Войти... Регистрация
Поиск Расширенный поиск



Есть что добавить?

Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!

/ Критика / Пушкин А.С. / Разное / Сочинения Александра Пушкина

Сочинения Александра Пушкина [2/22]

  Скачать критическую статью

    Автор статьи: Белинский В.Г.

    Но боги не всего теперь меня лишили:
     Я только царство потерял.
    
     В послании "К Жуковскому" Пушкин рассуждает в довольно прозаических стихах о литературных вопросах, особенно занимавших дядю его, Василия Пушкина, в ту эпоху, которой В. Пушкин был одним из представителей. В. Пушкин в прозаических, но иногда очень острых сатирах нападал на плохих стихотворцев и славянофилов - врагов Карамзина - того времени. В послании своем "К Жуковскому" молодой Пушкин, под влиянием дяди своего, также нападает на рифмачей и славянофилов и судит о русской литературе. Рифмачей называет он "варягами".
    
     Далеко диких лир несется резкий вой;
     Варяжские стихи визжит Варягов строй.
     . . . . . . . . . . . . . . . . . .
     Те слогом Никона печатают поэмы,
     Одни славянских од громады громоздят,
     Другие в бешеных трагедиях хрипят, {296}
     Тот, верный своему мятежному союзу,
     На сцену возведя зевающую музу,
     Бессмертных гениев сорвать с Парнаса мнит:
     Рука содрогнулась, удар его скользит;
     Вотще бросается с завистливым кинжалом:
     Куплетом ранен он, низвержен в прах журналом:
     При свистах критики к собратьям он бежит,
     И маковый венец Феспису ими свит.
     Все, руку наложив на том Тилимахиды,
     Клянутся отомстить сотрудников обиды,
     Волнуясь, восстают неистовой толпой.
     Беда, кто в свет рожден с чувствительной душой,
     Кто тайно мог пленить красавиц нежной лирой,
     Кто смело просвистал шутливою сатирой,
     Кто выражается правдивым языком
     И русской глупости не хочет бить челом:
     Он враг отечества, он сеятель разврата,
     И речи сыплются дождем на супостата.
     !!!!!!!!!!!!!!!
     Читая эти стихи, невольно переносишься в то блаженное время нашей литературы, о котором теперь, за исключением пожилых и записных литераторов, немногие имеют понятие. В этом послании слог, фактура стиха, понятия, взгляд на вещи - все принадлежит времени, которое предшествовало Жуковскому и Батюшкову и проглядело их явление. Но тут есть нечто и самостоятельное, принадлежащее Пушкину, как представителю уже нового поколения: это жестокая нападка на Тредьяковского и, в особенности, на Сумарокова:
    
     Ты ль это, слабое дитя чужих уроков,
     Завистливый гордец, холодный Сумароков,
     Без силы, без огня, с посредственным умом,
     Предрассуждениям обязанный венцом
     И с Пинда сброшенный и проклятый Расином?
     Ему ли, карлику, тягаться с исполином?
     Ему ль оспоривать лавровый тот венец, {297}
     В котором восблистал бессмертный наш певец..
     Веселье россиян, полуночное диво?
     Нет! в тихой Лете он потонет молчаливо!
     Уж на челе его забвения печать.
     Предбудущим векам что мог он передать?
     Страшилась Грация цинической свирели,
     И персты грубые на лире костенели.
     !!!!!!!!!!!!!!!!
     Замечателен еще в этом послании юношеский жар и рьяность, с какими Пушкин призывает талантливых певцов на брань с писаками. Он указывает им на Феба, сражающего Пифона, и требует мщения за погибшего жертвою зависти Озерова:
    
