Есть что добавить?
Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru! |
|
 / Полные произведения / Батюшков К.Н. / Стихотворения
Стихотворения [14/15]
Воскрес урод и отомстил:
Друзья, он душит Аполлона!
Июль или август 1809
* Всем известна участь Марсия.
133. МАДРИГАЛ МЕЛИНЕ, КОТОРАЯ
НАЗЫВАЛА СЕБЯ НИМФОЮ
Ты нимфа Ио, - нет сомненья!
Но только... после превращенья!
Июль или август 1809
134. ЭПИТАФИЯ
Не нужны надписи для камня моего,
Пишите просто здесь: он был и нет его!
Конец ноября 1809
135. * * *
Известный откупщик Фадей
Построил Богу храм... и совесть успокоил.
И впрямь! На всё цены удвоил:
Дал Богу медный грош, а сотни взял рублей
С людей.
<1810>
136. * * *
"Теперь, сего же дня,
Прощай, мой экипаж и рыжих четверня!
Лизета! ужины!.. Я с вами распрощался
Навек для мудрости святой!"
- "Что сделалось с тобой?"
- "Безделка!.. Проигрался!"
<1810>
137. ИСТИННЫЙ ПАТРИОТ
"О хлеб-соль русская! о прадед Филарет!
О милые останки,
Упрямство дедушки и ферези прабабки!
Без вас спасенья нет!
А вы, а вы забыты нами!" -
Вчера горланил Фирс с гостями
И, сидя у меня за лакомым столом,
В восторге пламенном, как истый витязь русский,
Съел соус, съел другой, а там сальмис французский,
А там шампанского хлебнул с бутылку он,
А там... подвинул стул и сел играть в бостон.
<1810>
138. СРАВНЕНИЕ
"Какое сходство Клит с Суворовым имел?"
- "Нималого!" - "Большое".
- "Помилуй! Клит был трус, от выстрела робел
И пекся об одном желудке и покое;
Великий вождь вставал с зарей для ратных дел,
А Клит спал часто по недели".
- "Всё так! да умер он, как вождь сей... на постеле".
<1810>
139. ИЗ АНТОЛОГИИ
Сот меда с молоком -
И Маин сын тебе навеки благосклонен!
Алкид не так-то скромен:
Дай две ему овцы, дай козу и с козлом;
Тогда он на овец прольет благословенье
И в снедь не даст волкам.
Храню к богам почтенье,
А стада не отдам
На жертвоприношенье.
По совести! Одна мне честь, -
Что волк его сожрал, что бог изволил съесть.
<1810>
140. К МАШЕ
О, радуйся, мой друг, прелестная Мария!
Ты прелестней полна, любови и ума,
С тобою грации, ты грация сама.
Пусть парки век прядут тебе часы златые!
Амур тебя благословил,
А я - как ангел говорил.
<1810>
141. НА ПЕРЕВОД "ГЕНРИАДЫ",
ИЛИ ПРЕВРАЩЕНИЕ ВОЛЬТЕРА
"Что это! - говорил Плутон, -
Остановился Флегетон,
Мегера, фурии и Цербер онемели,
Внимая пенью твоему,
Певец бессмертный Габриели?
Умолкни!.. Но сему
Безбожнику в награду
Поищем страшных мук, ужасных даже аду,
Соделаем его
Гнуснее самого
Сизифа злова!"
Сказал и превратил - о ужас! - в Ослякова.
Начало 1810
142. <П. А. ВЯЗЕМСКОМУ>
Льстец моей ленивой музы!
Ах, какие снова узы
На меня ты наложил?
Ты мою сонливу "Лету"
В Иордан преобратил
И, смеяся, мне, поэту,
Так кадилом накадил,
Что я в сладком упоеньи,
Позабыв стихотвореньи,
Задремал и видел сон:
Будто светлый Аполлон
И меня, шалун мой милый,
На берег реки унылой
Со стихами потащил
И в забвеньи потопил!
Конец декабря 1809 или начало 1810
143. СОВЕТ ЭПИЧЕСКОМУ СТИХОТВОРЦУ
Какое хочешь имя дай
Твоей поэме полудикой:
Петр длинный, Петр большой, но только Петр Великий -
Ее не называй.
1810(?)
144. НАДПИСЬ К ПОРТРЕТУ Н. Н.
И телом и душой ты на Амура схожа:
Коварна и умна и столько же пригожа.
<1811>
145. <НА ЧЛЕНОВ ВОЛЬНОГО ОБЩЕСТВА ЛЮБИТЕЛЕЙ СЛОВЕСНОСТИ>
Гремит повсюду страшный гром,
Горами к небу вздуто море,
Стихии яростные в споре,
И тухнет дальний солнцев дом,
И звезды падают рядами.
