.
     115 Мы поднялись на холм, который рядом,
     В открытом месте, светел, величав,
     Господствовал над этим свежим садом.
     118 На зеленеющей финифти трав
     Предстали взорам доблестные тени,
     И я ликую сердцем, их видав.
     121 Я зрел Электру в сонме поколений,
     Меж коих были Гектор, и Эней,
     И хищноокий Цезарь, друг сражений.
     124 Пентесилея и Камилла с ней
     Сидели возле, и с отцом - Лавина;
     Брут, первый консул, был в кругу теней;
     127 Дочь Цезаря, супруга Коллатина,
     И Гракхов мать, и та, чей муж Катон;
     Поодаль я заметил Саладина.
     130 Потом, взглянув на невысокий склон,

/ Полные произведения / Данте А. / Божественная комедия

Смотрите также по произведению "Божественная комедия":

• Сочинения
• Краткое содержание