     Лиющая с небес и жизнь и вечный свет,
     Стрелою гибели десница Аполлона
     Сражает наконец ужасного Пифона;
     Смотрите! поражен враждебными стрелами
     С потухшим факелом, с недвижными крылами.
     К вам Озерова дух взывает: други, месть!
     Вам оскорбленный вкус, вам знанья дали весть,
     Летите на врагов - и Феб и музы с вами!
     _Разите варваров кровавыми стихами_:
     Невежество, смирясь, потупит хладный взор,
     Спесивых риторов безграмотный собор...
     !!!!!!!!
     В заключении молодой поэт решается, не боясь гонений и зависти невежд и рифмачей, "ученью руку дав", смело итти прямою дорогою... Это значило возвестить о себе довольно громко: последствия показали, что этот юноша имел полное на то право...
     В пьесах: _Наслаждение, К принцу Оранскому, Сраженный рыцарь, Воспоминания в Царском Селе_ и _Наполеон на Эльбе_ заметно влияние Жуковского: в них преобладает элегический тон в духе музы Жуковского, стих очень близок к стиху Жуковского, в самом взгляде на предмет видна зависимость ученика от учителя.
     "Воспоминания в Царском Селе" написаны звучными и сильными стихами, хотя вся пьеса эта не более как декламация и риторика. Такими же стихами написана и пьеса "Наполеон на Эльбе", содержание которой теперь кажется забавно-детским. Пушкин заставляет Наполеона "свирепо прошептать" разные ругательства на самого себя, превозносить своих врагов, а о себе самом отзываться, как об ужасном mauvais sujet {Злодее. - Ред.}. Между прочим Наполеон у него свирепо _прошептывает_;
    
     "Полнощи царь младой! ты двигнул ополченья,
     И гибель вслед пошла кровавым знаменам,
     Отозвалось могущего паденье -
     И мир земле и радость небесам,
     А мне - позор и поношенье!"
     !!!!!!!!!!!!!!!!!
     Чему удивляться, что шестнадцатилетний мальчик так смотрел на Наполеона в то время, как на него так же точно смотрели и престарелые, и возмужавшие поэты! Гораздо удивительнее, что этот мальчик через _пять_ лет после того сказал о Наполеоне:
    
     Над урной, где твой прах лежит,
     Народов ненависть почила
     И луч бессмертия горит.
     . . . . . . . . . . . . . .
     Да будет омрачен позором
     Тот малодушный, кто в сей день
     Безумным возмутит укором
     Его развенчанную тень!
     Хвала!.. он русскому народу
     Высокий жребий указал
     И миру вечную свободу
     Из мрака ссылки завещал! {293}
     !!!!!!!!!!!!!!!
     Эти стихи и особенно этот взгляд на Наполеона, как освежительная гроза, раздались в 1821 году над полем русской литературы, заросшим сорными травами общих мест, и многие, поэты, престарелые и возмужалые, прислушивались к нему с удивлением, подняв встревоженные головы вверх, словно гуси на гром...
     Но между "лицейскими" стихотворениями гораздо более ознаменованных сильным влиянием Батюшкова. Таковы пьесы: _К Наталье, К молодой актрисе, Князю А. М. Горчакову, Осгар, Эвлега, Воспоминание_ (Пущину), _Сон_ (отрывок), _К молодой вдове, Мое завещание друзьям, Наездник, К. Г...у, Мечтатель, К. П..у, К. Б...у, Городок_. Даже в пьесах, написанных под влиянием других поэтов, заметно в то же время и влияние Батюшкова: так гармонировала артистическая натура молодого Пушкина с артистическою натурою Батюшкова! Художник инстинктивно узнал художника и избрал его преимущественным образцом своим. Это показывает, до какой степени силен был в Пушкине художнический инстинкт. Как ни много любил он поэзию Жуковского, как ни сильно увлекался обаятельностию ее романтического содержания, столь могущественною над юною душою, но он нисколько не колебался в выборе образца между Жуковским и Батюшковым и тотчас же, бессознательно, подчинился исключительному влиянию последнего. Влияние Батюшкова обнаруживается в "лицейских" стихотворениях Пушкина не только в фактуре стиха, но и в складе выражения, и особенно во взгляде на жизнь и ее наслаждения. Во всех их видна нега и упоение чувств, столь свойственные музе Батюшкова; и в них проглядывает местами унылость и веселая шутливость Батюшкова. Пушкин занял у него даже любимые имена, и в особенности _Хлою_ и _Делию_, и манеру пересыпать свои стихотворения мифологическими именами Купидона, Амура, Марса, Аполлона и проч., и любимые его выражения: _цитерская сторона, девственная лилея_ и тому подобные. Вспомните стихотворения Батюшкова, заимствованные им из'Парни, и потом послание "К П-ну" и сравните с ним пьесы Пушкина "К Наталье" и "К молодой вдове": вы увидите в них Пушкина учеником Батюшкова.
    