Они покойны за столами,
Они покойны. Есть перо,
Бумага есть и - всё добро!
Не видят и не слышут
И всё пером гусиным пишут!
9 августа 1812
146. * * *
Всегдашний гость, мучитель мой,
О Балдус! долго ль мне зевать, дремать с тобой?
Будь крошечку умней или - дай жить в покое!
Когда жестокий рок сведет тебя со мной -
Я не один и нас не двое.
Между 1809 и 1812 (?)
147. НА ПОЭМЫ ПЕТРУ ВЕЛИКОМУ
Не странен ли судеб устав!
Певцы Петра - несчастья жертвы:
Наш Пиндар кончил жизнь, поэмы не скончав,
Другие живы все, но их поэмы мертвы!
1812(?)
148. <ОБ А. И. ТУРГЕНЕВЕ>
Ему ли помнить нас
На шумной сцене света?
Он помнит лишь обеда час
И час великий комитета!
25 апреля 1814
149. НОВЫЙ РОД СМЕРТИ
За чашей пуншевой в политику с друзьями
Пустился Бавий наш, присяжный стихотвор.
Одомаратели все сделались судьями,
И каждый прокричал свой умный приговор,
Как ныне водится, Наполеону:
"Сорвем с него корону!"
- "Повесим!" - "Нет, сожжем!"
- "Нет, это жестоко... в Каэну отвезем
И медленным отравим ядом".
- "Очнется!" - "Как же быть?" - "Пускай истает гладом!"
- "От жажды!.." - "Нет! - вскричал насмешливый Филон. -
Нет! с большей лютостью дни изверга скончайте!
На Эльбе виршами до смерти зачитайте,
Ручаюсь: с двух стихов у вас зачахнет он!"
Между маем и октябрем 1814
150. * * *
Памфил забавен за столом,
Хоть часто и назло рассудку;
Веселостью обязан он желудку,
А памяти - умом.
<1815>
151. * * *
От стужи весь дрожу,
Хоть у камина я сижу.
Под шубою лежу
И на огонь гляжу,
Но всё как лист дрожу,
Подобен весь ежу,
Теплом я дорожу,
А в холоде брожу
И чуть стихами ржу.
Декабрь 1816 или январь 1817
152. НА КНИГУ ПОД НАЗВАНИЕМ "СМЕСЬ"
По чести, это смесь:
Тут проза и стихи, и авторская спесь.
<1817>
153. ЗАПРОС АРЗАМАСУ
Три Пушкина в Москве, И все они - поэты.
Я полагаю, все одни имеют леты.
Талантом, может быть, они и не равны,
Один живет с женой, другой и без жены,
А третий об жене и весточки не слышит
(Последний - промеж нас я молвлю - страшный плут,
И прямо в ад ему дорога!), -
Но дело не о том: скажите, ради Бога,
Которого из них Бобрищевым зовут?
4 марта 1817
154. <НАДПИСЬ К ПОРТРЕТУ П. А. ВЯЗЕМСКОГО>
Кто это, так насупя брови,
Сидит растрепанный и мрачный, как Федул?
О чудо! Это он!.. Но кто же? Наш Катулл,
Наш Вяземский, певец веселья и любови!
9 марта 1817
155. * * *
Меня преследует судьба,
Как будто я талант имею!
Она, известно вам, слепа;
Но я в глаза ей молвить смею:
"Оставь меня, я не поэт,
Я не ученый, не профессор;
Меня в календаре в числе счастливцев нет,
Я... отставной асессор!"
Первая половина марта 1817
156. * * *
На свет и на стихи
Он злобой адской дышит;
Но в свете копит он грехи
И вечно рифмы пишет...
Первая половина марта 1817
157. * * *
Числа, по совести, не знаю,
Здесь время сковано стоит,
И скука только говорит:
"Пора напиться чаю,
Пора вам кушать, спать пора,
Пора в санях кататься..."
"Пора вам с рифмами расстаться!" -
Рассудок мне твердит сегодня и вчера.
Первая половина марта 1817
158. ПОСЛАНИЕ
от практического мудреца мудрецу Астафьическому
с мудрецом Пушкиническим
Счастлив, кто в сердце носит рай,
Не изменяемый страстями!
Тому всегда блистает май
И не скудеет жизнь цветами!
Ты помнишь, как в плаще издранном Эпиктет
Не знал, что барометр пророчит непогоду,
Что изменяется кругом моральный свет
И Рим готов пожрать вселенныя свободу.