     Ночь придет - и лишь тебя
     Вижу я в пустом мечтаньи,
     Вижу, в легком одеяньи,
     Будто милая со мной:
     Робко сладостно дыханье,
     Белой груди колыханье, {299}
     Снег затмившей белизной -
     И полуотверсты очи,
     Скромный мрак безмолвной ночи -
     Дух в восторг приводят мой!..
     Я один в беседке с нею:
     Вижу девственну лилею,
     Трепещу, томлюсь, немею...
     . . . . . . . . . . . . . .
     Но, Наталья, ты не знаешь.
     Кто твой нежный Селадон?
     Ты еще не понимаешь,
     Отчего не смеет он
     И надеяться? - Наталья!
     Выслушай еще меня:
     Не владелец я сераля, {300}
     Не арап, не турок я;
     За учтивого китайца,
     Грубого американца
     Почитать меня нельзя.
     Не представь и немчурою
     С колпаком на волосах,
     С кружкой, пивом налитою,
     И с цыгаркою в зубах;
     Не представь кавалергарда
     В каске, с длинным палашом -
     Не люблю я бранный гром:
     Шпага, сабля, алебарда
     Не тягчат моей руки.
     !!!!!!!!!!!
     По отделке и стиху это стихотворение слишком отзывается детскою незрелостию; но следующее и по стихам напоминает Батюшкова:
    
     Лида! друг мой неизменный,
     Почему сквозь легкий сон,
     Часто негой утомленный,
     Слышу я твой тихий стон?
     Почему в любви счастливой
     Видя страшную мечту,
     Взор недвижный, боязливый,
     Устремляешь в темноту?
     Почему, когда вкушаю
     Быстрый обморок любви,
     Иногда я примечаю
     Слезы тайные твои -
     Ты рассеянно внимаешь
     Речи пламенной моей,
     Хладно руку прижимаешь,
     Хладен взор твоих очей?
     О, бесценная подруга!
     Вечно ль слезы проливать?
     Вечно ль мертвого супруга
     Из могилы вызывать!
     Верь мне: узников могилы
     Там объемлет вечный сон,
     Им не мил уж голос милый,
     Не прискорбен скорби стон.
     Не для них весенни розы,
     Сладость утра, шум пиров,
     Откровенной дружбы слезы
     И любовниц робкий зов!
     Рано друг твой незабвенный
     Вздохом смерти воздохнул,
     И, блаженством упоенный,
     На груди твоей уснул.
     Спит увенчанный счастливец!
     Верь любви - невинны мы -
     Нет! Разгневанный ревнивец
     Не придет из вечной тьмы;
     Тихой ночью гром не грянет,
     И завистливая тень
     Близ любовников не станет,
     Вызывая спящий день!
     !!!!!!!!!!!!!!
     Пьесы: "Осгар" и "Эвлега" навеяны скандинавскими стихотворениями Батюшкова. {301} В то время пользовалось большою известностию действительно прекрасное послание Батюшкова к Жуковскому - "Мои пенаты". Оно родило множество подражаний. Пушкин написал в роде и духе этого стихотворения довольно большую пьесу "Городок".
    
     Философом ленивым,
     От шума вдалеке.
     Живу я в городке
     Безвестностью счастливом.
     Я нанял светлый дом
     С диваном, с камельком:
     Три комнатки простые -
     В них злата, бронзы, нет,
     И ткани выписные
     Не кроют их паркет;
     Окошки в сад веселый,
     Где липы престарелы
     С черемухой цветут;
     Где мне в часы полдневны
     Березок своды темны
     Прохладну сень дают;
     Где ландыш белоснежный
     Сплелся с фиялкой нежной, {302}
     И быстрый ручеек,
     В струях неся цветок,
     Невидимый для взора.
     Лепечет у забора.
     Здесь добрый твой поэт
     Живет благополучно;
     Не ходит в модный свет;
     На улице карет
     Не слышен стук докучный;
     Здесь грома вовсе нет;
     Лишь изредка телега
     Скрыпит по мостовой,
     Иль путник, в домик мой
     Пришед искать ночлега,
     Дорожною клюкой
     В калитку постучится...
     Блажен, кто веселится
     В покое, без забот,
     С кем втайне Феб дружится
     И маленький Эрот;
     Блажен, кто на просторе
     В укромном уголке,
     Не думает о горе,
     Гуляет в колпаке,
     Пьет, ест, когда захочет,
     О госте не хлопочет!
     !!!!!!!!!!!!!!
     Подобно Батюшкову, Пушкин в этом стихотворении говорит о своих любимых писателях, которые заняли место на полках его избранной библиотеки. Только он говорит не об одних русских писателях, но и об иностранных:
    
     Друзья мне - мертвецы,
     Парнасские жрецы,
     Над полкою простою,
     Под тонкою тафтою,
     Со мной они живут,
     Певцы красноречивы,
     Прозаики шутливы,
     В порядке стали тут.
     Сын Мома и Минервы,
     Фернейский злой крикун,
     Поэт в поэтах первый,
     Ты здесь, седой шалун!
     Он Фебом был воспитан,
     Издетства стал пиит;
     _Всех больше перечитан_.
     Всех менее томит;
     Соперник Эврипида,
     Эраты нежный друг, ч
     Арьоста, Тасса внук -
     Скажу ль?.. отец Кандида -
     Он все; везде велик
     Единственный старик!
     На полке за Вольтером
     Виргилий, Тасс с Гомером,
     Все вместе предстоят.
     В час утренний досуга
     Я часто друг от друга
     Люблю их отрывать.
     Питомцы юных граций -
     С Державиным потом
     Чувствительный Гораций
     Является вдвоем.
     И ты, певец любезный,
     Поэзией прелестной
     Сердца привлекший в плен,
     Ты здесь, лентяй беспечный,
     Мудрец простосердечный,
     Ванюша Лафонтен!
     Ты здесь - и Дмитрев нежный,
     Твой вымысел любя,
     Нашел приют надежный
     С Крыловым близ тебя.
     Но вот наперсник милый
     Психеи златокрылой!
     О, добрый Лафонтен,
     С тобой он смел сразиться,
     Коль можешь ты дивиться,
     Дивись: ты побежден! {*}
     {* Богданович.}
     Воспитанны Амуром,
     Вержье, Парни с Грекуром
     Укрылись в уголок
     (Не раз они выходят
     И сон от глаз отводят
     Под зимний вечерок).
     Здесь Озеров с Расином,
     Руссо и Карамзин,
     С Мольером-исполином
     Фонвизин и Княжнин.
     За ними, хмурясь важно,
     Их грозный аристарх
     Является отважно
     В шестнадцати томах.
     Хоть страшно стихоткачу
     Лагарпа видеть вкус,
     Но часто, признаюсь.
     Над ним я время трачу.
     Кладбище обрели
     На самой нижней полке
     Все школьнически толки,
     Лежащие в пыли,
     Визгова сочиненья,
     Глупона песнопенья, {303}
     Известные творенья,
     Увы! одним мышам.
     Мир вечный и забвенье
     И прозе и стихам!
     Но ими огражденну
     (Ты должен это знать)
     Я спрятал потаенну
     Сафьянную тетрадь,
     Сей свиток драгоценный,
     Веками сбереженный
     От члена русских сил,
     Двоюродного брата.
     Драгунского солдата
     Я даром получил.
     Ты, кажется, в сомненьи...
     Не трудно отгадать:
     Так, это сочиненья, {304}
     Презревшие печать.
     Хвала вам, чада славы,
     Враги парнасских уз!
     О, князь, наперсник муз,
     Люблю твои забавы;
     Люблю твой колкий стих
     В посланиях твоих:
     В сатире - знанье света
     И слога чистоту,
     И в резвости куплета
     Игриву остроту -
     И ты . . . . . . . .
     . . . . . . . . . . .
     . . . . . . . . . . .
     . . . . . . . . . . .
     Как, в юношески леты,
     В волнах туманной Леты,
     Их гуртом потопил;
     И ты, замысловатый
     "Буянова" певец,
     В картинах столь богатый
     И вкуса образец;
     И ты, шутник бесценный,
     Который Мельпомены
     Котурны и кинжал
     Игривой Тальи дал!
     Чья кисть мне нарисует,
     Чья кисть скомпанирует
     Такой оригинал!
     Тут вижу я: с Чернавкой