От зноя не потел, на дождике был сух!
Я буду твердостью превыше Эпиктета.
В шинель терпенья облекусь
И к вам нечаянно явлюсь
С лучами первыми рассвета.
Да! Да! Увидишь ты меня перед крыльцом
С стоическим лицом.
Не станет дело за умом!
Я ум возьму в Сенеке,
Дар красноречия мне ссудит Соковнин,
Любезность светскую Ильин,
А философию я заказал... в аптеке!
Начало июля 1817
159. <П. А. ВЯЗЕМСКОМУ>
Я вижу тень Боброва:
Она передо мной,
Нагая, без покрова,
С заразой и с чумой;
Сугубым вздором дышит
И на скрижалях пишет
Бессмертные стихи,
Которые в мехи
Бог ветров собирает
И в воздух выпускает
На гибель для певцов;
Им дышит граф Хвостов,
Шихматов оным дышит,
И друг твой, если пишет
Без мыслей кучи слов.
1817(?)
СТИХОТВОРНЫЕ ОТРЫВКИ
60. ИЗ ПИСЬМА К Н. А. ОЛЕНИНУ
от 11 мая 1807 г.
Поклонитесь барыне и всему вашему семейству, Озерову, Капнисту,
Крылову, Шаховскому.
Напомните, что есть же один поэт,
которого судьбы премены
Заставили забыть источник Иппокрены,
Не лиру в руки брать, но саблю и ружье,
Не перушки чинить, но чистить лишь копье;
Заставили принять солдатский вид суровый,
Идтить, нахмурившись, прескучною дорогой,
Дорогой, где язык похож на крик зверей,
Дорогой грязною, что к горести моей
Не приведет меня во храм бессмертной славы,
А может быть, в корчму, стоящу близ ворот.
161. ИЗ ПИСЬМА К Н. И. ГНЕДИЧУ
от 4 августа 1809 г.
Тебя и нимфы ждут, объятья простирая,
И фавны дикие, кроталами играя.
Придешь, и все к тебе навстречу прибегут
Из древ гамадриады,
Из рек обмытые наяды,
И даже сельский поп, сатир и пьяный плут.
А если не будешь, то всё переменит вид, всё заплачет, зарыдает:
Цветы завянут все, завоют рощи дики,
Слезами потекут кристальны ручейки.
И, резки испустив в болоте ближнем крики.
Прочь крылья навострят носасты кулики,
Печальны чибисы, умильны перепелки.
Не станут пастухи играть в свои свирелки,
Любовь и дружество - погибнет всё с тоски!
162. ИЗ ПИСЬМА К Н. И. ГНЕДИЧУ
от 1 ноября 1809 г.
Что Катенин нанизывает на концы строк? Я в его лета низал не рифмы, а
что-то покрасивее, а ныне... пятьдесят мне било... а ныне, а ныне...
А ныне мне Эрот сказал:
"Бедняга, много ты писал
Без устали пером гусиным.
Смотри, завяло как оно!
Недолго притупить одно!
Вот, на, пиши теперь куриным".
Пишу, да не пишется, а всё гнётся.
Красавиц я певал довольно
И так, и сяк, на всякий лад,
Да ныне что-то невпопад.
Хочу запеть - ан петь уж больно.
"Что ты, голубчик, так охрип?"
К гортани мой язык прилип.
Вот мой ответ! Можно ли так состариться в 22 года? Непозволительно!
163. ИЗ ПИСЬМА К П. А. ВЯЗЕМСКОМУ
от 19 декабря 1811 г.
Прости и будь счастлив, здоров, весел... как В. Пушкин, когда он
напишет хороший стих, а ето с ним случается почти завсегда. Ещё желаю,
Чтобы любовь и Гименей
Вам дали целый рой детей
Прелестных, резвых и пригожих,
Во всем на мать свою похожих
И на отца - чуть-чуть умом,
А с рожи - Бог избавь! .. Ты сам согласен в том!
164. ИЗ ПИСЬМА К Д. П. СЕВЕРИНУ
от 19 июня 1814 г.
Он * отвечал мне на грубом английском языке, который в устах мореходцев
ещё грубее становится, и божественные стихи любовника Элеоноры без ответа
исчезли в воздухе:
* Капитан, которому Батюшков на корабле прочитал по-итальянски отрывок
из XXIV-й строфы XV-й песни "Освобождённого Иерусалима" Тассо. - Ред.
Быть может, их Фетида
Услышала на дне,
И, лотосом венчанны,
Станицы нереид
В серебряных пещерах
Склонили жадный слух
И сладостно вздохнули,
На урны преклонясь
Лилейною рукою;
Их перси взволновались
Под тонкой пеленой...
И море заструилось,
И волны поднялись!..
... Итак, мой милый друг, я снова на берегах Швеции,
В земле туманов и дождей,
Где древле скандинавы
Любили честь, простые нравы,
Вино, войну и звук мечей.
От сих пещер и скал высоких,
Смеясь волнам морей глубоких,
Они на бренных челноках
Несли врагам и казнь и страх.
Здесь жертвы страшные свершалися Одену,
Здесь кровью пленников багрились алтари...
Но в нравах я нашел большую перемену:
Теперь полночные цари
Курят табак и гложут сухари,
Газету готскую читают
И, сидя под окном с супругами, зевают.
Эта земля не пленительна. Сладости Капуи иль Парижа здесь не известны.
В ней нет ничего приятного, кроме живописных гор и воспоминаний.
165. ИЗ ПИСЬМА К П. А. ВЯЗЕМСКОМУ
от февраля 1816 г.
Когда читал подвиги скандинавов,
То думал видеть в нем героя
В великолепном шишаке,
С булатной саблею в руке
И в латах древнего покроя.
Я думал: в пламенных очах
Сиять должно души спокойство,
В высокой поступи - геройство
И убежденье на устах.
Но, закрыв книгу, я увидел совершенно противное. Прекрасный идеал
исчез,
и предо мной
Явился вдруг... чухна простой:
До плеч висящий волос
И грубый голос,
И весь герой - чухна чухной.
Этого мало преображения. Герой начал действовать: ходить, и есть, и
пить. Кушал необыкновенно поэтическим образом:
Он начал драть ногтями
Кусок баранины сырой,
Глотал ее, как зверь лесной,
И утирался волосами.
Я не говорил ни слова. У всякого свой обычай. Гомеровы герои и наши
калмыки то же делали на биваках. Но вот что меня вывело из терпения: перед
чухонцем стоял череп убитого врага, окованный серебром, и бадья с вином.
Представь себе, что он сделал! Он череп ухватил кровавыми перстами,
Налил в него вина
И всё хлестнул до дна...
Не шевельнув устами.
Я проснулся и дал себе честное слово никогда не воспевать таких уродов
и тебе не советую.
166. ИЗ ПИСЬМА К В. Л. ПУШКИНУ
от первой половины марта 1817 г.
Письмо начинается благодарностью за дрежество твоё; оно у меня всё в
сердце -
И как, скажите, не любить
Того, кто нас любить умеет,
Для дружества лишь хочет жить
И языком богов до старости владеет!
167. ИЗ ПИСЬМА К А. Н. ОЛЕНИНУ
от 4 июня 1817 г.
...Наконец у нас президент Академии художеств, президент,
который без педантства,
Без пузы барской и без чванства
Забот неся житейских груз
И должностей разнообразных бремя,
Еще находит время
В снегах отечества лелеять знобких муз;
Лишь для добра живет и дышит,
И к сим прибавьте чудесам,
Как Менгс - рисует сам,
Как Винкельман красноречивый - пишет.
168. ИЗ ПИСЬМА К А. Г. ГРЕВЕНС
от 8 июля 1826 г.
Подражание Горацию
Я памятник воздвиг огромный и чудесный,
Прославя вас в стихах: не знает смерти он!
Как образ милый ваш и добрый и прелестный
(И в том порукою наш друг Наполеон)
Не знаю смерти я. И все мои творенья,
От тлена убежав, в печати будут жить:
Не Аполлон, но я кую сей цепи звенья,
В которую могу вселенну заключить.
Так первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетели Елизы говорить,
В сердечной простоте беседовать о боге
И истину царям громами возгласить.
Царицы царствуйте, и ты, императрица!
Не царствуйте цари: я сам на Пинде царь!
Венера мне сестра, и ты моя сестрица,
А кесарь мой - святой косарь.
169. Надпись к портрету графа Буксгевдена шведского и финского.
Та же наппись к образу Хвостова-Суворова
Премудро создан я, могу на Вас сослаться:
Могу чихнуть, могу зевнуть;
Я просыпаюся, чтобы заснуть,
И сплю, чтоб вечно просыпаться.
14-го мая 1853 года, Вологда
170. * * *
Всё Аристотель врёт! Табак есть божество:
Ему готовится повсюду торжество.
ВАРИАНТЫ
12. К Гнедичу ("Только дружба обещает...").
стихотворение завершается следующей строфой:
Нет, болтаючи с друзьями,
Славы я не соберу;
Чуть не весь ли и с стихами
Вопреки тебе умру.