     Подщипа слезы льет.
     Но назову ль детину,
     Что доброю порой
     Тетради половину.
     Наполнил лишь собой!
     О ты, высот Парнаса
     Боярин небольшой,
     Но пылкого Пегаса
     Наездник удалой!
     Намаранные оды,
     Убранство чердаков,
     Гласят из роды в роды:
     Велик, велик - Свистов!
     Твой дар ценить умею,
     Хоть право не знаток;
     Но здесь тебе не смею
     Хвалы сплетать венок:
     Свистовским должно слогом
     Свистова воспевать;
     Но убирайся с богом!
     Как ты, в том клясться рад,
     Не стану я писать.
     !!!!!!!!!!!!!!!!!!!
     Несмотря на явную подражательность Батюшкову, которою запечатлена эта пьеса, в ней есть нечто и свое, пушкинское: это не стих, который довольно плох, но шаловливая вольность, чуждая того, что французы называют pruderie {Жеманство. - Ред.}, и столь свойственная Пушкину. Он нисколько не думает скрывать от света того, что все делают с наслаждением наедине, но о чем все, при других, говорят тоном строгой морали; он называет всех своих любимых писателей... Юношеская заносчивость", беспрестанно придирающаяся сатирою к бездарным писакам и особенно главе их, известному Свистову, также характеризует" Пушкина. -
     В некоторых из "лицейских" стихотворений сквозь подражательность проглядывает уже чисто пушкинский элемент поэзии. Такими пьесами считаем мы следующие: _Окно, элегии_ (числом восемь), _Гораций, Усы, Желание, Заздравный кубок, К товарищам перед выпуском_. Они не все равного достоинства, но некоторые, по тогдашнему времени, просто прекрасны. А тогдашнее время было очень невзыскательно и неразборчиво. Оно издало (1815-1817) _двенадцать_ томов "Образцовых русских сочинений и переводов в стихах и прозе" и потом (1822-1824) их же переиздало с исправлениями, дополнениями и умножением и, наконец, не довольствуясь этим, напечатало (1821-1822) "Собрание новых русских сочинений и переводов в стихах и прозе, вышедших в свет от 1816 по 1821 год" и "Собрание новых русских сочинений и переводов в стихах и прозе, вышедших в свет с 1821 по 1825 год". Большая часть этих "образцовых" сочинении весьма легко могли бы почесться образчиками бездарности и безвкусия. "Воспоминания в Царском Селе" Пушкина были действительно одной из лучших пьес этого сборника, а Пушкин никогда не помещал этой пьесы в собрания своих сочинений, как будто не признавая ее своей, хотя она и напоминала ему одну из лучших минут его юности. {305} И потому стихотворения Пушкина, о которых мы начали говорить, имели бы полное право, особенно _тогда_, смело итти за образцовые и не в таком сборнике, - только через меру строгий художнический вкус Пушкина мог исключить из собрания его сочинений такую пьесу, как, например, "Гораций". {306} Перевод из Горация, или оригинальное произведение Пушкина в горацианском духе, - что бы ни была она, только никто ни из старых, ни из новых рус-'ских переводчиков и подражателей Горация не говорил таким горацианским языком, и складом и так верно не передавал индивидуального характера горацианской поэзии, как Пушкин в этой пьесе, к тому же и написанной прекрасными стихами. Можно ли не слышать в них живого Горация? -
    
     Кто из богов мне возвратил
     Того, с кем первые походы
     И браней ужас я делил,
     Когда за призраком свободы
     Нас Брут отчаянный водил;
     С кем я тревоги боевые
     В шатре за чашей забывал
     И кудри, плющем увитые.
     Сирийским мирром умащал?
    
     Ты помнишь час ужасной битвы,
     Когда я, трепетный квирит,
     Бежал, нечестно брося щит,
     Творя обеты и молитвы?
     Как я боялся! как бежал!
     Но Эрмий сам незапной тучей
     Меня покрыл и вдаль умчал
     И спас от смерти неминучей.
    
     А ты, любимец первый мой,
     Ты снова в битвах очутился...
     И ныне в Рим ты возвратился,
     В мой домик темный и простой.
     Садись под сень моих пенатов!
     Давайте чаши! Не жалей
     Ни вин моих, ни ароматов!
     Готовы чаши; мальчик! лей;
     Теперь не кстати воздержанье:
     Как дикий скиф, хочу я пить
     И, с другом празднуя свиданье,
     В вине рассудок утопить.
     !!!!!!!!!!!!!!
     В этом стихотворении видна художническая способность Пушкина свободно переноситься во все сферы жизни, во все века и страны, виден тот Пушкин, который, при конце своего поприща, несколькими терцинами в духе Дантовой "Божественной комедии" познакомил русских с Дантом больше, чем могли бы это сделать всевозможные переводчики, как можно познакомиться с Дантом, только читая его в подлиннике... В следующей маленькой элегии уже виден будущий Пушкин - не ученик, не подражатель, а самостоятельный поэт:
    
     Медлительно влекутся дни мои,
     И каждый миг в увядшем сердце множит
     Все горести несчастливой любви
     И тяжкое безумие тревожит.
     Но я молчу; не слышен ропот мой.
     Я слезы лью... мне слезы утешенье.
     Моя душа, объятая тоской,
     В них горькое находит наслажденье.
     О, жизни сон! лети, не жаль тебя!
     Исчезни в тьме, пустое привиденье!
     Мне дорого любви моей мученье,
     Пускай умру, но пусть умру - любя!
     !!!!!!!!!!!!
     В пьесе "К товарищам перед выпуском" веет дух, уже совершенно чуждый прежней поэзии. И стих, и понятие, и способ выражения - все ново в ней, все имеет корнем своим простой и верный взгляд на действительность, а не мечты и фантазии, облеченные в прекрасные фразы. Поэт, готовый с товарищами своими выйти на большую дорогу жизни, мечтает не о том, что все они достигнут и богатства, и славы, и почестей, и счастья, а предвидит то, что всего чаще и всего естественнее бывает с людьми.
    
     Разлука ждет нас у порогу;
     Зовет нас света дальний шум,
     И каждый смотрит на дорогу
     В волненьи юных, пылких дум.
     Иной, под кивер спрятав ум,
     Уже в воинственном наряде
     Гусарской саблею махнул;
     В крещенской утренней прохладе
     Красиво мерзнет на параде,
     А греться едет в караул.
     Другой, рожденный быть вельможей.
     Не честь, а почести любя,
     У плута знатного в прихожей
     Покорным плутом зрит себя.
    
     Несмотря на всю незрелость и детский характер первых опытов Пушкина, из них видно, что он глубоко и сильно сознавал свое призвание, как поэта, и смотрел на него как на жречество. Его восхищала мысль об этом призвании, и он говорит в послании к Дельвигу:
    
     Мой друг! и я певец! и мой смиренный путь
     В цветах украсила богиня песнопенья,
     И мне в младую боги грудь
     Влияли пламень вдохновенья.
     !!!!!!!!!!!!!!!!
     Жажда славы сильно волновала эту молодую и пылкую душу, и заря поэтического бессмертия казалась ей лучшею целью бытия:
    
     Ах! ведает мой добрый гений,
     Что предпочел бы я скорей
     Бессмертию души моей
     Бессмертие своих творений. {307}
     !!!!!!!!!!!!!!!
     Таких и подобных этим стихов, доказывающих, сколь много занимало Пушкина его поэтическое призвание, очень много в его "лицейских" стихотворениях. Между ими замечательно стихотворение "К моей чернильнице". {308}


1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ] [ 15 ] [ 16 ] [ 17 ] [ 18 ] [ 19 ] [ 20 ] [ 21 ] [ 22 ]

/ Критика / Пушкин А.С. / Разное / Сочинения Александра Пушкина


Смотрите также по разным произведениям Пушкина:


2003-2024 Litra.ru = Сочинения + Краткие содержания + Биографии
Created by Litra.RU Team / Контакты

 Яндекс цитирования
Дизайн сайта — aminis