21. Воспоминание
Заключительная часть стихотворения
Семейство мирное, ужель тебя забуду
И дружбе и любви неблагодарен буду?
Ах, мне ли позабыть гостеприимный кров,
В сени домашних где богов
Усердный эскулап божественной наукой
Исторг из-под косы и дивно исцелил
Меня, борющегось уже с смертельной мукой!
Ужели я тебя, красавица, забыл,
Тебя, которую я зрел перед собою
Как утешителя, как ангела небес!
На ложе горести и слез
Ты, Геба юная, лилейною рукою
Сосуд мне подала: "Пей здравье и любовь!"
Тогда, казалося, сама природа вновь
Со мною воскресала
И новой зеленью венчала
Долины, холмы и леса.
Я помню утро то, как слабою рукою,
Склонясь на костыли, поддержанный тобою,
Я в первый раз узрел цветы и древеса...
Какое счастие с весной воспрянуть ясной!
(В глазах любви еще прелестнее весна).
Я, восхищен природой красной,
Сказал Эмилии: "Ты видишь, как она,
Расторгнув зимний мрак, с весною оживает,
С ручьем шумит в лугах и с розой расцветает;
Что б было без весны?.. Подобно так и я
На утре дней моих увял бы без тебя!"
Тут, грудь ее кропя горячими слезами,
Соединив уста с устами,
Всю чашу радости мы выпили до дна.
Увы, исчезло всё, как прелесть сладка сна!
Куда девалися восторги, лобызанья
И вы, таинственны во тьме ночной свиданья,
Где, заключа ее в объятиях моих,
Я не завидовал судьбе богов самих!..
Теперь я, с нею разлученный,
Считаю скукой дни, цепь горестей влачу;
Воспоминания, лишь вами окрыленный,
К ней мыслию лечу,
И в час полуночи туманной,
Мечтой очарованный,
Я слышу в ветерке, принесшем на крылах
Цветов благоуханье,
Эмилии дыханье;
Я вижу в облаках
Ее, текущую воздушною стезею...
Раскинуты власы красавицы волною
В небесной синеве,
Венок из белых роз блистает на главе,
И перси дышат под покровом...
"Души моей супруг! -
Мне шепчет горний дух.-
Там в тереме готовом
За светлою Двиной
Увижуся с тобой! ..
Теперь прости.." И я, обманутый мечтой,
В восторге сладостном к ней руки простираю,
Касаюсь риз ее... и тень лишь обнимаю!
23. Видение на берегах Леты
стихи 63-65 имеют зачёркнутый вариант
Подземны воды справедливы -
Дурное мигом поглотят,
А для прямых Парнаса чад
Созреют вечности оливы.
34. Счастливец
после ст. 40
Сердцем спит и нем душою,
Тратит жизнь на суеты,
Днём не ведает покою,
Ночью - страшныя мечты!
47. Сон воинов
стихотворение имело такое продолжение:
Все спят у тлеющих костров,
Все спят; один Эрик несчастный
Поет, и в мраке гул ужасный
От скал горам передает:
"Сижу на бреге шумных вод,
Всё спит кругом; лишь воют рощи,
И Гелы тень во мгле ревет:
Не страшны мне призраки нощи,
Мой меч скользит по влаге вод!
Сижу на бреге ярых вод.
Страшися, враг, беги стрелою!
Ни меч, ни щит уж не спасет
Тебя с восставшею зарею...
Мой меч скользит по влаге вод!
Сижу на бреге ярых вод.
Мне ревность сердце раздирает:
Супруга, бойся! День придет,
И меч отмщенья заблистает! ..
Но он скользит по влаге вод.
Сижу на бреге шумных вод.
Всё спит кругом; лишь воют рощи,
Лишь Гелы тень во мгле ревет:
Не страшны мне призраки нощи,
Мой меч скользит по влаге вод!
55. Мои пенаты
стихи 131-141:
О Лила, друг мой милый,
Душа души моей!
Тобою век унылый,
Средь шума и людей,
Среди уединенья,
Средь дебрей и лесов,
Средь скучного томленья
Печали и трудов,
Тобой, богиня, ясен!
[ 1 ]
[ 2 ]
[ 3 ]
[ 4 ]
[ 5 ]
[ 6 ]
[ 7 ]
[ 8 ]
[ 9 ]
[ 10 ]
[ 11 ]
[ 12 ]
[ 13 ]
[ 14 ]
[ 15 ]
/ Полные произведения / Батюшков К.Н. / Стихотворения
|
Смотрите также по
произведению "Стихотворения":
|
Регистрация
Дизайн сайта — aminis
